Театральный дневник.

1993

Важное:

Чехов

Пруст

Татьяна Васильевна Доронина

Влади́мир Я́ковлевич Лакши́н

Январь

1  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

1 (13) января 1898 г. Ницца.

Вчера накануне Нового года какое-то русское семейство из Канн (Cannes) прислало мне цветов, и теперь у меня в комнате стоит аромат. Нового года не встречал, лег в 11 часов. Сегодня утром консул прислал бутылку старого вина (1811 года). С новым годом, с новым счастьем! Погода опять очень хорошая. Здоровье мое по обыкновению великолепно, хотя я и далеко не так толст, как вышел на фотографии. Вчера возил я А. А. Хотяинцеву в Монте-Карло и показывал ей рулетку, но она, как вообще женщины, лишена того хорошего любопытства, которое так двигает мужчин, и на нее ничто не производит впечатления. Одета она в то же платье, в каком была в Мелихове. Среди русских, обедающих в Pension Russe, она самая интеллигентная, даже сравнивать нельзя.

Нового ничего нет. Всё благополучно. Низко всем кланяюсь.

А. Чехов.

98 1/I.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

Russie via Moscou.

2  ​​​​ Чехов пишет

Е. З. КОНОВИЦЕРУ

2 (14) января 1898 г. Ницца.

Дорогой Ефим Зиновьевич, Вы пишете о «Курьере», о рассказах, но ни слова о том, как Вы поживаете, как Ваше здоровье (одышка и большой живот) и весело ли Вам в эту зиму. Что у Вас нового?

«Курьер» я получаю и читаю с удовольствием. Я догадывался, в чем дело, и мысленно благодарил Вас и собирался писать Вам и не написал только потому, что не знал Вашего адреса. Газета хорошая; прошу высылать мне ее и после Нового года.

Видите, я всё хожу вокруг и около и не знаю, что ответить Вам насчет рассказов. Те рассказы, которые были напечатаны в «Русских ведомостях», написались случайно, без заранее обдуманного намерения. Здесь в Ницце, где нет своего стола и где так мешают работать (то хорошая погода, то скучные люди), нельзя работать, как дома и как хочется, и нельзя во всяком случае давать никаких обещаний - ибо всё равно их не исполнишь. Я обещал Соболевскому давать каждый месяц по рассказу - и едва ли дам еще что-нибудь раньше лета. Лень одолела, думаю об Алжире, а тут еще, как Дамоклов меч, висит обязательство (у меня на лбу выступил холодный пот), которое давит меня, обязательство, во что бы то ни стало, дать в начале этого года одну повесть в «Русскую мысль», другую в «Cosmopolis»…

Впрочем, поговорим о сем на свободе летом. Надеюсь, что в этом году Вы будете жить в Васькине. То, что Вы прошлым летом не жили в Васькине, я считаю положительно ошибкой. Лето было чудесное, и даже женского пола было много, и Ваш студент наверное остался бы очень доволен.

В Ницце я пробуду еще до начала февраля (ст. ст.), Ваше письмо еще застанет меня здесь, если Вы мне, по свойственной Вам доброте, напишете про себя и про Москву. Из Ниццы я поеду в Африку, потом опять в Ниццу, затем в Париж и домой.

Евдокии Исааковне и детям нижайший поклон и поздравление с новым годом, с новым счастьем. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

2 янв.

На конверте:

Москва.

Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Пименовский пер., д. Коровина.

Moscou. Russie.

3  ​​​​ Пруст.  ​​​​ Под сенью девушек в цвету.

Исписав несколько страниц, я уронил от скуки перо и заплакал злыми слезами оттого, что у меня нет таланта, что я бездарность и что я упускаю возможность остаться в Париже, связанную с приходом маркиза де Норпуа. Я утешался лишь тем, что меня отпустят на спектакль с участием Берма. Однако подобно тому, как мне хотелось посмотреть на морскую бурю там, где она разражается с особенной силой, точно так же я мечтал увидеть великую актрису только в одной из тех классических ролей, где она, по словам Свана, достигала совершенства. Ведь когда мы надеемся получить впечатление от природы или от искусства в чаянии какого-нибудь изумительного открытия, мы не без колебаний отдаем свою душу для менее сильных; впечатлений, которые могут дать неверное представление об истинно Прекрасном. Берма в лучших своих ролях: в «Андромахе», в «Причудах Марианны», в «Федре» – вот чего жаждало мое воображение. Я пришел бы в не меньший восторг, услыхав Берма, произносящую этот стих:

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ Ты покидаешь нас? Не сетуй на докуку и т. д.,

чем если бы гондола подвезла меня к картине Тициана во Фрари или к картинам Карпаччо в Сан Джордже дельи Скьяви. Я знал эти картины в одноцветных репродукциях, воспроизводимых в книгах, но сердце у меня колотилось, словно перед путешествием, когда я думал, что увижу их наконец воочию купающимися в воздухе и в свете золотого звучания. Обаяние Карпаччо в Венеции, Берма в «Федре», этих чудес живописи и сценического искусства, было так велико, что я носил их в себе живыми, то есть невидимыми, и если б я увидел Карпаччо в одной из зал Лувра или Берма в какой-нибудь совершенно неизвестной мне пьесе, я бы не испытал восторженного изумления от того, что наконец то передо мной непостижимый и единственный предмет бесконечных моих мечтаний. Кроме того, ожидая от игры Берма откровений в области изображения благородства, скорби, я полагал, что игра актрисы станет еще сильнее, правдивее, если она проявит свой дар в настоящем произведении искусства и ей не придется вышивать узоры отвлеченной истины и красоты по ничтожной и пошлой канве.

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ Наконец, если б я смотрел Берма в новой пьесе, мне было бы трудно судить об ее искусстве, об ее дикции: я не мог бы отделить незнакомый мне текст от дополнений, вносимых в него интонациями и жестами, и у меня было бы такое впечатление, что они с ним сливаются, тогда как старые вещи, – те, что я знал наизусть, – представлялись мне широкими, приберегаемыми для меня пространствами, только и ждущими, чтобы я без помех оценил выдумку Берма, которая распишет их al fresco непрерывными находками своего вдохновения. К несчастью, оставив большие театры и став звездой одного бульварного театрика, дела которого сразу пошли в гору, Берма уже не играла классику…

3  ​​​​ Люда открыла мне глаза на чудовищную слабость и болезнь брата.

До этой поездки я почему-то не смел взглянуть на него столь прямо, серьезно, честно.

За него можно только молиться, но быть с ним рядом - невозможно.

4  ​​ ​​​​ Чехов пишет

A. C. СУВОРИНУ

4 (16) января 1898 г. Ницца.

4 янв.

Вот моя программа: в конце сего января (ст. ст.) или, вернее, в начале февраля я поеду в Алжир, в Тунис etcra ((etc = и т.д.)), потом вернусь в Ниццу, где буду поджидать Вас (Вы писали, что приедете в Ниццу), затем, пожив здесь, поедем вместе в Париж, буде пожелаете, и оттуда на поезде «молния» в Россию праздновать Пасху.

Ваше последнее письмо пришло сюда распечатанным.

В Монте-Карло я бываю очень редко, раз в 3 - 4 недели. В первое время, когда здесь были Соболевский и Немирович, я поигрывал, весьма умеренно, на простых шансах (rouge et noir)* и привозил домой то 50, то 100 франков, потом же игру эту пришлось бросить, так как она меня утомляет - физически.

Дело Дрейфуса закипело и поехало, но еще не стало на рельсы. Зола благородная душа, и я (принадлежащий к синдикату и получивший уже от евреев 100 франков) в восторге от его порыва. Франция чудесная страна, и писатели у нее чудесные.

Под Новый год я послал Вам поздравительную телеграмму. Думаю, что она дошла не вовремя, так как на почте было скопление телеграмм, - думаю так и потому на всякий случай поздравляю Вас еще раз письменно.

Напишите, ожидать ли Вас в Ниццу. Надеюсь, что Вы не раздумали.

Здесь харьковский окулист Гиршман, известный филантроп, друг Кони, святой человек, приехавший к своему бугорчатному сыну. Я видаюсь с ним, мы беседуем, но мне мешает его жена, суетная недалекая женщина, скучная, как сорок тысяч жен. Здесь одна русская художница, рисующая меня в карикатуре раз по 10 - 15 в день.

Судя по выдержке, напечатанной в «Нов<ом> вр<емени>«, статья Л<ьва> Н<иколаевича> об искусстве не представляется интересной. Всё это старо. Говорить об искусстве, что оно одряхлело, вошло в тупой переулок, что оно не то, чем должно быть, и проч. и проч., это всё равно, что говорить, что желание есть и пить устарело, отжило и не то, что нужно. Конечно, голод старая штука, в желании есть мы вошли в тупой переулок, но есть всё-таки нужно и мы будем есть, что бы там ни разводили на бобах философы и сердитые старики.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

* красное и черное (франц.)

Ал. П. ЧЕХОВУ

4 (16) января 1898 г. Ницца.

В Ницце я проживу весь январь и о том, когда уеду в Африку, извещу особо. Твой водевиль не идет по той же причине, по какой Лейкин до сих пор еще не выбран в городские головы: интриги. A propos, сколько М<а>л<ый> театр заплатил тебе за водевиль?

Пишите, Чехов, не стесняйтесь (как сказал П. И. Вуков).

Antoine.

98 4/I.

На обороте:

Александру Павловичу Чехову.

Петербург, Невский 132, кв. 15.

Petersbourg. Russie.

После Чехова – в мою жизнь. Труппа Полунина впала в декаданс. 12 лет нашему знакомству, но этот театр больше не лечит, не учит меня. Я забыл его, хоть спектакли Эфроса помню, как живые!

5  ​​​​ Чехов пишет

О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

5 (17) января 1898 г. Ницца.

5 янв., Pension Russe, Nice.

Милостивая государыня!

Меня легче всего застать утром до 10 часов и 4 - 6 пополудни.

С почтением и готовый к услугам

А. Чехов.

А я? Показы мод неотразимы. Так хорошо выявляются качества костюмов! ​​ Haute couture. Pierre Cardin. Высокая мода Кардена. Это он одевает Плисецкую.

6  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

6 (18) января 1898 г. Ницца.

6 янв.

Милая Маша! Некая Мария Антоновна Житкова (или Жидкова), купчиха, сегодня уехала в Москву, и я отправил с ней перчатки и еще кое-что. Попроси Ваню, чтобы он послал к ней Гаврилу; живет она недалеко от Разгуляя - Лефортовский пер. (Немецкая ул.), собств. дом. Гаврилу снабди своей карточкой, на которой напиши, что подателю доверяешь получить вещи, присланные мной.

Послал fidibus от комаров: 2 ящика и просто так, без ящика. Нет более комаров!

Послана и палка, которую передай И. И. Забавину вместе с прилагаемым наставлением. Палка тебе покажется неизящной, но, пожалуйста, этого своего впечатления (которое я разделяю) не сообщай Забавину. Пусть он подумает, что это удивительная вещь.

Когда будешь на Кузнецком, купи у Мюра и Мерилиза флаг для флигеля, таких размеров, как был, или немножко больше, и 10 арш<ин> шнурка (cordon) для поднятия сего флага.

Я в пестрых панталонах.

Папаша в одном из писем писал о часах. Скажи ему, что часы куплю в Париже.

Вот и всё. Нижайший поклон всем. Здоров, как бык. Кстати, не купить ли у графа молодого бычка рублей за 10 - 15? Или не стоит возиться? Полагаю на твое благоусмотрение.

Всем желаю здравия.

Твой А. Чехов.

Рукой А. А. Хотяинцевой:

Если не поленитесь, то сходите сами к M-me Житковой - это такой курьез, что, право, стоит. Ант. Павл. сплавил ее в Россию со своими знакомыми, и осчастливил - она ни в зуб по-французски и не решалась ехать одна. Известна была под названиями «теперича» или «трущоба». Она Вам подробно расскажет об нас, но, вероятно, с совершенно особой точки зрения. Мы, впрочем, с ней беседовали очень мало, хотя я сидела с ней рядом за табльдотом, и стали ласковы, только узнав о ее отъезде. Крайне добродушное создание.

Здесь очень хорошо, на солнце жарко. Мне жаль уезжать, но все-таки завтра двигаюсь. Ант. П. постепенно познакомился со всеми дамами и ухаживать собирается по очереди. Я рисовала на него карикатуру, кот<орую> он отобрал у меня, чтобы я не распространяла дальше. До свидания.

А. Хотяинцева.

И. П. ЧЕХОВУ

6 (18) января 1898 г. Ницца.

6 янв.

Здравствуй, милый Иван, поздравляю тебя с новым годом и с медалью. Соню и Володю поздравляю тоже и желаю им всего хорошего.

Если Сытин в самом деле (как ты пишешь) приедет в Ниццу, то попроси его привезти мне 1/4 ф<унта> чаю. Скажи ему, что погода здесь, как летом, теплая, чудесная, и он не раскается, если приедет.

Будь здоров. В Африку я уеду не раньше начала февраля. Всего хорошего! Зайди в книжный магазин Суворина и скажи, чтобы III том «Александр I» Шильдера послали в Таганрог в Таганрогскую городскую библиотеку (по записке, которая у них хранится; записка Суворина о том, чтобы мне выданы были все томы).

Твой А. Чехов.

На обороте:

Ивану Павловичу Чехову.

Москва. Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

Moscou. Russie.

Пруст.  ​​​​ Под сенью девушек в цвету.

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ – Одна из главных причин успеха Берма, – обратившись к моей матери, чтобы втянуть ее в разговор и чтобы честно исполнить долг вежливости по отношению к хозяйке дома, заговорил маркиз де Норпуа, – это ее отменный вкус в выборе репертуара, – вот что всегда обеспечивает ей подлинный прочный успех. Она редко выступает в посредственных пьесах.

Вот видите: она взялась за роль Федры. Вкус сказывается у нее во всем: в туалетах, в игре. Она с блеском выступала в Англии и в Америке, и хотя она часто там гастролировала, а все же не заразилась вульгарностью, присущей не Джону Булю, – обвинять в вульгарности Англию, во всяком случае – Англию времен Виктории, было бы несправедливо, – а дяде Сэму. Берма никогда не переигрывает, не надсаживает грудь. А ее дивный голос, – он всегда ее выручает, и владеет она им, я бы сказал, как певица!

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ После того, как представление кончилось, мой интерес к игре Берма все возрастал, ибо действительность уже не сковывала его и не ограничивала; но мне хотелось уяснить себе, чем этот интерес вызван; притом, пока Берма играла, он с одинаковой увлеченностью вбирал в себя все, что ее игра, нерасчленимая, как сама жизнь, давала моему зрению, моему слуху; мой интерес ничего не разобщал и не обособлял; вот почему он был бы счастлив, если б ему открылось его разумное начало в похвалах простоте артистки, ее тонкому вкусу; он всасывал в себя эти похвалы, брал над ними власть, как берет власть жизнерадостность пьяного над действиями соседа, которые чем то умиляют его. «Верно, – думал я, – голос прелестный, никаких завываний, костюмы простые, какое благородство вкуса в том, что она выбрала „Федру“! Нет, я не разочарован!»

7  ​​ ​​​​ Чехов

А. С. СУВОРИНУ

7 января 1889 г. Москва.

Посылаю Вам бумажку, которую прошу скрепить Вашею подписью и выслать мне. Членом Общества Вы считаетесь с 7 января по то число, какое будет ровно через 50 лет после Вашей смерти. И это удовольствие стоит только 15 рублей.

Я послал Вам сегодня два варианта для своего «Иванова». Если б Иванова играл гибкий, энергичный актер, то я многое бы прибавил и изменил. У меня разошлась рука. Но увы! Иванова играет Давыдов. Это значит, что нужно писать покороче и посерее, памятуя, что все тонкости и «нюансы» сольются в серый круг и будут скучны. Разве Давыдов может быть то мягким, то бешеным? Когда он играет серьезные роли, то у него в горле сидит мельничка, монотонная и слабозвучная, которая играет вместо него… Мне жаль бедную Савину, что она играет дохлую Сашу. Для Савиной я рад бы всей душой, но если Иванов будет мямлить, то, как я Сашу ни отделывай, ничего у меня не выйдет. Мне просто стыдно, что Савина в моей пьесе будет играть чёрт знает что. Знай я во времена оны, что она будет играть Сашу, а Давыдов Иванова, я назвал бы свою пьесу «Саша» и на этой роли построил бы всю суть, а Иванова прицепил бы только сбоку, но кто мог знать?

У Иванова есть два больших, роковых для пьесы монолога: один в III акте, другой в конце IV… Первый нужно петь, второй читать свирепо. То и другое для Давыдова невозможно. Оба монолога он прочтет «умно», т. е. бесконечно вяло.

Как зовут Федорова?

Я с большим бы удовольствием прочитал в Литературном обществе реферат о том, откуда мне пришла мысль написать «Иванова». Я бы публично покаялся. Я лелеял дерзкую мечту суммировать всё то, что доселе писалось о ноющих и тоскующих людях, и своим «Ивановым» положить предел этим писаньям. Мне казалось, что всеми русскими беллетристами и драматургами чувствовалась потребность рисовать унылого человека и что все они писали инстинктивно, не имея определенных образов и взгляда на дело. По замыслу-то я попал приблизительно в настоящую точку, но исполнение не годится ни к чёрту. Надо было бы подождать! Я рад, что 2 - 3 года тому назад я не слушался Григоровича и не писал романа! Воображаю, сколько бы добра я напортил, если бы послушался. Он говорит: «Талант и свежесть всё одолеют». Талант и свежесть многое испортить могут - это вернее. Кроме изобилия материала и таланта, нужно еще кое-что, не менее важное. Нужна возмужалость - это раз; во-вторых, необходимо чувство личной свободы, а это чувство стало разгораться во мне только недавно. Раньше его у меня не было; его заменяли с успехом мое легкомыслие, небрежность и неуважение к делу.

Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости ((!!)). Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, - напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…

В Москве есть поэт Пальмин, очень скупой человек. Недавно он пробил себе голову, и я лечил его. Сегодня, придя на перевязку, он принес мне флакон настоящего Ilang-Ilang'a, стоящий 3 р. 50 к. Это меня тронуло.

Ну, будьте здоровы и простите за длинное письмо.

Ваш А. Чехов.

Компания мужиков. Орут мне:

- Куда пошел, б-ядь?

Не думаю, что это угроза; только моя сверхчувствительность заставляет думать, что это – насилие, именно оно.

Так и те девушки и женщины, что спускали на меня собак, надеялись, что заговорю с ними – и наши отношения продолжатся в других обстоятельствах. Но я их отверг, как и этих мужиков.

8  ​​​​ Чехов пишет

M. M. КОВАЛЕВСКОМУ

8 (20) января 1898 г. Ницца.

20 января.

Ваше письмо, дорогой Максим Максимович, меня весьма огорчило, ибо, во-первых, я бредил Алжиром и мне каждую ночь снилось, что я ем финики, и, во-вторых, досадно, что Вы больны и что, по-видимому, в Париже живется Вам невесело. Но что у Вас? Ревматизм или подагра? Или то и другое вместе? Мне кажется, что лучше бы всего Вам приехать теперь же в Beaulieu и пожить на солнце, которое уже начинает припекать по-весеннему.

Мне скучновато. Работаю вяло, как ленивый хохол. В Монте-Карло не бываю (почти) и уже давно не играл. Игра меня утомляет физически, так как приходится всё стоять и потеть.

Приехал Коротнев. Юрасов хворает, у него почечные колики. Вот и все наши новости. «Pension Russe» уже полон.

Мне, конечно, лестно, что хотят перевести «Мою жизнь». В настоящее время (т. е. вечером 20 янв<аря>) у меня нет ни одной моей книжки. Завтра я побываю у сладчайшего Мордухая Розанова и возьму у него книжку с «Моей жизнью», если она у него есть, и завтра же вышлю вам.

Послал в «Cosmopolis» рассказ и уже получил от редактора благодарственную телеграмму, хотя рассказ не того, подгулял - как мне кажется.

Вам, как интересующемуся экономическим положением России, вероятно, будет приятно узнать о новом важном мероприятии в области сельского хозяйства: в минувшем декабре учрежден нагрудный знак для корреспондента отдела сельской статистики. Этой новостью исчерпывается всё.

По вечерам холодно, днем же погода очаровательная. Напишите, когда приедете.

Крепко жму руку и паче всего желаю здоровья.

Ваш А. Чехов.

Мне писали, что у Иванюкова будто бы туберкулез в кости. Он в клинике.

9  ​​​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

9 (21) января 1898 г. Ницца.

9 янв.

Многоуважаемый Павел Федорович, благодарю Вас за письмо и за фотографии и в свою очередь поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю всего хорошего. Фотографии же своей я Вам не посылаю и не обещаю послать, так как у меня ее нет. Зато в апреле, когда вернусь домой, я пришлю для библиотеки великолепный портрет Альфонса Додэ.

Всю эту зиму я был бесполезен для библиотеки, но не моя в том вина. В мое отсутствие дома уже кое-что набралось для отсылки в Таганрог, но без меня сестра не может распорядиться; отсюда тоже я мог бы прислать Вам десятка два русских книг (наприм<ер>, сочинения Максима Ковалевского), но здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию. Приходится посылать урывками, по мелочам. На днях я написал, чтобы Вам выслали III том «Александра Первого» Шильдера. Был здесь в Ницце харьковский окулист, проф. Гиршман, и я дал ему «Исповедь» Ж. Ж. Руссо в переводе Ф. Устрялова с просьбой переслать в Таганрог. И сегодня с оказией посылаю 4 книги. О получении, пожалуйста, уведомьте или прикажите уведомить.

Французских авторов не покупайте. Я сам куплю, когда буду в Париже. Я куплю и старых и новых и отправлю из Парижа через транспортную контору, только боюсь, что цензура продержит у себя эти книги до 1900 года и возвратит их в подержанном виде.

Я рассчитывал уехать в Алжир и Тунис и пробыть там февраль и часть марта, но вдруг мои планы расстроились; вчера получил от своего спутника М. Ковалевского письмо (из Парижа; он там читает лекции); пишет, что заболел и не может ехать. Теперь не знаю, что делать.

Здоровье мое довольно сносно. Деньги, которые у Вас есть, Вы не тратьте, а копите их для постройки нового здания библиотеки.

Книги же успеем приобрести.

Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

Russie.

M. П. ЧЕХОВОЙ

9 (21) января 1898 г. Ницца.

9 янв.

Милая Маша, вчера я получил от Ковалевского из Парижа письмо; пишет, что сильно захворал и не может ехать со мной в Алжир. Значит, поездка моя расстроилась. И я не знаю, что теперь мне делать со своей особой.

Получил от Аделаиды поздравительную телеграмму.

Если на пакете, который ты получишь, будет такая облатка или несколько, то это значит, что их нужно положить на мой стол, не распечатывая.

Получила перчатки от Житковой?

Рассказы Тихонова пошли заказною бандеролью по адресу: «Таганрог, в Таганрогскую городскую библиотеку». Название книги запиши у себя в записной книжке и потом, когда приеду, сообщи мне.

Если без меня были получены какие-нибудь книги или брошюры, то напиши мне, какие именно.

А. А. Хотяинцева здесь еще, собирается в Париж. Всё в том же платье.

Что Лика и как ее мастерская? Она будет шипеть на своих мастериц, ведь у нее ужасный характер. И к тому же она очень любит зеленые и желтые ленты и громадные шляпы, а с такими пробелами во вкусе нельзя быть законодательницей мод и вкуса*.

Будь здорова. Кланяйся дома.

Твой А. Чехов.

* Но я не против того, чтобы она открыла мастерскую. Ведь это труд, как бы ни было.

10  ​​ ​​​​ Я хочу работы, только ее. Я подошел к этим пьяным мужикам, но они сделали вид, будто ничего не было.

11  ​​​​ Пруст:

Неужели Сван не знал этого по опыту и разве уже не было в его жизни, как преображения того, что должно произойти после его кончины, преображения посмертного счастья: женитьбы на Одетте, которую он страстно любил, хотя она и не понравилась ему с первого взгляда, и на которой он женился, когда уже разлюбил ее, когда жившее в Сване существо, так безнадежно мечтавшее прожить всю жизнь с Одеттой, – когда это существо умерло?

12  ​​​​ Чехов пишет

В. А. МОРОЗОВОЙ

12 (24) января 1898 г. Ницца.

12 янв.

Дорогая Варвара Алексеевна!

В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, а если поеду, то не скоро. Дело в том, что Максим Максимович заболел острым сочленовным ревматизмом и теперь сиднем сидит у себя в Париже, в кресле, и Аллах ведает, когда он вернется к себе в Beaulieu. На всякий случай сообщаю Вам его парижский адрес: 26 rue des Mathurins.

Ваше письмо для меня было приятнейшим сюрпризом. Только, пожалуйста, не раздумайте, не слушайте никого и непременно приезжайте. И пожалуйста, телеграфируйте своевременно, чтобы я мог встретить Вас на вокзале. Здесь чудесная погода, тепло, тихо, цветут уже фруктовые деревья, одним словом, весна. Л. А. Шанявская, которая скоро будет в Москве (она вчера уехала), расскажет Вам, как здесь хорошо. Кстати же скоро карнавал.

Теперь поручение, ибо российский человек не может обойтись без поручений. Пошлите взять по прилагаемому рецепту и привезите мне. Это в аптек<арском> магазине Феррейна на Никольской.

Я получаю из России всё такие грустные, унылые письма! Ваше письмо, в котором так много веселого (и есть даже свадьба), - единственное, которое не повергло меня в сплин, а наоборот, излило на мое сердце бальзам. Альбертину Германовну от души поздравляю и радуюсь за нее. Наташе, Глебу и Варе нижайший поклон и привет. Василию Михайловичу тоже. Итак, буду ожидать Вас с нетерпением!

Ваш А. Чехов.

И. П. ЧЕХОВУ

12 (24) января 1898 г. Пицца.

Здравствуй, милый Иван! Пожалуйста, если Сытин поедет в Ниццу, то скажи ему, чтобы он взял у Феррейна 25 грамм (25,0) Guajacoli carbonici (гваякол) и привез бы мне в Ниццу. Если же Сытин не поедет, то сей гваякол можно будет прислать мне с Лидией Алексеевной Шанявской, которая будет скоро у Маши (в гимназии Ржевской) и вернется потом в Ниццу.

Ковалевский заболел, и наша поездка в Алжир расстроилась. Здесь начинается весна, цветут фруктовые деревья. Тепло.

Еще просьба: надо послать 3 рубля Гольцеву в редакцию «Русской мысли» и сказать, что это я посылаю на покупку жетона для В<укола> М<ихайловича>. Скажи Маше, чтобы она послала.

В марте я буду в Париже. Там весной хорошо. Здесь левитановский Морозов. Потапенко обещает приехать. Ну, будь здоров. Соне и Володе поклон нижайший и привет от всего сердца.

Твой

А. Чехов.

12 янв.

Если Сытин не поедет, то гваяколу не нужно! С Шанявской не присылайте.

На обороте:

Ивану Павловичу Чехову.

Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

Moscou. Russie.

13  ​​​​ Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

13 (25) января 1898 г. Ницца.

13 янв.

Прости, голубчик Виктор Александрович, я весьма аккуратно получал твои письма, и заказные и простые, не отвечал же, потому что все никак не мог собраться. Ведь я хохол, а эта нация ленива до неистовства. Ну-с, прежде всего с новым годом, с новым счастьем! В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, так как М. Ковалевский заболел сочленовным ревматизмом и, по-видимому, оправится нескоро, ехать же без него мне не хочется. Буду сидеть в Ницце и ожидать Потапенку, который обещал приехать сюда (без семейства).

Прокламацию, подписанную тобой и М. Н. Ремезовым, получил и уже написал Маше, чтобы она прислала тебе 3 руб. Если бы от меня зависело, то я заказал бы жетон, золотой с эмалью, в виде той книги, которою Вукол дебютировал как издатель, или «Без догмата».

Погода здесь очаровательная, просто даже невероятная. Жарко, ярко, тихо, зеленая травка на горах; цветут фруктовые деревья.

Будь здоров. Поклонись всем нашим друзьям и приятелям. Крепко тебя обнимаю и жму руку.

Твой А. Чехов.

14  ​​​​ Как выдержу новое путешествие в Чехию? Не сойду с ума? Как страшен этот мир! И в этом ужасном болоте надо отстаивать свою душу, свою семью, свою независимость.

15  ​​​​ Чехов пишет

E. Я. ЧЕХОВОЙ

15 (27) января 1898 г. Ницца.

Милая мама, в марте я буду в Париже. Если нужно, чтобы я купил там что-нибудь из белья или галантереи, то напишите, я куплю с удовольствием и привозу. В Париже всё изящно и дешево. Посоветуйтесь с Машей и напишите. Могу привезти хотя на сто рублей.

Я жив и здоров, чего и Вам желаю. Заграница уже надоела и давно хочется домой. Отсюда я поеду в Париж, поживу там немного, а потом в Россию на поезде-молнии.

Низко кланяюсь папаше, Маше (если она дома), Марьюшке, Маше № 2, Анюте, Роману и бабке Анне. Будьте здоровы и благополучны!

Ваш А. Чехов.

15 янв.

На обороте:

Евгении Яковлевне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

Russie via Moscou.

16  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

16 (38) января 1898 г. Ницца.

16 янв.

Милая Маша, спасибо за письмо с поздравлением, вчера получил. Мне стукнуло уже 38 лет; это немножко много, хотя, впрочем, у меня такое чувство, как будто я прожил уже 89 лет.

Пожалуйста, «Рассказы» (где «Степь» и «Тина») и «Хмурые люди» пошли заказною бандеролью по адресу:

Франция. France

Monsieur

Michel Delines

Villa Gustavin, Boulevard Carnot

Nice.

Кстати сказать, во Франции меня часто переводят. Между прочим, переводится «Моя жизнь» для «Temps». «Revue des Revues» будешь получать. Получила ли перчатки от Житковой? Если нет, то съезди к ней сама (Немецкая ул., Лефортовский пер., с. д.). В. А. Морозова собирается в Ниццу; она сама написала мне об этом. Если что нужно, то побывай у нее на Воздвиженке; она охотно исполнит всякие поручения.

То, что М. А. Саблин принял тебя не любезно, есть, по всей вероятности, случайность. На днях я получил от него очень любезное письмо.

Вырезки из рукописей получил. Merci.

Посылаю тебе радостное письмо Киселева. По прочтении положи у меня на столе.

Почтмейстеры по закону должны читать открытые письма (это цензура, чтобы не допускались в письмах оскорбительные и цинические выражения), но, конечно, не должны разглагольствовать о том, что они читают.

Если матери нужно починить зубы, то устрой так, чтобы она поехала в Москву; денег не следует жалеть в таких случаях.

Ну, будь здорова. Купил Маше и Анюте подарки и пришлю их с оказией. Скажи папаше, чтобы он прислал мне размер своей груди в сантиметрах, я в Париже куплю ему пиджак. Кланяйся всем.

Твой А. Чехов.

17  ​​​​ Лейтмотив Луги:

Что, скоты – интеллигенты? Мы тут по уши в г-вне, а вы наслаждаетесь! Нет, сволочь, ты не уйдешь от жизни! И ты будешь е-аться, зверь, и ты будешь жрать го-но!

Тот же образ и в Истре.

