Спорт в детстве
The sport on the childhood
Второе – после математики - сильнейшее положительное впечатление детства – СПОРТ: именно в нем я реализовывался как человек, как личность. Во время других школьных занятий не было возможности для таких проявлений.
В нашей семье не было принято общаться - и поэтому роль такого общения играли спортивные соревнования. Я не могу сказать, что и олимпиады хоть как-то сближали! В школе у меня было чуть не с десяток олимпиад (математика, физика, химия, немецкий язык), но, увы, в соревновании ума нас ничто не объединяло.
Так же и в школе не было сколько-то тесных отношений с одноклассниками.
Спорт в нашей пятой школе города Луги держался на энтузиазме нашего учителя физической культуры Чигиря Алексея Ивановича.
Забыть его невозможно: столь большую роль сыграл спорт в моем детстве.
В третьем классе мне сделали операцию на грыжу – и путь к спорту был открыт.
С 4-го класса я стал много заниматься спортом – и центр школьной жизни переместился на физкультуру.
Как раз с 4-го класса и по 10-ый «физру» вел Чигирь! Он не давал мне индивидуальных заданий, но я сам не представлял себе жизни без них. В ритм тренировок, казалось, не проникали житейские проблемы! Усталость так приятно убаюкивала. Как это, провести день без тренировки? И без спортлагеря, только «для души» бежишь через Лугу двадцать километров с воодушевлением.
В старших классах я и в Луге занимался по плану Олега Николаевича Циркова, тренера Областной спортшколы, - но только в старших классах. Он на самом деле расписал мне понедельный план – и каждый день мне было приятно выполнять такую спортивную «норму».
Зато Алексей Иванович был близко много лет, мы часто разговаривали – и это вспоминаю с благодарностью!
Так что больше всего в школе я благодарен спорту и Чигирю.
Поскольку у ребенка более всего развита эмоциональная память, то и уроки физкультуры вспоминаются чаще всего. Потому что хорошее приятно вспоминать.
И Чигирь, и его сын Николай - представители того доброго, что помню о школе. Тем особенно ценны.
А дело в том, что почти все учителя не умели подойти к ребенку, узнать его проблемы. Все только работали! В школе был постоянный эмоциональный голод – и его утолял только спорт. Поэтому мне так важно было общение в спорте.
Эмоциональный голод - характерная черта всех 60-ых годов. Наши родители, наши учителя мало интересовались нашими проблемами. Столь жестокое было время (повторяю, чтоб не забыл современный избалованный читатель)! Продукты и эмоции были очень ограничены.
Спорт меня поразил честностью: тут ты знаешь, чего ты хочешь. Даже знаешь, что ты можешь.
В реальной жизни все было иначе. Например, свою работу многие воспринимали как жестокую необходимость, а мой папа ее понимал как печальное недоразумение.
Эмоциональная разрядка приходила только на уроках физкультуры - и поэтому я особенно любил их. Уже тогда психологические перегрузки хорошо снимала только физическая усталость. Отношения с одноклассниками на почве спорта не складывались: спорт любили мало, - и это очень объясняет разобщенность нашего класса.
Зато мои человеческие отношения сложились в областном спортлагере, где был три лета подряд: все последние классы. Там, увы, из Луги, кроме меня, никогошеньки не было.
Два очень ярких момента в моей школьной жизни: кросс в Парголово в 9-м классе, и командное первенство области в 10-ом.
Казалось бы, всего-то «соревнования», - но я их часто вспоминаю.
Кросс-то был по сильно пересеченной местности – и просто добежать уже было успехом.
Многие не добежали, но те, что добрались до финиша, пробежали лучше меня. Эти соревнования ясно показали (как и прочие), что никаких особых способностей у меня нет, - а мне просто нравится бегать.
Главное – сама поездка: поезд, подготовка к забегу - и потом судорожное карабканье по горам и долам.
Возвратились в школу – и мне было стыдно: я оказался чуть ли не на последнем месте.
Но Чигирь – похвалил.
