​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ СКАЗКА ОБ АРТИСТКЕ

Исполкомовские страсти подходили к концу: комнату мне давали. Поэтому-то я и был возвышенным и фантастичным, считал себя принцем и, как полагается, мечтал о принцессе. И принцесса подвернулась, и сказка была:

Осень на исходе. Из первого, искристого, самого нежного снега вхожу в театр. Здесь шумно, толчея, но для меня все лица неожиданно заслонены одним: невысокой, черноволосой девушки, загримированной под графиню. Я забываю о мире вокруг нас и жадно разглядываю большие карие глаза, стараюсь заглянуть

в их глубину. Одухотворенные, полные мягкого сияния черты смотрят в меня из вечности. Я иду в зал. Меня встречает пыльная, золотая листва свеч, что заставляет поверить в близкое чудо.

На сцену выходит она, но совсем другой: глаза горят снежными искорками, залетевшими с улицы, выпуклый лоб разрезают гневные морщины, большие губы плотно сжаты. Хор свечей, хор теплящихся голосов гаснет - и слышу её слова, не различая их: слышу мелодию слов, их тайный, обращенный к одному мне смысл - и со всем этим прочно живу в моей мечте. Графиня превращается в волшебный, полный предчувствий ветер, на оживших декорациях тени всё теснее, всё яростнее - и строгий кружевной воротничок моей принцессы похож на кусочек Млечного Пути, и близость её просто накрученных буклей волос, и чёрное платье, преображенное прожектором в ярко-красное, и волны света, что играют, волнуются, звучат в ее волосах -

К антракту я пришел в себя и сразу ринулся искать графиню. Наугад сворачиваю в низкий коридорчик, иду до самой вешалки, утонувшей в пальто и шапках, как вдруг натыкаюсь на неё.

-Не пугайтесь! Ради бога, не пугайтесь! - говорю я, заметив испуг в её лице.

Не отвечая, она поправила волосы и заглянула мне в лицо. Теперь её рот лежал одной горькой складкой, ресницы словно выросли, стали длиннее.

-Откуда вы взялись? Говорите скорее, что нужно: сейчас вас выгонят. Это же подсобное помещение.  ​​​​ 

-Я прошу вас о встрече.

-Почему так робко? - она улыбнулась. - Приходите завтра в консерваторию на фестиваль.

-Спасибо.

-Да ничего, - и графиня протянула руку. - Найдётё меня в большом зале. Я буду справа, где-то в десятом ряду.

-Я уж постараюсь найти вас.

-До завтра. Меня зовут Лиза.

В холодном, с высокими потолками зале консерватории Лиза с ее смеющимся, скуластым лицом, короткими стрижеными волосами показалась мне милой, но уж слишком обыкновенной. Я не понимал, за что её люблю, и всё-таки сидел рядом. Потихоньку её близость разогрела и увлекла меня. В зале громко шептались, не замечая воодушевления музыкантов, - и это помогало мне говорить о любви и верить в свои слова.

Я напросился ее проводить и на улице всё не мог насмотреться на её потёртую белую шубку, на длинный шарф, трижды обвившийся вокруг шеи, на заячью миниатюрную шапочку и нежное личико с детским овалом.

Когда мы поднялись своим ходом на шестой этаж - лифт хандрил и не захотел

поработать даже ради нас - и я торопливо обнял фею, она улыбнулась:

-Не сразу. Здесь холодно. Расскажите мне что-нибудь о себе. Вы не Герман?

-Нет. С чего ты взяла, Лиза?

-У тебя в глазах что-то безумное.

Я разглядываю её комнату, увешанную гастрольными афишами. Графиня холодна, и всё равно я помню, что любил её вчера. Лиза готовит чай, а я не могу на неё насмотреться. В её лице появляются тёплые цвета, и вязаный свитер уже не может сдержать тепло её плеч.

Она присела и стала хуже. Воодушевление ненадолго покинуло её, фея лишилась силы, неведомой ей самой - и эта чужая девушка устало курила, забросив ногу на ногу, и вокруг её глаз легкими, желтыми кругами вилась бессонница. Но как же я обрадовался, когда она вспомнила про меня и предложила:

-Я хочу танцевать.

Я удивился её гибкости. Она была такой горячей и легкой, что таяла в ладонях. А после шелеста губ и волос от меня ничего не осталось. Мы остановились у окна. Волны крыш ползли к горизонту, крона тополя, прижавшегося к фонарю, была покрыта снегом, прожившим первый день.

-Я боюсь осени, - задумчиво сказала она. - Я осенью всегда одна, и этот снег - если б ты знал, как я его люблю!

-А это кто в жакете и с косой? - я показал на фото, затерявшееся среди холодных афиш.

-Это мама.

​​ 

Ночь становится так ярка, что ничто не напоминает обычных слов, обычных красок. Неужели это мы? Неужели это зарево, стоящее над миром. И есть наша нежность и наша любовь?

​​ 

Мы расстаёмся легко, словно б всё, что было с нами, - сказка. Сквозь утро иду домой, догоняя легкую позёмку. Белизна навязчиво кружит и, поднимаясь, постепенно голубеет, превращаясь в небо.

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ 1981

--Меня пугает как раз то, что я выглядываю из темноты. Нет, она не может чувствовать именно меня в разверзшейся пред ней бездне! Неразличимая бездна переполнена лицами, она овеяна ее дыханием, эта бездна создает ее вдохновение, ее радость.  ​​​​