|  Я родился в городке Луга в 1953 году. Пишу потому, что всю жизнь пытался понять мальчика, который жил возле леса и все свои чувства нес ему. Мне так и не поверить, что этот мальчик - я сам, что именно моя жизнь уходит от меня. Лес большой. теплый, доверчивый, а жизнь среди людей - ровно наоборот: ни тепла, радости. Мое желание быть литератором на самом деле было желанием спастись от непонимания других.
И почему им надо было меня понимать? Каждый жил своей жизнью - и я так же не мог войти в его жизнь, как он в мою. Но всю жизнь литература оставалась шансом понять других - и работа над техникой стала слишком важной: кто тебя поймет, если ты не сумеешь выразить себя?
Вся жизнь ушла на освоение традиций литературы. Именно эти традиции были первыми, в которые я поверил. Традиции общественной жизни? Но она казалась хаосом, растущим ужасом; все, что оставалось, - это наблюдать его, стараться, чтоб это чудовище меня не проглотило.
Всегда писал про свое и о себе, но эти мысли, попав на бумагу, чудесно преображались, я уже не узнавал их: у воображения были свои законы, более мощные, чем законы реальности.
Я учился в военной Академии, на мат-мехе университета, затем перебрался на филологический факультет, но главным оставался поиск моего места в том конкретном ужасе жизни, что окружал меня. Меня вела любовь к филологии и поиск единства ремесла и традиций. Не сойти с ума было столь же трудно и важно, как каждый день писать. Предстояло не просто понять себя, но понять себя в литературе.
Этот сознательный крен из жизни в искусство обусловлен жаждой гармонии того ребенка, что все так же любит лес и не хочет взрослеть. Его утешает, как и встарь, только литература. Иначе зачем она? Что же еще, кроме литературы, принесет гармонию и хоть какой-то покой? Поэтому мой герой заранее, свыше, уверен, есть свет, Бог, надежда. Даже в ужасе, даже в самоубийстве - надежда.
Сейчас читая рассказы двадцатилетней давности, вижу, как много в них желания войти в реальность. Напишешь рассказ о себе - и только тогда прожитое тобой и ты сам оживает. Иначе оно мертво. Иначе не приблизиться ни к миру, ни к себе. У меня нет иных свидетельств, что я жил, кроме моих опусов.
Мои рассказы - это моя воображаемая автобиография, а другой у меня просто нет. | |
| ООО ...
шуточный рассказ Два хорошеньких, седеньких, пожилых, довольно интеллигентного вида человека постучались в квартиру Евгении Семеновны и, когда она открыла, вежливо поздоровались:
-А вы нас заказывали!
-Вас? – удивленно спросила дама. И строго добавила:
-Извините, кого вы ищете?
Они, достав бумажку, прочли:
-Пездрякова Евгения Семеновна?
-Это я.
-Групповая оргия с элементами садизма. Полтора часа. Оплачено две тысячи рублей. Направлены: Потапов Михаил Гаврилович и Федор Николаич Дурыленко.
-Тогда заходите, - вежливо попросила она.
Оба робко садятся на диван, устало ставят портфели на пол.
-Вы не беспокойтесь, Евгения Семеновна. Мы работаем в... Всё время название забываем. Федя, ты помнишь, как наша организация называется?
-Миша, мы работаем в «ООО». А потом еще какое-то слово нерусское. Не помню. Сейчас квитанцию достану. Там написано.
-Можете не читать, - сказала Евгения Семеновна. – Вы принесли инструменты? Как вы работаете?
-У нас в портфеле оборудование: веревки, цепи и рукописи. Вы вправду, Евгения Семеновна, это... (замялся) мазохистка?
-Да, милые, да, - добродушно сказала она. – Доктор мне объяснил и диагноз поставил. Он мне и посоветовал к вам обратиться. Ведь у меня всё болит: и сердце, и печень, и по женской части; насморк – и тот хронический. Так и не проходит месяцами. Думала, лекарство какое выпишет, а он и говорит: «Вам, - говорит, - секса не хватает». И дал ваш телефон. Доктор такой внимательный оказался! Всё определил, диагноз точно поставил.
-А почему вы такая, Евгения Семеновна? Вы что, с детства этим... увлекались?
-Что вы! Это меня муж приучил. Муж у меня был очень любвеобильный, но и поскандалить любил. Я, к примеру, ему ужин приношу, а он как заорет: «Ты что мне телевизер загораживашь?! Ты назло, нарочно, хочешь, чтобы я программу Время не увидел!». А если вовремя не отскачу, то и накостыляет почем зря. Постель стелю, а он кричит: «Все вы – проститутки!» Я, конечно, бранные слова пропускаю: вы – люди интеллигентные. И так это нас заводило, что на всю ночь хватало. Другие раз в неделю сексом занимаются, а мы каждый день по несколько часов подряд.