Конечно, во мне говорит слепая ярость, но кто-то же ее взрастил!

Как мне вырваться из этого ужаса и скотства?

Что могу ему противопоставить?!

19 ​​ Чехов пишет

Ф. Д. БАТЮШКОВУ

19 (31) января 1898 г. Ницца.

Многоуважаемый

Федор Дмитриевич!

Корректура получена сегодня 19 янв. в 6 1/2 час<ов> вечера. Возвращу ее через 3 дня - и тогда напишу Вам подлиннее, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего и пожать руку.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

19 янв.

На обороте:

Федору Дмитриевичу Батюшкову.

Петербург, Литейная 15.

Petersbourg. Russie.

E. З. КОНОВИЦЕРУ

19 (31) января 1898 г. Ницца.

Дорогой Ефим Зиновьевич, 23-го у Корша в бенефис Чарского пойдет пьеса моего брата Ал. Чехова А. Седого) «Платон Андреевич». Будьте отцом благодетелем, исхлопочите, чтобы о сей пьесе было сказано 2-3 слова в «Курьере» и «Новостях дня». Брат дебютирует этой пьесой.

Я, как видите, всё еще в Ницце. Читаю «Курьер». Ничего не пишу, а лишь собираюсь писать. Где будете жить на даче? Как Ваше здоровье? Напишите.

Евдокии Исааковне и детям поклон и привет.

Ваш А. Чехов.

19 янв.

В Алжир не поеду.

На обороте:

Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Москва. Тверская, Пименовский пер., д. Коровина.

Moscou. Russie.

В. M. СОБОЛЕВСКОМУ

19 (31) января 1898 г. Ницца.

Дорогой Василий Михайлович, здравствуйте! Давно уже я не писал Вам - это от того, что «в лености житие мое иждих». Всё обстоит благополучно, погода чудесная, дни становятся длинные; нового ничего, кроме разве того, что на днях похоронили д-ра Любимова, того самого, с которым Вы и я виделись в Биаррице. Умер он, по-видимому, от новообразования (рака) в легких. Умирать ему не хотелось.

Юрасов был болен и выздоровел. Третьего дня, когда были мои именины, он принес мне пирог и букет. Вообще живем мы дружно.

Жду в Ниццу И. Н. Потапенко. Говорят, приедет сюда и П. Д. Боборыкин.

Pension Russe полон. М<аксим> М<аксимович> в Париже; поправившись, приедет в Beaulieu.

Ну-с, будьте здоровы и счастливы. Поклонитесь Варваре Алексеевне и скажите, что я жду ее. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

19-I-98

На обороте:

Василию Михайловичу Соболевскому.

Москва, Поварская, д. Гирш.

Moscou. Russie.

E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ

19 (31) января 1898 г. Ницца.

19 янв.

Многоуважаемая Коллега,

«Гипнотизер» - это хорошенький рассказ; только жаль, что первая половина его несколько растянута в ущерб второй, и жаль, что Вы ничего не сделали из Жени, которая является лишним колесом в часах; она не нужна и мешает. Младших провизоров нет. Вот должности: провизор, помощник провизора, аптекарский помощник. Все вместе они называются фармацевтами. Доктор бывает хозяином аптеки, но очень, очень редко…

В заглавии «Идеал» слышится что-то мармеладное. Во всяком случае это не русское слово и в заглавия не годится.

Перед тем, как посылать в «Ниву» рассказ, сообщите мне название этого рассказа, и я тотчас же напишу в «Ниву».

Ваше поздравление опоздало на два дня, но всё же я тронут и польщен. Merci! 17-го я был в Монте-Карло, но 500 тыс. не выиграл; и никогда не выиграю, так как играть не умею и утомляюсь скоро в игорной зале. А вот если бы я не был хохол, если бы я писал ежедневно, хотя бы по два часа в день, то у меня давно бы была собственная вилла. Но я хохол, я ленив. Лень приятно опьяняет меня, как эфир, я привык к ней - и потому беден.

Будьте здоровы! Мой кузен писал о Вашей сестре: он в восторге.

Всего Вам хорошего. Au revoir*.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Москва.

Ее высокоблагородию

Елене Михайловне Юст.

Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых).

Moscou. Russie.

* до свидания (франц.)

21  ​​​​ Чехов пишет

О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

21 января (2 февраля) 1898 г. Ницца.

Многоуважаемая соотечественница, мне очень нужно стихотворение Некрасова «Железная дорога». Нет ли у Вас его сочинений? Если у Вас нет, то не найдется ли у кого-нибудь в Cannes? Буду ждать ответа до полудня пятницы - это крайний срок. Пришлите книгу, если она у Вас есть, или проще, одно стихотворение, написав его на клочке бумаги.

Желаю Вам всего хорошего.

А. Чехов.

Среда.

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

21 января (2 февраля) 1898 г. Ницца.

1) Погода продолжает быть очаровательной. Днем жарко, по вечерам луна.

2) Мурзаки проигрывает. Кукла выезжает кататься. Вчера были розовые бантики.

3) Моль оказалась симпатичной фигурой. Скоро она уезжает в Москву, и я, конечно, воспользуюсь сим случаем, чтобы отправить домой штопор.

4) Вчера и третьего дня пил у баронессы чай.

5) Осел уже не кричит. Очевидно, он кричал только для Вас.

6) В Монте-Карло был, но еще не играл.

7) Мурзаки и Кукла велели Вам кланяться.

8) Вера Дмитриевна завивается. Она еще может нравиться.

9) Евреи ходят каждый день. Для удобства хочу перейти в иудейскую веру.

10) Прислали корректуру. Вчера и сегодня работал, но в общем едва наработал два гроша.

11) Adieu! Иду покупать штопор.

Ваш А. Чехов.

Среда.

На обороте:

Mademoiselle A. Khotiaпntsoff.

2 rue Leopold Robert.

Paris.

22  ​​​​ Вот и еду в Прагу в слепой надежде хоть что-то исправить в этом ужасном раскладе. Что лучше: сдохнуть в Праге или задохнуться в ​​ истринском го-не?!

23 ​​ Чехов пишет

Ф. Д. БАТЮШКОВУ

23 января (4 февраля) 1898 г. Ницца.

23 янв.

Многоуважаемый Федор Дмитриевич, возвращаю Вам корректуру. Типография не оставила полей, так что пришлось заниматься приклейкой.

Оттиск Вашей статьи, о которой Вы писали мне, пожалуйста, пришлите мне сюда в Ниццу. Тут я проживу, вероятно, до апреля, буду скучать, и Ваша статья сослужит двойную службу.

У нас только и разговора, что о Зола и Дрейфусе. Громадное большинство интеллигенции на стороне Зола и верит в невинность Дрейфуса. Зола вырос на целых три аршина; от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невинного, есть кому вступиться. Французские газеты чрезвычайно интересны, а русские - хоть брось. «Новое время» просто отвратительно.

Оттиск моего рассказа не откажите послать моей сестре по адресу: Лопасня, Моск. губ. Марии Павловне Чеховой.

Погода здесь чудесная, летняя. За всю зиму я ни разу не надевал калош и осеннего пальто и за <все> время только два раза выходил с зонтиком.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и поблагодарить за Ваше внимание, которое я ценю дорого. Крепко жму руку и в ожидании Вашей статьи пребываю искренно Вас уважающий

А. Чехов.

На конверте:

Monsieur F. Batiouchkoff.

Petersbourg.

Петербург.

Федору Дмитриевичу Батюшкову.

Литейная 15.

Exped. A. Tchekhoff.

9 rue Gounod.

24  ​​​​ Чехов пишет

И. Э. БРАЗУ

24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца.

24 янв.

Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, отвечаю на Ваше письмо тотчас же по получении. Я к Вашим услугам. Если желаете писать меня в апреле, то пусть так, но с единственной оговоркой: до 20-го апреля я должен быть уже дома. Стало быть, если мы встретимся в Париже в начале апреля нов<ого> стиля, то это будет как раз вовремя и не обидно ни для Вас, ни для Мелихова, которое ждет меня. В Париж я поеду в конце марта (ст. ст.) или когда прикажете, из Парижа выеду 10-12 апреля с таким расчетом, чтобы быть дома к 20-му.

А не хотите ли проехаться в Ниццу? Здесь очень хорошо и есть где работать. Погода здесь (кроме дней, когда дует мистраль) чудесная, женщины - суперфлю, и свободного времени очень много.

Как Вы поживаете, довольны ли Вы Вашей квартирой и Вайей мастерской? Не думаете ли жениться?

Итак, до скорого свидания! Жму Вам руку и желаю всего хорошего, и главное здоровья и побольше денег.

Ваш А. Чехов.

Pension Russe, Nice.

A. A. ХОТЯИНЦЕВОЙ

24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца.

Суббота.

Пашквиль получил. Он очарователен. Я в восторге и уже потираю руки при мысли, что рано или поздно Вы попадете в тюрьму за диффамацию. Дорогая Кукла и Мурзаки тоже в восторге, хотя не поняли штопора. Баронесса (maman) в унынии, очевидно проигралась; баронесса (mademoiselle) бледна.

Нового ничего нет. Купил себе новый пиджак. Вчера ели осетрину. У M-me Бессер желтая рубашечка с палевым воротничком, а у M-r Б<ессер> - лысина и лысина, и больше ничего.

Ночью кричал осел. Что это значит?

Маша только что прислала письмо: благодарит за перчатки; Житкова не дала ей палки, говорит, что сломалась в дороге. Штопор доехал благополучно.

Жду еще пашквилей.

Будьте здоровы! Браз получил от Третьякова на дорогу, едет в Париж, чтобы писать мой портрет…

Ваш А. Чехов.

М. П. ЧЕХОВОЙ

24 января (5 февраля) 1898 г. Ницца.

Браз пишет: «Третьяков был у меня, и портрет ему понравился, но так как я ему категорически заявил, что я портретом недоволен и хочу воспользоваться Вашим предложением писать Вас снова за границей, то он согласился оплатить мои расходы».

Он приедет в Париж и будет писать меня в Париже. Уф!!

Всё обстоит благополучно. Нового ничего нет. Поклон всем, особенно папаше и мамаше. Жду сюда Потапенку.

Будь здорова и хранима небесами.

24 янв.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Москов<ской> губ.

Russie via Moscou.

Твой А. Чехов.

26  ​​ ​​ ​​​​ Чехов пишет

И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)

26 января (7 февраля) 1898 г. Ницца.

Милый Жан, большое Вам спасибо за письмо и за поздравление, а главное - за память. Так как январь еще не кончился, то, полагаю, еще можно поздравить Вас ретроспективно с новым годом и с именинами и пожелать всего хорошего; желаю побольше денег и славы!!

Нижайший поклон Вашей жене.

Будьте здоровы и благополучны!

Ваш А. Чехов,

26 янв.

На обороте:

Ивану Леонтьевичу Леонтьеву.

Петербург, Серпуховская 30, кв. 1.

Petersbourg. Russie.

27  ​​ ​​​​ Чехов пишет

А. С. СУВОРИНУ

27 января (8 февраля) 1898 г. Ницца.

27 янв.

Мы с Вами видели в Венеции не Дуню, а Соню. Это была очаровательная Соня.

Я уже писал Вам, что едва ли я поеду в Алжир, так как мой спутник Ковалевский заболел ревматизмом и подагрой. Придется, вероятно, ограничиться только поездкой в Корсику, а это отсюда рукой подать. Буду всё время жить на юге Франции, сначала поджидать Потапенку, потом Вас, согласно Вашего письма, - как говорят чиновники. Ведь Вы писали, что приедете в Ниццу отдыхать. В марте отсюда я поеду в Париж, там будет писать мой портрет художник, нарочито посылаемый в Париж Третьяковым. Портрет, который писали с меня летом, оказался неудачным, и теперь опять нужно сидеть и потеть во славу искусства. Из Парижа на поезде-молнии в Петербург, оттуда домой на крыльях.

Нового ничего нет, или, впрочем, одна новость, которую Вы уже знаете: умер д-р Любимов. Умирать ому очень не хотелось. Причина смерти - кажется, новообразование в легких (рак или саркома), вообще история темная. Осталось после него 250 тыс. рублей. Я был на похоронах. Здешнее русское кладбище великолепно. Уютно, зелено и море видно; пахнет славно.

Я ничего не делаю, только сплю, ем и приношу жертвы богине любви. Теперешняя моя француженка очень милое доброе создание, 22 лет, сложена удивительно, но всё это мне уже немножко прискучило и хочется домой. Да и лень трепаться по чужим лестницам.

Напишите, когда ждать Вас сюда. В последние дни здесь дует мистраль, по вечерам бывает холодно, но вообще погода прекрасная, летняя.

Анне Ивановне, Насте, Боре и Эмили нижайший поклон и привет из глубины сердца.

Желаю Вам счастья.

Ваш А. Чехов.

М. П. ЧЕХОВОЙ

27 января (8 февраля) 1898 г. Ницца.

Милая Маша, ты пишешь, чтобы я прислал тебе коричневого мыла, которое сильно пахнет. Но как оно называется? Я наудачу купил один сорт, который уже присылал тебе, а именно «au bois de santal»*, и пришлю при первейшей оказии.

А. А. Хотяинцева давно уже уехала, оставив мне много рисунков. Она всё время рисовала карикатуры, и довольно удачно.

И мне тоже кажется, что Карл Вагнер из Риги будет почестнее и солиднее Уварова. Я жалею, что малину мы выписали не от него.

Как твоя живопись? Что поделываешь теперь?

Я уже писал тебе, что Браз приедет писать меня и что Третьяков принял на себя путевые издержки. Уж если теперь ничего не выйдет, то будет срам.

Скоро февраль, конец зиме. После февраля собираться в обратный путь. Я приеду в Москву на поезде-молнии, который от Парижа до Петербурга идет только 48 часов.

B «Revue de Paris» напечатан перевод моей «Попрыгуньи».

Получил письмо от Саши Киселевой. Ее жених, по фамилии Лютер, сделал приписку внизу письма и расписался потомственным дворянином. Я решительно не знаю, что отвечать.

«Таганрогский вестник» высылается мне сюда. «Новое время» тоже. После февраля все газеты будут получаться в Мелихове. «Врач» тоже сюда высылается, хотя я не просил об этом.

Пьеса «Платон Андреич» А. Чехова, которая идет у Корша, не моя, а Александра.

Здоровье мое весьма порядочно, то есть я не кашляю, ничего у меня не болит, не худею, крепко и много сплю и ем, как прорва. Работать хочется, но для работы нет подходящей обстановки, так что большую часть времени я провожу в праздности - в чтении газет и разговорах с дамами.

Получила ли мешок из сетки? Это для овощей. Тут кухарки на базар ходят с такими саками.

Папаше и мамаше нижайший поклон, привет и пожелания всего хорошего. Марьюшке, Маше, Анюте и Роману тоже поклон.

Пиши. Если я поеду в Корсику, то не надолго.

Твой А. Чехов.

27 янв.

* из сандалового дерева (франц.)

29 ​​ Чехов пишет

M. M. КОВАЛЕВСКОМУ

29 января (10 февраля) 1898 г. Ницца.

10 февраля.

Здравствуйте, дорогой Максим Максимович! С приездом! Жажду видеть Вас, весьма жажду, но днем не еду к Вам, потому что боюсь помешать, а вечером холодно, не выхожу. Говорят, что в субботу русский обед; значит, скоро увидимся.

Вы спрашивали у Н. И. Юрасова, правда ли, что я женюсь. Увы, я не способен на такое сложное, запутанное дело, как женитьба. И роль мужа меня пугает, в ней есть что-то суровое, как в роли полководца. По лености своей, я предпочитаю более легкое амплуа.

Вчера у Николая Ивановича были блины, очень вкусные.

Итак, до свидания!

Ваш А. Чехов.

В Ваше отсутствие имел удовольствие познакомиться с герром Бибергаль.

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

29 января (10 февраля) 1898 г. Ницца.

29 янв.

Здравствуй, милый друг Виктор Александрович! Как поживаешь? Что нового? Что хорошего? У меня ничего нового и ничего хорошего, если не говорить о великолепной летней погоде. Хуже всего, конечно, то, что повесть моя для «Русской мысли» еще не готова и я не знаю, когда я ее кончу. Как я уже писал, для работы здесь обстановка самая неподходящая - для меня по крайней мере. Je ne suis pas tout а mon aise*; стол чужой, ручка чужая, и то, что я пишу, кажется мне чужим.

Пришел М. Ковалевский, помешал писать.

Просьба: пришли мне оттиск статьи Л. Толстого об искусство. Пожалуйста.

Привет Вуколу. Крепко жму руку и обнимаю.

Твой А. Чехов.

За всю зиму я написал только 4 небольших рассказа: 3 для «Русс<ких> вед<омостей>« и 1 для «Cosmopolis'a».

* Я чувствую себя не совсем хорошо (франц.)

30  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

30 января (11 февраля) 1898 г. Ницца.

30 янв.

Милая Маша, Ник. Ник. Тугаринов, студент-медик, был так любезен, что согласился довезти кое-какие мелочи, которые я тут купил для тебя - мыло и еще кое-что.

Прилагаемая карикатура изображает историю дендизма. Современный денди (или данди) похож на Мишиного такса Иода.

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

Передавая Маше и Анюте подарки, скажешь им, что это из французского золота и что во Франции пробы не кладут.

Здесь начался карнавал.

31  ​​ ​​ ​​​​ Бодлер об Эдгаре По.

Февраль ​​ 

2  ​​ ​​​​ Пруст.  ​​​​ Под сенью девушек в цвету.

Я почти уже не испытывал наслаждения, как вдруг началась «Федра». В первых явлениях второго действия Федра не появляется; и тем не менее, как только занавес взвился, а за ним и второй, из красного бархата, отделявший глубину сцены во всех пьесах с участием «звезды», на заднем плане показалась актриса, у которой внешность и голос были такие же, как, насколько я мог судить по описаниям, у Берма. Значит, роли перераспределены, и я напрасно так старательно изучал роль жены Тезея. Но тут подала реплику другая актриса. Вне всякого сомнения, я ошибся, приняв первую за Берма: вторая была еще больше на нее похожа, в частности – манерой говорить. Впрочем, обе сопровождали свои слова благородными жестами, – их жесты были мне хорошо видны, и, когда актриса приподнимала свои красивые пеплумы, я угадывал связь между этими движениями и текстом трагедии, так же как мне были понятны их верные интонации, то страстные, то насмешливые, раскрывавшие смысл стиха, который я прочел дома недостаточно внимательно. И вдруг в промежутке между двумя половинками красной завесы святилища, точно в рамке, показалась женщина, и по овладевшему мной страху, гораздо более мучительному, чем страх, который могла сейчас испытывать Берма, что ей помешает стук отворяемого окна, что шелест программы исказит звучание ее голоса, что партнерш наградят более дружными аплодисментами, чем ее, и это будет ей неприятно; по тому, что я еще цельнее, чем Берма, воспринимал с этой минуты зал, публику, актеров, пьесу и мое собственное тело как акустическую среду, ценность которой зависит лишь от того, насколько она благоприятна для переливов ее голоса, я понял, что две актрисы, которыми я только что восхищался, совсем не похожи на ту, ради кого я сюда пришел. И в тот же миг я перестал наслаждаться; как ни напрягал я зрение, слух, разум, чтобы не пропустить малейшего повода для восторга перед игрой Берма, поводов я не находил. У ее партнерш я улавливал обдуманные интонации, подмечал красивые движения, а у нее – нет. Впечатление от ее игры было не более сильное, чем когда я сам читал «Федру» или чем если бы сейчас говорила сама Федра, – мне казалось, что талант Берма решительно ничего не прибавил. Я пытался составить себе более ясное представление об ее игре, определить, что же в ней хорошего, и потому мне хотелось, чтобы каждая интонация артистки звучала как можно дольше, чтобы каждое выражение ее лица застывало на какое то время; во всяком случае, я старался употребить всю гибкость ума на то, чтобы заставить мое внимание перескочить через стих, разместить его со всеми удобствами и держать наготове, не растрачивать попусту ни единого мига из того времени, в течение которого звучит слово, длится жест и благодаря напряжению внимания проникнуть в них так же глубоко, как если бы мне на это было отпущено несколько часов. Но до чего же кратки были эти миги? Мое ухо не успевало воспринять один звук, как его уже сменял другой. В сцене, где Берма некоторое время стоит неподвижно, держа руку на уровне головы, искусственно освещенной зеленоватым светом, перед декорацией, изображающей море, зал загремел рукоплесканиями, но актриса уже перешла на другое место, и картина, которую мне хотелось осмыслить, исчезла. Я сказал бабушке, что мне плохо видно, и она дала мне бинокль. Но если человек, верящий в реальность вещей, пользуется искусственным способом для того, чтобы получше рассмотреть их, то это еще не значит, что он стал ближе к ним. Мне казалось, что теперь я вижу не Берма, а ее изображение в увеличительном стекле. Я отложил бинокль; но, быть может, уменьшенный расстоянием, различаемый моим зрением образ – это тоже образ искаженный; которая же из двух – Берма настоящая? Я возлагал большие надежды на ее объяснение с Ипполитом, для которого, если судить по тому, как искусно ее партнерши то и дело раскрывали мне смысл куда менее красивых стихов, она, конечно, найдет более неожиданные интонации, чем те, какие силился придумать я, читая у себя дома трагедию; но Берма даже не сумела достичь того же, чего достигли Энона и Ариция, – она одним тоном произнесла всю тираду, смазав резкие ее переходы, эффектностью которых не пренебрегла бы любая неопытная трагическая актриса, даже ученица; притом Берма так скоро проговорила весь монолог, что «только когда она произносила последний стих, до моего сознания дошла умышленная монотонность ее читки.

3  ​​ ​​​​ Чехов пишет

E. Я. ЧЕХОВОЙ

3 (15) февраля 1898 г. Ницца.

3 февр.

Здравствуйте, милая мама!

Я жив и здоров, всё обстоит благополучно. Надеюсь, что и дома все здоровы. Поздравляю Вас с масленицей.

Получаете ли «Новости дня»?

Здесь карнавал. По улицам толпами ходят маски и рожи, на громадных колесницах оркестры музыки. Толкотня, трудно пройти.

Кланяюсь папаше и всем прочим. Желаю Вам здоровья.

Ваш А. Чехов.

На обороте:

Евгении Яковлевне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

Russie via Moscou.

4 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

4 (16) февраля 1898 г. Ницца.

Милая Маша, к тебе на Каретную Садовую придут с письмом от меня и с savon*, о котором ты писала. Так как на масленице ты будешь дома, то попроси Любовь Федоровну прислать тебе по почте это savon, которое принесут на Каретную Садовую в твое отсутствие.

Я уже писал тебе, что здесь карнавал. Это весело. Получила ли 200 р. за февраль? Сколько прислали тебе за январь? Боюсь, как бы тебя не обсчитали ослы, которые сидят в магазине. Они постоянно ошибаются.

Кланяйся нашим. Как у вас погода? Здесь очарование. Весна в разгаре.

Твой А. Чехов.

4 февр.

Давно уже папаша не присылал мне своего дневника.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

via Moscou Russie.

* мыло (франц.)

5 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВУ

5 (17) февраля 1898 г. Ницца.

Не писал я так долго по той причине, что решительно не о чем писать. Жизнь течет однообразно, дни похожи друг на друга, как облака. Погода теплая, очаровательная; ходим по-летнему. Поют певцы, тихо шумит море, но обо всём этом я уже писал.

В Алжир я, по всей вероятности, не поеду, так как заболел мой спутник. Собираться домой стану в марте, но попаду домой, вероятно, не раньше апреля. Здоровье мое хорошо.

Когда родится оное чадо, то напишите немедленно или даже телеграфируйте два слова (Nice 9 Gounod Tchekhoff Fils). Едва ли Вы обойдетесь без няньки; да и нянька, если это добрая старуха и если давать ей высыпаться, не повредит делу. В детских воспоминаниях порядочных людей няньки играют далеко не мрачную роль, а у крестьян старшая сестра называется нянькой.

Здесь карнавал. Это недурно.

Получил ли серые шерстяные подоконники (пара), которые я просил передать тебе? Я их вовсе не надевал, они тебе как раз по росту.

Ах, какие здесь альманахи, какие ежегодники! Здешний альманах никогда не кончишь читать.

Будьте здоровы. Желаю Вам обоим благоплодочадия.

Ваш папаша А. Чехов.

5 февр.

6  ​​​​ Чехов пишет

А. С. СУВОРИНУ

6 (18) февраля 1898 г. Ницца.

6 февр.

На днях я прочел на первой странице «Н<ового> в<ремени>« глазастое объявление о выходе в свет «Cosmopolis'a» с моим рассказом «В гостях». Во-первых, у меня не «В гостях», а «У знакомых». Во-вторых, от такой рекламы меня коробит; к тому же рассказ далеко не глазастый, один из таких, какие пишутся по штуке в день.

Вы пишете, что Вам досадно на Зола, а здесь у всех такое чувство, как будто народился новый, лучший Зола. В этом своем процессе он, как в скипидаре, очистился от наносных сальных пятен и теперь засиял перед французами в своем настоящем блеске. Это чистота и нравственная высота, каких не подозревали. Вы проследите весь скандал с самого начала. Разжалование Дрейфуса, справедливо оно или нет, произвело на всех (в том числе, помню, и на Вас) тяжелое, унылое впечатление. Замечено было, что во время экзекуции Дрейфус вел себя как порядочный, хорошо дисциплинированный офицер, присутствовавшие же на экзекуции, например, журналисты, кричали ему: «Замолчи, Иуда!», т. е. вели себя дурно, непорядочно. Все вернулись с экзекуции неудовлетворенные, со смущенной совестью. Особенно был неудовлетворен защитник Дрейфуса, Dеmange, честный человек, который еще во время разбирательства дела чувствовал, что за кулисами творится что-то неладное, и затем эксперты, которые, чтобы убедить себя, что они не ошиблись, говорили только о Дрейфусе, о том, что он виноват, и все бродили по Парижу, бродили… Из экспертов один оказался сумасшедшим, автором чудовищно нелепой схемы, два чудаками. Волей-неволей пришлось заговорить о бюро справок при военном министерстве, этой военной консистории, занимавшейся ловлей шпионов и чтением чужих писем, пришлось заговорить, так как шеф бюро Sandherr, оказалось, был одержим прогрессивным параличом, Paty de Clam явил себя чем-то вроде берлинского Тауша, Picquart ушел вдруг, таинственно, со скандалом. Как нарочно, обнаружился целый ряд грубых судебных ошибок. Убедились мало-помалу, что в самом деле Дрейфус был осужден на основании секретного документа, который не был показан ни подсудимому, ни его защитнику - и люди порядка увидели в этом коренное нарушение права; будь письмо написано не только Вильгельмом, но хотя бы самим солнцем, его следовало показать Dеmange. Стали всячески угадывать содержание этого письма. Пошли небылицы. Дрейфус - офицер, насторожились военные; Дрейфус - еврей, насторожились евреи… Заговорили о милитаризме, о жидах. Такие глубоко неуважаемые люди, как Дрюмон, высоко подняли голову; заварилась мало-помалу каша на почве антисемитизма, на почве, от которой пахнет бойней. Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим: «Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм…». Капитал, жупел, масоны, синдикат, иезуиты - это призраки, но зато как они облегчают наше беспокойство! Они, конечно, дурной знак. Раз французы заговорили о жидах, о синдикате, то это значит, что они чувствуют себя неладно, что в них завелся червь, что они нуждаются в этих призраках, чтобы успокоить свою взбаламученную совесть. Затем этот Эстергази, бреттер в тургеневском вкусе, нахал, давно уже подозрительный, не уважаемый товарищами человек, поразительное сходство его почерка с бордеро, письма улана, его угрозы, которых он почему-то не приводит в исполнение, наконец суд, совершенно таинственный, решивший странно, что бордеро написан почерком Эстергази, но не его рукой… И газ всё накоплялся, стало чувствоваться сильное напряжение, удручающая духота. Драка в палате - явление чисто нервное, истерическое именно вследствие этого напряжения. И письмо Зола, и его процесс - явления того же порядка. Что Вы хотите? Первыми должны были поднять тревогу лучшие люди, идущие впереди нации, - так и случилось. Первым заговорил Шерер-Кестнер, про которого французы, близко его знающие (по словам Ковалевского), говорят, что эти «лезвие кинжала» - так он безупречен и ясен. Вторым был Зола. И вот теперь его судят.

Да, Зола не Вольтер, и все мы не Вольтеры, но бывают в жизни такие стечения обстоятельств, когда упрек в том, что мы не Вольтеры, уместен менее всего. Вспомните Короленко, который защищал мултановских язычников и спас их от каторги. Доктор Гааз тоже не Вольтер, и все-таки его чудесная жизнь протекла и кончилась совершенно благополучно.

Я знаком с делом по стенограф<ическому> отчету, это совсем не то, что в газетах, и Зола для меня ясен. Главное, он искренен, т. е. он строит свои суждения только на том, что видит, а не на призраках, как другие. И искренние люди могут ошибаться, это бесспорно, но такие ошибки приносят меньше зла, чем рассудительная неискренность, предубеждения или политические соображения. Пусть Дрейфус виноват, - и Зола все-таки прав, так как дело писателей не обвинять, не преследовать, а вступаться даже за виноватых, раз они уже осуждены и несут наказание. Скажут: а политика? интересы государства? Но большие писатели и художники должны заниматься политикой лишь настолько, поскольку нужно обороняться от нее. Обвинителей, прокуроров, жандармов и без них много, и во всяком случае роль Павла им больше к лицу, чем Савла. И какой бы ни был приговор, Зола все-таки будет испытывать живую радость после суда, старость его будет хорошая старость, и умрет он с покойной или по крайней мере облегченной совестью. У французов наболело, они хватаются за всякое слово утешения и за всякий здоровый упрек, идущие извне, вот почему здесь имело такой успех письмо Бьернстерна и статья нашего Закревского (которую прочли здесь в «Новостях»), и почему противна брань на Зола, т. е. то, что каждый день им подносит их малая пресса, которую они презирают. Как ни нервничает Зола, все-таки он представляет на суде французский здравый смысл, и французы за это любят его и гордятся им, хотя и аплодируют генералам, которые, в простоте души, пугают их то честью армии, то войной.

Видите, какое длинное письмо. У нас весна, такое настроение, как в Малороссии на Пасху: тепло, солнечно, звон, вспоминается прошлое. Приезжайте! Здесь будет играть Дузе - кстати сказать.

Вы пишете, что мои письма не доходят. Что ж? Буду посылать заказные.

Желаю Вам здравия и всего хорошего. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и привет.

Эта бумага из редакции «Le petit Niзois».

Ваш А. Чехов.

8  ​​​​ Чехов пишет

И. Э. БРАЗУ

8 (20) февраля 1898 г. Ницца.

8 февр.

Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я каждое лето бываю в Петербурге, и мне не трудно поехать туда, но дело в том, что я, по обстоятельствам, от меня не зависящим, ничего не могу обещать Вам. Ведь может случиться, что когда я приеду в Петербург, начнется холодная сырая погода, у меня пойдет кровь - и Вы должны будете прервать работу, так как медицина погонит меня вон из Петербурга.