Так что был еще и психологом.
Командное первенство было трудно общей нервозной обстановкой.
Восьмиборье для юношей было таким: 100 м, прыжки в длину, прыжки в высоту, 400 м, 100 м с барьерами, шест, диск, 1500 м.
А это еще и был конец апреля 70-го: какой-то месяц до окончания школы.
Самое трудное было - прыжки с шестом: их я откровенно боялся: предстояло приземляться на твердый мат.
И точно: при приземлении подвернул стопу, - а ведь еще предстояло бежать полторы тыщи!
Ну, тут уж дотащился через-не-могу – зато потом три дня дома пришлось отлеживаться: так болели все мышцы.
И это при том, что я люблю тренироваться!
Выполнил норму второго разряда.
Слабовато: по шахматам уже давно был первый!
Тут мне удалось неплохо прыгнуть в высоту: 1.70.
Мой личный рекорд был 1.75.
Конечно, в то время мы все были под обаянием Брумеля, прыгнувшего 2.36!!
Уже тогда начинали прыгать «спиной», но я этому так и не научился.
Тут меня Чигирь не похвалил – и это тоже было правильно: и так все знали, что только благодаря моим очкам команда заняла второе место.
Всего в команде было не менее десяти человек, но никто не попал в призеры! Они заработали 8 очков, а я, призер в многоборье, заработал очков особенно много: 16. Почему-то именно многоборье оценивалось нарочито высоко.
Какой смысл был меня хвалить? Спасибо Чигирю.
Физрук Чигирь тоже был образцом: за все годы учебы – ни одного грубого слова!
Я был рад любым соревнованиям, лишь бы не быть дома, - и состязался часто: и в шахматах, и в легкой атлетике.
Эта бурная жизнь «на стороне» показывает, почему я был так равнодушен к серости школы.
И тут, как везде, я должен сказать правду: в школе мне ставили в вину мои занятия спортом. Если меня кто-то и хвалил, то только Чигирь.
Когда после девятого класса все мои одноклассники поехали работать в колхоз, а мои тренировки в спортлагере по соседству воспринимались как предательство.
Как-то в перерыве между тренировками я прибежал в колхоз к одноклассникам - и меня угостили молоком.
Да, я не работал в колхозе, но позже я «честно отработал» такие привилегии: на апрельском первенстве области по легкой атлетике 1970 года благодаря мне команда Луги оказалась в призерах!!
Чигирь учил легкой атлетике, волейболу и баскетболу. Занятия этими видами спорта занимали большое место в учебном процессе.
ОБЛАСТНОЙ детской спортивной лагерь
Олег Николаевич Цирков, один из тренеров Областной детской спортивной школы, меня заметил на областных соревнованиях. Такие областные соревнованиях по пионерскому четырёхборью проводились регулярно - и для меня, и для города, и для школ были большим событием. В мои четырнадцать лет после прыжка в длину ко мне подошел скромный «дядечка» (так звали людей, которых много, но описать их трудно). Я не придал этому значения, как он приветливо спросил:
- Не хотите летом поехать в спортлагерь?
- Конечно, хочу! – поторопился согласиться я.
Мне этот подарок показался огромным: летом в Луге было скучно, - а домашняя атмосфера в нашей семье не была сердечной.
В первый год (всего три лета) Областной детский спортивной лагерь (после моего седьмого класса) был в Кировске. Как-то недавно, отходив экскурсию по казематам Шлиссельбурга, я нашел этот стадион и долго, зачарованно по нему бродил.
А вообще, Цирков был очень строг. Пропустить тренировку для меня было немыслимо (хоть в самом спортлагере было много «звезд» и просто девушек, которые с легкостью тренировки пропускали), я с радостью шел на стадион.
Здравствуй, новая жизнь! Соревнования были весной, уже ближе к концу учебного года, а совсем скоро, летом, я уже был в Кировске.
Мое первое спортивное лето!