-Вам решительно повезло, Евгения Семеновна.
-Повезло-то повезло, но счастья ненадолго хватило: соседка-сука увела. Чужому счастью позавидовала. И что он в ней нашел?
-Да, люди злы, - сказал Федор Николаич. - У вас что же, после этого в жизни любви не было?
-Какие-то все малохольные попадались. Другой и матерится, а не возбуждает: мат не тот! Доктор сказал, что без вас не обойтись, и объяснил, что без оргазма долго не протяну. А если поможете, то всё пройдет: и печень, и сердце, и насморк. Так и сказал: «Денег не жалейте. Традиционной медициной тут не обойтись».
-Вы правильно сделали, что обратились в творческий союз. Ведь наш «ООО» - от Союза Писателей. Искусство – оно всегда лечит.
-А вы что – писатели?
-Да, - оживился Михаил Гаврилович. – Вы, наверно, знаете мою пьесу «Всю жизнь - на распутье»? Я – тот самый ее автор. Она прошла с большим успехом в ДК железнодорожников. Я столько материала перелопатил, и коллизия получилась очень современная. Наверно, помните: главная тема – обновление подвижного состава. Вагоны стареют, но начальство из каких-то своих видов не хочет их менять. Пьеса очень актуальна и сейчас. Там было и о любви. Молодая проводница влюбилась в сцепщика вагонов, и конфликт чуть было не разрушил их едва начавшуюся любовь. Представляете, на сцену проложили рельсы и вывезли вагон. Это имело и символическое значение.
-Да, драматург вы маститый, - согласился Федор Николаич. – Может, мы уже начнем работать?
-Не стесняйтесь, Федор Николаич, не торопите вашего любезного коллегу. Я подожду, - сказала Евгения Семеновна. – Вы тоже расскажите немножко о себе.
-Вы, несомненно, знаете мои произведения. Они большими тиражами выходили в издательстве «Советский труженик». Самое знаменитое - трилогия «Семья Ивановых». Она о пятилетках. Описывается судьба рабочей династии. Самих Ивановых – более ста, уж не говоря о массе второстепенных персонажей. Имела большой успех. Она даже выдвигалась на премию. Главное, Евгения Семеновна, чтобы вы нам верили! У нас все отзывы клиентов положительные. Все! Фирма веников не вяжет.
-Такие люди! – вздохнула Евгения Семеновна. - Может, вас чаем напоить?
-Лучше начнем работу, - сказали пришедшие.
-Хорошо.
Евгения Семеновна уходит на кухню и через минуту возвращается в прелестном пеньюаре.
Дурыленко выложил из портфеля цепи и плетку, устроил на колени огромную рукопись и начал читать.
-«Иван Макарович рано встал, почистил зубы и внимательно прислушался к заводскому гудку. Он любил этот настойчивый, будоражащий гул, который отдавался в его душе.
-Вот так и батаня вставал каждое утро, - подумал он, натягивая рубашку.
У проходной уже густо роились люди. Он, опытный наставник, спешил проверить работу Лёньки, своего подшефного.
-Надо подмогнуть мальчонке, - думал он. –Прошлый раз загубил два сверла.
В главном цеху уже с утра натруженно ухала кувалда».
-О-о-о, - застонала Евгения Семеновна, порываясь встать с дивана.
-Нет уж, нет уж, - закричали писатели. – Сидите! Вы забыли, что именно вы заказывали? «Оргия с элементами садизма». Так что сидите.
-Я не могу, я не могу! - стонала она.
-«Дверь угрюмо приоткрылась, и Иван Макарович узнал начальника цеха Капустина Петра Иваныча.
-Здорово, Макарыч, - сказал он и испуганно прошептал:
-Сегодня запускаем новую линию, а двоих наладчиков нет. Что делать, не знаю.
-А Протасов? Тоже не придет?
-Его, дураки, поставили в ночную смену.
-А Васятка?
-Он сдает экзамен по технике безопасности».
-А-а-а, - страстно шептала Евгения Семеновна. – Я люблю тебя, Макарыч, я тебя люблю.
Тут Федор Николаич не растерялся и подскочил к Евгении Семеновне:
-А вот мы вас цепями!
И он ловко приковал ее к прочной спинке дивана. Она продолжала шевелиться, так что Федор Николаич скомандовал коллеге:
-Михаил Гаврилович! Давайте и вашу цепь. Одной мало.
-Ребятушки! Что ж вы со мной делаете? – слабо защищалась больная.