Врачи говорят, что и в Париже, в начале нашего апреля, бывает холодная, сырая погода и что я таким образом могу подвести Вас и в Париже. Уж не знаю, как и быть. Боюсь показаться Вам очень большим эгоистом, но, право, мне ничего больше не остается, как вообразить, что Вы Ева, а я змий, и начать Вас искушать и соблазнять прелестями французского юга. Право, здесь так хорошо! Во-первых, тепло, очень тепло; масса солнца, море, чудесные окрестности, Монте-Карло. Во-вторых, здесь можно найти хорошее помещение для работы; местные художники окажут Вам в этом отношении всяческое содействие. В-третьих, здесь Вы можете написать еще кого-нибудь, кроме меня; тут много красивых женских лиц, очень красивых, тут живет известный Максим Ковалевский, лицо которого так и просится на полотно. В-четвертых, здесь по соседству, в Menton, живет M-lle Мартынова, которую Вы писали… Ну, чем еще соблазнить Вас? Жизнь здесь дешевая, удобная… Одним словом, приезжайте сюда, в Ниццу, этак в начале марта (ст. стиля), буде позволят обстоятельства; мы попишемся ((спишимся)) и затем поедем в Корсику, оттуда назад в Ниццу, потом в Париж и наконец в Россию. Человек Вы молодой, жизнь из Вас бьет ключом, и надо пользоваться ею, спешить пользоваться; пройдут 10-15 лет, и Вы станете таким же хрычом и такой же ходячей клиникой, как Ваш покорнейший слуга (чего я, впрочем, Вам искренно не желаю).

Оба мы, Вы и я, уступчивые люди, характер у нас мирный, и, думаю, мы споемся в конце концов и, стало быть, скоро увидимся. Буду очень рад видеть Вас.

Пишите, на каком решении остановились Вы. Как Вы решите, так и будет. Повторяю: Вы работаете, я же человек праздный.

Желаю Вам всего хорошего и жму руку.

Ваш А. Чехов.

9  ​​​​ Чехов пишет

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

9 (21) февраля 1898 г. Ницца.

Понедельник.

В комнате по соседству поселилась дама 46 лет, которая не выходит к завтраку, так как до трех часов красится. Должно быть, художница.

У дорогой куклы бываю каждый вечер и пью у нее чай со сдобной булкой. Мурзаки проигралась. Баронессы благоденствуют.

Вы спрашиваете меня, всё ли я еще думаю, что Зола прав. А я Вас спрашиваю: неужели Вы обо мне такого дурного мнения, что могли усумниться хоть на минуту, что я не на стороне Зола? За один ноготь на его пальце я не отдам всех, кто судит его теперь в ассизах, всех этих генералов и благородных свидетелей. Я читаю стенографический отчет и не нахожу, чтобы Зола был неправ, и не вижу, какие тут еще нужны preuves*.

«Le rire»** получил. Merci!!

Здесь карнавал. Весело. Сегодня обедаю в Beaulieu у Ковалевского.

Как Ваше здоровье? Что новейшего?

Осел кричит, но не вовремя.

Погода восхитительная.

Будьте счастливы.

Ваш А. Чехов.

* доказательства (франц.)

** «Смех» (франц.)

10  ​​ ​​​​ ТВ. Много о БДТ. Пик поминания. Смесь натурализма и соцреализма.

С. Пет. ТВ сделало Мастеру достойный омаж. ​​ 

Гога – священная корова. ​​ Все ни гу-гу.

Он все же – Мастер.

Как бы не понимал этого?

12  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

12 (24) февраля 1898 г. Ницца.

12 февр.

Я написал Бразу, чтобы он приехал сюда в Ниццу; жить в Париже 2 недели и писаться гам - это для меня неудобно. Если он не согласится, то так тому и быть, Т<ретьяков> останется без портрета.

Вернулась генеральша Ш<анявская>. Добрая, но скучная особа. Она привезла «Врача», чай и гваякол. Скажи Ване, что я благодарю его весьма, и заплати ему за чай и гваякол. Вчера подарили мне pince-nez как раз по моим глазам. Жду Потапенку, который приедет сюда после 20-го. Время бежит быстро, скоро увидимся. Если ничто не задержит, то приеду домой на Пасху или на Страстной.

Дорога из Лопасни на Хотунь утверждена в Земском собрании. Значит, дорожный вопрос решен. Как флигель? Тепло или холодно? Напиши поподробнее. Будь здорова, кланяйся. Генеральша очарована тобой. Левитановский Морозов сначала мне как будто нравился, а теперь - это сумбатовский «Джентльмен».

А. Ч.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Москва, Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

Moscou. Russie.

15  ​​​​ Широко дебатируется эвтаназия.

Добровольный уход из жизни юридически не обосновать – вот в чем проблема.

Это все тонкости для Запада.

Кто знает о наших нищих стариках, что кончают с собой просто ​​ от безысходности?

16 ​​ Чехов пишет

И. П. ЧЕХОВУ

16 (28) февраля 1898 г. Ницца.

Милый Иван, гваякол, чай и «Врача» я получил неделю назад и, конечно, весьма благодарил. Ты и Соня беспокоитесь, что не можете мне ничего прислать, кроме спичек, но ведь по-настоящему нужно присылать не сюда, а отсюда. Кое-какие пустяки я приготовил, чтобы послать тебе, но всё нет оказии. Хотел послать Соне цветов, но оказалось, что цветы доходят до Москвы в жалком виде.

Скоро вернусь домой. Думаю, что выберусь отсюда уже в конце марта, а март не за горами. Морозова прислала телеграмму, что остается в Москве. Погода здесь становится всё лучше и лучше, днем жарко, всё в цвету; публика в соломенных шляпах. Жду сюда Потапенко, который обещал приехать. Вот и всё, больше нет новостей. Соне и Володе поклон нижайший и привет. Будь здоров.

Твой А. Чехов.

16 февр.

На обороте:

Ивану Павловичу Чехову.

Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

Moscou. Russie.

17  ​​​​ Клинтон декларирует борьбу за уменьшение дефицита американской торговли.

20  ​​ ​​​​ Тайсон осужден за изнасилование – и это подливает масла в огонь: война полов все ожесточается.

Все понимают, что она его просто заманила, этого глупого быка, но победа сия – пиррова: теперь будут насиловать женщин уж вовсе без мук совести, будут насиловать за «Мишу», за то, что так им, курвам, и надо.

Женщины справедливо обвиняют мужчин в домогательствах, но они не должны эти самый домогательства подстраивать. Иначе их начинают ненавидеть. Наверно, миллионы мужчин чувствуют себя обманутыми женщинами, а миллионы женщин чувствуют себя изнасилованными мужчинами, но это еще не повод выбросить всю эту грязь на общее обозрение.

А то прийти и сказать гордо:

- Вот! Он меня изнасиловал.  ​​​​ 

Как тут не расти сексуальным меньшинствам?

22  ​​ ​​​​ Чехов пишет

Г. M. ЧЕХОВУ

22 февраля (6 марта) 1898 г. Ницца.

Милый Жоржик, я начинаю постепенно высылать для Городской библиотеки французских классических писателей и на днях уже послал Мольера, Паскаля и Прево (Prеvost). Я вышлю всех. Будь добр, повидайся с П. Ф. Иордановым и попроси его, чтобы библиотека, всякий раз по получении с почты пакета, уведомляла меня, что именно получено. Томики мелкие, они легко теряются; при потере прошу меня уведомлять всякий раз, я буду пополнять. Скажи также, что III том Шильдера «Александр Первый» по ошибке послан не в Таганрог, а в Лопасню. В апреле я пришлю.

Посмотрись в самовар: точно такая кривая физиономия у меня была все эти четыре дня; дантист вырвал зуб так удачно, что образовалось воспаление надкостницы верхней челюсти, я вопил караул, не спал, не ел; пришлось резать.

Побывай в «Таганр<огском> вестнике» и попроси высылать мне оную почтенную газету с 1-го марта в Лопасню. Письма же свои посылай мне в Ниццу до 1-го апреля. Как здоровье твоей мамы? Поклон ей и девочкам. Будь здоров, жму руку.

Твой А. Чехов.

22 февр.

Поклон тете Марфочке.

«Т<аганрогский> в<естник>« высылается мне с 1-го янв<аря> в Ниццу.

На обороте:

Георгию Митрофановичу Чехову.

Таганрог. Конторская ул., с. дом.

Russie.

О. Г. и Мих. П. ЧЕХОВЫМ

22 февраля (6 марта) 1898 г. Ницца.

22 февр.

Милая моя посажёная дочь Ольга Германовна, поздравляю Вас с прибавлением семейства и желаю, чтобы Ваша дочь была красива, умна, занимательна и в конце концов вышла бы за хорошего человека, по возможности кроткого и терпеливого, который от своей тещи не выскочил бы в окошко. До меня давно уже дошла весть о Вашей семейной радости, я разделил эту радость всей душой, не поздравил же Вас до сих пор, потому что мне было не до того, у меня у самого взыгрались во чреве младенцы - от сильнейшей боли. Дантист сломал мне зуб, потом вырывал его в три приема и, вероятно, заразил меня, так как образовался инфекционный периостит в верхней челюсти, мою физиономию перекосило, я полез на стены от боли. Была тифозная лихорадка. Третьего дня мне делали операцию. Теперь легче. За сим, всё нижеследующее относится к Вашему мужу.

Я не могу привезти английского альманаха, но прислать по почте могу; только следует написать название альманаха. Ты спрашиваешь, какого я мнения насчет Зола и его процесса. Я считаюсь прежде всего с очевидностью: на стороне Зола вся европейская интеллигенция и против него всё, что есть гадкого и сомнительного. Дело стоит так: представь, что университетская канцелярия по ошибке исключила одного студента вместо другого, ты начинаешь протестовать, а тебе кричат: - «вы оскорбляете науку!», хотя между унив<ерситетской> канцелярией и наукой только то одно общее, что и чиновники и профессора одинаково носят синие фраки; ты клянешься, уверяешь, обличаешь, тебе кричат: «доказательств!» - «Извольте, говоришь ты, пойдем в канцелярию и заглянем там в книги». - «Нельзя! Это канцелярская тайна!..» Вот и вертись тут. Психология франц<узского> правительства ясна. Как порядочная женщина, изменивши раз мужу, делает потом ряд грубых ошибок, становится жертвой наглого шантажа и в конце концов убивает себя - и всё для того, чтобы скрыть свою первую ошибку, так и франц<узское> правительство идет теперь напролом, зажмурив глаза, валяя направо и налево, лишь бы только не сознаться в ошибке.

«Нов<ое> время» ведет нелепую кампанию, зато большинство русских газет если и не за Зола, то против его преследователей. Кассация не поведет ни к чему, даже при благоприятном исходе. Вопрос решится сам собой, как-нибудь случайно, вследствие взрыва тех паров, которые скопляются во французских головах. Всё обойдется.

Нового ничего нет. Всё, если не считать периостита, обстоит благополучно. Физиономия всё еще смотрит в сторону. Будьте здоровы. Если мамаша всё еще у вас, то поклон ей. Домой послано много душистого мыла. Вот если бы вы были в Мелихове, то и вам достался бы кусок.

Ваш папаша А. Чехов.

На конверте:

Ярославль.

Ольге Германовне Чеховой.

Духовская ул., д. Шигалевой.

Russie.

23  ​​​​ Чехов пишет

M. M. КОВАЛЕВСКОМУ

23 февраля (7 марта) 1898 г. Ницца.

7 марта.

Дорогой Максим Максимович, мы приедем к Вам обедать в среду.

Желаю всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Понедельник.

Ал. П. ЧЕХОВУ

23 февраля (7 марта) 1898 г. Ницца.

23 февр.

Брат!!

Правительство, как бы желая показать, что оно не против твоих ухаживаний за театральной девицей, распорядилось поставить 13 февраля моего «Иванова». И Холева также, посоветовавшись с Домашевой, желая доставить тебе удовольствие, приказал снять с репертуара твоего «Платона Андреича» и поставить мое «Предложение». Как видишь, всё идет как по маслу.

И здоровье мое тоже в таком положении, что вы, мои наследники, можете только радоваться. Дантист сломал мне зуб, потом дергал три раза - и в результате инфекционный периостит верхней челюсти. Боль была неистовая, и благодаря лихорадке пришлось пережить состояние, которое я так художественно изобразил в «Тифе» и которое испытывала интеллигенция, глядя на твоего «Платона Андреича». Чувство полноты и кошмар. Третьего дня сделали разрез, теперь опять сижу за столом и пишу. Наследства же ты не получишь.

Приеду я домой в апреле, около десятого. До того времени адрес мой остается без перемены.

Получил из Ярославля известие, что у Миши родилась дщерь. Новоиспеченный родитель на седьмом небе.

В деле Зола «Нов<ое> время» вело себя просто гнусно. По сему поводу мы со старцем обменялись письмами (впрочем в тоне весьма умеренном) - и замолкли оба. Я не хочу писать и не хочу его писем, в которых он оправдывает бестактность своей газеты тем, что он любит военных, - не хочу, потому что всё это мне уже давно наскучило. Я тоже люблю военных, но я не позволил бы кактусам, будь у меня газета, в Приложении печатать роман Зола задаром, а в газете выливать на этого же Зола помои - и за что? за то, что никогда не было знакомо ни единому из кактусов, за благородный порыв и душевную чистоту. И как бы ни было, ругать Зола, когда он под судом, - это не литературно.

Твой портрет получил и подарил его уже одной француженке с надписью: «Ce monsieur a un immense articie, tres agreable pour dames»*. Она подумает, что речь идет о какой-нибудь твоей статье по женскому вопросу.

Пиши, не стесняйся. Поклон Н<аталье> А<лександровне> и детям.

L'homme des lettres

A. Tchekhoff.**

* У этого господина огромный предмет, очень приятный для дам (франц.)

** Писатель А. Чехов (франц.)

24  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

24 февраля (8 марта) 1898 г. Ницца.

Вчера вечером в дождь приехал сюда Южин, он же князь Сумбатов, и остановился в Pens Russe. Говорит он по-франц<узски> неважно, хуже чем я, и думаю, что здесь, особенно в дурную погоду, ему будет скучно. Ждем Потапенку и Гнедича. Южин говорит, что последняя зима в Москве была очень скучна и что В<иктор> А<лександрович> ждет прибавления семейства. Нового ничего нет. Поклонись всем, а папаше скажи, что «Биржевые ведомости» я получаю исправно, и поблагодари. Поздравляю с мартом, т. е. с весной. Когда получишь деньги за март, то уведомь.

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

24 февр.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

via Moscou Russie.

25 ​​ Чехов пишет

В. М. ЛАВРОВУ

25 февраля (9 марта) 1898 г. Ницца.

25 февр.

Милый друг Вукол Михайлович, у меня рвали зуб и сломали, потом опять рвали, образовался нарыв в верхней челюсти; по правилам медицинской науки, я лез на стены, вопил, не спал, не ел. Сделали операцию. Вот причина, почему я несколько запаздываю ответом на твое милое письмо.

Повесть я не пришлю, а привезу. Прости, голубчик, за медлительность. Здесь до такой степени неудобно писать, или я в таком настроении, что у меня не выходит ничего путного. Дома, в своем флигеле, я сразу приведу себя в порядок.

Итак, за всю эту зиму я ни разу не видел снега и ни разу не надевал ни калош, ни теплого пальто. У М. Ковалевского цветут в саду розы и сам он ходит около своего дома без шляпы. (Кстати сказать, в настоящее время ежедневно, от утра до вечера, у него в саду сидит фигура, тебе известная, - профессор византийской литературы Безобразов.) Здешние розы не лучше наших, травы нет, флора декоративная, точно олеография, птиц не слышно и не видно, но всё же здесь лето, несомненное лето. Вот приезжай-ка с Софьей Федоровной! Здешний климат, если жить здесь долго на одном месте, в самом деле излечивает. Под словом «долго» разумею срок не меньший двадцати дней.

Сюда приехал Южин А. И., остановился в Pension Russe. Приезд его был, конечно, приятнейшим сюрпризом. Жду еще Потапенку. Боборыкина не жду, но он, говорят, приедет сюда 15-го марта. Здесь Павленков.

Вернусь я в Москву в первой трети апреля; стало быть, скоро. Будь здоров и благополучен, а главное не сердись на меня. Не сердись, иначе будешь гореть в аду. Софье Федоровне передай нижайший поклон и привет. Обнимаю тебя и крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

Виктору Александровичу и Митрофану Ниловичу поклон.

Март

1  ​​​​ Даль хранит свою загадочность.

Он как далекая звезда, свет которой видишь и во сне.

Почему его роли так часто вспоминаются?

Чем дальше «Советская власть», тем Олег ближе. ​​ 

Разговоры Радзинского об актерах.

2  ​​ ​​ ​​​​ Принцесса Диана в непальском лепрозории.

В ней все дышит жизнью; одного взгляда на эту женщину достаточно, чтобы понять, что она ждет любви, что именно ею Диана обделена.

Странно и приятно понимать, что именно рождение детей сделало ее такой красивой.

Чаще всего оно разрушает красоту: уже видишь заботы, а не прекрасные черты.

Но Диана красива в своей женской мощи.

Это редкий дар для женщины: всегда быть притягательной, неотразимой, всегда волновать миллионы мужчин.

Рядом с ней даже Джейн Фонда кажется угловатой девочкой.

3  ​​​​ Чехов пишет

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

3 (15) марта 1898 г. Ницца.

Наконец принесли из таможни Ваше платье и чай. Я взвалил мешок себе на плечи и пошел к агенту Розанову просить, чтобы он отправил эти сокровища в Париж. Платье было в широкой наволочке. «Неужели вы понесете сами этот страшный мешок?», - спросила дорогая Кукла, глядя на меня. И городовые на улице глядели на меня как-то странно…

Самое же главное - пошлины за платье я заплатил 6 фр. 65 сант., а всего с меня содрали 7 фр. 65 сант. Очень, очень рад!! Жалею, что не 75 франков.

Я уже писал Вам, что здесь Южин-Сумбатов. Приехал вчера Потапенко. Каждый день будем ездить в Монте-Карло играть. Пока дело идет pas mal*: я выиграл 30 фр., Южин проиграл 7 тысяч. Погода здесь изумительная, удивительная. Такая прелесть, что и выразить не могу. Вот когда бы Вам следовало приехать! Повторяю, такая прелесть, что просто одно сплошное очарование.

Нового ничего нет. А у Вас? Из дому не получаю писем.

Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Вторник.

Обе лайки издохли.

* недурно (франц.)

M. П. ЧЕХОВОЙ

3 (15) марта 1898 г. Ницца.

3 марта.

Милая Маша, этот злосчастный Ермолаев бомбандирует меня письмами и телеграммами с декабря, и с декабря угрожает застрелиться, и эти его угрозы очень похожи на шантаж. У меня нет для него денег, у тебя тоже нет, и потому скажи ему, чтобы он оставил тебя в покое, в противном же случае я приму меры - его письма и телеграммы пошлю к его отцу, который, кстати сказать, богат и мог бы помочь сыну, если бы в самом деле эта помощь была необходима. Очевидно, письмо мое не было доставлено Маевскому. Во всяком случае ты напрасно огорчаешься, всё это чепуха.

Приехал Потапенко. Южин еще здесь. Ездим в Монте-Карло. Погода чудесная.

Около 10-го марта у тебя будет некий Суковский, который доставит тебе кое-что.

Скоро весна, я очень рад; уже хочется домой, за дело. Здоровье мое поправилось совершенно. Только одна беда: денег нет. Но уповаю поправить эту беду в течение лета.

Дома поклонись нашим. Будь здорова.

Твой А. Чехов.

У нас нет таких богатых родителей, как у Ермолаева, - это раз; и во-вторых, давать ему 500 р., которых у нас нет, было бы глупо. Лучше давать деньги беднякам, которым мы так часто отказываем, когда они приходят за рублем или за мукой.

4  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

4 (16) марта 1898 г. Ницца.

4 марта.

Южин приехал, чтобы выиграть в рулетку несколько сот тысяч на постройку театра; Потапенко приехал, чтобы выиграть миллион. Южин одет с иголочки, у Потапенки же взлохмаченный вид. Играют каждый день, и пока до миллиона еще далеко, очень далеко. Южин проиграл уже 7 тысяч (это секрет, никому не говори в Москве), а Потапенко выиграл только 50 фр. Очень забавно смотреть, когда они играют.

10-го приедет сюда Браз писать мой портрет. Погода такая чудесная, что будет трудно сидеть. Браз, судя по его письму, хочет писать меня на воздухе. Не думаю, чтобы вышло очень хорошо.

Я уже писал тебе в Москву насчет Ермолаева. В декабре он (в письмах и телеграммах) умолял меня прислать ему 500 р.; он писал, что эти деньги нужны ему для поступления на военную службу. Я поверил и послал ему два письма: одно Маевскому, другое Морозову. Теперь я вижу, что он обманул меня. Очевидно, он устроил в монастыре какую-то пакость и теперь ему нужны деньги, чтобы замять дело; или же, быть может, это сумасшедший. Он уже с декабря собирается застрелиться. Пожалуйста, не давай ему никаких денег, ничего не обещай и не отвечай на письма, а то конца не будет приставаньям. На телеграммы ко мне он истратил пропасть денег, и я упорно не отвечаю ему.

Скажи папаше, что вчера я получил пачку «Бирж<евых> ведомостей». Благодарю.

Очень рад, что Ларме починил мамаше зубы. У меня недавно был скандал с зубом; но обошлось благополучно.

У Потапенки темно под глазами. Тощ.

Ты не любишь скворцов. Право, это очень полезный народ. На твоем месте я прибавил бы в саду и на дворе еще пять скворешен.

Денег у меня нет, но соблазн велик: я не удержался и послал в Таганр<огскую> городскую библиотеку всех французских классических писателей. Это стоило не дешево.

Привезти тебе атлас Ларусса?

Ну, милая Маша, будь здорова. Поклон папаше, мамаше и всем.

Твой А. Чехов.

Угодил ли я парфюмерией?

5  ​​​​ Чехов пишет

Г. M. ЧЕХОВУ

5 (17) марта 1898 г. Ницца.

5 март.

Милый Жорж, очевидно, ты не получил моего открытого письма, в котором я писал тебе, что послал в Таганр<огскую> библиотеку сочинения Мольера, Паскаля и Прево. Теперь прибавлю к этому еще, что на днях я через транспортную контору послал всех французских классических писателей, 319 томов, о чем и буду писать Иорданову, когда получу накладную. Теперь вы, таганрожцы, можете учиться по-французски.

Нового ничего нет. Здоровье мое поправилось, но я не потолстел; фотография несколько подгуляла и преувеличила мое благополучие. Погода здесь уже не весенняя, а летняя. Жарко. Да и зима здесь была такая, что я ни разу не надевал ни калош, ни теплого пальто.

Сюда приехали мои приятели Потапенко и Сумбатов (Южин). Оба они остановились в Pension Russe и каждый день ездят в Монте-Карло играть в рулетку, в надежде выиграть миллион. Вчера я ездил с ними и выиграл два золотых. Днем игра, а по вечерам смех и разговоры.

«Таганр<огский> вестник» я получаю. Если будешь в редакции, то скажи, чтобы с 1-го апреля газету высылали в Лопасню. Конечно, это нехорошо, что мой рассказ перепечатали, не спросивши позволения, но что ты хочешь? Разрешение у авторов спрашивают только в культурных странах.

Внимание Драмат<ического> общества тронуло меня, и я не знаю, как поблагодарить, т. е. что прислать в ответ. Вот посоветуй-ка.

В истекший сезон театр хорошо работал не в одном только Таганроге. В Харькове был блестящий сезон - так, по крайней мере, пишут в газетах. Моих пьес там наиграли на 150 руб<лей>.

Ну, будь здоров. Кланяйся маме и сестрам. Думаю, что увижусь с ними этим летом. Крепко жму тебе руку.

Твой А. Чехов.

Тете Марфочке поклон.

Жду от тебя письма.

6 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

6 (18) марта 1898 г. Ницца.

Рукой Чехова:

Ницца 7-го марта.

Рукой Южина:

А. Южин, но в бедствии*.

Рукой Потапенко:

И. Потапенко.

Рукой Чехова:

А. Чехов.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Москов<ской> губ.

via Moscou Russie.

* Это значит: А. Южин, но в бедствии (по возвращении из Монте-Карло).

7  ​​ ​​ ​​​​ Юрский в «Фиесте» (С. Пет. ТВ).

Выдающийся спектакль.

Тогда питерцы «под шумок» снимали такие вот прекрасные произведения.

Гротовский: «Текст театра - своего рода бистури, которое нам позволяет открыть нас самих Le texte du theatre est une espece de bistouri , qui nous permet de nous rouvrir nous-meme».

Такой бистури в «Провидении» Рене - труп.

8  ​​ ​​​​ Анна Юберсфельд. Школа зрителя.

Попытка понять театр в языковых терминах.

Натурализм в театре ​​ (Антуан) и антинатурализм (Брехт).

9 ​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

9 (21) марта 1898 г. Ницца.

9 март.

9 rue Gounod, Nice.

Многоуважаемый Павел Федорович, чтобы положить начало иностранному отделению библиотеки, я купил всех французских классических писателей и на днях послал в Таганрог. Всего 70 авторов, или 319 томов. Послал я малой скоростью и, для опыта, морем. Если опыт удастся, то будем продолжать. Так как книги следовало послать на имя официального лица или учреждения и так как на франц<узском> языке нет названия «городская управа», или «член управы», то я послал на имя мэра г. Таганрога (городского головы), M-r le Maire de la ville de Taganrog. Денег за пересылку с меня не взяли; говорят, что нужно платить по получении товара, а потому, пожалуйста, уплатите, сколько следует; в апреле или в мае, когда приеду домой, сочтемся.

Книги пойдут в цензуру, которая задержит их и, быть может, кое-какие удержит. Если хотите, то для опыта, в виду будущего, пошлите в Главное управление по делам печати прошение, от своего имени (член управы, завед<ующий> городской библиотекой), на бланке. Напишите, что такого-то числа из Ниццы через Одессу посланы пожертвованные таким-то сочинения таких-то французских классических писателей (приложите копию с присылаемого списка) и что если среди указанных авторов имеются не дозволенные цензурою, то Вы просите дать им свободный пропуск и обещаете этих зловредных авторов не выдавать клиентам библиотеки и держать их под замком в особом шкафу. Напишите, а то ведь будет обидно, если заарестуют часть Hugo или Balzac'a. (Кстати сказать, V. Hugo и Balzac посылаются не в дешевом издании.)

В ящике Вы не найдете Мольера, Прево и Паскаля. Этих авторов я послал Вам раньше по почте. Не найдете и Вольтера, которого я удержал на время у себя и читаю.

Вместе с классиками я положил в ящик II, III и IV томы М. Ковалевского «Происхождение современной демократии» (I тома нет, он весь вышел и не продается; пришлю его после), Гиппиус «Зеркала» и «Russie» - дорогое иллюстрированное издание Larousse'a. Я послал Вам еще по почте Зудермана, Лоти и последний роман Зола «Paris». Но едва ли Вы получите «Paris»; говорят, что он запрещен в России.

Третий том «Александра Первого» послан по ошибке ко мне в Лопасню. Вы получите его вместе с четвертым.

Я спешу и, кажется, о многом забыл написать. Когда вспомню, еще напишу, а пока до свиданья. Приехали Потапенко и Сумбатов (Южин); надо ехать в Монте-Карло - они играть в рулетку, а я в качестве проводника.

Нового ничего, всё обстоит благополучно. Здесь лето. Будьте здоровы. Жму руку и желаю всего хорошего. Ваш А. Чехов.

С 10-го апреля пишите мне в Лопасню.

На конверте:

Monsieur P. Jordanoff.

Taganrog (Russie).

Таганрог.

Павлу Федоровичу Иорданову.

Expedit A. Tchekhoff.

9 rue Gounod.

10 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

10 (22) марта 1898 г. Ницца.

10 марта.

Милая Маша, я послал с одним французом два пакета: в одном мой пиджак, в другом кухня. Потапенко пошлет тебе из Петербурга посылку в шесть рублей - это часть моего белья. Те пакеты, повторяю, на которых ты найдешь такую марку или несколько, клади на мой стол.

Приготовляй флаг, скоро приеду. Конечно, буду стараться приехать домой в хорошую или сносную погоду, и во всяком случае не раньше, чем окончательно с полей сойдет снег, т. е. приблизительно около 10-15 апреля.

С. Филе проиграл 15 тысяч. Приехала некстати М. Филе, нагоняющая теперь на нас скуку своими разговорами. Оба Филе уедут послезавтра, останусь я с Потапенко. Сей последний вчера выиграл 400 франков, но до миллиона еще далеко, очень далеко. Сегодня или завтра приедет Браз. Потребую, чтобы он писал меня по утрам и чтобы к 10 часам я бывал уже свободен.

Ты спрашиваешь меня о здоровье. Я чувствую себя очень недурно. Вчера в Монте-Карло M-me Худекова, которую я встретил, нашла, что я пополнел и даже помолодел. Помолодел, вероятно, оттого, что ношу красные галстуки. Я здоров, но обленился ужасно, ничего не делаю, а это хуже болезни.

Получил от учителя Михайлова письмо. Какие дрязги! Живя за границей, я ничего не могу сделать. Пусть он подождет моего возвращения или обратится к H. H. Хмелеву, который благоволит к нему.

Папаше, мамаше и всем нашим поклон и привет. Кланяйся и Марии Тимофеевне. Что прислать тебе еще из парфюмерии? Не нужно ли красок?

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

13 ​​ Чехов пишет

Ю. О. ГРЮНБЕРГУ

13 (25) марта 1898 г. Ницца.

9 rue Gounod.

Nice. 98 13/25 март.

Многоуважаемый Юлии Осипович, В. Г. Вальтер дал мне прочесть Ваше письмо к нему, и затем вскоре пришла «Нива». Большое Вам спасибо за память и внимание. Рассказ я пришлю непременно, но не раньше того, как вернусь домой; здесь писать я не могу, обленился. Около 5-10 апреля (ст. ст.) я поеду в Париж, оттуда домой, и в мае или в июне, вероятно, уже буду писать для «Нивы».

Будьте добры, распорядитесь, чтобы журнал мне высылали не в Ниццу, а домой, т. е. по адресу: «Лопасня Моск. губ.» Туда же благоволите послать три первые книжки Тургенева; я послал бы те, что получил, но - увы! - это невозможно; здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию.

Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

A. C. СУВОРИНУ

13 (25) марта 1898 г. Ницца.

13 март.

Здесь великолепная погода, одно сплошное очарование. Тепло, даже жарко; небо голубое, яркое, море сверкает, фруктовые деревья цветут. Хожу в соломенной шляпе, без пальто. Я обленился, как араб, и ничего не делаю, решительно ничего, и глядя на себя и на других русских, всё больше убеждаюсь, что русский человек не может работать и быть самим собой, когда нет дурной погоды.

Здесь Потапенко. Он тоже остановился в Pension Russe. Вчера уехал отсюда кн. Сумбатов-Южин. Мы втроем ездили в Monte-Carlo и много там смеялись. Ковалевский вернулся из Парижа.

Вы привязались к театру, а я ухожу от него, по-видимому, всё дальше и дальше - и жалею, так как театр давал мне когда-то много хорошего (да и зарабатываю я на нем недурно; в эту зиму в провинции шли мои пьесы, как никогда, даже «Дядя Ваня» шел). Прежде для меня не было большего наслаждения, как сидеть в театре, теперь же я сижу с таким чувством, как будто вот-вот на галерке крикнут: «пожар!» И актеров не люблю. Это меня театральное авторство испортило.