В моей памяти общение в лагере совершенно вытеснило школьное, будничное. Да, в школе мне было не по себе! Занятия физкультурой скрашивали эту чуждость, - но разве сравнишь со спортлагерем?! Тут у меня появились друзья, тут было столько событий, которые не могли случиться в школе.
Итак, после 7-го, 8-го и 9-го классов летом я подолгу жил в этих лагерях – и это время стало моими лучшими воспоминаниями о детстве.
Напомню пионерское четырехборье: 800 м, прыжки в длину, метание мяча, эстафета смешанная 4 по 100м. Местные власти могут что-то и изменить и в видах спорта, и в их последовательности.
По четырехборью я уже выступал от Луги.
Вообще, все началось с бега. Я неожиданно заметил, что бежать очень приятно: нравится приподнятое состояние всего организма.
Хорошо помню, как пробежал кросс 600 м с результатом 1.32. Всего-то! Да ведь как накрутился, как размечтался! Для городских соревнований это был хороший результат.
Честно скажу: в спортлагере мне быстро доказали мою бездарность – и я с ней примирился. Моей личной трагедии тут не было: мне ведь больше нравился сам процесс тренировки. Каким же слабеньким я предстал в спортлагере, а ведь в Луге выигрывал соревнования!
К примеру, я бегал «сотню» - 100 метров - за 12 с «копейками», один раз даже 12.00, - но для спортлагеря это более чем скромно. Хорошо помню Витю из Гатчины: он бегал «сотню» за 10.80!
А был такой Пухкал, что пронесся за 10.03!
Обратите внимание на цифры: 10.80, а не 10.08: сто метров в Советском Союзе за 10.08 бегало не столь уж много спортсменов!
Мы все никак не могли понять, почему так много американских спринтеров бегали сотню близко к десяти секундам, а у наших это не получалось.
Витя при мне запросто пробежал «сотню» за 11.00.
- Такое чудо! - думал я и смотрел на его ноги.
Он мог запросто весь день гулять с девушками (и, как он рассказывал, не только гулять), не ходить на тренировки - и меня поражало это кощунство.
Каждое занятие физкультурой, как и в школе, так и тут, каждая тренировка были чем-то особенным, очень интересным.
Например, как интересно было учиться бегать барьеры! Для начала тренер Цирков поставил их на двадцать сантиметров выше обычных - и нужны были огромные усилия, чтобы их перепрыгивать.
Я говорю это не в упрек школе! В нашей 5-ой школе каждое занятие было интересной, безобидной игрой. Чигирь всегда нас тренировал, посмеиваясь. После мрачной атмосферы дома это было так душеспасительно! Устроит нам, мальчикам, матч в баскетбол с девочками – и получится так смешно.
А вот волейбол представал тонкой, аристократической игрой: все решало касание мяча.
А в баскетболе много физической борьбы – и я играл откровенно слабо.
Как-то раз в спортлагере на вечерней тренировке (язык не поворачивается назвать ее «послеобеденной») я случайно, на разминке «попал в копье»: бросил его на 65 метров.
Другой тренер – тоже Николаевич, но Лев - прибежал к моему тренеру Циркову и выразил восхищение:
- Смотри, как он метает!
Цирков сухо ответил:
- Пока он только обеды метает.
И на самом деле, на соревнованиях мне не удавалось достичь результата более 56 метров.
При толпе и волнении я никак не мог «попасть» в копье! Поэтому я и оставался многоборцем.
Поскольку в отдельных видах спорта у меня не было особых успехов, я сразу попал в многоборцы. Выступал в метании копья, многоборье – и на 800 метрах.
Цирков видел мое рвение в беге, но, скорее всего, он прекрасно понимал, что я переоцениваю свои возможности.
И тут – полное фиаско: я совсем ничего не добился в этом виде спорта.
В многоборье я дошел до второго взрослого разряда (по шахматам – первый).
Можете себе представить, как это скромно, если рядом со мной тренировался Саша (фамилий не помню: прошло лет 45!) из Гатчины: в 15 лет он был чемпионом Союза!