-Вы не беспокойтесь! – ласково сказал Михаил Гаврилович. – Цепь новая, добротная, с редкой насечкой. Посмотрите, какой милый узорчик выведен! Вы еще чего-нибудь хотите?
-Ребята, отделайте меня хорошенько.
-Евгения Семеновна, вы на самом деле так хотите?
-Я бы хотела немножко плетью, но, чувствую, если просто почитать пьесу, уже хватит. Литература основное дело сделала; остались сущие пустяки. Теперь обработайте меня драматургией. Наддайте еще, ребята! Читайте вы, Михаил Гаврилович.
-«Егор Петрович работал в трамвайном парке много лет, но впервые служебный конфликт разгорелся на предприятии с такой силой. Дело в том, что подвижной состав в значительной степени износился. Два бюрократа Семенов Петр Трефилович и Барочник Сидор Севастьянович во главе с главным бухгалтером всячески противились нововведениям. Как ни странно, Егор Петрович был горячо поддержан молодежью и, прежде всего, своим сыном Федей, работавшим в том же трампарке. Возлюбленная Феди молодая вагоновожатая Клава Чудакова отличалась крайней осторожностью». Такова завязка действия. А теперь отрывок из пьесы. – «Клава (шепотом, но страстно):
-Федя, зачем ты суешься во всё это? Разве ты не любишь меня? Смотри: пришла весна, и я тебя люблю. Разве этого мало? Не борись, пожалуйста, с начальством, не нарывайся на неприятность. Кто знает, чем это кончится! Вытурят, чего доброго, с работы. Тебя уволят – и не будет денег на свадьбу. И маме пальто не купим.
Федя (твердо и убежденно):
-Мне мама сказала, чтобы я боролся с этими бюрократами. Она готова до конца жизни оставаться в старом пальто, лишь бы ее сын был честным человеком. Так и сказала».
-О-о! Умираю! Спасибо, ребята, спасибо! – взмолилась Евгения Семеновна. – Мне хватило. Я такой оргазм испытала – лучше не бывает! Разве я могла себе представить, что литература до такой степени полезна?
-Что за слово вы назвали, дорогая Евгения Семеновна?
-Оргазм.
-Вот! Наш «ООО» так и называется: «Оргазм»! А наши постоянные клиенты, те как запоют, а то и простонут: «О-о-о, о-о-о, орга-а-азм!». Мы вот смотрим на вас, дорогая, и завидуем: нам бы такие красивые чувства! Поэтому встреча с вами – источник новых творческих свершений.
-Спасибо, - подтвердил Михаил Гаврилович. – Коллега правильно выразил нашу общую мысль.
-Да! – с жаром подхватил Федор Николаич. - Вы не поверите, как трудно найти творческую и достойно оплачиваемую работу! Просто невозможно. Нас спас только творческий подход. К счастью, во главе Союза стал новый, инициативный человек. А то бы мы пропали. И, конечно, много делает наш врач Демидов Степан Валерьянович. Это он отсоветовал принимать к нам сотрудников из секции поэтов. Так часто поэзия не оправдывает ожиданий! В ней нет этой желанной увесистости. Придет такой поэт к клиенту: «Траля-ля, тра-ля-ля», портфель в руки и убежал. А нам потом жалуются. Не то что проза! Вот удивительный пример. Есть две пожилые, уважаемые писательницы. Они раньше всё писали про проблемы школы и про юность вождей. А теперь было совсем в нищету впали. Так у нас что удумали: пригласили их на секс по телефону, - и что? Оказались чрезвычайно талантливыми. У бабушек голосок тоненький, как у гимназисток. А фантазия развилась невероятно (всю жизнь в литературе!). И вот сидят они у себя дома, эти божьи одуванчики, салфеточки, книжечки, собрания сочинений от Ленина до Диккенса и обратно, - и такое по телефону загибают, такую несут чепуху, что волосы дыбом. У них уже немножко и маразм начался, а это, как ни странно, очень помогает. Клиенты от них в восторге. На них очередь на несколько месяцев вперед. Так и говорят: «Запишите меня на Нану или Лулу» (такие у них псевдонимы). А один кавказец к нам в офис ворвался и говорит: «Немедленно подайте мне Лулушечку: я после разговора с ней ночами не сплю! Любые деньги дам». Одному богатому бизнесмену такая бабушка так мозги запудрила, что он компьютеризировал наш секретариат. «Не могу, - говорит наша бабуля, - без компьютера современные методы работы освоить». Так вот и трудимся.
-Ну, как вы, Евгения Семеновна, не лучше себя чувствуете?
-Знаете, ребята, просто нет слов от счастья. Так укатали, что не опомниться.
-Видите! Так что, выбираем здоровье?
-Сама к вам обращусь еще не раз и другим посоветую. | |