Настя выходит замуж. А как поживает Боря? Я возлагаю на сего человека большие надежды. И мне хочется повидать и его, и Настю.

На днях я послал в Таганрогскую библиотеку всех французских классиков, 319 томов. И это мне влезло. Боюсь, что цензура будет держать долго и, пожалуй, заарестует половину.

Будьте добры, скажите в телефон бухгалтеру, чтобы он подвел мои счета за прошлый 1897 г., и если мне приходится что-нибудь, то пусть пришлют, ибо денег у меня совсем нет. Если же ничего не приходится, то не нужно, обойдусь как-нибудь или, вернее, извернусь.

Я здоров, но не стал здоровее, чем был; по крайней мере в весе не прибавился ни капли и, по-видимому, уже никогда не прибавлюсь. Возвращусь домой после 10 апреля, через Париж.

Анне Ивановне и всем Вашим поклон и привет, и тысячи сердечных пожеланий.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Сегодня я видел Рошфора.

M. П. ЧЕХОВОЙ

13 (25) марта 1898 г. Ницца.

13 март.

Сашечка и Машечка Филе уехали. Потапенко проживет здесь еще две недели. Браз приезжает послезавтра.

Купи у Феррейна 25 грамм Guajacoli carbonici (гваякОли карбОници) и положи у меня на столе. Не гран, а грамм. Мне присылают сюда «Ниву»; я написал, чтобы высылали домой.

Когда станет теплее и если найдется место, вели перетащить шкаф с лекарствами в сени во флигеле. Если мужики не успели осенью обсадить пруд деревьями, то пусть сделают это теперь весной. В Москве открывается литературно-художеств<енный> клуб. Я член-учредитель, но бывать там не буду, ибо боюсь встретиться с Ликой Л<енской>.

Получила ли деньги за март? На сей картинке изображена Эза, местечко между Ниццей и Монте-Карло. Будь здорова. Кланяйся всем дома и в Москве. Пиши.

Твой Antonio.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Москва, Кудринская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

Moscou. Russie.

16  ​​​​ Чехов пишет

М. П. ЧЕХОВОЙ

16 (28) марта 1898 г. Ницца.

16 март.

Третьего дня приехал Б<ра>з. Он всё в том же сюртуке, в котором похож на кузнечика, возмужал, не франтит и как будто немножко полинял. С ним его друг, боровичский помещик. Остановились оба в P R. Сначала Б<раз> хотел писать меня на воздухе, но это оказалось неудобным; в комнатах много солнца - и тоже неудобно. Пришлось отыскивать мастерскую, и таковая нашлась. Писаться я буду по утрам, в пестрых панталонах и белом галстуке. Б<раз> много говорит о Веласкезе и много жалуется на Р<епи>на, который, по его мнению, интригует против него, предвидя в нем конкурента.

Каждый день ездим в Монте-Карло. Вчера П<отапен>ко выиграл 110 франков, но до миллиона еще очень далеко.

Парижа мне не миновать; из Таганрога пришла просьба - побывать в Париже у Антокольского и переговорить с ним насчет памятника Петру Великому. В Париже куплю себе белья и чемодан; оттуда поеду на поезде-молнии. Не дашь ли каких-нибудь поручений? Я исполню их весьма охотно.

Здесь два дня было холодно, на горах выпал снег, а потом опять стало жарко. Но и при холоде термометр показывал 8 градусов тепла. В море купаются. Нового ничего нет, всё обстоит благополучно. Кровохарканий давно уже не было. Поклон всем. Если берлинские тополи, что около крыжовника, не пересадили в парк, что около пруда, то пересадите теперь, весной. И лиственницы тоже, по крайней мере одну из них, среднюю, а также бузину, что около балкона под забитым окном.

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

via Moscou Russie.

17 ​​ Чехов пишет

А. И. ИВАНЕНКО

17 (29) марта 1898 г. Ницца.

17 марта.

Благодарю Вас, милый Александр Игнатьевич, за память и за ласковые слова. Ту часть Вашего письма, в котором Вы пишете о книжном магазине, я весьма прочувствовал и копию с него пошлю в Петербург. Хотя, быть может, это и бесполезно, но всё же надо как-нибудь протестовать против порядков, которые так бьют меня по карману.

Это нехорошо, что Вы болеете. Когда приеду, посоветуемся о Вашем здоровье в Мелихове. О дне и часе приезда буду телеграфировать Ивану, а пока до свидания. Будьте счастливы и здоровы, как Мова, и богаты, как Кропивницкий.

Ваш Карпенко-Карый.

Прилетели ли грачи и скворцы?

20 ​​ Чехов пишет

О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

20 марта (1 апреля) 1898 г. Ницца.

20 март.

«Латанный» - это не русское, а скорее южно-русское слово. Вы были правы, когда забраковали его, и если бы я теперь читал корректуру, то исправил бы так: «заплатанный». Смотрите в словаре «rapiеcer».

Здоровье мое превосходно. Благодарю Вас за внимание и память; благодарю от всего сердца и желаю Вам успехов и здоровья.

А. Чехов.

П. Ф. ИОРДАНОВУ

20 марта (1 апреля) 1898 г. Ницца.

20 март.

Многоуважаемый Павел Федорович, отвечаю на Ваше последнее письмо. Антокольский в настоящее время находится в Петербурге; если около 10 апреля (ст. ст.) он вернется в Париж, то я повидаюсь с ним и исполню Ваше поручение с большим удовольствием.

Из книг, посланных мною из Ниццы по почте, Вы в своем письме не назвали одной: «Maximilian Harden. Literatur und Theater». В этой книге статья о Достоевском. Послал я ее прямо в библиотеку.

Фотографии с картин Семирадского можно добыть, но ведь фотографии страшно надоедают, когда их видишь каждый день на стенах. Их обыкновенно храпят в папках и исключение делают только для портретов, а стены оставляют голыми, если нет картин и гравюр.

Это письмо я пишу Вам со вчерашнего дня - и мне всё мешают. Одно уже изорвал, принялся за другое.

Быть может, летом я побываю в Таганроге, и тогда поговорим и о библиотеке и об юбилее. У Вас интересуются историей Таганрога, и эту историю напишут, и будет она очень скучна, как все истории, писанные по особому заказу. А вот если бы кто-нибудь из таганрожцев устроил историческую выставку (планы города за каждые 50 лет, гравюры, книги, газеты, издававшиеся в Таганроге, виды города, портреты достопримечательных таганрожцев, модели дворца, церквей и проч. и проч.), - то это было бы интересно. А выставку можно было бы устроить в доме бывш. Алфераки.

Желаю Вам всего хорошего. Если еще напишете мне, то письмо Ваше застанет меня здесь; давайте поручения, исполню их охотно.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

Russia.

21  ​​​​ Мое путешествие. ​​ 

Чехов пишет:

С. H. ФИЛИППОВУ

21 марта (2 апреля) 1898 г. Ницца.

Дорогой Сергей Никитович, был бы рад повидаться с Вами и поговорить о Москве; и очень жалею, что Вы меня не застали. Не иду к Вам, а пишу, потому что в своей записке Вы назначили мне время до 11 1/2, между тем ежедневно с 8 утра до 12 я пребываю в atelier* художника, который пишет меня. Как быть? Придумайте что-нибудь.

Пишу утром, ярко светит солнце, но думаю, что через 2-3 часа погода испортится - Вам не посчастливилось. Такой дурной погоды не было даже зимой. Жму руку.

Ваш А. Чехов.

Суббота.

На обороте:

Monsieur S. Philippoff.

Hotel St. Petersbourg, № 6.

Nice.

* мастерской (франц.)

В один день перемешался старый и новый стиль. Но ничего!

22  ​​ ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

22 марта (3 апреля) 1898 г. Ницца.

22 март.

Милая Маша, напиши поскорее Барскову, что я сочту за личное для себя одолжение, если он откажется от намерения напечатать мой портрет в своем журнале. Я не люблю своих портретов - это раз; и во-вторых, я не хочу никаких одолжений от журнала, который издается Коммисаровым. Пожалуйста, как-нибудь постарайся, сделай так, чтобы в «Д<етском> о<тдыхе>« не было моего портрета. Прошу о сем слезно.

Браз работает. Я опять сижу в кресле, с бархатной спинкой; черный пиджак, белый галстук, черные брюки. Говорят, что очень похож. Кроме меня, Браз еще пишет одну даму с темными глазами, полтавскую губернаторшу (за 400 р. - это я сосватал) и Максима Ковалевского, который на портрете выйдет очень хорош.

И я бы не сумел купить лошадь. Главное старайся, чтобы лошадь не боялась поезда.

Потапенко проигрался. Южин тоже проигрался (15 тысяч) и уехал, как я тебе уже писал, со своей Машечкой в Париж.

Здесь Боборыкин.

В марте кровохаркания не было. Я здоров. О дне и часе приезда в Москву буду телеграфировать Ване и в Лопасню.

Где Левитан? Что он и как?

Будь здорова. Спешу в Монте-Карло к Потапенке.

Твой А. Чехов.

23  ​​​​ Я в Варшаве.

Хорошее театральное обозрение по ТВ. Уже на пути в Прагу.

В этот день в 1898 году Чехов пишет

A. A. ХОТЯИНЦЕВОЙ

23 марта (4 апреля) 1898 г. Ницца.

23 март/4 апрель.

Я неаккуратно отвечаю на письма; виноваты в этом мои приятели, которые совсем закружили меня. Я сбился с пути истины и стал усердным посетителем Монте-Карло и уже мыслить могу только числами. Меня пишет Браз. Мастерская. Сижу в кресле с зеленой бархатной спинкой. En face. Белый галстук. Говорят, что и я в галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом году, такое, точно я нанюхался хрену. Мне кажется, что и этим портретом Браз останется недоволен в конце концов, хотя и похваливает себя. Кроме меня, он пишет также губернаторшу (это я сосватал) и Ковалевского. Губернаторша сидит эффектно, с лорнеткой, точно в губернаторской ложе; на плечи наброшен ее кошачий мех - и это мне кажется излишеством, несколько изысканным. Браз постарел и не похорошел. Такой вид, точно вернулся с далекого путешествия, во время которого много ел и подолгу спал.

Домой поеду через Париж. Умоляю Вас, справьтесь у сведущих людей, где теперь Антокольский, и если нет его в Париже, то когда он вернется. Умоляю на коленях, ибо Антокольский мне очень нужен.

Баронессы здравствуют. Мурзаки играет. Боборыкин был у меня и рассказывал про папу. Будьте здоровы и счастливы. Когда в Москву?..

Ваш А. Чехов.

Сообщите адрес Антокольского.

24  ​​​​ Чехов пишет

E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ

24 марта (5 апреля) 1898 г. Ницца.

24 марта.

Многоуважаемая коллега, отвечаю на Ваше последнее письмо. Около 10 апреля (ст. ст.) я поеду в Париж, оттуда к маю домой.

Простите, я был неаккуратен, несвоевременно отвечал на Ваши письма. Тому было сто причин. Во-первых, чудесная погода, не хочется ничего делать; во-вторых, приехал Потапенко, был здесь Сумбатов-Южин; в-третьих, с меня пишут портрет, что отнимает у меня ежедневно утренние часы, а писать я привык только по утрам. Остальных причин позвольте не излагать; боюсь утомить Ваше внимание.

Если Ваша сестра будет еще работать в Таганроге (в этом сезоне после Пасхи), то пусть поклонится степи, которая там в апреле очень хороша. Кстати сказать, недавно я послал в Таганрогскую городскую библиотеку всех французских классических авторов, около 400 томов.

Ну-с, будьте здоровы и благополучны. Желаю Вам всего хорошего и жму крепко руку.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Москва.

Ее высокоблагородию

Елене Михайловне Юст.

Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых).

Moscou. Russie.

26  ​​​​ Чехов пишет

E. Я. ЧЕХОВОЙ

26 марта (7 апреля) 1898 г. Ницца.

Дорогая мама, Ваше поручение исполню, только, пожалуйста, поскорее напишите мне (или пусть папаша напишет), какой именно вам нужен зонтик: дамский или от дождя мужской, средней величины. Здешние мужские зонтики легки и невелики, дамские же зонтики не спасают от дождя, особенно в деревне или в дороге.

Какова у Вас погода? У нас жарко. Нижайший поклон папаше, Маше, если она дома, Марьюшке, другой Маше, Анюте и Роману. Будьте здоровы. Фельдшерице привезу подарок.

26 март.

Ваш А. Чехов.

На обороте:

Евгении Яковлевне Чеховой.

Лопасня, Москов<ской> губ.

via Moscou Russie.

28 ​​ Чехов пишет

28  ​​ ​​​​ M. П. ЧЕХОВОЙ

28 марта (9 апреля) 1898 г. Ницца.

28 март.

Милая Маша, здравствуй. Насчет своего приезда, после твоего сообщения насчет снега и холода, не могу сказать ничего определенного. Буду продолжать жить здесь, проживу всю Страстную - и потом в Париж. Во всяком случае до среды на Святой неделе адресуйтесь в Ниццу, отсюда мне перешлют письма в Париж, после же среды уже ничего не посылайте, а начинайте ждать меня, s'il vous plait.

Браз все еще продолжает писать меня. Не правда ли, немножко долго? Голова уже почти готова; говорят, что я очень похож, но портрет мне не кажется интересным. Что-то есть в нем не мое и нет чего-то моего.

Потапенко уехал сегодня. На смену приехали Морозова и Соболевский.

У меня в столе справа, в среднем ящике, есть вырезка из «Осколков», рассказ «Ошибка» (кажется). Речь идет о чиновнике, который по ошибке вместо водки выпил керосину. Этот же рассказ напечатан на машине Ремингтона. Так вот, вырезку из «Осколков» или же рассказ, напечатанный Ремингтоном, поскорее пришли мне сюда в Ниццу; если это письмо получишь позже субботы, то рассказ вышли Хотяинцевой для передачи мне, в Париж. Она там (2 rue Leopold Robert).

Сегодня я видел английскую королеву.

Около лилий и пионов поставь палочки, чтобы не растоптали. У нас две лилии: одна против твоих окон, другая около белой розы, по дороге к нарциссам.

В «Русской мысли» прочти рассказ «Неделя в столице». Хороша и статья о Мочалове.

Мамаша просила купить ей зонтик от дождя. Я понял так, что ей нужен не дамский зонтик. Так ли я понял? Тебе привезу или пришлю зонтик; авось угожу, ибо буду стараться выбрать самый модный.

Без Потапенки скучно.

Я сообщу свой парижский адрес, если буду знать его до отъезда в Париж. Потапенко обещал найти мне там комнату. В Париже тепло, уже распускаются каштаны; если в России будет очень дурная погода, то придется прожить в Париже подольше.

К Святой буду еще писать, а пока будь здорова. Папаше, Мамаше и всем живущим у нас поклон и привет. Если Мария Тимофеевна у нас, то делаю ей реверанс. Твой А. Чехов.

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

28 марта (9 апреля) 1898 г. Ницца.

Ницца, 28 марта 1898 г.

Милый друже, я пришлю тебе юмористический рассказ. Он спрятан у меня дома, и я уже написал Маше, чтобы она нашла его. Если не найдет, то подожди, пожалуйста, моего возвращения, которое не за горами. Во всяком случае, постараюсь сделать так, чтобы вопрос о рассказе был решен не позже начала Фоминой недели. Это тебя устраивает?

В мартовской книжке «Неделя в столице» милый рассказ, просто прелесть. И статья о Мочалове интересна.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

29  ​​​​ Чехов пишет

M. M. КОВАЛЕВСКОМУ

29 марта (10 апреля) 1898 г. Ницца.

10 апреля.

Дорогой Максим Максимович, вчера приехали В. А. Морозова и В. М. Соболевский. Завтра, в понедельник, они обедают в Pension Russe. Не приедете ли и Вы пообедать вместе?

Потапенко уехавши. Третьего дня на портрете Вы были похожи на гоголевского «дядю Митяя»; теперь же, по словам художника, дело вышло на лад, он торжествует. До свидания!

Ваш А. Чехов.

Воскресенье.

На обороте:

Monsieur M. Kovalevsky.

Villa Batava.

Be ulieu (Alpes Maritimes).

30 ​​ Я в Оломоуце.

Апрель

1  ​​​​ Дневник  ​​​​ Веры Буниной ​​ за 1 апреля 1933 года:

Сирин написал роман «Отчаяние» и хочет, чтобы «Последние новости» печатали его… на последней странице, а к августу он окончит еще роман для «С з». Не слишком ли? Мне как-то страшно за него, как за писателя. Правда, это современно, но ведь когда писатель очень современный, это очень опасно - выдержит ли он, когда эта современность пройдет? Если даже он все время будет идти в ногу с современностью, то как после смерти? Но они Сириным восхищаются очень. «Он единственный, что может конкурировать с Буниным».

Чехов пишет

М. П. ЧЕХОВОЙ

1 (13) апреля 1898 г. Ницца.

1-го апреля.

Христос воскрес! Поздравляю всех с праздником и желаю благ земных и небесных.

Это последнее письмо, которое я посылаю из Ниццы, или предпоследнее, ибо уже собираюсь в путь, рассчитывая быть дома очень скоро. В Париже я пробуду недолго, именно столько, сколько нужно, чтобы сделать покупки и побывать кое у кого. О дне приезда буду телеграфировать из Варшавы.

Поручения исполню очень охотно. Имейте только в виду, что я не буду приобретать вещи более или менее громоздкие, которые трудно укладываются (например, шляпы), и вещи, за которые на границе могут взять пошлину (ножи и вилки).

Сумку для почты постараюсь найти; охотно привез бы для тебя и для мамаши чулков, если бы вы написали размер, как я просил вас о том; но вы не написали, и я не знаю, какого купить белья. Между тем в Париже белье дешево; чулки, платки, воротнички, сорочки - все это модно и дешевле грибов.

Видел Феликса Фора; впрочем, одну только спину.

Как вы проводите Пасху? Сошел ли снег? Тепло ли?

Жорж писал из Таганрога, что летом приедут к нам в Мелихово его сестры.

Скажи папаше, что пиджак куплю, брюки же без примерки нельзя покупать, можно ошибиться и даром бросить деньги. Фуражку куплю.

Мой портрет еще не готов.

До моего приезда не обрезывайте роз. Отрежьте лишь те стебли, которые сгнили зимой или очень больны; но осторожно обрезывайте, имея в виду, что больные стебли иногда выздоравливают. Фруктовые деревья нужно покрасить известкой. Под вишнями не мешает удобрить землю известкой же.

Если увидишь Левитана, то кланяйся. Его Морозов надоел мне ужасно; это скучнейший из джельтменов.

Всем низко кланяюсь. Очень рад, что у нас Мария Тимофеевна и завидую ей.

Нового ничего нет, всё благополучно.

Твой Antonio.

3 ​​ Чехов пишет

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

3 (15) апреля 1898 г. Ницца.

Ваше письмо без марки получил и заплатил 30 сантимов штрафа. Вы посылаете письма без марок и, как говорят, уже пьете чай без сахару. До чего Вы дошли!!

Что касается Потапенки, то он напутал. Я сказал ему: «Если тебе понравится тот отель, в котором ты остановишься в Париже, то напиши мне: я остановлюсь там же». Поручений же я ему не давал, а рекомендовал только познакомиться с Вами.

По-видимому, я выеду на будущей неделе. О дне и часе своего прибытия в Париж буду телеграфировать. буду очень, очень рад, если Вы меня встретите на вокзале; пусть приходят девицы в белых платьях, как Вы обещаете, и - нельзя ли еще также голеньких младенцев с крылышками? Идя на вокзал, не берите с собой зонтика; он у Вас такой, будто Вы им кого-то долго били, и я его, откровенно говоря, боюсь.

Браз еще не кончил портрета. Как Вам это понравится?

Итак, до свиданья! Поздравляю Вас с праздником и желаю Вам всего, всего хорошего, самого лучшего!!

Ваш А. Чехов.

Пятница.

5  ​​ ​​​​ Чехов пишет

Е. З. КОНОВИЦЕРУ

5 (17) апреля 1898 г. Ницца.

Милый Ефим Зиновьевич, на сих днях я уезжаю из Ниццы. Будьте добры, скажите, чтобы прекратили высылать «Курьер» в Ниццу. Я уезжаю в Париж, оттуда в Лопасню. А Вы где рассчитываете провести лето?

Нижайший поклон и привет Вашей семье. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

5 апрель.

На обороте:

Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Москва, Тверская, Пименовский пер., д. Коровина.

Moscou. Russie.

В. М. ЧЕХОВУ

5 (17) апреля 1898 г. Ницца.

5 апр.

Христос воскрес, милый Володя! Поздравляю тебя и желаю всего самого лучшего. На сих днях я покидаю Ниццу. Еду в Париж, оттуда в Мелихово, где уже, как пишут, распевают скворцы.

Посылаю 5 руб., - потому что нет ничего больше под рукой такого, что я мог бы послать тебе по почте.

Будь здоров!

Твой А. Чехов.

На конверте:

Valeur de quinze (15) francs.

Monsieur W. Tchekhoff.

Stavropol (Russie).

Exped. A. Tchekhoff, 9 rue Gounod.

Ставрополь Кавк<азский>.

Владимиру Митрофановичу Чехову.

В Духовной семинарии.

6 ​​ Чехов пишет

А. С. СУВОРИНУ

6 (18) апреля 1898 г. Ницца.

6 апр.

Получил Ваше письмо и тотчас же отвечаю. Я выеду из Ниццы в Париж на этой неделе, по всей вероятности в субботу. Если Вы в самом деле решили проехаться в Париж, то, пожалуйста, поспешите, ибо я пробуду там не более десяти дней. О дне и часе Вашего прибытия телеграфируйте (Павловскому для передачи мне), я приеду на вокзал встретить Вас. А поговорить есть о чем, много накопилось всякой всячины - и чувств, и мыслей.

Чувствую я себя сносно; по-видимому, всё обстоит благополучно. Пасху проводил скучно, так как вот уже третьи сутки лупит неистовый дождь. Сыро. Хочется в Россию.

Анну Ивановну, Настю и Борю поздравляю с праздником и желаю всего хорошего. Это письмо Вы получите в пятницу или в субботу; если тотчас же по прочтении телеграфируете мне, то телеграмма еще захватит меня здесь. Если Вы протелеграфируете, что наверное приедете в Париж, то я остановлюсь в h<оtel> Vendоme.

Желаю всего хорошего! Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Из Парижа в Россию вернемся вместе.

11  ​​​​ Чехов пишет:

Ю. О. ГРЮНБЕРГУ

11 (23) апреля 1898 г. Ницца.

11/23 апр.

Многоуважаемый

Юлий Осипович!

Две тысячи франков получил и благодарю Вас от души. Завтра или послезавтра я уезжаю в Париж, оттуда домой, в Россию. Рассказ, как я уже писал Вам недели две назад, я пришлю по возвращении домой. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

15  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

15 (27) апреля 1898 г. Париж.

15 апр. Париж.

Милая Маша, ты не хочешь, чтобы я ехал домой. Что ж? Париж очень хороший город, и я согласен жить в нем сколько угодно. Я решил так: буду сидеть и ждать, пока Вы не напишете, что в Мелихове уже хорошая погода. Мой адрес: Monsieur A. Tchekhoff, Hоtel Dijon, rue Caumartin, Paris. Хорошей погодой я называю такую погоду, когда в лесу не будет снега и можно будет проехать от станции до Мелихова. Чтобы не терять времени, лучше всего телеграфируйте, когда найдете нужным, чтобы я приехал. Телеграмму пишите так: Paris, Hоtel Dijon, Tchekhoff. Attendons. T. e. ждем. Стоит такая телеграмма 95 коп., пошлите ее из Москвы или из Серпухова.

Здесь очень хорошая погода, деревья распустились. Нового ничего нет. В Ницце, перед отъездом, видел твою приятельницу Юношеву. Это полная, рассудительная, спокойная дама. Велела тебе кланяться. В Париж приехал я вчера. Был у художницы. Она живет очень далеко, вроде как бы около Ваганькова; у нее был Переплетчиков, который стал спорить и ругать Толстого, это напомнило мне Москву и московскую скуку - и я ушел.

Поручение твое исполню охотно. Скажи папаше, что я успел получить в Ницце то письмо, которое он послал мне в день Пасхи.

Ну, будь здорова. Поклон всем. До свиданья!!

Твой А. Чехов.

Hоtel Dijon, rue Caumartin.

M. П. ЧЕХОВОЙ

15 (27) апреля 1898 г. Париж.

Милая Маша, я послал тебе письмо в Лопасню. Если ты не дома, а в Москве, то на всякий случай сообщаю тебе свой парижский адрес: hоtel Dijon, rue Caumartin, Paris. Отель называется «Дижон».

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

15 апр.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Москва.

Сухаревская Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

Moscou, Russie.

Г. М. ЧЕХОВУ

15 (27) апреля 1898 г. Париж.

Милый Жорж, я в Париже, отсюда поеду домой. Стало быть, благоволи адресоваться в Лопасню.

Если увидишь П. Ф. Иорданова, то скажи, что Антокольский теперь в Париже и что поручение будет исполнено на сих днях.

Поклонись маме, сестрам, Иринушке и будь здоров.

Твой А. Чехов.

15 апреля.

На обороте:

Георгию Митрофановичу Чехову.

Таганрог, Конторская ул. с. дом.

Russie.

M. П. ЧЕХОВОЙ

15 (27) апреля 1898 г. Париж.

Милая Маша, вышли заказною бандеролью мои «Пьесы» по адресу: Monsieur I. Pavlovski, 7 rue Gounod, Paris.

15 апрель, 9 часов вечера. Сейчас над Парижем прошла чудесная гроза.

Будь здорова.

Твой Antoine.

Paris, Hоtel Dijon.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня, Московск<ой> губ.

via Moscou Russie.

16  ​​ ​​ ​​​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

16 (28) апреля 1898 г. Париж.

16/28 апрель.

Paris, hоtel de Dijon.

Многоуважаемый Павел Федорович, сегодня я был у Антокольского и сделал, кажется, больше, чем нужно: во-первых, завтракал и дал слово, что приду завтракать еще послезавтра, и во-вторых, получил от Антокольского для нашего будущего музея «Последний вздох», овал из гипса, верх совершенства в художеств<енном> отношении. Голова и плечи распятого Христа, и чудесное выражение, которое меня глубоко растрогало. Этот подарок будет выслан малою скоростью. Упакуют здесь хорошо, и остается только пожелать, чтобы не разбили в таганрогской таможне.

Что касается Петра Вел<икого>, то я того же мнения, что и Вы. Это памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, и о лучшем даже мечтать нельзя. Около моря это будет и живописно, и величественно, и торжественно, не говоря уж о том, что статуя изображает настоящего Петра, и притом Великого, гениального, полного великих дум, сильного.

Дальнейшее излагаю по пунктам:

1) Эта статуя была куплена Александром III и в настоящее время стоит в Петергофе.

2) Антокольский говорит, что 20 тысяч достаточно. Гранитный пьедестал будет стоить около 5-6 тысяч приблизительно, бронза от 12 до 15 тыс. Ант<окольский> надеется, что всё обойдется даже дешевле 20 тыс.

3) Сколько возьмет сам Антокольский? По-видимому, ничего.

4) Статуя имеет 3 3/4 арш. Для Таганрога, как говорит Ант<окольский>, ее придется увеличить до 4 арш.; это для того, во-первых, чтобы не повторить петергофской статуи, и, во-вторых, для того, чтобы монумент был солиднее. Увеличение в объеме обойдется дороже на 3 тыс. (но в общем не дороже 12-15 тыс.).

5) Фотография будет выслана Вам на днях.

6) Адрес Антокольского: 71 avenue Marceau, Paris. Зовут его Марк Матвеевич.

7) Я пробуду в Париже еще 10 дней и, буде пожелаете, могу позавтракать у Ант<окольского> еще хоть пять раз, что при состоянии моего желудка (катар) не совсем легко. К Вашим услугам. Мой адрес: hotel de Dijon, rue Caumartin, Paris. Для телеграмм: Paris hоtel Dijon Tchekhoff.

Стенограф<ический> отчет по делу Зола вышлю. Вчера виделся с Павловским и говорил с ним о музее, Он летом будет в Таганроге и повидается с Вами.

Желаю Вам всего хорошего и жму руку.

Ваш А. Чехов.

Здесь весна в разгаре. Я, кажется, здоров, если не считать желудка. Из Ниццы я ехал с Максимом Ковалевским, который накормил меня конфектами - и меня тошнит с тех пор.

За статую могут взять пошлину, около 1500 р. Придется похлопотать у Витте.

На конверте:

Monsieur P. Jordanoff.

Taganrog (Russie).

Таганрог.

Павлу Федоровичу Иорданову.

Exp<еditeur> A. Tchekhoff, hоtel «Dijon».

M. П. ЧЕХОВОЙ

16 (28) апреля 1898 в. Париж.

16 апрель. Hоtel de Dijon, Paris.

Милая Маша, передай Хине Марковне, что я сегодня завтракал у Марка Матвеевича Антокольского. Он и мадам пригласили меня и приняли очень радушно, и он даже подарил для таганрогского музея одну из своих скульптур; это подарок, который даже не снился Таганрогу.

Антокольский говорил между прочим, что Левитан получил звание академика. Значит, Левитану уже нельзя говорить ты.

Мне тут делать нечего, буду писать каждый день. Благо, почта близко.

Будь здорова.

Твой Antoine.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Лопасня. Москов<ской> губ.

via Moscou Russie.

20 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

20 апреля (2 мая) 1898 г. Париж.

20 апрель.

Я всё сижу в Париже и жду от вас телеграммы, когда вы позволите мне ехать домой. Тут живется интересно и весело, и я ничего не имею против того, чтоб прожить здесь лишнюю неделю, но ведь пора и честь знать. Хочется домой и надоело болтаться без дела.

Был в Salon'e на так называемом vernissage'e - это канун открытия, когда в Salon'e не протолпишься. Скульптура мне понравилась, но между картинами мало интересного. Вчера был в Версале и видел там знаменитые фонтаны. Погода чудесная.

А. А. Хотяинцева живет очень далеко, в Ваганькове; она живет с другими русскими художницами, очень милыми и добрыми. Все они нигде не бывают, живут, как в Калуге, ведут, по-видимому, жизнь неподвижную и полнеют так, что даже страшно. Ходят в старых просторных платьях, обедают в дешевой кухмистерской и вполне довольствуются обществом таких чудаков, как Переплетчиков.

Завтра приедет сюда Суворин; стало быть, пребывание мое здесь может затянуться.

К моему приезду приготовьте, пожалуйста, кислого молока.

Ну, будь здорова, милая Маша. Кланяйся.

Твой А. Чехов.

23 ​​ Издание

ГАЗЕТНЫЕ СТАРОСТИ

За 23 АПРЕЛЯ 1910 ГОДА

Артистам стали делать довольно неприятные подношения в бенефисы. На днях одному опереточному премьеру, вероятно в отместку за что-нибудь, поднесли в бенефис... веник.

Прежде подносили венки - теперь веники. Разница в одной букве, но разница весьма злая и оскорбительная.