Он любил со мной говорить – и непременно рассказывал что-то такое, что меня повергало в шок. Скажем осторожно: он силой добивался близости с девушками. Какая-то из них поделилась этим с родителями – и его позже посадили. Но он-то мне красочно рассказывал, как это происходило!
Но вернемся к спринтеру Вите: он вообще верховодил в спортлагере.
Он, к примеру, решил, что я слишком замкнут, и прямо перед последним балом, которым заканчивался сезон в спортлагере, он прямо потребовал, чтоб я ... станцевал! Если б он со мной поговорил, я б охотно рассказал ему, что моя «робость» - от кошмаров жизни моей семьи!
Да, он, как и все, думал, что моя замкнутость – только от моей слабости, - и всего-то попросил станцевать.
Поразил на всю жизнь. Он требовал это и от прочих ребят - и тех, кто не прошел испытания, ночью били мокрыми полотенцами. Когда по морде, это неприятно.
Витя считал, что салажат надо учить силой!
И что? Я пришел на танцы и там увидел приятную спортсменку. Об этой, без сомнения, честной комсомолке ходила нехорошая слава: она благоволила сразу ко многим (нарочно напускаю туману: правда прозвучит плохо: пришлось бы произнести нехорошее слово).
Я прямо подошел к ней, напросился на танец, с радостью немножко подержался за девушку - и Витя милостиво отпустил меня спать.
Я рассказываю, чтоб подчеркнуть: вся моя жизнь шла мимо школы - и в этом виновата именно школа, так поразившая своим равнодушием!
Мне нравилось играть в футбол. Это было только в спортлагере и уже после основной тренировки.
И после обеда, когда сил уже не хватало.
Зато сейчас как интересно смотреть футбол: переживаешь каждое движение!
Сам Цирков был еще и замечательным человеком, так приятно контрастировавшим с моим отцом по своим человеческим качествам. Саму мою ситуацию с отцом я скрывал ото всех: это было слишком стыдно.
А лагерь после девятого класса? Моя замкнутость довела меня до депрессии! Я два дня не ел, а потому и тренировался кое-как. Кризис был очень болезненный: я вдруг потерял привычные ориентиры.
В этот год спортлагерь был настоящим спасением: дома нельзя было и находиться: умирая, отец выл от ужасной боли.
ШАХМАТЫ
В шахматах я добился наибольшего «успеха», а потому и помещаю эту заметку последней. Я ставлю «успех» в кавычки, потому что в советское время перворазрядников было много. И как их могло быть мало, если шахматы были настоящей национальной игрой!
Вся огромная тема шахмат – во многом вне нашей школы, - но все же я выступал не только от Луги, но иногда и от школы.
За все годы учебы в школе не было ни одного сеанса одновременной игры, о самих шахматах ничего не говорилось.
И этот пласт культуры не попал в поле зрения моих школьных руководителей.
Эта игра так много дала в детстве, что странно было б об этом не упомянуть. Тут были огромные открытия! Начать с того, что я сам по учебнику Панова научился играть в шахматы, и уже в спортлагере обыграл перворазрядников!
Но более того: и сейчас, на седьмом десятке, я себе не представляю жизнь без шахмат. Так хорошо они утешают в толкучке метро или просто в минуту сомнений!
Все началось с моей игры лет в восемь с моим другом Васей Бутом, чей дом у леса. Мне так нравилось к нему ходить еще и потому, что жить всей семьей одной комнате вчетвером было трудно.
Правда, скоро нам дали еще одну комнату: уже на третьем этаже того же Тигельного дома.
Так что Вася – мой первый друг.
Мы знали правила, но доску безжалостно загромождали фигурами.
Мы играли очень интенсивно: часа по четыре!
Это продолжалось чуть ли не год.
А потом я подался к мужикам: только потому, что они играли лучше.
Хорошо помню, что Чигирь любил шахматы, - но не мог же он организовывать еще и шахматные соревнования? У него и так хватало работы.
