Перевод
Бодлер
Плаванье
I
Ребенку, что охоч до карт и до эстампов,
Вселенная под стать и аппетит огромен.
Как этот мир велик при свете лампы!
Начнешь же вспоминать, так он куда как скромен.
Однажды утром вдруг душа как загорится!
Поникнув от обид, от скуки, горя,
Вдруг рвется в путь, чтоб примирить
Две бесконечности: души и моря.
У каждого свои резоны. Осточертела
Иному родина, другому же противны лары,
А третьим женщин обаяние не мило:
Невыносимы этих женщин чары.
Боятся поглупеть! Пусть лучше свет, пространство,
И жженье льда стирают медленно остатки поцелуев!
Нет, только не рабом! Бежать от женщин окаянства.
Пусть солнце опалит, пусть небеса милу’ют.
Но путник настоящий тот, идёт кто в путь,
Лишь только бы идти. У них сердца – как мячик.
Готовы верить все в свою судьбу.
Для этих быть в пути так много значит.
Желанья их – как облака над нами!
Так переменчивы: имен не подобрать.
И дух земной не знает им названья,
Природу их нам не дано познать.
II
Подобны мы игрушкам детским,
Пытливость наша с нами так играет.
От прихоти ее никак не деться.
Злой Ангел солнца так стегает.
Цель движется, но где она, не знаем.
И черт-те где окажется она.
Надеждой человек обуреваем,
Без отдыха бежит, куда несёт фортуна.
Душа наша – то трехмачтовик слабый.
Тебе кричат: «Смотри! Ведь тут же рифы!».
А голос сверху лжет: «Ты счастлив будешь, славен!»
Кораблик – вдребезги - под пылкий голос гибнет.
И каждый островок нам чудо обещает.
«Да, вот Судьба, вот наше Эльдорадо!».
Воображение, что слишком разгулялось,
На риф наткнулось в свете утра.
О, как ты глуп, Бедняк! Катись к своим химерам!
В железо бы тебя, иль в море утопить.
Ты пьян, моряк! Америку придумал!
Нам от твоих фантазий страшнее только жить.
Так постаревший грязный побродяжка
Воззрит на небеса, о рае возмечтав.
Наедине с свечой в своей лачуге жалкой
Стал он добычей блестка чар.
III
О, как вы удивительны, бродяги!
Глубоки ваши очи, как моря,
Ларцы воспоминаний столь богаты:
Эфиры, звезды золотом горят.
Скитаться - чтоб без паруса и пара, -
Но дух напрячь как этот парус в море!
Преодолев и горизонта рамку,
Из уз тюремных душу вырвать на простор!
Расскажите, что же вы видали?
IV
Мы звезды видели
И волны. Видали также берега.
Нас так мотало, так мы натерпелись,
Но скука нас и бедах стерегла.
Величье солнца нас влекло в моря!
Как на закате города неотразимы!
Зажгла сердца нам глубина морская!
А отраженья как небес манили!
Всё лучшее: пейзажи, города –
Всё было без таинственной приманки,
Что облакам ведь так легко дается!
И там нам досаждал желания обман.
Скитанья радость силу нам дает, рождает силу!
Так быть в пути – то унавозить почву!
Тогда и дерево уходит в рост,
И ветви вверх растут, послушны солнца зову.
Мечтаний древо так ли кипариса долговечней?
Заботливо собрали вам в альбом дворцы, фасады.
Вам интересно всё, что так от вас далече -
Руин пейзажи, и сады, и колоннады.
Кумиров, что на тронах восседали,
Что в блестках драгоценностей светились,
Мы в их дворцах покорно привечали.
Кого б такая роскошь не пленила б!
Костюмы видели, что взоры опьяняют,
И женщин видели, раскрашенных на диво.
А как жонглеры с змеями играют!
V
И что, и что ещё?
VI
О, детские мозги!..
Но главное – всё то ж: бессмертный скучный грех.
Везде повсюду он, как грозная судьба.
Никак не избежать. Таков уж человек.
Всем надоел спектакль рабыни и раба.
О, подлая раба! Глупа ты и горда!
Любить тебя – отведать отвращенья.
Мужчина же – тиран, развратен он и жаден!
Он – раб рабы! Жесток до пресыщенья.
Рыдает мученик, палач же всюду весел.
Для пира крови аромат - приправа.
Тиран отравлен безнаказанностью власти.
Народ же, как всегда: влюблен он в бич тирана.
Религий несколько на нашу все ж похожи –
Все в небо отправляют! Их же Святость
С открытым лицемерьем слишком схожа:
Баюкает она и нежит сладострастье.
О, Человечество! Да как же ты глумливо!
Опьянено ты гением своим! Христос в агонии,
А ты Ему кричишь: «И Ты давно - не диво.
Ты - то же, что и я! Тебя я проклинаю!».
А те, что поумней, Безумия те жаждут,
Страшатся стада, что пасет Судьба,
В вселенский опиум бросаются однажды.
На шарике земном всегда-то было так.
VII
Болтаться по морям? Да что ж бывает горше?
Что нового узнаешь в той науке?
Наш мир, куда ни глянь, всё тот же.
Что он?! Кошмара островок в пустыне скуки.
Уехать, что ли, иль остаться? Коль можешь, так сиди.
А надо, так и в путь. Один сидит, другой бежит.
Но Время за людьми так мрачно строго бдит –
И вот они бегут! Бегут, как вечный Жид.
От мира не уйти, его реалий!
И сил всё меньше, и надежды тают.
Кинжалом Время бьёт, как римский ретиарий!
Везет же тем, кто скуку дома побеждает.
Когда же Время, наконец, поставит к стенке,
Мы занадеемся, мы завопим: Вперед!
Когда-то мы вот так рвались в Гвинею:
Глаза на лоб, и ветер нас зовет.
Мы понесемся в сумрачное море!
Как сладко сердцу юного матроса!
А что же голоса, что нежат и хоронят?
Они поют: «Что, что такое? Отведать лотос
Хотите вы? Вот урожай сбирают, он готов».
Вот нежность странная сошла на ваши души.
День словно б длится до скончания веков,
Волшебных сих плодов уж не бывает лучше.
Пилады наши нам протягивают руки!
И глас знакомый говорит: «Плыви к любимой!».
Акцент знакомый выдает нам друга!
«Плыви к своей родной, неповторимой».
VIII
Смерть, старый капитан, вперед! Нам родина немила.
Нам надоела Франция, о, Смерть!
Тут небо и моря - прокисшие чернила,
В сердцах же наших радость реет!
О, Смерть! Своим утешь нас ядом!
Нас Неизвестное в глубь пропасти влечёт.
А в небеса иль в ад? Нам всё равно, что рядом.
Пылают жарко наши души, и бездна нас зовет.
30-1-23