Артисту не следует огорчаться, потому что самые выдающиеся артисты получали неприятные подарки.

Патти однажды поднесли вставную челюсть, а Саре Бернар - средство вернуть молодость.

25  ​​​​ Я  ​​ ​​ ​​​​ в  ​​ ​​​​ ПРАГЕ!!!

28  ​​ ​​​​ Чехов пишет сестре  ​​​​ 

М. П. ЧЕХОВОЙ

28 апреля 1889 г. Сумы.

Повесь мое шелковое платье в гардероб (чтоб мыши не съели) и привези кухонные полотенца, которые забыла Красовская. Горничная найдена. Привези Николаеву плетеную сумочку с карандашами (Рукой Н. П. Чехова: в материн<ой> комн<ате>) И фотографию «Шуты при Анне Ивановне» у Антона на окне в спальне. Мою занавеску с окна. Непременно фабричные чулки и 1/2 ф. бумаги и иголок № 6 и 7.

Рукой Н. П. Чехова:

Отыщи какой-либо подрамничек в сарае или у тети и привези. Для образца. Н. Ч.

Любящая тебя Мать твоя Евгения Чехова, а за ее безграмотностью сын ее Литератор.

Взять у тети подрамничек для образца, чтоб заказать плотникам.

ПРАГА

В журнале «Явиско» статья об Антоне Адосинском.

Тут же, в газете «Культура» за 6.3., читаю слова Юрского:

- Я чувствую, что так и не стал для Москвы «своим» актером.

Сейчас на сцене все больше постановочной фантазии и все меньше полета души. В игре актеров нет зажима, но и смысла тоже нет.

 ​​​​ 

«Чешская сценография 20 века». Фото Мира Танака.

Май ​​ 

1  ​​​​ Чехов

А. С. СУВОРИНУ

Начало мая 1889 г. Сумы.

Сумы, усадьба Линтваревой.

Я глазам не верю. Недавно были снег и холод, а теперь я сижу у открытого окна и слушаю, как в зеленом саду, но смолкая, кричат соловьи, удоды, иволги и прочие твари. Псел величественно ласков, тоны неба и дали теплы. Цветут яблони и вишни. Ходят гуси с гусенятами. Одним словом, весна со всеми онерами.

Стива не прислал лодок, не на чем кататься. Хозяйские лодки где-то в лесу у лесника. Ограничиваюсь поэтому только хождением по берегу и острою завистью к рыбалкам, которые снуют по Пслу на своих челноках. Встаю я рано, ложусь рано, ем много, пишу и читаю. Живописец кашляет и злится. Дела его швах. - За неимением новых книг повторяю зады, прочитываю то, что читал уже. Между прочим, читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих нор считал Гончарова первоклассным писателем? Его «Обломов» совсем неважная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяй, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип - это дань не по чину. Я спрашиваю себя: если бы Обломов не был лентяем, то чем бы он был? И отвечаю: ничем. А коли так, то и пусть себе дрыхнет. Остальные лица мелкие, пахнут лейковщиной, взяты небрежно и наполовину сочинены. Эпохи они не характеризуют и нового ничего не дают. Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая о себе очень хорошо и собою довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен. Ольга сочинена и притянута за хвост. А главная беда - во всем романе холод, холод, холод… Вычеркиваю Гончарова из списка моих полубогов.

Зато как непосредственен, как силен Гоголь и какой он художник! Одна его «Коляска» стоит двести тысяч рублей. Сплошной восторг и больше ничего. Это величайший русский писатель. В «Ревизоре» лучше всего сделан первый акт, в «Женитьбе» хуже всех III акт. Буду читать нашим вслух.

Когда Вы едете? С каким удовольствием я поехал бы теперь куда-нибудь в Биарриц, где играет музыка и где много женщин. Если бы не художник, то, право, я поехал бы Вам вдогонку. Деньги нашлись бы. Даю слово, что в будущем году, коли останусь жив и здрав, непременно побываю в Европе. Содрать бы мне только с дирекции тысячи три да кончить роман.

В Вашем книжном шкафу на Сумском вокзале нет ни «Сумерек», ни «Рассказов», и давно уже не было. А в Сумах, между тем, я модный литератор - живу близко. Если б Михаил Алексеевич прислал полсотни, то всё бы продано было.

По ночам ужасно воют собаки и не дают спать.

Мой «Леший» вытанцовывается.

Анне Ивановне, Насте и Боре мой сердечный привет. В эту ночь мне снилась m-lle Эмили. Почему? Не знаю.

Будьте счастливы и не забывайте меня в своих святых молитвах.

Ваш Акакий Тарантулов.

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

Вторая половина апреля (с. ст.) 1898 г. Париж.

Я ухожу по важному делу и возвращусь к 10 1/2 я самое позднее - к 11 1/4 ч. Подождите меня, пожалуйста; умоляю, не торопитесь возвращаться в Ваганьково.

А. Чехов.

После 11 1/4 до 7 я в Вашем распоряжении.

2 ​​ Чехов пишет

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

20 апреля (2 мая) 1898 г. Париж.

Дорогой Иван Яковлевич, завтра от 8 до 10 утра я буду ожидать Вас и только на одну минуту выйду, чтобы выпить на бульваре кофе. Если в 8-10 не успеете, то буду ожидать Вас в 2 ч. или когда хотите.

Вы пишете, чтобы я составил конспект того, что хочу сказать. Но ведь я хочу сказать то, о чем меня спросят.

Сегодня весь вечер я дома. Не знаю, куда пойти, что делать. В театр пойду с Сувориным, который приедет, вероятно, завтра, а сегодня - хоть вешайся. Погода скверная.

Когда пришлете Вашу пьесу?

Привет Вашей семье. Будьте здоровы. Фотографии Бернштама посланы в Таганрог.

Ваш А. Чехов.

Понедельник, 4 1/2 ч. пополуд<ни>.

3  ​​​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

21 апреля (3 мая) 1898 г. Париж.

3 май.

Многоуважаемый Павел Федорович, кроме Антокольского в Париже проживает еще один русский скульптор, весьма известный, работы которого занимают видное место на выставках и в музеях. Это Бернштам (69 rue Douai, Paris). Он также занимался много Петром, сделал много интересного и между прочим занят теперь «Петром, встречающим Людовика XV» - это, вероятно, для музея Александра III в Петербурге. Я послал Вам три фотографии, из которых на одной Петр целует мальчика, Людовика XV.

Бернштам с радостью взялся бы за статую для Таганрога. Он говорит, что 20 тысяч вполне достаточно, что это большие деньги; за работу он не возьмет ничего, довольствуется лишь одною честью. По его мнению, Петр должен быть молодым, каким он был, когда основывал Таганрог, и должен иметь размеры до 5-6 арш<ин>.

Завтра буду у Антокольского и возьму у него фотографию, которую он обещал.

Полный отчет по делу Зола купил и пришлю. Вчера я виделся с Бернард Лазаром, автором брошюры, которая послужила началом войны, и взял у него всё, что есть интересного по дрейфусовой части - и тоже пришлю. Дело Дрейфуса, как обнаруживается мало-помалу, это крупное мошенничество. Изменник настоящий Эстергази, а документы фабриковались в Брюсселе; об этом было известно правительству, в том числе и Казимиру Перье, который с самого начала не верил в виновность Дрейфуса и теперь не верит - и ушел оттого, что не верил.

Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Hоtel de Dijon, но лучше адресуйтесь 7 rue Gounod, Monsieur Paviovsky, для передачи мне.

На конверте:

г. Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

Russie.

4 ​​ Вчера был ДР Булгакова.

М. А. Булгаков:

- Слушай беззвучие, - говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.

К тому времени господин Мольер с некоторым удивлением убедился, что слава выглядит совсем не так, как её обычно себе представляют, а выражается преимущественно в безудержной ругани на всех углах.

Я брожу по Праге до беспамятства: так проще примириться с собой и с жизнью.

Так еще можно так проще примириться с собой и с жизнью.

Или проблема в том, что и тут, как везде, мне не зацепиться, не ухватить социальности?

Я своей реальности, но этого, как всегда, оказывается мало, чтобы жить среди людей.

5  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

23 апреля (5 мая) 1898 г. Париж.

Четверг.

Милая Маша, очень возможно, что я скоро покину Hоtel Dijon, в котором теперь стою, а потому лучше всего адресуйтесь на имя Суворина, так: «Monsieur A. Souvorine, Hоtel Vendоme, Paris» для передачи мне. А для телеграмм просто так: Paris, Vendоme, Souvorine. В телеграмме не прибавляйте «для передачи А. Ч.», будет понятно и так. Телеграфируйте лишь в том случае, если мое пребывание в Париже затянется, а между тем погода у вас станет хорошей. Хотя не скажу, чтобы дурная погода действовала на меня дурно. Теперь в Париже каждый день дожди, по вечерам бывает холодно и сыро - и я ничего.

Не надейтеся на князи, сыны человеческие. Не надейтесь, что я многое привезу Вам из Парижа. Дело в том, что некоторые поручения исполнить не так легко. Я хотел купить папаше пиджак, но оказалось, что без примерки купить никак нельзя, можно ошибиться; хотел также купить фуражку по присланному рисунку, но таких фуражек в Париже нет; говорят, что можно сшить по особому заказу, буде угодно. И положительно не знаю, что купить для фельдшерицы. Дешевые часы плохи, а если купить что-нибудь по части нарядов, то таможня не пустит.

Что здесь очень хорошо - это сургуч, и я купил его пропасть, хотя он мне не нужен.

Художница купила для тебя платков. Так как она скупа и выбирала что попроще, то платки вышли неважные. Папаше соломенную шляпу купил, но без ленты.

Ночные рубахи здесь до пят - и это хорошо. Вчера был в театре. На сцене, в гостиной, ходила собака.

Скоро увидимся, до свиданья. Будь здорова.

Твой А. Чехов.

6 ​​ Чехов пишет

А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)

6 мая 1898 г. Мелихово.

Assurance Tchekhoff. 6 май.

Милый Александр Иванович, из дальних странствий возвратясь, я нашел у себя на столе письмо Вл<адимира> Ив<ановича> Немировича-Данченко. Будь добр, по возможности скорее сообщи мне его адрес. Я знаю, что его имение в Мариупольском уезде, почтовый же адрес его - увы! - мною утерян.

Прибыл я из Парижа, где прожил три недели. Какой город! Ах, какой город!

Черкни хоть две строчки, как поживаешь и что нового. Надеюсь, что всё обстоит благополучно.

Нижайший поклон и привет Марии Николаевне. Будь здрав и храним небесами.

Твой А. Чехов.

Мой почтовый адрес: Лопасня, Москов. губ.

Для телеграмм: Лопасня Чехову.

7 ​​ Чехов пишет

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

25 апреля (7 мая) 1898 г. Париж.

Hоtel Vendоme.

Paris.

Суббота, 7 ч. утра.

Дорогой Иван Яковлевич, сегодня у меня показалась кровь в мокроте. Дело пустое, но все же придется весь день просидеть у себя в комнате. К Вам я не приеду сегодня, простите, а если у Вас найдется свободная минутка и Вы пожалуете ко мне (комната над Сувориным), то я буду очень рад.

Ваш А. Чехов.

Я буду дома до завтр<ашнего> утра; стало быть, меня застанете во всякое время.

И. П. ЧЕХОВУ

25 апреля (7 мая) 1898 г. Париж.

Милый Иван, по всей вероятности в субботу 2-го мая я выеду из Парижа на поезде-молнии в Петербург. Билет уже заказан. В понедельник я буду в Петербурге; в тот же день я выеду на скором или курьерском, чтобы в Москве быть во вторник утром. Домой уеду во вторник же, на почтовом или добавочном.

Итак, жди меня утром во вторник со скорым или курьерским Николаевской дор<оги>; вернее всего, что приеду с курьерским. Поклон Соне и Володе.

Твой Antonio.

В случае перемены маршрута буду телеграфировать. Если Маша в Москве, то пошли ей копию с этого письма. Домой пишу особо.

На обороте:

Ивану Павловичу Чехову.

Москва, Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского, училище.

Moscou. Russie.

З. В. ЧЕСНОКОВОЙ

7 мая 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемая Зинаида Васильевна, будьте добры, дайте мне заимообразно 1/2 или 1/4 ф. Olei ricini*, очень меня обяжете.

Я купил Вам в Париже великолепный зонтик. На днях его привезут. Но если Вы не приедете к нам сегодня или завтра, то зонтика не получите. Видите, какая угроза! Я бы прислал за Вами лошадь, да беда в том, что наши лошади жеребятся то и дело.

Желаю всего хорошего. В доказательство того, что я вернулся, посылаю Вам карандаш - это на память. Куплен тоже в Париже.

А. Чехов.

Четверг.

На обороте:

Ее высокоблагородию

Зинаиде Васильевне Чесноковой

в Добрынихе.

* касторового масла (лат.)

8 ​​ Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

26 апреля (8 мая) 1898 г. Париж.

26 апреля.

Милый Виктор Александрович, посылаю тебе рассказ. Если годится, то дай ему угол в своем сборнике, о котором ты писал мне.

Я в Париже, 5-го мая буду уже дома в Мелихове, куда и адресуйся. Если пришлешь корректурку, то возвращу ее моментально.

Будь здоров. Жму руку.

Твой А. Чехов.

П. Ф. ИОРДАНОВУ

26 апреля (8 мая) 1898 г. Париж.

26 апрель.

Многоуважаемый

Павел Федорович!

Сегодня мною послана Вам фотография со статуи Антокольского, заказною бандеролью. В субботу 2-го мая я уезжаю из Парижа в Петербург, потом домой в Лопасню, с расчетом - 5-го мая быть уже у себя дома. По делам статуйным обращайтесь к самому Антокольскому (71 avenue Marceau, Paris); если пожелаете отдать заказ Бернштаму, то адресуйтесь к Ивану Яковлевичу Павловскому (7 rue Gounod, Paris). Желаю Вам полного успеха.

Здесь в Париже есть один торговый дом, который отправит уже готовую статую, буде Вы закажете ее в Париже, морем через Марсель и не возьмет за это ничего; видите, пока всё идет, как по маслу.

Желаю Вам всего хорошего и прошу извинить, если, исполняя Ваше поручение, не доделал чего-нибудь или переделал. (Древние летописцы просили извинения - у читателей в предисловии за - «недописах или переписах».)

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

Russie.

9  ​​​​ Чехов пишет

Ал. П. ЧЕХОВУ

26 или 27 апреля (8 или 9 мая) 1898 г. Париж.

Бедный родственник! В субботу 2-го мая я выеду из Парижа на поезде-молнии (Nord express), в Петербург прибуду в понедельник - кажется, после полудня. Почисти сапоги, оденься поприличней и выйди меня встретить. Этого требует этикет, и на это я, полагаю, имею право, так как я богатый родственник. О моем приезде не говори никому. Пишу только тебе и Потапенке.

В понедельник же уеду в Москву, в I классе.

Твой благодетель

А. Чехов.

Приеду один, без С<уворина>.

Я хожу в цилиндре.

H. И. ЗАБАВИНУ

27 апреля (9 мая) 1898 г. Париж.

Многоуважаемый

Николай Иванович!

Я возвращусь домой 5-го мая во вторник. Приеду с почтовым или добавочным и, проезжая через Новоселки, остановлюсь на минутку около училища, чтобы повидаться с Вами и поблагодарить за письмо, которое я недавно от Вас получил.

Если увидите князя Сергея Ивановича, то поклонитесь ему. Желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов,

Париж, 27 апр.

На обороте:

Лопасня, Московск<ой> губ.

Его высокоблагородию

Николаю Ивановичу Забавину.

с. Новоселки.

via Moscou Russie.

10  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Чехов пишет

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж.

Hоtel Vendоme.

Paris.

Дорогой Иван Яковлевич,

Мы, вероятно, не увидимся, так как я решил уехать в субботу 14-го мая. Итак, до свиданья в России. Желаю Вам всего хорошего и благодарю за гостеприимство.

Прилагаю рукопись. Сам Bernard Lazare, как оказывается, не воспользовался нашим разговором и передал материал другому липу, это же лицо написало нечто такое, с чем я не могу связать своего имени. Вначале еще ничего, но середина и конец совсем не то. Мы не говорили ни о Мелине, ни об антисемитизме, не говорили о том, что человеку свойственно ошибаться (стр. 4-я); и план и цели нашей беседы были совсем иные. Вы помните, например, что я уклонился от ответа на вопрос о русском обществ<енном> мнении, ссылаясь на то, что я ничего не знаю, так как зиму прожил в Ницце; я высказал только свое личное мнение о том, что наше общество едва ли составило себе правильное суждение о деле Зола, так как оно не могло понять этого дела; это дело, говорил я, не в нравах нашего общества.

Вашу пьесу пришлите или привезите, я возьму хлопоты по ее водворению, куда пожелаете.

Мельницу кофейную купил.

Будьте здоровы. Кланяйтесь Вашей жене и детям, шлю им привет. Пишу это в H<оtel> Vendоme, куда я перебрался.

Ваш А. Чехов.

10 май.

Ал. П. ЧЕХОВУ

28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж.

Выеду из Парижа в субботу - это решено и подписано. В Петербург приеду в понедельник в 3 часа пополудни. Встречайте меня не суетясь, прилично, чтобы был порядок.

А. Чехов.

Вторник.

Г. М. ЧЕХОВУ

28 апреля (10 мая) 1898 г. Париж.

28 апр.

Милый Жорж, я всё еще не дома. Сижу в Париже и вот, пока идет дождь, пишу тебе сие.

Будь добр, повидайся с протоиереем Ф. П. Покровским и конфиденциально сообщи ему, что он представлен к болгарскому ордену, за заслуги, оказанные им в последнюю русско-турецкую войну. Немножко поздно, но лучше поздно, чем никогда. Необходимые формальности уже соблюдены, и ему остается ждать только из Болгарии ответа - конечно, вполне удовлетворительного.

Отсюда я уезжаю 2-го мая, дома буду во вторник 5-го. Возвращаюсь через Петербург.

Бываю здесь у Антокольского, и оба толкуем насчет памятника Петра Великого в Таганроге. Фотография с его великолепной статуи уже послана Иорданову.

Будь здоров. Душевный привет тете, девочкам и Иринушке.

Твой А. Чехов.

«Весы» за 1914:

- В Петербурге есть театры и нет Театра.

13  ​​​​ Чехов пишет  ​​​​ 

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

1 (13) мая 1898 г. Париж.

Дорогой Иван Яковлевич,

Тысячу франков благоволите выдать Алексею Сергеевичу.

Ваш А. Чехов.

13-V-98

14 ​​ Чехов пишет

В. В. БИЛИБИНУ

14 мая 1898 г. Мелихово.

14 мая.

Лопасня, Москов. губ.

Здравствуйте, милый Виктор Викторович! Я вернулся восвояси. Будьте добры, напишите мне, как поживаете Вы, Анна Аркадьевна и дети, и пришлите мне Вашу книгу, о которой я читал, когда жил в Ницце (из Ваших книг, кстати сказать, у меня есть только «Юмор и фантазия» и пьесы, которые я вырезал из «Театрала»: «Приличия», «Иван Иванович виноват» и «Милый юноша»); я же вышлю Вам своих «Мужиков».

Засим, если это не скучно, напишите мне, имеете ли в виду вы, Главное управление, ввести в скором времени colis postaux*? Этот вопрос меня очень интересует. За границей мне говорили, что Россия вводит у себя colis postaux с 1 июля сего года. Правда ли это?

Будьте здоровы и благополучны; Вашей семье передайте привет и тысячу пожеланий.

Ваш А. Чехов,

* почтовые посылки (франц.)

И. П. ЧЕХОВУ

14 мая 1898 г. Мелихово.

14 май.

Мамаша забыла соматозу. Привези 2 ф. макарон прямых и пропускной бумаги, чтобы покрывать стол, в листах; листа три, не больше. Ждем.

Твой Antonio.

Рукой Е. Я. Чеховой:

Ваня, привези масла прованского 1 ф., огурцов побольше.

На обороте:

Москва,

Его высокоблагородию

Ивану Павловичу Чехову.

Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

15  ​​​​ Пруст.  ​​​​ Под сенью девушек в цвету.

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ Мой доктор, – тот самый, который запретил мне путешествия, – отсоветовал моим родителям пускать меня в театр: я после этого заболею, может быть – надолго, и мои страдания не окупятся удовольствием. Страх заболеть мог бы остановить меня, если б я рассчитывал получить от представления только удовольствие, – страдания, которые мне придется испытать потом, сведут его к нулю. Но – как и от путешествия в Бальбек, как и от путешествия в Венецию, куда меня так тянуло, – я ожидал от дневного спектакля совсем не удовольствия: я ожидал познания истин, имевших отношение к миру более действительному, чем тот, где находился я, и которое у меня уже не отнимут мелкие происшествия, хотя бы они причиняли боль моему телу, моему праздному существованию. Удовольствие, которое мог бы мне доставить спектакль, было для меня не больше чем формой, пожалуй, впрочем, необходимой для восприятия истин; и вот почему я хотел, чтобы предсказываемая мне доктором болезнь началась после спектакля, – иначе у меня будет испорчено и искажено впечатление. Посоветовавшись с доктором, родители решили не пускать меня на «Федру», а я их упрашивал. Я все твердил про себя стих:

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ Ты покидаешь нас? Не сетуй на докуку… –

 ​​ ​​ ​​​​ 

я перепробовал все интонации, чтобы тем ​​ неожиданнее была для меня интонация, которую нашла Берма. Таимая, как Святая святых за завесой, за которой я поминутно придавал ей новый вид, пользуясь приходившими мне на память выражениями Бергота из той его книги, что нашла Жильберта: «Пластическое благородство, христианская власяница, янсенистская бледность, принцесса Трезенская и Клевская, Микенская драма, дельфийский символ, солнечный миф», божественная Красота, которую должна была мне открыть игра Берма, царствовала в моем сознании, и днем и ночью не гасившем своего жертвенника, и только моим строгим и легкомысленным родителям предстояло решить, заключит ли оно в себе, – и уже навсегда, – совершенства Богини, как только завеса откинется и Богиня явится взору на том самом месте, где доселе возвышалось незримое ее изваяние. Не отводя мысленного взора от непостижимого образа, я с утра до вечера преодолевал препятствия, воздвигавшиеся моими домашними. Когда же препятствия рухнули, когда моя мать, – хотя спектакль приходился в день заседания комиссии, после которого отец собирался привезти к обеду маркиза де Норпуа, – сказала: «Ну хорошо, мы не станем тебя огорчать; если тебе кажется, что ты получишь такое огромное удовольствие, то пойди»; когда выход в театр, до сего времени запрещенный, зависел уже только от меня, – тут впервые, избавившись от необходимости добиваться осуществления своей мечты, я задал себе вопрос: а стоит ли идти, нет ли у меня самого, помимо запрета, налагавшегося родителями, причин отказаться от театра? Во-первых, если вначале жестокость родителей возмущала меня, то едва я получил их согласие, они стали мне так дороги, что мысль о том, как бы не встревожить их, возбуждала во мне самом такую тревогу, сквозь которую мне рисовалась целью жизни уже не истина, но любовь, а сама жизнь казалась хорошей или плохой в зависимости от того, счастливы или несчастны мои родители. «Если это вас огорчит, то я лучше уж не пойду», – сказал я матери, а та, наоборот, старалась вытравить во мне тайную мысль, что она будет беспокоиться, так как, по ее словам, эта мысль испортила бы мне удовольствие от «Федры», ради которого они с отцом пошли на уступки. Но тут я почувствовал всю тяжесть моей обязанности получить удовольствие. Притом если я заболею, то поправлюсь ли к окончанию каникул, чтобы пойти на Елисейские поля, как только туда опять станет ходить Жильберта? Стремясь прийти к окончательному решению, я выдвигал против этих доводов представление о невидимом за завесой совершенстве Берма. На одну чашу весов я положил: «чувствовать, что мама беспокоится, рисковать Елисейскими полями», а на другую – «янсенистскую бледность, солнечный миф»; но в конце концов эти выражения тускнели в моем сознании, ничего уже мне не говорили, теряли вес; мои колебания час от часу становились мучительнее, так что если я теперь и выбирал театр, то лишь для того, чтобы прекратить их, чтобы избавиться от них навсегда. Надеясь положить конец моим мучениям, а не в чаянии интеллектуального обогащения и не под обаянием совершенства, позволил бы я теперь подвести себя уже не к Мудрой Богине, но к неумолимому и безымянному, безличному Божеству, которым ее ухитрились подменить за завесой. Внезапно все изменилось: мое желание посмотреть Берма было подхлестнуто, и я уже с радостным нетерпением ждал дневного спектакля; меня, как столпника, потянуло на место моего ежедневного стояния, с. недавних пор такого мучительного, и я увидел на столбе еще сырую, только что вывешенную подробную афишу «Федры» (откровенно говоря, не вызвавшую у меня ни малейшего интереса новым составом исполнителей других ролей). Афиша придавала одной из целей, между которыми колебалась моя нерешительность, нечто более конкретное и – поскольку на афише стояло не то число, когда я ее читал, а то, на какое был назначен спектакль, и указывалось его начало, – почти неизбежное; она говорила о том, что я уже на пути к достижению цели, и я подпрыгнул от радости при мысли, что в этот день и точно в этот час я, сидя на моем месте, замру в ожидании выхода на сцену Берма; боясь, что родители не успеют достать хорошие места для бабушки и для меня, я помчался домой, подгоняемый волшебными словами, заменившими в моем сознании «янсенистскую бледность» и «солнечный миф»: «Дамы в шляпах в партер не допускаются, после двух часов вход в зрительный зал воспрещен».

16 ​​ Чехов пишет

А. И. АНИЧКОВУ

16 мая 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Александр Иванович, очень, очень рад, что посылка, наконец, получена Вами. Когда она пришла в Ниццу, я решил, что оставлять ее в Ницце нельзя, и принял, уплатив 6 фр. 45 сант. Затем решено было везти ее в Париж, где предполагалась встреча с Вами, - так я и написал Вам во Флоренцию. У посылки был громоздкий вид, она не укладывалась удобно, и я распаковал ее - с угрызениями совести, справедливо полагая, что Вы рассердитесь на меня за такое самоуправство. В Париже я сдал посылку Хотяинцевой с просьбой передать Вам; через неделю Хот<яинцева> стала бунтовать, заявила, что ей надо уезжать в Россию. Опять посылка перешла ко мне. И т. д. И т. д. В конце концов посылку взял Ив. Ив. Щукин, о чем я и написал Вам - Paris, poste rest.* И таким образом лекарство, присланное Вами из Базеля, оказалось прекрасным потогонным.

Очень жалею, что не встретился с Вами в Париже. Там было у меня много интересных знакомых и видел я много интересного. Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы и счастливы.

Ваш А. Чехов.

16 мая. Лопасня, Москов. губ.

На обороте:

Боровичи, Новгор<одской> губ.

Его высокоблагородию

Александру Ивановичу Аничкову.

Залезенье.

* Париж, до востребования (франц.)

Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

16 мая 1898 г. Мелихово.

16 мая.

Милый Владимир Иванович, ловлю тебя на слове. Ты пишешь: «я до репетиций приеду к тебе переговорить». Так вот приезжай, пожалуйста! Приезжай, сделай милость! Мне так хочется повидать тебя, что ты и представить не можешь, и за удовольствие повидаться с тобой и потолковать я готов отдать тебе все свои пьесы.

Итак, приезжай. Я прожил в Париже три недели, кое-что видел и могу порассказать тебе кое-что, так что не думаю, что тебе у меня будет очень скучно. К тому же погода великолепная. Будет скучно, но не очень.

Жду с нетерпением.

Екатерине Николаевне поклон и привет. Сестра кланяется. Будь здоров и благополучен.

Твой А. Чехов.

Мои лошади то и дело жеребятся, мочи моей нет. Тебе придется нанять ямщика за целковый и потом, после езды на тарантасе, по нашей дороге, дня три поглаживать себе низ спины. Кстати сказать, у нас скоро будет шоссе. Уже утверждено в земском собрании и подписано.

E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ

16 мая 1898 г. Мелихово.

16 май.

Вы восклицаете в своем письме, многоуважаемая коллега: «Неужели нам не суждено увидаться?» Откуда такой пессимизм? Скоро я буду в Москве. Скоро, но когда именно, не знаю, так как по крайней мере до 24-го мая должен заниматься экзаменами и всякими мужицкими и земскими делами. В глубине лета буду, вероятно, на Кавказе.

Что написали? Как дела вообще? Где Ваша сестра? Я недавно из Парижа, где прожил три недели в полное свое удовольствие. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Москва.

Ее высокоблагородию

Елене Михайловне Юст.

Пречистенка, д. Борщова, кв. № 3 (Шавровых).

19 ​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

19 мая 1898 г. Мелихово.

19 май, Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемый Павел Федорович, при выборе места для памятника надо считаться также и с мнением художника. Ведь не все равно для художника, где поставить памятник - у моря, на большой площади, около высоких домов… Если около высоких домов, то и памятник надо делать высоким, иначе он будет казаться куцым. Петр у Антокольского стоит лицом к морю, ветер дует на него с моря - это видно по его волосам, сюртуку; стало быть, если бы на совет был приглашен Антокольский, то он выбрал бы местность, откуда видно море, то есть крепость. Место возле сада, конечно, лучше, чем на Николаевской улице; можно было бы поставить Петра не на улице, где он стеснял бы движение, а на полукруглой площадке, занятой у сада. Вот так:

Теперь насчет шляпы. В Петергофе Петр стоит в шляпе. Кажется, военных принято изображать в головных уборах. И если бы Антокольский сделал ошибку, то ее давно бы уже заметили, так как статуя Петра существует уже не один год.

Из наших таганрожцев, родившихся в Таганроге или учившихся в таганрогской гимназии, я пока могу вспомнить только следующих:

1) Иван Яковлевич Павловский (И. Яковлев), парижский корреспондент «Нового времени» (7 rue Gounod, Paris).

2) Александр Михайлович Яковлев (Москов<ский> театр Корша), артист.

3) Певец Чернов.

4) К. О. Нотович, издатель «Новостей».

5) Алексей Петрович Коломнин, присяжный поверенный, личность популярная в Петербурге, один из директоров Литературно-артистического кружка (Эртелев пер., 6, Петербург).

6) Белелюбский, инженер. Он был у меня осенью в Париже. Отчество его не помню, но вот его карточка.

N. BELELUBSKY

Professeur а l'Institut Impйrial des Ingйnieurs, Membre du Conseil du Ministиre des voies de communication

4, Serpouchowskaпa

St. Petersbourg.

Справиться о нем можно в адрес-календаре.

7) Владимир Григорьевич Вальтер, врач, Nice, 1 rue Valperge.

8) Василий Иванович Зембулатов, врач на Московск<о>-Курск<ой> дороге, живет в Серпухове.

9) Петр Алексеевич Сергеенко.

Этим летом я, быть может, побываю в Таганроге и тогда поговорим поподробней.

План местности (с указанием высоты ближайших домов) пошлите Антокольскому; он просил.

Желаю Вам всего хорошего. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

21 Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

21 мая 1898 г. Мелихово.

21 май. Лопасня, Моск. губ.

Милый Виктор Александрович, я жажду тебя видеть. Будь добр, черкни, в какие дни ты бываешь в редакции.

Что нового? Как поживаешь? Как здоровье?

Твой А. Чехов.