Турниров было много, но почти все - вне школы.
Я особенно удивлял себя тем, что мог играть «вслепую» - и в спортлагере так зарабатывал на мороженое!
Это было слишком актуально при моем всегдашнем безденежье.
Я до сих пор с упоением играю в шахматы – и не утерплю привести в пример партию, что поразила еще в детстве.
Ферзевый гамбит
Александр Алехин – Акиба Рубинштейн
Хук ван Холланд, 1921
1.d4 d5 2. Кf3 e6
Против меня никто в такое мудреное начало не пускался.
Это уже какая-то философия, а не шахматы! С одноклассником Васей Бутом мы перепробовали все начала на своей шкуре – и тогда я понял, что надо учиться по учебнику, а не пускать все на самотек.
Я привожу эту партию, потому что она была одной из тех, что научили меня играть.
Алехин, конечно же, был кумиром – и не только моим, а всего поколения. Ведь в 60-ые шахматы в Союзе пользовались неслыханной популярностью.
3. c4 a6
Какой же идиотский ответ черных! Я бы, конечно, сыграл не a6, а c5: так важно для меня начать борьбу за центр.
4. c5 Кc6
Алехин сыграл c5: он уже раскусил, что соперник очень слабый. Для меня это было бы опрометчиво! Как гений догадался сделать такой слабый ход? Загадка.
Что за позиция? Чудится, в шахматы играют начинающие.
Если б Рубинштейн сыграл: 4...b6 5.cxb6 c5, то уже Алехину пришлось бы выкручиваться. Рисковые ребята!
5. Сf4 Кge7
Я б давно пошел пешкой на b6. Ну, бог ему судья!
6. Кc3 Кg6
Белые уже вовсю доминируют! И как черные такое терпят?
7. Сe3!
С виду ужасная глупость, а на самом деле Алехин считает далеко вперед. Вот в чем сила Алехина: он ставит в тупик своей нестандартностью.
7...b6
Наконец-то! Лучше поздно, чем никогда.
8. cxb6 cxb6
Ну, и за что боролись? Чем это лучше у белых?
9. h4!
Что за ход?! Ничего не понимаю. Он, что, гений – и считает за 20 ходов вперед? А я бы по глупости торопился с рокировкой.
9. … Сd6 10. h5 Кge7 11. h6!
Верно было слоном на e3: раскурочил всю позицию черных. Но какое же нестандартное мышление!!
11...g6
Почему g6? Взять, потом вывести ладью, а рокировку сделать длинную. Почему сразу лапки кверху?
12. Сg5!
Какой активный слон: с ума сойти! Но что же дальше? Я-то ничего не вижу.
12...0–0 13. Сf6.
Логично. Получился слон ужасной силы. Да, черных придушили: что же может быть понятнее? - но отнюдь не задушили! Да, позиция черных плохая, - но смогут ли белые реализовать преимущество?
13...b5 14.e3 Сd7 15.Сd3 Лc8 16.a4!
А разве рокироваться не важнее? Нет! Сначала выявить слабость королевского фланга, а потом и ферзевого!!
16...b4 17.Кe2 Фb6 18.Кc1!
Да я б давно рокировался!
18. … Лc7
Сдвоить ладьи? Почему нет?
19.Кb3! Кa5 20.Кc5!
Классическая игра по черным полям!
20...Кc4
Белого коня взять нельзя!! Если 20...Сxc5, то 21.dxc5 Фxc5 22.Сd4 Фc6
Игра:
21.Сxc4 dxc4 22.Кe5! Сxe5
23.Сxe7 Сd6.
24. Сxf8 Сxf8 25.Кxd7 Лxd7 26.a5!
Что играть дальше, если у белых лишнее качество?
Такие партии потрясали! Вот что значит гений: никаких стандартов: все нормы вывернуты!
Надо ли говорить, что мечтал стать знаменитым шахматистом?
Тут мне надо рассказать о событии, оставившем глубокий след в моей жизни: зональных соревнованиях России в 1968 году.