На обороте:

Москва.

Виктору Александровичу Гольцеву.

Брюсовский пер., д. Вельтищевой, в редакции «Русской мысли».

22 Чехов пишет

И. Э. БРАЗУ

22 мая 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, будьте добры, передайте Александру Ивановичу, что я получил брошюру и благодарю и что ответ на его письмо из Парижа я давно уже послал в Боровичи. Это во-первых. Во-вторых, пришлите мне фотографию с моего портрета; Вы обещали. В-третьих, недели две назад я завтракал у В. А. Морозовой, и она еще раз выразила надежду, что этим летом Вы напишете ее портрет.

Желаю Вам всего хорошего - денег, успехов и славы. Жму руку.

Ваш А. Чехов.

22 май.

Лопасня, Моск. губ.

На обороте:

Петербург.

Его высокоблагородию

Иосифу Эммануиловичу Бразу.

Алексеевская 4.

А. А. МИХАЙЛОВУ

22 мая 1898 г. Мелихово.

22 май.

Многоуважаемый Алексей Антонович, посылаю Вам 25 р.

Если не уедете в Москву, то в понедельник приходите обедать. В понедельник или в воскресенье - как хотите.

Желаю Вам всего хорошего.

А. Чехов.

А я в Праге в этот день сего года посещаю студийный театр: «Top Girls. Модели» of Keryl Chirchill.

На английском в центре Праги.

До черта и тут самодеятельности!

Но у немцев это получалось серьезней.

23  ​​​​ Фейдо «Нож в голове». Братиславский Народный театр.

Жорж Фейдо́ Georges Feydeau.

8 декабря 1862, Париж - 5 июня 1921, Рюэй-Мальмезон, О-де-Сен.

Французский ​​ комедиограф.

Мать - Леокадия Богуслава Залевская, отцом считался писатель Эрнест Фейдо, однако, по сложившемуся мнению, его действительным отцом был то ли Наполеон III, то ли сводный брат императора герцог де Морни, непризнанным дедом которого молва, в свою очередь, называла Талейрана. Первая пьеса Фейдо «Через окно» была сыграна в 1882, когда ему не исполнилось и двадцати лет. Получил одобрительное напутствие Лабиша.

Преждевременно скончался в психиатрической клинике от последствий сифилиса. Похоронен на кладбище Монмартр.

Развил и углубил жанр водевиля. Стал наиболее популярным автором среди тех, чьи пьесы ​​ Дама от «Максима», Любовь и фортепиано, Дамский портной, Золотой век и др., ​​ c неизменным успехом ставились на бульварах Парижа.

Уточнить: Жорж Фейдо (1862-1921) и ​​ Словацкий Народный Театр.

«Народный» значит «Национальный»; играли чудесно.

Я уже давно не видел такого искрометного мастерства.

Глупый бурлеск, черная комедия выросли до огромной, всепоглощающей фантасмагории.

Смотрел из середины десятого ряда.  ​​​​ 

Я невольно сравнил с нашим шедевром: ​​ «Фигаро» Гончарова. ​​ 

Без бурлеска, хоть и блестяще.

Установка на мысль, а у Фейдо – на действие. ​​ 

Фейдо кажется пустоватым. Стремительно и мощно, - но без тени мысли.

24  ​​ ​​​​ «Huit clos. За закрытыми дверями» Sartre по ТВ.

И вдруг видение посреди Праги: плачущая девушка с забинтованной рукой перерезает толпу.

Я заколдован, иду вслед за ней.

А вот ночь, мне надо спать в парке.

Лежу в кустах, а сердце замирает.

Тяжело первый раз.

26  ​​ ​​​​ Если в Ленинграде странствовал в красоте города, то здесь – пред Ним.

Боже, Ты не оставил меня.

В людях ​​ я так и не открыл ничего нового: они были все те же: их добро и зло было случайным, как всегда.

Я начинаю понимать, что хочу.

Больше не брожу, как раньше, до изнеможения, а просто, устав, ​​ иду в чешскую библиотеку, чтоб читать русские журналы «Серебряного века».

Настоящее интеллектуальное путешествие.

Приходишь в себя только в библиотеке.

Климентинум!

Это чудесно.

Иной день, чтоб прийти в себя от усталости, сижу по пять часов, листаю «Мир искусства», веду дневники на разных языках.

27  ​​ ​​​​ Чехов пишет

С. А. ПЕТРОВУ (АРХИМАНДРИТУ СЕРГИЮ)

27 мая 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ. 27 май.

Многоуважаемый Отец Архимандрит, до сих пор еще я не ответил на Ваше последнее письмо и не поблагодарил за книгу «Египет и египтяне», которую Вы прислали мне в ноябре. Виновен, но заслуживаю снисхождения. Дело в том, что и письмо и книга пришли, когда меня не было дома. 1-го сентября я выехал из Москвы за границу и вернулся только в мае, и вот лишь теперь вошел в свою обычную колею и шлю Вам большое, сердечное спасибо и за письмо, и за книгу, а главное за то, что не забываете. Я и вся семья сохранили о Вас самое хорошее воспоминание, и всякий раз, когда Вы так или иначе подаете о себе весточку, мы испытываем удовольствие - вероятно по той причине, что старый друг лучше новых двух, да и помимо того, помимо старой дружбы, я лично неравнодушен и к настоящему и отношусь к Вашей жизни и к деятельности, избранной Вами, с самым живым интересом. Пожалуйста, напишите, как Вы поживаете, как Ваше здоровье и где Вы теперь.

Я, как уже писал Вам, был болен, даже лежал в клиниках, во мне нашли бацилл и проч. и проч., теперь же всё обстоит благополучно, я чувствую себя очень сносно, по крайней мере не считаюсь больным и живу, как жил. Занимаюсь по-прежнему медициной и литературой; лечу мужиков, пишу повести, каждый год строю что-нибудь. Последняя моя книга «Мужики» вышла в прошлом году и уже пережила несколько изданий, и, кстати сказать, если я еще не выслал Вам сей книги, то простите за неисправность; напишите, что у Вас ее нет, - и я вышлю немедленно и с удовольствием.

Всё лето я проживу дома, в деревне. Пишу это на случай, если Вы будете в Москве и вспомните о Вашем обещании - побывать у меня. В Лопасню из Москвы идет много поездов. Самый удобный из них это утренний, идущий в 9, или скорый - в 12 час. От Лопасни до Мелихова, где я обитаю, 11 - 12 верст. Если уведомите заранее о дне и часе приезда, то вышлю лошадей, если же не уведомите, то придется нанимать ямщика за 1 - 1 1/2 рубля.

Отец, мать и сестра шлют Вам поклон и привет и приглашают Вас. Буду ждать от Вас письма, а пока позвольте пожелать Вам всего хорошего. Дай бог душевной силы, бодрости и успехов. Крепко жму Вам руку и низко кланяюсь.

Ваш А. Чехов.

28  ​​ ​​ ​​​​ С утра у Пети-анашиста глянешь в зеркало и видишь в нем приятного молодого человека.

Что же нас связывает? – думаю я про себя самого. – Уже с утра морщинки.

29  ​​ ​​ ​​​​ Поразила контрастность: одни чехи подчеркивали доброе отношение ко мне и старались помочь, другое с презрением отворачивались.

Более живое отношение, чем во Франции. После Парижа и даже после Москвы я так и не смог отделаться от впечатления провинциальности.

Пусть и милой, пусть сердечной!

Все время чувствуешь, что чехи веками не были свободными, что их история пронизана унижением.

Чудесно, что мы дали им свободу!

Что та власть, которая унижала и их, и меня, ушла.

30  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Вот ночь надвигается – и кругом все тише и тише.

Прошуршит внизу машина полиции – и уже никто не решается издать хотя бы звук.

Какие-то птицы кружат вокруг меня, я таю, ощущение собственной призрачности растет.

Проснусь утром или так и растаю в ночи?

Спишь до первого разговора.

Прохожие курят.

Так приятен этот естественный страх перед огромной ночью, таким важным он кажется!

Славяне могут быть европейцами; это у них хорошо получается.

Чудесно над Прагой у старого кельтского источника: нет комаров, тихо и пустынно – и не хочешь спускать в город, где сочетание холодного ветра и жары, того и гляди, наградит насморком.

31  ​​ ​​​​ После красот Петербурга эта красота кажется более скромной, отмеренной.

Тут уют, зато без размаха.

Тут трудно заблудиться, зато и более безопасно.

Июнь  ​​ ​​​​ 

1 ​​ Чехов пишет

И. П. ЧЕХОВУ

1 июня 1898 г. Мелихово.

Если это письмо застанет тебя еще в Москве, то купи и привези 1 - 2 бутылки Гуниади Янос для дамского пола. В субботу за тобой выезжали на станцию. Миша прислал окорок. У нас дожди, весьма полезные. Тепло.

Будь здоров.

Твой Antonio.

1-го июня.

На обороте:

Москва

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского, в училище.

2 ​​ Ты ищешь красоту женщины, а находишь красоту города.

Да сколько же раз это было в Питере и в Москве.

Ты ищешь то, что тебя спасает: ​​ так мучает тебя ужас жизни, - и тут Град бросается спасать тебя.

Женщина не бросится на помощь: она ждет, что это ты бросишься ее спасать.

Тут много вижу женщин – и все, кто не шлюхи, очень настороженны: видно, что они слишком озадачены, так скажем, «историческим ходом событий».

Иные намекают, что я мог бы угостить их пивом.

Ничего от вас не надо, господа.

Ничего.

3  ​​​​ Чехов пишет

С. С. ТАТИЩЕВУ

3 июня 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Москов. губ.

Многоуважаемый

Сергей Спиридонович!

Протоиерей Покровский, о котором я говорил Вам в Париже, несколько недель назад скончался, и таким образом болгарский орден уже не застанет его в живых. Если Вы еще не писали в Болгарию, то не трудитесь писать. Как бы ни было, я никогда не забуду участия, с каким Вы отнеслись к моей просьбе, и прошу Вас считать меня Вашим должником.

Желаю Вам здоровья и полного успеха на Вашем новом поприще, желаю от всей души.

Искренно преданный

А. Чехов.

3-VI-98

4 ​​ Номер 6 «Аполлона» за 1914:

«Постепенное замирание жеста в современном театре».

Да какой тут театр, когда все рушится! ​​ 

5  ​​​​ Чехов:

E. M. ШАВРОВОЙ-ЮСТ

Середина 1898 г. Москва.

Пишите роман из минеральной жизни и издайте отдельной книжкой. Фабула поинтереснее, главы покороче. Издание подешевле я Вам смаклерую. В мелких рассказах Вы начинаете расплываться и уже выплыли из рамок короткого рассказа.

6  ​​​​ Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

6 июня 1898 г. Мелихово.

Милый Виктор Александрович, весь июнь буду сидеть дома и поджидать тебя, в Москву же, по-видимому, попаду не скоро. Очень, очень хочу тебя видеть.

Рассказ возврати мне, для «Русской мысли» он не годится. Если он был набран, то пришли в набранном виде - очень обяжешь. Для Русской же мысли у меня готовится другой рассказ, побольше. Моя машина уже начала работать.

Будь здоров, крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

6-VI-98

На обороте:

Москва.

Виктору Александровичу Гольцеву.

Брюсовский пер., д. Вельтищевой,

в редакции «Русской мысли».

H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ

6 июня 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемая

Наталия Михайловна!

А. И. И<ваненко> пишет, что он передал Вам наше приглашение и что будто бы Вы ему не поверили. Как же теперь быть? Какого же еще более красноречивого посланника отправить к Вам, чтобы Вы поверили? Просим, умоляем Вас приехать. Место у нас скучное, не живописное, у нас «только болото и сруб», но всё же у нас есть леса, каких у Вас нет; у нас очаровательная погода, до сих пор еще поют в саду соловьи и уже много грибов. Уже и не знаю, право, чем расположить Вас в нашу пользу; если Вас не трогают ни леса, ни грибы, то вообразите радость, какую доставит всем нам Ваш приезд, - и это одно, быть может, тронет Вас, и Вы благосклоннее отнесетесь к нашей просьбе. Мы будем ждать Вас всё лето. Маша теперь в Звенигороде, занимается там живописью, но около 20 июня она будет уже дома. Если бы Вы приехали в июне, то это было бы очень хорошо.

И<ваненко> пишет, что он купил для меня челн, что челн стоит 14 руб., ящик 4 р. и доставка до Лопасни 10 р., что в итоге составит (принимая во внимание, что челн покупал сам И<ваненко>, а отправлять по железной дороге будет его брат по глыбянскому тарифу) - 50 или даже 100 руб. Это немножко дорого, и я согласился бы дать отступного, чтобы потом не попрекать И<ваненко> всю зиму.

Как Вы поживаете? Что у Вас нового? У нас всё по-старому. Много дела, много хлопот и много разговоров и очень мало денег.

Итак, позвольте ждать Вас. Будьте здоровы! Желаю Вам всего хорошего и низко кланяюсь Вам и всем Вашим. Не забывайте нас грешных.

Ваш А. Чехов.

6/VI.

Прилагаемый документ будьте добры передайте А. И. И<ваненко> - через брата или как найдете удобнее.

9 ​​ Чехов пишет

Ал. П. ЧЕХОВУ

9 июня 1898 г. Мелихово.

9 июнь.

Валдайский Саша! Сходи к своему другу Неупокоеву и скажи ему, чтобы он успокоился. Он не перестает присылать мне «оригиналы», и вчера, например, я получил «Мужиков», которые давно уже вышли книгой и мне не нужны.

Скажи ему, что мне больше ничего не нужно.

Приехал ли А<лексей> С<ергеевич>? Я уже писал тебе о французских книгах, которые нужно отобрать у него и, не говоря ему ни слова, отослать некоему Симакову. Не надо ему говорить, ибо книги он вез для меня, а не для Симакова. Остальные книги попроси поскорее выслать мне в Лопасню. Между прочим, попроси выслать книжку француза Art Roл с автографом; боюсь, как бы этой книги не зацапала библиотекарша.

Не будь веретикален и пиши почаще. Мать обижается, что ты не пишешь.

Будь здрав. Я послал тебе «Приазовский край» с биографией Покровского.

Твой благодетель

А. Чехов.

Рубля я не отдам. Требуй с Неупокоева.

M. П. ЧЕХОВОЙ

9 июня 1898 г. Мелихово.

Милая Маша, я послал уже несколько номеров «Курьера», одно письмо на твое имя из Ярославля и два на имя госпожи Филиновой. Были у нас Ежов и Грузинский, а в диване, после того как он побывал у Пелагеи, завелись жирные клопы, надо их выварить из чайничка, Аграфена хромая взяла 1 рубль, а Роман 3 руб., розы цветут, пионы распускались, у Брома была рвота, много грибов, а сегодня очень холодно, пасмурно, варили лапшу, и у нас Ваня, который привез баранок и колбасы, и мы все пьем фруктовые воды и едим окорок, а в поле возят навоз. Когда будете в монастыре, сходите на Поповку взглянуть, так ли хорош вид, как нам казалось. Если идет дождь и вам нечего кушать, то не ропщите: мы за вас покушаем.

Все кланяются вам, а жирные клопы в диване ждут не дождутся, когда вернется Домна Тимофеевна.

Вот и всё. Больше писать не о чем.

9 июнь.

Иеромонах Антоний.

Газета высылается ежедневно.

Извините, неправильно согнул бумажку.

12  ​​​​ Чехов пишет

А. С. СУВОРИНУ

12 июня 1898 г. Мелихово.

12 июнь.

Я получил книги. Значит, Вы уже приехали? Или книги привез кто-нибудь другой? Увы! я получил не все книги. Недостает самой главной, а именно «Le Rire», журнала, которого я ожидал с таким нетерпением. И недостает книжки Art Roл (Patrice Mahon, который с нами завтракал), с автографом. Будьте добры, пришлите мне их. Главное, пришлите «Le Rire», а то я буду в отчаянии.

Как Вы поживаете? Долго ли пробыли в Париже и где еще были? Пока мы не виделись, я успел привыкнуть дома и обжиться, так что чувство у меня теперь такое, как будто я совсем не уезжал. Погода всё время была прекрасная, и я всё время читал «Temps», который получаю аккуратно, читал с злорадством, так как каждый день там все averse, pluie, ondеe, couvert…* У нас beau,** и здоровье мое, по-видимому, beau. Хлопочу и работаю помаленьку. Написал уже повесть и рассказ. О Париже вспоминаю с большим удовольствием. Какой это чудесный город!

Простите, посылаю Вам рассказ одного молодого человека, некоего Анатолия Яковлева, моего ученика, который уже у Вас печатался. Прочтите, пожалуйста, и если можно, напечатайте. Рассказ недурной. Этого Яковлева (сын камергера С. П. Яковлева) я когда-то приготовлял в гимназию, и он, глядя на меня наивными глазами, спрашивал: «Ваш папаша камергер?».

А теперь он уже женат и служит чиновником особых поручений у самарского губернатора. Бежит время, бежит!

Был у меня в Мелихове редактор «Русских ведомостей» Соболевский. Рассказывал много интересного - вообще положение дел унылое.

Когда Вы едете в деревню? И когда мы увидимся?

Я собираю свои юмористические мелочи, хочу издать толстенькую книжку под названием «Мелочь».

Влад. Немирович-Данченко и Станиславский открыли в Москве театр, в июле начинают репетиции.

Будьте здоровы! Поклон нижайший Анне Ивановне, Насте и Боре.

Ваш

А. Чехов.

* ливень, дождь, пасмурно (франц.)

** прекрасно (франц.)

14  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

14 июня 1898 г. Мелихово.

Милая Маша, писать не о чем, всё обстоит благополучно. Было холодно, но теперь опять жарко. Бездождие. Пионы и розы цветут. Грибов мало, почти нет. Вчера был И. Г. Витте. Сегодня Ваня уезжает в Москву. Получены: «Вестник иностр<анной> литературы», «Новый вестник иностр<анной> литературы» и «Журнал для всех» - итого три новых журнала. Нижайший поклон М<арии> Т<имофеевне>, желаю, чтобы всё было укусно.

Будь здорова.

Твой Antonio.

14 июнь.

На обороте:

Звенигород. Моск<овской> губ.

Ее высокоблагородию

Марии Павловне Чеховой.

Саввинская Слобода, д. свящ. Державина.

И. П. ЧЕХОВУ

14 июня 1898 г.

Воскресенье, после часа.

Как же это ты исчез? Я лежал у себя в спальне и читал, и слышал, как ты входил. Теперь придется ждать оказии, чтобы послать почту.

Деньги в «Ниву» и В<ольное> э<кономическое> о<бщество> посылаются одновременно с сим письмом.

В Москве я буду или во вторник или в четверг - с расчетом, чтобы побывать в Дирекции. Если до четверга уедешь, то оставь на столе адрес Дирекции и записку, сколько я тебе должен и куда послать тебе деньги. Где Соня? Если она приехала, то поклон ей и привет.

Твой Antonio.

На обороте:

Москва.

Е<го> в<ысоко>б<лагородию>

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

15 июнь.

15  ​​​​ Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

15 июня 1898 г. Мелихово.

Милый Виктор Александрович, посылаю для «Русской мысли» рассказ. Прочти и, если сгодится, распорядись прислать корректуру до июля. Я пошлифую в корректуре.

Возможно, что 16 - 17 - 18-го я буду в Москве. Если в одно из сих чисел тоже будешь в Москве, то черкни (Новая Басманная, Петровско-Басманное училище), и я прибегу в редакцию или куда прикажешь.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

П. Ф. ИОРДАНОВУ

15 июня 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый

Павел Федорович!

Письмо получил и ответ пришлю на сих днях, по возвращении из Москвы, вместе с накладной на книги.

Адрес Павловского: 7 rue Gounod, Paris. Зовут его Иван Яковлевич.

Желаю всего хорошего. Книги вышлю, вероятно, 20-го июня.

Тогда и письмо.

Ваш А. Чехов.

15 июнь.

На обороте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

15 июня 1898 г. Мелихово.

Дорогой Василий Михайлович, может случиться, что 16 - 17 - 18-го июня я буду в Москве. Если и Вы приедете тоже в один из этих дней, то известите меня по адресу: Новая Басманная, д. Крестовоздвиженского. И напишите, когда и в каком часу Вам удобнее повидаться, чтобы я, приехавши, не помешал Вам.

Будьте здоровы. До свиданья!

Ваш А. Чехов.

15 июнь.

На обороте:

Москва.

Василию Михайловичу Соболевскому.

Поварская, д. Гирш.

16 ​​ Чехов пишет

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

16 июня 1898 г. Мелихово.

Дорогой Иван Яковлевич,

Я получил от Иорданова письмо. Он спрашивает, когда Вы приедете в Таганрог; ему нужно повидаться с Вами и поговорить, вероятно, насчет музея. Если поедете, то поедем вместе. Памятник отдали Антокольскому - это окончательно.

Как поживаете? И в самом деле - когда приедете?

Ваш А. Чехов.

16/28 июнь.

17 ​​ Чехов пишет

Э. ГОЛЛЕР

17 июня 1898 г.

17 июнь.

Милостивая государыня!

Я разрешаю Вам переводить мои рассказы на немецкий язык для газеты «Politik» в Праге. Если этой авторизации на русском языке недостаточно, то напишите по-немецки, пришлите мне, и я подпишу.

За Ваше предложение прислать мне переведенный Вами рассказ «Страх» приношу Вам мою искреннюю благодарность.

Книгу мою «Рассказы», о которой Вы пишете, посылаю Вам одновременно с этим письмом.

Желаю Вам всего хорошего и остаюсь готовый к услугам

А. Чехов.

Мой адрес: Лопасня, Москов<ской> губ.

24  ​​​​ Чехов

М. М. ДЮКОВСКОМУ

24 июня 1889 г. Сумы.

Отвечаю, милый Михаил Михайлович, на Ваше письмо. Николай ((брат)) выехал из Москвы уже с чахоткою. Развязка представлялась ясною, хотя и не столь близкой. С каждым днем здоровье становилось всё хуже и хуже, и в последние недели Николай не жил, а страдал: спал сидя, не переставая кашлял, задыхался и проч. Если в прошлом были какие вины, то все они сторицей искупились этими страданиями. Сначала он много сердился, болезненно раздражался, но за месяц до смерти стал кроток, ласков и необыкновенно степенен. Всё время мечтал о том, как выздоровеет и начнет писать красками. Часто говорил о Вас и о своих отношениях к Вам. Воспоминания были его чуть ли не единственным удовольствием. За неделю до смерти он приобщился. Умер в полном сознании. Смерти он не ждал; по крайней мере ни разу не заикнулся о ней.

В гробу лежал он с прекраснейшим выражением лица. Мы сняли фотографию. Не знаю, передаст ли фотография это выражение.

Похороны были великолепные. По южному обычаю, несли его в церковь и из церкви на кладбище на руках, без факельщиков и без мрачной колесницы, с хоругвями, в открытом гробе. Крышку несли девушки, а гроб мы. В церкви, пока несли, звонили. Погребли на деревенском кладбище, очень уютном и тихом, где постоянно поют птицы и пахнет медовой травой. Тотчас же после похорон поставили крест, который виден далеко с поля. Завтра девятый день. Будем служить панихиду.

Вся семья благодарит Вас за письмо, а мать, читая его, плакала. Вообще грустно, голубчик.

Очень рад, что Вы женитесь. Поздравляю и желаю всего того, что принято желать при женитьбе.

Я написал Вам коротко, потому что сюжет слишком длинный, не поддающийся описанию на 2 - 3 листках. Подробности расскажу при свидании, а пока будьте здоровы и счастливы.

Вся моя фамилия Вам кланяется.

Ваш А. Чехов.

П. А. ЕФРЕМОВУ

24 июня 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ. 24 июнь.

Милостивый государь

Петр Алексеевич!

Посылаю для Сборника в память Белинского три рассказа. Если найдете их подходящими, то благоволите напечатать их под общим заглавием «Три рассказа» или «Мелочи» и в таком порядке: 1) Оратор, 2) Неосторожность и 3) В бане. Не откажите прислать корректуру, по возможности до 10-го августа; очень меня обяжете.

Мой почтовый адрес: Лопасня, Моск. губ., Антону Павловичу Чехову.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

24 июня 1898 г. Мелихово.

24 июнь.

Дорогой Василий Михайлович, обращаюсь к Вам с большой просьбой, очень большой, какой Вы, конечно, не ждали. Не ждали, потому что, по нынешним временам, у Вас и без того много хлопот и забот и всяких передряг. Дело вот в чем. У нас в приходе был священник, о. Николай Некрасов, личность почтенная и заслуженная. Это был симпатичный человек, население его любило, и в земстве считался он одним из лучших законоучителей. За усердие ему дали повышение, перевели его в город, в Серпухов. Но это повышение оказалось не в пользу. Некрасов заболел в городе, чувствует себя там отвратительно - и теперь рыдает навзрыд, просится назад в деревню. Пока не назначили нового священника, его могут перевести опять к нам - и мне кажется, тут мог бы оказать нам протекцию староста Успенского Собора Михаил Абрамович Морозов. Он мог бы посоветовать, что делать, к кому обратиться и проч. и в случае надобности замолвить словечко. Самому же Некрасову подавать прошение неловко - это не принято, да и, пожалуй, упрекнут в привередничестве и оставят за штатом. Будьте добры, спишитесь с М<ихаилом> А<брамовичем>, узнайте, может ли он принять о. Некрасова, чтобы поговорить с ним, и если может, то когда и где? Его адрес мне неизвестен. Сделайте милость, окажите протекцию; мне так жаль этого бедняка! Я могу дать ему медицинское свидетельство и собрать в его пользу сотни подписей.

Если М. А. нет в Москве или если он откажется протежировать, то не найдется ли среди Ваших знакомых другого какого-либо доброго человечка, близко стоящего к духовному ведомству?

На сих днях получу ответ насчет овчарки и пошлю его в Клин. Рассказ пришлю. Как дела? Мне еще не привозили газет со станции, и я нахожусь в неизвестности. Будьте здоровы, крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

25  ​​​​ Чехов пишет

П. А. ЕФРЕМОВУ

25 июня 1898 г. Лопасня.

Лопасня, Моск. губ.

Милостивый государь

Петр Алексеевич!

В начале августа я уезжаю из дому и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали.

С истинным уважением и преданностью имею честь быть Вашим покорным слугой.

Л. Чехов.

13 июня 1898 г.

На обороте:

Москва.

его превосходительству

Петру Алексеевичу Ефремову.

Пречистенка, Савеловский пер., с. дом.

П. Ф. ИОРДАНОВУ

25 июня 1898 г. Мелихово.

25 июнь.

Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам большой скоростью ящик с книгами. Там, т. е. в ящике, Вы найдете всё, что вышло в последнее время о Белинском (между прочим, альбом с интересными портретами), третий том «Александра Первого», II том Сеньобоса и проч. и проч. В ящик попал «Журнал для всех» за апрель, май и июнь; посылаю по почте первые номера. Кстати, при них возвращаю каталог со своими пометками. Вы правы, каталог ужасен. Я стал было исправлять, но скоро бросил: он неисправим. Какая каша! Вагнеров пять, Никольских четыре, Плещеевых два, но все они свалены в одну кучу, отделы перепутаны; многих книг из тех, которые посланы были мною до поездки за границу, недостает. Недостает так много, что уж я собрался предложить Вам: не подождать ли нам приобретать книги до более благоприятного времени? Ведь если книги будут пропадать так колоссально и если библиотекарь будет и впредь переплетать по пяти-шести авторов в один том, то ведь в конце концов получится не библиотека, а помещение, набитое книжным балластом, который выбросят. Из всех библиотек, которые я знаю, ни у одной нет такого каталога, как у нашей, хотя ни у одной из них библиотекарь не имеет такой хорошей квартиры и столько свободного времени. Ведь времени так много, что можно вести отчетность самую образцовую, а будь отчетность, верьте, давно бы уже был у нас каталог.

Составлять новый каталог погодите до моего приезда.

В августе я, быть может, побываю в Таганроге и останусь дня на два, чтобы составить каталог, а пока будьте добры, скажите библиотекарю, чтобы он всех авторов, переплетенных по двое - по трое, отпустил на волю; Софокла отделил бы от Мясницкого, Шекспира от «Жильца с тромбоном».

Голову Христа Антокольский оставил у себя на время, чтобы закончить ее. Я просил одного русского, служащего у Дрейфусов, побывать у Антокольского, взять статуи и прислать в Таганрог на пароходе (Марсель-Таганрог). На всякий случай кстати сообщаю Вам адрес этого русского: Monsieur Jacques Merpert, 118 rue de la Pompe, Paris. Это очень любезный человек.

По всему видно, что Вы уже сговорились с Антокольским и что памятник в Таганроге будет великолепный. От души поздравляю Вас.

Зимой я ничего не делал, теперь приходится наверстывать, валять, как говорится, и в хвост, и в гриву. Нужно много писать, между тем материал заметно истощается. Надо бы оставить Лопасню и пожить где-нибудь в другом месте. Если бы не бациллы, то я поселился бы в Таганроге года на два на три и занялся бы районом Таганрог - Краматоровка - Бахмут - Зверево.

Это фантастический край. Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней, как дома, и знал там каждую балочку. Когда я вспоминаю про эти балочки, шахты, Саур-могилу, рассказы про Зуя, Харцыза, генерала Иловайского, вспоминаю, как я ездил на волах в Криничку и в Крепкую графа Платова, то мне становится грустно и жаль, что в Таганроге нет беллетристов и что этот материал, очень милый и ценный, никому не нужен.

Если Вы уже получили из Ниццы французские книги, то сколько я Вам должен за доставку их? Пожалуйста, напишите, я вышлю.

Желаю всего хорошего и жму руку. Не говорю - до свиданья, потому что не уверен, еще, поеду ли на юг. Денег нет, и если в июле буду вяло работать, то не поеду.

Ваш А. Чехов.

Простите, пишу на клочках. Так случилось - не по моей вине.

30 ​​ В этот день месяца 30 июня 1911 года Мейерхольд пишет Кузмину:

Петербург

Дорогой Михаил Алексеевич,

письмо твое от 27 июня получил. Передал А. Я. Головину все, о чем просишь. И сам буду помнить: известить тебя, когда тебе надо приехать для заключения условий и проч.

В «Хронике петербургских театров» А. И. Вольфа (Спб., 1877 г., ч. 1, стр. 109) читаю:

«Сезон 1844 – 45 годов. Драматическая сцена. Настоящий сезон отличался плясовым характером. В Париже какой-то учитель танцев выдумал польку. Петербуржцы принялись неистово отплясывать этот неграциозный танец».

Мне тоже кажется, что именно в сороковых, а не в тридцатых годах начали впервые танцевать польку. А ты как думаешь? Имеешь ли данные опровергнуть запись Вольфа? Я пробуду здесь всю первую половину июля.

Целую.

Твой Всеволод

М. А. Кузмин по договоренности с Мейерхольдом начал работать над музыкой к драме Лермонтова «Маскарад», намеченной к постановке в Александринском театре. Речь идет о заключении официального договора Дирекции императорских театров с Кузминым.

В письме от 27 июня Кузмин сообщил Мейерхольду, что уже написал польку, полонез и некоторые другие номера музыки к «Маскараду».

Июль

1  ​​ ​​ ​​​​ Raymond Voinquel - Antonin Artaud, 1931:

Rien qui ressemble à l'amour comme l'appel de certains paysages vus en rêve, comme l'encerclement de certaines collines, d'une sorte d'argile matérielle dont la forme est comme moulée sur la pensée.

Quand nous reverrons-nous?

Quand le goût terreux de tes lèvres viendra-t-il à nouveau frôler l'anxiété de mon esprit?

La terre est comme un tourbillon de lèvres mortelles.

... La vie creuse devant nous le gouffre de toutes les caresses qui ont manqué.

Qu'avons-nous à faire auprès de nous de cet ange qui n'a pas su se montrer?

Toutes nos sensations seront-elles à jamais intellectuelles, et nos rêves n'arriveront-ils pas à prendre feu sur une âme dont l'émotion nous aidera à mourir.

Qu'est-ce que cette mort où nous sommes à jamais seuls, où l'amour ne nous montre pas le chemin?

Antonin Artaud, L'art et la mort

​​ 

2  ​​​​ Чехов пишет

И. Э. БРАЗУ

2 июля 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, я как-то виделся с Варварой Алексеевной, и она, между прочим, говорила мне, что намерена писаться у Вас. Она теперь живет около Клина, скоро переберется в Тверскую губ<ернию>. Я побываю у нее в тверском имении, вероятно, около 10-го и узнаю, как и что, и тогда напишу Вам. А пока я пошлю ей Ваш адрес: быть может, она сама напишет Вам.

Я здоров, но жизнь веду бухгалтерскую. Хочется опять в Париж. Во всяком случае до середины августа постараюсь не уезжать далеко от Москвы. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

2 июль.

На обороте:

Петербург.

Его высокоблагородию

Иосифу Эммануиловичу Бразу

Алексеевская, 4.

H. А. ЛЕЙКИНУ

2 июля 1898 г. Мелихово.

2-VII-98

Лопасня, Моск. губ.

Дорогой Николай Александрович!

Присланную Вами фотографию буду хранить, как всё, относящееся к памяти Л. И. Пальмина, моего доброго знакомого и приятеля. Большое Вам спасибо! На фотографии, хотя это переснимок, Пальмин очень похож.

Здоровье мое довольно сносно. Зиму, как Вам известно, я провел на юге Франции, где скучал без снега и не мог работать; весною был в Париже, где прожил около четырех недель. В Париже было очень весело, интересно, и теперь я нахожу, что парижский климат для нашего брата это самый здоровый климат, как бы там ни было сыро и холодно. В Монте-Карло и в Париже, кстати сказать, виделся с семьей Худековых, которые приглашали меня к себе в Скопинский уезд. Со старым Худековым я был в магазине Thilon (maison Borel) на Quai du Louvre, где по баснословно дешевой цене продаются садовые изгороди, ворота, скамьи, лейки и проч. и проч. Изделия чудесные по изяществу и прочности. Я взял прейскурант и непременно воспользуюсь. Теперь я живу дома, пишу; послал повесть в «Ниву», другую повесть - в «Русскую мысль». Хозяйством занимаемся, но буржуазно; ничего особенного и в общем мало интересного. Много огурцов, много фруктов, но мало роз. В этом году я вернулся домой в мае и обрезал розы поздно; многие из них захирели. Теперь придется сажать новые.

А Ваши лайки - увы и ах! Зимою, когда я был за границей, они околели от чумы. Вы не можете себе представить, какое это было огорчение для всех нас и даже для деревни. Лайки бегали по деревне, таскали там тряпки, старые калоши, но всё им прощалось за их необыкновенную ласковость. Сначала околел самец, потом зачахла самка. Теперь у меня остались только знакомые Вам таксы и новый пес - овчарка, которая своим видом наводит ужас; она не лает, а, как говорят, «грюкает».

Вы мне ничего не написали о Вашем здоровье. Как Вы поживаете? От души желаю Вам здоровья, ибо без здоровья скучновато живется. Низко кланяюсь Вам, Прасковье Никифоровне и Феде. Будьте благополучны, не забывайте нас грешных.

Ваш А. Чехов.

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

2 июля 1898 г. Мелихово.

Итак, дорогой Иван Яковлевич, я буду сидеть в Мелихове и поджидать Вас. У нас теперь хорошо: благорастворение и купанье хорошее. Только не знаю, соберусь ли я с Вами в Таганрог. Мне, вероятно, придется ехать прямо в Крым или прямо на Кавказ в Сочи, так как бацилла моя опять стала пошаливать и вчера утром была кровь. Впрочем, здоровье мое в общем довольно сносно. Дома я считаюсь здоровым. Итак, жду.

Ваш А. Чехов.

2 июль.

Я приготовил для Вас это письмо, а Вы приехали.

Зайду в пятом часу.

А. С. СУВОРИНУ

2 июля 1898 г. Мелихово.

2 июль.

Перебирая у себя в столе, я нашел повесть «Странное происшествие» - полосы, наклеенные в тетради на полулистах. Не Ваша ли это повесть? Кое-что в ней, по манере, напоминает Ваш последний роман «В конце века».

Вчера был дождь, и свою поездку в Москву я отложил до завтра. Был у меня Ежов; он получил письмо от Алексея Алексеевича и уезжает в Черноморскую губ<ернию>.

Ну как? Привыкли к Ефремову? К миллионам мух? Мне кажется, что ко всему можно привыкнуть, но только не к русской уездной скуке. Деревня мила, но уезд с его интеллигенцией и новыми усадьбами, и новыми претензиями - просто чепуха.

Когда Вы на юг?

Анне Ивановне нижайший поклон и привет из глубины души.

Ваш А. Чехов.

5 ​​ Чехов пишет

Г. М. ЧЕХОВУ

5 июля 1898 г. Мелихово.

Воскресенье.

Милый Жорж, Леля прибыла благополучно, и в настоящий момент, когда я пишу сие, она сидит на террасе и пьет чай. Ей очень рады. Понаехало и пришло много гостей, которые мешают поговорить с ней, и я едва успел сказать ей два-три слова.

На сих днях в Таганрог приедет Иван Яковлевич Павловский, парижский корреспондент «Нового времени» (И. Яковлев), уроженец г. Таганрога. Это милый простой человек. Когда-то он учился в таганр<огской> гимназии, был шмулем, теперь же это парижанин, кавалер Почетного легиона, православный христианин, отец семейства. Поручаю его твоему покровительству. Он побывает у тебя, а ты познакомь его с Володей. У Володи теперь много свободного времени, и он не откажет съездить с Павловским в Карантин, на кладбище и проч. Павловскому хочется повидать родной город. Если хотите, то сводите его и на Банный съезд, где купаются таганрогские сильфиды.

Володю поздравляю с окончанием курса и желаю ему долгой и интересной жизни. Педагогическая карьера, конечно, симпатична, но едва ли она его устроит. Ведь на 50 р. не разживешься. Нельзя ли ему поступить на медицинский факультет в Томск? Или на какой-нибудь факультет в Юрьев? Я бы нашел ему стипендию - по крайней мере, устроил бы так, что во всё время прохождения университетского курса он был бы сыт. 4-5 лет пролетят быстро, незаметно. Если же в университет нельзя и если Володя пойдет на военную службу, то я буду высылать ему ежемесячно по 10 руб.

Леля пришла ко мне во флигель. Ну, будь здоров и благополучен. Кланяйся всем.

Твой А. Чехов.

6 ​​ Чехов пишет

Я. С. МЕРПЕРТУ

6 июля 1898 г. Мелихово.

6/18 июль. Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемый Яков Семенович, обращаюсь к Вам с большой просьбой, исполнением которой Вы меня очень обяжете. Дело в том, что известный издатель Larousse в Париже выпустил в свет географический атлас (Atlas Larousse illustrе). Когда я жил во Франции, то при мне вышел 21 выпуск (21 fascicules), по 60 сантимов, которые я и купил. Теперь мне не хватает остальных выпусков, вышедших после моего отъезда из Парижа. Будьте добры, побывайте в каком-нибудь книжном магазине и попросите, чтобы магазин написал мне, сколько стоят выпуски атласа, начиная с 22-го, с пересылкой до Лопасни.

Я вышлю деньги через Crеdit Lionnais, и тогда пусть магазин вышлет мне все эти выпуски - повторяю, - начиная с 22-го. Только пусть он ответит мне поскорее, так как в августе я уеду на Кавказ.

Простите, что я Вас, занятого, делового человека, обременяю таким скучным поручением. Мне стыдно, но я утешаю себя соображением, что, быть может, и я когда-нибудь пригожусь Вам и исполню какое-нибудь Ваше поручение.

Осенью или весной я приеду в Париж и проживу там месяц-другой и тогда побываю у Вас 42 rue du Louvre и попрошу Вас познакомить меня с гг. Дрейфус. Буду надеяться, что на этот раз уж никто и ничто не помешает мне.

От души желаю Вам всего хорошего - здоровья, побольше денег и успехов по службе.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Марку передайте книжному магазину для ответа. Это мой адрес. Только вместо «а Moscou» лучше писать в скобках «Moscov. gouv.» (Moscov. gouv.).

А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)

6 июля 1898 г. Мелихово.

Assurance Tchekhoff

6 июль.

Милый Александр Иванович, большущее тебе спасибо за письмо и за приглашение. Письмо я прочел с большою радостью, приглашение же вызвало в моей душе печаль, так как воспользоваться им я никак не могу. Вот тебе мое assurance*, самое правдивое: я пишу, тороплюсь наверстать то, что задолжал зимой, - и так до середины августа, а потом на юг, должно быть, на Кавказ. Когда уж тут в Требуны? Если я, не написавши двух-трех повестей, поеду куда-нибудь благодушествовать, то меня начнет терзать совесть. Ты наработался, тебе можно отдыхать, а ведь я ленился чёрт знает сколько времени, и у меня от долгого отдыхания ((приятно коверкает «отдых»)) даже в ушах шумит. Один рассказ послал в «Ниву», другой в «Русскую мысль», теперь пишу третий…

С Немировичем я уже списался. По всей вероятности, он скоро будет в Москве и оттуда приедет ко мне - так, по крайней мере, обещал. Кстати про Москву. В литературе тихо, всё умственное скучно, жуётся по-старому; зато в «Эрмитаже» очень хорошая зернистая икра и в «Аквариуме» у Омона недурно. Виделся с Шехтелем, говорили о будущем клубе. Был длинный разговор в присутствии Суворина и его московского фельетониста, и я говорил и настаивал на том, что если открывать литературный клуб, то открывать его en grand**. Если в начале повести мелко и дешево, то дело трахнется ((рухнет)) в начале же.

У меня гостят Т. Щепкина-Куперник и парижский И. Павловский (И. Яковлев), мой земляк.

Ты, должно быть, перепутал меня с каким-то другим доктором. Я вовсе не прописывал тебе ни Мариенбада, ни электросветовых ванн. Напротив, я говорил, что Мариенбад для тебя еще рано. И много ходить я тебе не советовал. Я говорил, что не надо много сидеть.

Будь здоров и благополучен и не бойся нефрита, которого у тебя нет и не будет. Ты умрешь через 67 лет, и не от нефрита; тебя убьет молния в Монте-Карло.

Если не скучно, то черкни мне еще что-нибудь до 15-го августа. Марии Николаевне поклон и привет.

Твой А. Чехов.

* заверение (франц.)

** на широкую ногу (франц.)

7  ​​ ​​​​ Чехов пишет

M. И. МОРОЗОВОЙ

7 июля 1898 г. Мелихово.

7 июль.

Милая тетя,

Податель сего Иван Яковлевич Павловский, наш земляк, имеет передать Вам наш поклон и привет. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Ее высокоблагородию

Марфе Ивановне Морозовой.

Монастырская ул., д. Лободы.

8  ​​ ​​​​ Внешняя довольно сложная жизнь настолько переполняет меня, что не хожу ни в театры (тут вся моя жизнь – театр: сплошные сцены),  ​​​​ ни в музеи (роскошные альбомы в библиотеке Климентинум), ни в филармонию (слушаю по радио).  ​​​​ Не ​​ могу понять, что свершается во мне, но что-то настолько важное, что внешний мир притих в смущении. ​​ Может, я понял первый раз в жизни, что могу быть русским без ужаса, насилия и унижения.  ​​​​ 

10 ​​ Чехов пишет

Л. А. АВИЛОВОЙ

10 июля 1898 г. Мелихово.

Вы хотите только три слова, а я хочу написать их двадцать.

В Скопинском уезде я не был и едва ли поеду туда. Живу я у себя дома, кое-что пописываю - стало быть, занят. И много гостей, которые меня не пускают.

Здоровье мое недурно. За границу я едва ли поеду, так как у меня нет денег и взять их негде.

Теперь о Вас. Что Вы поделываете? Что пишете? Я часто слышу о Вас так много хорошего, и мне грустно, что в одном из своих писем я критиковал Ваши рассказы («На изломе») и этой ненужной суровостью немножко опечалил Вас. Мы с Вами старые друзья; по крайней мере, я хотел бы, чтобы это было так. Я хотел бы, чтобы Вы не относились преувеличенно строго к тому, что я иногда пишу Вам. Я человек не серьезный; как Вам известно, меня едва даже не забаллотировали в «Союзе писателей» (и Вы сами положили мне черный шар). Если мои письма бывают иногда суровы или холодны, то это от несерьезности, от неуменья писать письма; прошу Вас снисходить и верить, что фраза, которою Вы закончили Ваше письмо: «если Вам хорошо, то Вы и ко мне будете добрее», - эта фраза строга не по заслугам. Итак, я хотел бы, чтобы Вы прислали мне что-нибудь Ваше - оттиск или просто в рукописи. Ваши рассказы я всегда читаю с большим удовольствием. Буду ждать.

Больше писать не о чем, но так как Вам во что бы то ни стало хочется видеть мою подпись с большим хвостом вниз, как у подвешенной крысы, и так как на той странице уже не осталось места для хвоста, то приходится так или иначе дотянуть до этой страницы. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку и от всей души благодарю за письмо.

Ваш А. Чехов.

13  ​​​​ Чехов пишет

П. А. ЕФРЕМОВУ

13 июля 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ.

Милостивый государь

Петр Алексеевич.

В начале августа я уезжаю из дому, и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда. Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали.

С истинным уважением и преданностью имею

честь быть Вашим покорным слугой.

13 июля.

А. Чехов.

На обороте:

Москва.

Его превосходительству

Петру Алексеевичу Ефремову.

Пречистенка, Савеловский пер., с<обственный> дом.

Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ

13 июля 1898 г. Мелихово.

13 июля 1898 г.

Лопасня, Моск. губ.

Милостивый государь

Ростислав Иванович!

В начале августа я уезжаю из дому, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моего рассказа «Ионыч» так, чтобы я успел прочесть ее до отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы меня очень бы обязали.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим

А. Чехов.

В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

13 июля 1898 г. Мелихово.

Дорогой Василий Михайлович, я задержался дома благодаря сырой дождливой погоде. Теперь опять стало хорошо, но так как Вы говорили, что Варвара Алексеевна к 15-му июля сама будет в Москве, то свой отъезд в Поповское я отложил до после 16-го. Если же дожди опять пойдут, то придется отложить до конца месяца.

Будьте здоровы! Крепко жму руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

13 июль.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Василию Михайловичу Соболевскому.

Поварская, д. Гирша.

14  ​​ ​​​​ Чехов пишет

​​ H. А. БОЛЬМАНУ

14 июля 1898 г. Мелихово.

14/VII.

Многоуважаемый Николай Андрианович, у нас уже записалось для Мелиховской школы 28 мальчиков и девочек. Разрешите ли Вы начать занятия в этом году? Могу ли я заказать столы? Как только я получу от Вас ответ, тотчас же закажу всю школьную обстановку, а так как до осени осталось немного времени, то пришлите ответ по возможности скорее.

Ко мне приходили крестьяне из Кузьмин, чтобы поговорить насчет шоссе. Они уполномочили меня поговорить с земской управой, и если Вы уже говорили с князем, то напишите, к какому заключению Вы оба пришли. Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

А. С. СУВОРИНУ

14 июля 1897 г. Мелихово.

Приеду двадцатого. Если теперь уедете, увидимся августе.

Чехов.

На бланке:

Суворину. С. -Петербург.

15  ​​ ​​​​ Гессе

Росхальда

Ему оставалось теперь только его искусство, в котором он никогда прежде ​​ не был ​​ так ​​ уверен, как сейчас. Ему оставалось ​​ утешение стоящих вне жизни, тех, кому не дано самим приблизить эту жизнь к себе и испить из ее чаши; ему оставалась ​​ странная,  ​​​​ холодная ​​ и ​​ в ​​ то ​​ же ​​ время ​​ неукротимая  ​​​​ страсть ​​ созерцания, ​​ наблюдения и тайного, гордого сотворчества. ​​ В этом ненарушимом одиночестве, в этой холодной ​​ жажде ​​ творчества заключался смысл ​​ оставшейся ему жизни; следовать, не уклоняясь, этой звезде стало отныне его судьбой.

 ​​ ​​ ​​ ​​​​ Он глубоко ​​ вдыхал ​​ влажный, горьковатый ​​ воздух парка, и ему казалось, ​​ что с каждым шагом он отталкивает от себя прошлое, как отталкивают от берега ​​ ставший ​​ ненужным ​​ челн. ​​ В ​​ его ​​ испытаниях ​​ и ​​ в ​​ его ​​ прозрении ​​ не ​​ было ​​ разочарования; ​​ полный ​​ упрямства и страстного ​​ желания творить, смотрел ​​ он навстречу ​​ новой жизни, которая ​​ представлялась ему уже не робким блужданием впотьмах, а крутым ​​ и смелым подъемом в гору. Позже, и, быть может, с большей ​​ горечью, чем другие мужчины, простился ​​ он со ​​ сладкими сумерками ​​ юности. И ​​ вот теперь, постаревший и нищий, стоял он в ясном ​​ свете ​​ дня и не собирался терять из него ни одной драгоценной минуты.

1914

16  ​​​​ Сон на холме.

Четыре часа под солнцем.

Я в сладком сне, я – воплощенное бессознательное. На природе забыться легко, а с людьми все, что ни делаешь, - работа. Только работа. Тяжкая, изнурительная.

И женщины призывают не любить их, а работать с ними. Ты смеешь забыться для нее – это позволяется. Но попробуй, забудься для себя!

17  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Ну, и шутники эти пражане: мужчина писает с балкона. Я, будучи осторожным, обогнул дом, но сам факт меня поразил. Бедный район, что делать.

18 ​​ Чехов пишет

E. Я. ЧЕХОВОЙ

18 июля 1898 г. Мелихово.

Милая мама, вчера после Вашего отъезда мы, с помощью дачников, набрали очень много грибов, так что потом, когда смерили, вышло две меры, и теперь негде сушить. Сегодня в четырехугольнике я нашел 42 гриба. Опять очень жарко. Всё благополучно. Кофе сегодня приготовляла Леля и сделала мне выговор за то, что я проспал. У нас обедал Алексей Антонович. Он косит. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

18 июль, суббота.

На обороте:

Таганрог.

Ее высокоблагородию

Евгении Яковлевне Чеховой.

Конторская ул., д. Г. М. Чехова.

19  ​​​​ Чехов пишет

В. М. ЛАВРОВУ

19 июля 1898 г. Мелихово.

19 июль

Здравствуй, милый Вукол Михайлович!

Спасибо тебе большое, друг мой, что вспомнил и прислал письмо. В этом году я едва ли буду в Кисловодске. По всей вероятности, около 15-го августа я поеду в Крым и оттуда приеду на минутку в Сочи, чтобы посмотреть, нельзя ли там пристроиться хотя на один зимний месяц и есть ли там лихорадки. Не дальше как сегодня одна дама, постоянная жительница Батума, уверяла меня, что в Сочи такие же лихорадки, как и в прочих городах и весях побережья.

Погода у нас изумительная, не хочется уезжать. Грибов так много, как давно уже не было. И этот грибной спорт чертовски мешает работать. Очень много плодов земных - и на деревьях, и на огороде. Червей нет. Одним словом, благорастворение полнейшее.

Итак, до свиданья в Сочи. Когда приедешь туда, то черкни только два слова, какая там гостиница, чтобы с пристани отправиться прямо в номер, а не возиться зря. Ну-с, будь здоров и благополучен, поминай в своих святых молитвах нас грешных. Нижайший поклон и привет Софье Федоровне. Крепко тебя обнимаю и жму руку.

Твой А. Чехов.

Я. С. МЕРПЕРТУ

19 июля 1898 г. Мелихово.

31-го июля, Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемый Яков Семенович, в ответ на Ваше последнее письмо пока сообщаю Вам, что письмо, о котором Вы пишете (что послали его через 2 дня после отъезда И. Я. Павловского), я не получил. По какому адресу Вы послали его?

Иван Яковлевич пробыл у меня недолго, затем уехал в Таганрог. Судя по письму, которое я вчера получил от одного таганрожца, его уж там нет, а где он - неизвестно.

За Ваши хлопоты благодарю Вас. Когда получу атлас, то извещу и Вас, а пока все-таки Вы сообщите, сколько он стоит с пересылкой. Это мне нужно знать.

Желаю Вам всего хорошего.

Уважающий Вас А. Чехов.

E. Я. ЧЕХОВОЙ

19 июля 1898 г. Мелихово.

19 июль, воскресенье.

Вчера приехал Миша, один. Привез цветной капусты. Всё благополучно. Леля вчера вечером ходила к дачникам, провожал ее француз; вернулась в полночь.

Сегодня очень жарко. К обеду пришел Кронид Иванович, который гостит у сестры.

За два дня до отъезда телеграфируйте, когда приедете, чтобы я даром не высылал газеты и писем. Привезите 1 б<утылку> сантуринского вина и еще какого-нибудь греческого, вроде бакшацкого.

Поклоны всем.

Ваш А. Чехов.

На обороте:

Таганрог.

Ее высокоблагородию

Евгении Яковлевне Чеховой.

Конторская ул., д. Чехова.

20  ​​​​ Чехов пишет

О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

20 июля 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ. 20-VII-98

В Ницце Вы не сказали и теперь в письме не сообщили, как Вас по отчеству - и потому не моя вина, что адрес написан так не по-русски.

От всей души благодарю Вас за память и внимание. Здоровье мое лучше, чем было в Ницце, я работаю и чувствую себя в общем недурно.

А как Ваши переводы? Что Вы теперь поделываете?

Будьте добры, поклонитесь Вашей сестре, которая была вместе с Вами у меня в Ницце; Вы тогда обе снимали меня, и я на фотографии вышел так мрачен и темен.

Мой последний рассказ «Человек в футляре» напечатан в июльской книжке «Русской мысли». Если Вы не получаете этого журнала, то напишите мне, и я вышлю Вам оттиск - впрочем, не тотчас же, а недели через 2-3, когда сам получу из Москвы.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий А. Чехов.

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

20 июля 1898 г. Мелихово.

Милый Виктор Александрович, девять десятых рассказа для августовской книжки уже готово, и если ничто не помешает благополучному окончанию сего рассказа, то 1-го августа ты его получишь из собственных моих рук. Размеры: около печатного листа - несколько менее, пожалуй.

Вчера получил из Ессентук письмо. Будь здрав и невредим. До свиданья!

Твой А. Чехов.

20 июль.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Виктору Александровичу Гольцеву.

Шереметьевский пер., редакция «Русской мысли».

22  ​​​​ Чехов пишет

E. Я. ЧЕХОВОЙ

22 июля 1898 г. Мелихово.

Вчера весь день и накануне вчерашнего дня ночью шел сильный дождь. Девочки ходили вчера за грибами и принесли четыре меры.

Сегодня Миша уезжает в Ярославль. Всё благополучно.

Поклон всем.

Ваш А. Чехов.

Среда, 22 июль.

На лицевой стороне:

Таганрог.

Ее высокоблагородию

Евгении Яковлевне Чеховой.

Конторская ул., д. Чехова.

23  ​​​​ Чехов пишет

Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК

23 июля 1898 г. Мелихово.

Дорогая кума, возьмите у Келера на Никольской и привезите 2 фунта крахмалу самого лучшего, для придания нежной белизны сорочкам, а также панталонам. Там же взять: полфунта прованского масла, подешевле, для гостей. А также побывайте на Арбате у портного Собакина и спросите у него, хорошо ли он шьет. Остаюсь любящий Вас

Кум мирошник, или сатана в бочке.

22 июль.

26  ​​​​ Умер мемуарист Лакшин.

Влади́мир Я́ковлевич Лакши́н (6 мая 1933, Москва — 26 июля 1993, там же) — русский советский прозаик, литературный критик, литературовед и мемуарист.

25. 11. 1971. Были на прогоне «Гамлета» в театре Любимова. Странно, при такой условности и простоте приемов — мысль Шекспира слышна лучше. Даже с Высоцким - Гамлетом миришься — и начинаешь в него верить. Пышная декорированная постановка «Гамлета» стала невозможной.

А что делалось у театра — толпы рвались во все двери, удерживала их милиция, кто-то упал без чувств, стекло выдавили, словом, жарко было.

Владимир Высоцкий:

Когда у нас в театре была премьера «Гамлета», я не мог начать минут пятьдесят, сижу у стены, холодная стена, да еще отопление было отключено. А я перед началом спектакля должен быть у стены в глубине сцены. Оказывается, ребята и студенты прорвались в зал и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал то же самое: ведь когда-то сам в молодости лазил через крышу на спектакли французского театра... Вот так я ощутил свою популярность спиной у холодной стены.

Ну вот, исчезла дрожь в руках,

Теперь – наверх!

Ну вот, сорвался в пропасть страх–

Навек, навек…

Для остановки нет причин –

Иду, скользя...

И в мире нет таких вершин,

Что взять нельзя!

Владимир Фролов:

29.11.1971.  ​​ ​​ ​​​​ Я не забуду этого дня. На Таганке – настоящий праздник. Весь цвет Москвы в партере: академики, профессора, критики, театральные деятели.… На балконе – студенческая молодежь….

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Заполняется зал. Обнаженная сцена покоряет своим пространством. Вглядываясь, замечаешь: слева, у портала, брошен гроб. Вместо оркестровой ямы – свежевырытая могила, сырая земля. А в глубине сцены сидит, перебирая струны гитары, Высоцкий-Гамлет: с открытой шеей, в черном трико, с задумчивым молодым лицом.

Зрители, входя в зал, видят его, оглядываются, шуршат программками. Искра, возникающая от его взгляда, моментально образует энергетическое поле, которое не будет давать покоя на протяжении всего спектакля….

Взмахнув крыльями, прокукарекал белый петух, показавшийся в верхнем окне. В полумраке выходят два могильщика с лопатами, неторопливо опускаются в могилу, роют землю….

На сцене все проходит рядом со смертью: люди ходят возле могилы, на занавесе прикреплены черные, с красными обводами, ленты, которые обычно надевают на рукава тем, кто несет почетный караул у гроба покойника. Вот и актеры, исполнители главных ролей, появившись здесь, снимают траурные ленты и укрепляют их на рукавах друг у друга….

Из глубины сцены, перебирая гитарные струны, идет Владимир Высоцкий. Подходит к краю сцены, останавливается, как перед бездной, — перед ним сейчас до отказа переполненный зал — и на одном рывке своего голоса: «Гул затих. Я вышел на подмостки…

​​ Он не пел, нет. Он бережно, чуть-чуть нараспев произносил слова – трагично и мужественно, с интонацией самого Высоцкого….

На авансцене стоял потрясенный поэт, трагический и обреченный мечтатель. Наш духовник, друг и современник.

Еще не остыли пастернаковские стихи, еще люди не успели переварить увиденное и услышанное, как ворвалась буря грозного и мощного хорала, и возникло удивительное создание Давида Боровского – огромный, строгий, серо-бежевого цвета занавес, сотканный из грубой шерсти. … Он движется из-за кулис, землистый, повернутый под прямым углом к зрительному залу. Мы должны к нему привыкнуть. Он – совершенно неожиданное, доселе в театре невиданное, почти живое существо. Он клокочет, любит, вершит свои, независимые от людей дела. Это огромная безликая сила, с которой не сладить ни Гамлету, ни королю. Символ и метафора непобедимого и вечно движущегося Времени: в финале он «подметает» сцену – от беспорядка, оружия, мертвых человеческих тел, от всего, что натворила трагедия, верша приговор истории…

Марина Влади:

Раздавленные болью зрители еще несколько минут не двигаются с мест. Ты сам, раздетый до пояса, подрагивая как лошадь после изнурительной скачки, осунувшийся от прожитой на сцене жизни, поднимаешься лишь через несколько минут в полной темноте, которой завершается спектакль. В первый вечер я бегу за кулисы обнять тебя. На твоем лоснящемся от пота лице — счастливая улыбка: ты справился с этой ролью, ты ее сыграл, ты выложился весь. Эта премьера навсегда останется в моей памяти. Дорога была такая длинная.

Владимир Высоцкий:

Если бы это был провал, это бы означало конец не моей актерской карьеры, потому что ты можешь, в конце концов, сыграть другую роль, но это был бы конец для меня лично как для актера, если бы я не смог этого сделать. К счастью, так не случилось.

Но я до самой последней секунды не знал, будет ли это провал или это будет всплеск.

26  ​​​​ Чехов пишет

Л. А. АВИЛОВОЙ

Около 24-26 июля 1898 г. Мелихово.

Гостей так много, что никак не могу собраться ответить на Ваше последнее письмо. Хочется написать подлиннее, а рука отнимается при мысли, что каждую минуту могут войти и помешать. И в самом деле, пока я пишу это слово «помешать», вошла девочка и доложила, что пришел больной. Надо идти.

Финансовый вопрос уже решен благополучно. Я вырезал из «Осколков» свои мелкие рассказы и продал их Сытину на десять лет. Затем, как оказывается, могу взять тысячу рублей в «Русской мысли», где, кстати сказать, мне сделали прибавку. Платили 250, а теперь 300.

Мне опротивело писать, и я не знаю, что делать. Я охотно бы занялся медициной, взял бы какое-нибудь место, но уже не хватает физической гибкости. Когда я теперь пишу или думаю о том, что нужно писать, то у меня такое отвращение, как будто я ем щи, из которых вынули таракана - простите за сравнение. Противно мне не самое писание, а этот литературный entourage, от которого никуда не спрячешься и который носишь с собой всюду, как земля носит свою атмосферу.

Погода у нас чудесная, не хочется никуда уезжать. Надо писать для августовской «Русской мысли»; уже написал, надо кончать. Будьте здоровы и благополучны. Нет места для крысиного хвоста, пусть подпись будет куцей.

Ваш А. Чехов.

28  ​​​​ Чехов пишет

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

28 июля 1898 г. Мелихово.

28 июль.

Милый друг Виктор Александрович, посылаю тебе заказною бандеролью два рассказа для август<овской> книжки. Хотел написать еще третий, очень небольшой, да помешали гости. Если рассказы найдешь пригодными, то отдай их в набор поскорее, чтобы проездом в Тверь, 1-2 августа, я мог взять корректуру с собой. Я прочту корректуру и тогда, быть может, прибавлю еще третий рассказ.

Итак, 1-2 августа увидимся в редакции, если будешь в Москве.

За последнее письмо (300) merci!! merci beaucoup!

Твой

А. Чехов.

На обороте:

Москва.

Виктору Александровичу Гольцеву.

В редакции «Русской мысли».

Шереметевский пер., д. Шереметьева.