Оказавшись в спортлагере, я стал играть в шахматы – и каково же было мое удивление, когда выяснилось, что играю на равных!
Я не мог не сыграть с кандидатами в сборную Ленобласти, ведь было известно, что играю, не глядя, на двух досках.
Потом последовали турниры, где я подтвердил свою состоятельность и выполнил норму первого разряда.
Итак, оказавшись рядом с шахматной сборной Северо-востока России, сразу выполнил норму первого разряда и в эту сборную попал.
Кстати, на зональные соревнования по легкой атлетике я так и не попал: слабоват!
При областной детской спортивной школе была специальная поликлиника. Я был немало поражен таким уровнем отношения к спорту. Я б и не узнал о ней, если б меня не послали на специальное обследование: тренеру и врачам показалось странным, что я делаю успехи сразу и в легкой атлетике, и в шахматах. И какой результат? Мне сказали, что у меня работают оба полушария.
И вот оно, событие: едем в Архангельск!
Я, как сказку, вспоминаю жизнь в этом городе: до сих пор он мне кажется таким тихим, таким нежным.
Везде деревянные мостки, и – жуткий мороз!
На еду давали талоны, а кроме того, не всем столовая понравилась, - так что мне еще талонов и надарили.
Наконец-то, я мог поесть вдоволь!
Я обожал блины. Съел пару – и даже не заметил. Иду за второй порцией.
Когда я этак проделал несколько дней, повариха строго брякнула в лицо:
- Сколько можно жрать?
Мне до сих пор помнится это исчадие ада во всем белом.
В детстве, да и всю жизнь меня часто почему-то считали избалованным, да еще и обжорой.
Мне вот всю жизнь кажется странным: почему ей было жалко блинов? Как я умудрился ей надоесть?
А домой в Питер летели в самолете!!!
Я – первый раз в жизни.
Так романтично, так приятно вспоминать.
А какая была атмосфера: все благожелательны, все корректны, все желают добра!
Большим событием стало для меня решения Чигиря послать меня во главе детской сборной по шахматам. Было, кажется, три мальчика и девочка – все лет 10-12. А мне? Всего 15!
И вот мы приехали в Питер, разместились, я смотрел за питанием детей, разбирал их партии, мы даже сходили на каток в свободное время.
Все же Луга мне нравилась: тут было много взрослых турниров. Привлекала серьезность их проведения.
В Луге всегда было много хороших шахматистов.
Позже, возвращаясь иногда в родной город, я им неизменно проигрывал: жизнь уже не позволяла сосредоточиться на шахматах.
На турнирах взрослые были и корректны, и умны.
В отличие от народных гуляний, где всем полагалось свинячить.
Этих качеств почему-то совсем не было у моих родственников: если встречались дяди, они обязательно напивались. Другой же непьющий дядя Ваня считал меня распущенным, как, впрочем, и всю нашу семью.
Поэтому я очень любил соревнования.
Моя эмоциональная жизнь в основном шла вне школы - и тут я всем обязан спорту.
В Луге тогда много играли в шахматы - и это для меня было и большим увлечением, и настоящим спасением.
Спорт - лучшее в любой социальной жизни.
Все самые большие человеческие открытия все же были сделаны в спорте. Спорт лагерь стал настоящим открытием. В нашем классе не было красивых девочек, а тут были просто неотразимые: сформировавшиеся явно до срока, с длинными ногами и стройной фигурой.
А на ночь тренер взял, да и рассказал о немецких подлодках!
Вот это да! В школе несут бог знает, какую чепуху, а есть же интересные темы!
Нас объединяло столько тем!
Были и анекдоты! Представьте, тренер рассказал всем мальчикам в комнате не совсем приличный анекдот!
В спорте у меня было особенно много друзей – и так жаль, что все они потерялись.
Но от всего детства воспоминания о спорте – самые лучшие.
Поэтому я так благодарен физруку Чигирю, тренеру Циркову и моему многолетнему шахматному сопернику Юре Васильеву.