29  ​​ ​​​​ Чехов пишет

Я. С. МЕРПЕРТУ

29 июля 1898 г. Мелихово.

29/VII. Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемый Яков Семенович, атлас получил и от всей души благодарю Вас. Посылаю Вам свои «Пьесы», чтобы Вы могли убедиться, что, кроме «Медведя», у меня нет более ничего подходящего. Есть, впрочем, «Трагик поневоле», но там только одна роль.

Я рекомендую Вам «Горящие письма» Гнедича. Это изящная вещица. Я напишу кое-кому из коллег, и они пришлют Вам свои пьесы, выбрав из них наиболее подходящие. И Гнедичу также могу написать, но он вернется в Петербург не раньше конца августа. Во всяком случае ждите от меня письма в скором времени.

Уважающий Вас А. Чехов.

30  ​​​​ Чехов пишет

Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

30 июля 1898 г. Мелихово.

Милый Владимир Иванович, по слухам, ты уже в Москве. Сим тебя извещаю, что 1-го августа утром я уезжаю; весь день в субботу пробуду в Москве (Слав<янский> Базар - «Русская мысль» - Эрмитаж - Омон), в воскресенье в полдень поеду в Тверскую губ<ернию>, возвращусь в Москву 5-6 авг<уста>, затем домой - по произволению. Пишу всё сие тебе, потому что мы условились так - всякий раз извещать тебя при отъезде из Лопасни. А когда же ты ко мне?

Кланяюсь и жму руку.

Твой А. Чехов.

30 июль.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко.

Гранатный переул<ок>, д. Ступишиной.\

Ал. П. ЧЕХОВУ

30 июля 1898 г. Мелихово.

30 июлиус.

Высокопочтеннейший братец! Не писал до сих пор, потому что гости мешали, а главное - писать не о чем. Новостей никаких, кроме того разве, что у нас чудеснейшая погода. Все здравствуют, отец взыскивает, мать в Таганроге, я сижу дома и работаю, Иван где-то путешествует, Маша по хозяйству, Миша в казенной палате, наслаждается семейным счастьем и постепенно обращается в гоголевского Мижуева.

Приезжал Павловский-Яковлев. От меня он отправился в Таганрог, где ему очень понравилось. Строим в Мелихове земскую школу. Собираем пожертвования. Торгуем яблоками. Что касается литературы, то тут на бирже настроение слабое. Не хочется писать, и пишешь так, точно ешь постное на шестой неделе поста.

Я влачу жизнь холостого человека, с осени опять начну бродить. Такова уж юдоль.

Поведение «Нового времени» в деле Дрейфус - Зола просто отвратительно и гнусно. Гадко читать.

Если будет открытие финляндского острова, то пришли приглашение.

Будь здрав и благомысленен, и кроток, как твой родитель, который собирает под деревьями яблоки, чтобы их не украли.

Твой холостой брат

Антоний.

Поклон семейству.

Август ​​ 

1  ​​​​ Николай Ушаков

МОСКОВСКАЯ ТРАНЖИРОЧКА

1

Зима любви на выручку –

рысак косит,

и – ах! –

московская транжирочка

на лёгких голубках

замоскворецкой волости.

Стеклянный пепел зим

стряхни с косматой полости

и – прямо в магазин.

Французская кондитерша,

скворцам картавя в лад,

приносит,

столик вытерши,

жемчужный шоколад.

И губы в гоголь-моголе,

и говорит сосед:

– Транжирочка,

не много ли?

И снова снег и свет.

2

А дед кусать привык усы,

он ходит взад-вперед:

иконы, свечи, фикусы –

густая дробь берёт.

Он встретил их как водится,

сведя перо бровей,

и машет богородицей

над женихом

и ей.

Короновали сразу их,

идёт глухая прочь

над пухом

и лабазами

купеческая ночь.

3

Меж тем за антресолями

и выстрелы, и тьма:

крутою солью сoлена

московская зима.

Бескормицей встревоженный

и ходом декабря,

над сивою Остоженкой

вороний продотряд.

Под ватниками курятся

в палатах ледяных

сыпного и recurrens'а <1>

грязца и прелый дых.

За стройками амбарными

у фосфорной реки

в снегах

Чусоснабармами <2>

гремят грузовики.

Метелица не ленится

пригреть советский люд,

и по субботам ленинцы

в поленницах

поют.

4

Московская транжирочка,

хрустя крутым снежком,

спешит своим на выручку

пешком, пешком, пешком.

На площади у Губчека

стоит чекист один.

– Освободите купчика,

хороший господин!

Захлопали, затопали

на площади тогда:

– Уже в Константинополе

былые господа.

5

А там нарпит и дом ищи;

и каждый день знаком –

каретой Скорой помощи,

встревоженным звонком,

и кофточками старыми,

и сборами в кино,

случайными татарами,

стучащими в окно.

Вчерашним чаем,

лицами

сквозь папиросный дым,

и...

наконец, милицией

над пузырьком пустым.

1927

<1> Recurrens – Возвратный тиф (лат.)

<2> Чусоснабарм – Чрезвычайное управление по снабжению армии

Красная Новь. 1927. № 7. С. 126.\

А был нарпит? Народное питание? ​​ Думаю, народный комиссариат питания.

Никола́й Никола́евич Ушако́в (1899-1973) - русский советский поэт, писатель и переводчик.

2  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Мои воспоминания о Париже: 1991 год. ​​ Я ​​ был хорошо напряжен, но куда больше, чем тут. ​​ Мне надо было преодолеть этот естественный ужас неприятия парижской реальности. Араб писает на дерево среди толпы – это было первое, что я увидел в Париже – и это сразило душу. Потом наткнулся на помойку - и чуть не упал в обморок.

Искал везде Антона Адосинского, но так и не нашел. ​​ Меня поразило, что в ​​ театрах о нем даже не слышали.

Искал, потому что в журнале написали, что он работает в Праге.

Я специально спрашивал у администраторов.  ​​​​ 

Он уже у Полунина съезжал в свой острый гротеск, к которому имел явные склонности. ​​ Почему я так хотел его встретить?

4  ​​ ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

4 августа 1898 г. Тверь.

Тверь, вторник.

Я приеду 6-го августа с утренним поездом или же 7-го в пятницу, в 7 час. вечера.

Это пишу я в Твери на вокзале; по пути в Москву заеду к Левитану.

Всем кланяюсь.

Твой А. Чехов.

На обороте:

Лопасня, Моск. губ.

Ее высокоблагородию

Марии Павловне Чеховой.

5  ​​​​ Литва.

Не могу забыть, как в 1980 году Лайма, костюмерша из Каунасского Драматического Театра, пригласила в Литву.

Надо ж, запомнил ее имя!

Потом писал ей письма; она, конечно, не ответила.

6  ​​ ​​​​ Луга. ​​ Могила Наташи Никулиной без зажженной свечи.

7  ​​​​ Чехов пишет

И. Э. БРАЗУ

7 августа 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Иосиф Эммануилович, на сих днях я был у В. А. Морозовой в ее тверском имении. Был разговор о Вас и о портрете. Она говорит, что в июле ей было некогда позировать, да и к тому же почти всё время было очень жарко. Она извиняется и просит отложить сеансы до середины августа, когда ей будет посвободнее. С 15-го августа благоволите адресоваться к ней так: ст. Клин Ник<олаевской> ж. дор., или еще лучше, г. Клин, Моск. губ. Она обещает написать Вам, но лучше, если Вы 15-го августа сами напишете ей, не дожидаясь письма.

Будет жаль, если Вы в августе не свободны и если, таким образом, писание портретов придется отложить до зимы или до будущего лета. Я говорю «портретов» - потому что В. А. собирается писать также и с Наташи, маленькой дочери.

Как Вы поживаете? Как поживает Александр Иванович, о котором я вспоминаю очень часто и с таким удовольствием! Это превосходный человек.

Осенью я, кажется, убегу в Крым. Для заграницы нет денег. Il n'y a pas d'argent. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Лопасня, М. г. 7 авг.

К. П. ИВАНОВУ

7 августа 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ. 7 авг.

Многоуважаемый

Константин Пименович!

Спешу сообщить Вам, что Е. В. Любимова не соглашается занять место в талежском училище. Она говорит, что ей не хочется уходить далеко от Старого Спаса, где проживают ее родные.

Сегодня я написал А. И. Анисимовой (чирковской учительнице), чтобы она подала прошение. Вы и И. В. Рубцов отзывались о ней с большой похвалой, я тоже считаю ее прекрасной учительницей.

Помещение для мелиховского училища уже есть, мебель заказана.

К постройке училища приступим в начале марта будущего года.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим

А. Чехов.

И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)

7 августа 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ. 7 авг.

Милый Жан, спасибо Вам за афишу. А я, кстати, давно уже собираюсь написать Вам. Дело в том, что в Париже каждую осень французы дают спектакль, на котором разыгрывают одноактные русские пьесы. Находят, что это хороший способ научиться говорить по-русски. Теперь пишут, что у них нет пьесы, что они не знают, что выбрать. Будьте милы, пожалейте бедную Францию! Выберите 2-3 и даже 4 пьески, из Ваших одноактных, и пошлите по адресу: Monsieur Jacques Merpert, 9 rue Gustave Courbet, Paris. (Это тот самый Paris, в котором Вы когда-то имели интрижку с Сарой Бернар.)

Присылкой пьес Вы очень угодите французам. Это народ (я говорю про тех, которые будут играть) милый и добросовестный.

«Дядю Ваню» я дал Дольскому для бенефиса. Если бы я знал, что это для театра г. Кугеля и Холмской, то конечно бы я не дал.

Ну как Вы поживаете? Как чувствуете? Я здоров или почти здоров, но зиму, вероятно, придется провести на юге. А это скучно и скучно.

Низко кланяюсь Вам и Вашей жене и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

8  ​​​​ Чехов пишет

Я. С. МЕРПЕРТУ

8 августа 1898 г. Мелихово.

8/20 авг. Лопасня, Моск. губ.

Многоуважаемый

Яков Семенович!

Я написал драматургам Ив. Щеглову и Билибину, чтобы они выслали Вам свои одноактные пьесы. Попозже напишу о том же Гнедичу; и таким образом у Вас соберется театральная библиотечка, которая, быть может, пригодится Вам.

Пользуюсь случаем, чтобы возвратить Вам то, что Вы истратили на Atlas.

Будьте здоровы и благополучны, желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Ив. Щеглов и Билибин считаются теперь лучшими русскими водевилистами.

Г. И. РОССОЛИМО

8 августа 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Григорий Иванович, простите за беспокойство: посылаю своего пациента А. Гудкова.

Пользуюсь кстати случаем, чтобы пожелать Вам всего хорошего и пожать Вам руку. Теперь я в деревне под Москвой, пробуду здесь до сентября; потом уеду на юг. Очень возможно, что в конце октября буду в Москве - и тогда не повидаемся ли мы где-нибудь, например, хотя бы в новом клубе, который, как говорят, открывается осенью?

Посылаемый пациент страдает навязчивыми идеями. Это дегенерат. Родня его почти все сплошь алкоголики, и село, где он родился и вырос, полно алкоголиков и сифилитиков.

Будьте здоровы. Если Вы напишете в «Русскую мысль» (Шереметьевск<ий> пер<еулок>), когда можно застать Вас, чтобы не помешать Вам, то я забежал бы к Вам на минуточку.

Ваш А. Чехов.

98 8/VIII.

Лопасня, Москов. губ.

В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

8 августа 1898 г. Мелихово.

8 авг.

Дорогой Василий Михайлович, возвратясь к себе, я нашел на столе корреспонденцию, мною написанную, которую следовало бы поместить 2-го авг<уста>. Но я не взял её с собой и теперь посылаю с просьбой - дать ей место среди корреспонденции из провинции. 15 лет службы - штука не важная, но только не в земстве.

Прослужить врачом в земстве 10 лет труднее, чем 50 быть министром.

Как поживаете? У меня всё благополучно. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Я написал Бразу и говорил уже о хирурге для Тв<ерской> мануфактуры.

9  ​​​​ Чехов пишет

В. В. БИЛИБИНУ

9 августа 1898 г. Мелихово.

Милый Виктор Викторович, в Париже кружок французов каждую осень ставит какие-нибудь две-три русские одноактные пьесы. (Они находят, что это недурной способ учиться говорить по-русски.) В прошлом году ставили моего «Медведя»; теперь просят еще пьес. Будьте добры, выберите две-три из своих одноактных вещиц и пошлите по адресу:

Monsieur Jacques Merpert

9 rue Gustave Courbet

Paris.

Ваши «Подвиги» получил и прочел. Благодарю от всей души. Посылаю поклон Анне Аркадьевне и Вашим детям. «Подвиги» пойдут в Серпухове.

Ваш А. Чехов.

9 авг.

На обороте:

Петербург.

Его высокоблагородию

Виктору Викторовичу Билибину.

В Главное управление почт и телеграфа.

И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

9 августа 1898 г. Мелихово.

Дорогой Иван Яковлевич, спешу ответить на Ваше письмо, доставленное мне Михайловым (учителем). Я постараюсь насчет пьесы, только пришлите ее поскорей. Не побываете ли Вы у меня? Я буду дома до конца августа. Сам приехать не решаюсь, так как боюсь, что уже не застану Вас в Москве. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

9 авг.

И. П. ЧЕХОВУ

9 августа 1898 г. Мелихово.

Милый Иван, будь добр, наведи справку - есть ли во второй гимназии на Разгуляе пансион? С. Т. Толоконников хочет определить своего сына в приготовительный или первый класс. Ты очень бы обязал его, если бы ответил поскорее, до 14 авг<уста>. Мальчик кончил в гор<одском> училище, учился хорошо, ему 11-й год. Приходящим не может быть, так как в Москве ему не у кого жить.

Будь здоров. Ответь поскорее. Если во 2-й гимназии нет пансиона, то куда идти?

Твой А. Чехов.

Воскресенье.

На обороте:

Москва.

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, Петровско-Басманное училище.

10 ​​ Чехов пиешт

Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ

10 августа. 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. г. 10 авг.

Многоуважаемый

Ростислав Иванович!

Вернувшись из Москвы, я нашел у себя на столе Ваше письмо насчет корректуры «Ионыча». Корректура была послана мною 29 июля, заказною бандеролью; почтовая расписка у меня хранится.

А. Ф. Маркса благодарю за поклон. Вы пишете, что он желает со мной повидаться. Но как это сделать? Всю зиму я буду жить на юге, и в Петербурге, по моим расчетам, я буду не раньте, как через год или два. Если А. Ф. желает видеть меня по делу, то я мог бы приехать в Петербург теперь, до сентября, пока не наступили холода.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

11  ​​​​ ТВ: «Чтой-то ты во фраке?». Поверхностно, но и выразительно.

Первый в моей жизни прелестный водевиль.

12 ​​ Чехов пишет

M. О. МЕНЬШИКОВУ

12 августа 1898 г. Мелихово.

Дорогой Михаил Осипович, я буду с нетерпением ожидать Вас. Мне давно уже хочется и нужно повидаться с Вами.

Ежов получил Ваше письмо в Батуме - и очень доволен.

Мое здоровье значительно поправилось, но все же осень и зиму придется провести не дома. Это досадно, и от мысли, что я должен уехать, у меня опускаются руки и ничего не хочется делать.

Итак, буду ждать Вас. Желаю всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

12 авг.

На обороте:

Льгов. Курск. губ. Село Ивницы.

Леониде Фоминичне Анненковой

для передачи Михаилу Осиповичу Меньшикову.

13  ​​​​ Чехов пишет

И. М. СЕРИКОВУ

13 августа 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Иван Митрофанович!

Отвечаю на Ваше письмо. «Дядю Ваню» можно ставить в Серпухове без особого моего разрешения. Что касается того, будет ли она иметь успех, - право, не знаю; должно быть, успеха иметь не будет, так как действующие лица для большинства серпуховцев народ чужой, малоинтересный. В Петербурге и в Харькове она имела успех; может быть, и в Серпухове даст сбор. Но опять-таки наверное ничего не могу сказать, и если останетесь в убытке, то вина будет не моя, а Ваша.

Из Мелихова я уеду в конце августа.

Я говорил, что «Пьесы» хорошо идут, но не говорил, что всё уже распродано. «Пьесы» вышли и выходят новым изданием, так что их всегда получить можно. Посылаю Вам два экземпляра - один лично для Вас.

Сестра благодарит за поклон и в свою очередь кланяется.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

13 авг.

Поклонитесь Василию Ивановичу.

14  ​​​​ Чехов пишет

Ал. П. ЧЕХОВУ

14 августа 1898 г. Мелихово.

Третьего дня прибыл твой первенец Николай. Будет жить в Мелихове, пока не начнется ученье в Москве. Только что у нас был разговор:

Я. Я буду сейчас писать твоему отцу. Что ему написать от тебя?

Он. Напиши, что я сижу тут и ем яблоки, и больше ничего.

Он рассказывает про Валдайку и про имение, которое ты будто бы купил или собираешься купить. Это хорошо, если купил.

Идя мимо Театральной конторы, зайди и скажи театральной девице, что авторам кушать нада ((так и «грибы» говорил «грыбы»)). Она должна мне, и ты имеешь полное право потребовать. Что слышно про Суворина? Где он? У нас жаркая погода. Благорастворение. По соседству на даче живет генерал, и это для нас очень лестно. Кланяйся доктору Ольдерогге и напиши подробней о ваших алкогольных предприятиях. Поклон твоей благочестивой фамилии. В дурную погоду подсучивай брюки и слушайся старших.

Твой благодетель Antonio.

14 авг.

На обороте:

Петербург.

Александру Павловичу Чехову.

Невский, 132, кв. 15.

16 ​​ Чехов пишет

В. M. СОБОЛЕВСКОМУ

16 августа 1898 г. Мелихово.

Дорогой Василий Михайлович, для Тверской м<ануфакту>ры рекомендуют некоего Артемьева, земского врача, прекрасного хирурга. И я написал о нем Варваре Алексеевне по адресу: Клин, Моск. губ. Так ли я написал адрес? Жду теперь от В<арвары> А<лексеевны> ответа, чтобы телеграфировать Артемьеву.

У меня Виктор Александрович. Погода чудесная. Будьте здоровы и благополучны. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

16 авг.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Василию Михайловичу Соболевскому.

Поварская, д. Гирш.

В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ

16 августа 1898 г. Мелихово.

16 авг.

Многоуважаемый Владимир Николаевич, если попадёте сегодня в Москву, то благоволите опустить эти письма в почтовый ящик на станции или в Москве - с расчетом, чтобы они пошли сегодня же. Если же Вы поедете не сегодня утром, то письма возвратите подательнице сего.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

23 ​​ Чехов пишет

П. А. СЕРГЕЕНКО

23 августа 1898 г. Мелихово.

Милый Петр Алексеевич, 28 августа я не поеду с тобой, так как по вечерам и ночам мне возбраняется ездить. К тому же уже началась сырая осенняя погода.

Григорович проживает где-то возле Вены в имении своей жены. Точный адрес его мне неизвестен.

Будь здоров и благополучен.

Твой А. Чехов.

23 авг.

На обороте:

Ст. Луховицы, Моск. -Каз. ж. д.

Его высокоблагородию

Петру Алексеевичу Сергеенко.

В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

23 августа 1898 г. Мелихово.

Дорогой Василий Михайлович, я писал в Клин Варваре Алексеевне насчет врача Артемьева и ответа не получил, между тем 8 дней назад я телеграфировал Артемьеву, и он нетерпеливо ждет дальнейших распоряжений и, пребывая в неизвестности, шлет письма и телеграммы. Будьте добры, напишите или телеграфируйте Варваре Алексеевне, чтобы она поскорее сообщила мне, получила ли она мое письмо и куда должен ехать Артемьев. Не получая от нее ответа, я решил, что ее нет в Клину, и теперь не пишу ей, потому что не знаю ее адреса. Итак, буду ждать ответа и пока крепко жму Вам руку. У меня гостит Меньшиков, приехавший ко мне от Толстого. Рассказывает много интересного. В начале сентября уеду на юг.

Ваш А. Чехов.

23 авг.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Василию Михайловичу Соболевскому.

Поварская, д. Гирш.

24  ​​​​ Чехов пишет

А. С. СУВОРИНУ

24 августа 1898 г. Мелихово.

24 авг.

Сытин покупал мои юморист<ические> рассказы не за три, а за пять тысяч. Соблазн был велик, но я всё-таки не решился продать; душа моя не лежит к книжке с новым названием. Выпускать каждый год книжки и давать им всё новые названия - это так надоело и так беспорядочно. Что бы ни говорил Ф. И. Колесов, рано или поздно придется издавать рассказы томиками и называть их просто так: первый, второй, третий… т. е., другими словами, издавать собрание сочинений. Это вывело бы меня из затруднения, это советует мне Толстой. Юморист<ические> рассказы, которые я теперь собрал, составили бы первый том. И вот если Вы ничего не имеете против этого, то глубокой осенью и зимой, когда мне нечего будет делать, я занялся бы редакцией своих будущих томов. В пользу моего намерения говорит и то соображение, что пусть лучше проредактирую и издам я сам, а не мои наследники. Новые томики не помешают непроданным старым, так как последние измором разойдутся на железных дорогах, где, впрочем, почему-то упорно не хотят торговать моими книгами. Когда в последний раз я ехал по Николаевской дороге, то не видал в шкафах моих книг.

Я строю еще новую школу, по счету третью. Мои школы считаются образцовыми - говорю это, чтобы Вы не подумали, что Ваши 200 р. я истратил на какую-нибудь чепуху. 28 авг<уста> я не буду у Толстого, во-первых, оттого, что холодно и сыро ехать к нему, и во-вторых - зачем ехать? Жизнь Толстого есть сплошной юбилей, и нет резона выделять какой-нибудь один день; в-третьих, был у меня Меньшиков, приехавший прямо из Ясной Поляны, и говорил, что Л. Н. морщится и крякает при одной мысли, что к нему могут приехать 28 авг<уста> поздравители; и в-четвертых, я не поеду в Я<сную> П<оляну>, потому что там будет Сергеенко. С Серг<еенко> я учился вместе в гимназии; это был комик, весельчак, остряк, но как только он вообразил себя великим писателем и другом Толстого (которого, кстати сказать, он страшно утомляет), то стал нуднейшим в мире человеком. Я боюсь его, это погребальные дроги, поставленные вертикально.

Меньшиков говорил, что Толстой и его семья очень приглашали меня в Я<сную> П<оляну> и что они обидятся, если я не поеду. («Только, пожалуйста, не 28-го», добавлял Меньшиков.) Но, повторяю, стало сиро и очень холодно, и я опять стал кашлять. Говорят, что я очень поправился, и в то же время опять гонят меня из дому. Придется уехать на юг; я тороплюсь, кое-что делаю, хочу кое-что успеть до отъезда - и подумать тут некогда об Ясной Поляне, хотя и следовало бы доехать туда дня на два. И хочется поехать.

Мой маршрут: сначала Крым и Сочи, потом, когда в России станет холодно, поеду за границу. Мне хочется только в Париж, а теплые края не улыбаются мне вовсе. Этой поездки я боюсь, как ссылки.

Получил из Москвы от Вл. Немировича-Данченко письмо. У него кипит дело. Было уже чуть ли не сто репетиций, и актерам читаются лекции.

Если мы решим издавать томиками, то надо будет повидаться до отъезда и поговорить, и кстати царапнуть в конторе денег.

Где теперь А. П. Коломнин? Если он в Петербурге, то будьте добры, скажите ему» чтобы он поскорее прислал мне обещанные фотографии.

Будьте здоровы и благополучны, желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Телеграфируйте мне о чем-нибудь. Я люблю получать телеграммы.

27 ​​ Чехов пишет

А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

27 августа 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. губ.

27 авг.

Многоуважаемый Абрам Борисович!

В. А. Гольцев, один из главных сотрудников московской газеты «Курьер», писал мне, что для газеты нужна статья о Таганроге по поводу двухсотлетия. Не возьмете ли Вы на себя труд написать эту статью? Нужно описание же юбилейных торжеств, а вообще Таганрога. Размер статьи - по Вашему усмотрению, для одного номера.

Мне высылают «Приазовский край», и я читаю там всё, что Вы пишете, читаю с большим удовольствием. Г-н Филевский в своей «Истории Таганрога» отзывается о Вас с особенной теплотой; я разделяю его мнение и убежден глубоко, что если бы Вы пожелали расширять внешние рамки Вашей деятельности и стали, бы сотрудничать также и в столичных газетах, то Ваша почти ежедневная, всегда интересная и талантливая работа нашла бы немало почитателей, и г. Филевский, воздающий Вам печатно хвалы, не стоял бы так одиноко.

На случай, если Вы не знакомы с «Курьером», посылаю Вам один номер.

От всей души желаю Вам успеха, здоровья и всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

На конверте:

Таганрог.

Его Высокоблагородию

Абраму Борисовичу Тараховскому.

А. Чехов.

30 ​​ Чехов пишет

Л. А. АВИЛОВОЙ

30 августа 1898 г. Мелихово.

30 авг.

Я поеду в Крым, потом на Кавказ и, когда там станет холодно, поеду, вероятно, куда-нибудь за границу. Значит, в Петербург не попаду.

Уезжать мне ужасно не хочется. При одной мысли, что я должен уехать, у меня опускаются руки и нет охоты работать. Мне кажется, что если бы эту зиму я провел в Москве или в Петербурге и жил бы в хорошей теплой квартире, то совсем бы выздоровел, а главное, работал бы так (т. е. писал бы), что, извините за выражение, чертям бы тошно стало.

Это скитальческое существование, да еще в зимнее время, - зима за границей отвратительна, - совсем выбило меня из колеи.

Вы неправильно судите о пчеле. Она сначала видит яркие, красивые цветы; а потом уже берет мед.

Что же касается всего прочего - равнодушия, скуки, того, что талантливые люди живут и любят только в мире своих образов и фантазий, - могу сказать одно: чужая душа потемки.

Погода сквернейшая. Холодно и сыро.

Крепко жму Вам руку. Будьте здоровы и счастливы. Ваш А. Чехов.

31  ​​​​ Чехов пишет

И. М. СЕРИКОВУ

Конец августа 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый Иван Митрофанович!

Будьте добры, не откажите выбрать из счетов, относящихся к постройке Новоселковского училища, счета Шибаева (лес), Золотова (известка) и Ватутина (изразцы) и прислать мне, чем очень меня обяжете. Эти счета мне нужны для руководства при постройке Мелиховского училища.

Вы пишете, что Василий Иванович посылает мне письмо. Передайте ему, что письма от него я не получал.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Будьте добры, если можно, справьтесь, кто назначен учительницей в Талежскую и Чирковскую школу, и поскорее сообщите.

К. Ф. БЕРГЕР

Июль - август 1898 г. Мелихово.

Антон Павлович Чехов, родившийся в 1860 году в Таганроге. Дед и отец его - уроженцы Воронежской губернии.

По окончании курса в Таганрогской гимназии А. П. поступил в Московский университет на медицинский факультет, где и окончил курс в 1884 году. Еще будучи студентом дебютировал маленькими бытовыми юмористическими очерками в сатирических журналах, а затем стал печатать мелкие рассказы в «Нов<ом> врем<ени>« и «Петерб<ургской> газ<ете>«. Эти эскизы пользовались большой известностью в мелкой прессе, а впоследствии вышли отдельными сборниками, обратив на себя внимание искренностью чувства, яркой, оригинальной обрисовкой типов. Несколько позже Чехов стал печатать в больших ежемесячных журналах более обширные произведения, упрочившие за ним репутацию даровитого беллетриста. Характерная черта творчества Чехова - это склонность к тонкому психическому анализу. Преимущественно болезненно-нервных настроений.

<Изд. Энциклопедического Словаря> Фотографии моей в настоящее время у меня нет и не будет ранее осени. Портрет мой, довольно порядочный, можно найти в Германии, а именно в Мюнхене или Лейпциге.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего.

Уважающий Вас А. Чехов.

Лопасня, Моск. губ.

Сентябрь  ​​ ​​ ​​ ​​​​ 

1 ​​ Чехов пишет:

Л. С. МИЗИНОВОЙ

1 сентября 1898 г. Мелихово.

Милая Лика, артистка Дестомб спрашивала из Москвы Ваш адрес - и я послал ей; но так как может случиться, что ее уже нет в Москве, то она не получит моего письма. Если дело важное, то пошлите ей сами в Петербург.

Как поживаете? Почему Вы не отвечаете на письма?

Будьте здоровы и счастливы.

Жму руку.

Ваш

1 сент.

С 12-го сентября буду в Ялте. Мой адрес: Ялта, д. Ярцева. Приезжайте в Ялту.

В. М. ЧЕХОВУ

1 сентября 1898 г. Мелихово.

Милый Володя, поздравляю тебя с началом новой жизни, новой деятельности и желаю тебе полного успеха, здоровья, счастья и всего, чего хочешь. В Таганрог я не приеду, нет времени; хочу проехать в Крым, оттуда на Кавказ, потом, вероятно, за границу. Юбилей ваш буду праздновать дома, читая «Таганр<огский> вестник» и «Приазовский край».

Твоя сестра здорова, велит кланяться. Я тоже кланяюсь и шлю привет твоей маме, Сане, Жоржу и Иринушке.

Будь здоров. Жму руку.

Твой А. Чехов.

1 сент.

На обороте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Владимиру Митрофановичу Чехову.

3-е начальное городское училище.

2  ​​​​ Чехов пишет

Я. С. МЕРПЕРТУ

2 сентября 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый

Яков Семенович!

Я вышлю Вам журнал, только напишите какой. Что касается атласа Larouss'a, то пришлите мне его, когда он будет кончен, не раньше. У меня имеется 36 выпусков.

О «Горящих письмах» напишу Гнедичу сегодня. Вероятно, он уже вернулся в Петербург.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

2/14 сентября.

Лопасня, Моск. губ.

В. С. МИРОЛЮБОВУ

2 сентября 1898 г. Мелихово.

Дорогой Виктор Сергеевич, только что (2-го сентября, рано утром) получил Вашу телеграмму. Так как мои работник едет на почту, то спешу написать Вам сие открытое письмо. Из дому я выберусь не ранее 12-го сентября, а пока будьте добры, напишите мне, застану ли я Вас в Ялте, на какой улице дом Ярцева, далеко ли это от моря и проч. и проч., а главное, какова теперь в Ялте погода. Буду очень рад повидаться с Вами и потолковать. Здоровье мое всё лето было превосходно; надеюсь, Вы тоже здоровы. Если бы не бациллы, то я остался бы зимовать в Москве, где предстоит очень интересный сезон; но бациллы гонят меня, и я опять должен буду скитаться всю зиму и ничего не делать. Я совсем разленился и выбился из колеи. Кто из литераторов в Ялте? Сергей Филиппов? О, спасите нас, неба херувимы!

Так пожалуйста напишите. Привет Леониду Валентиновичу и его семье. Жму руку.

Ваш А. Чехов.

О дне приезда буду телеграфировать.

На обороте:

Ялта.

Его высокоблагородию

Виктору Сергеевичу Миролюбову.

Дом Ярцева.

Чехов увлекает. Я в Питере и мечтаю написать «Театральный роман». Материал копится.

5  ​​​​ Чехов пишет

А. А. МИХАЙЛОВУ

5 сентября 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемый

Алексей Антонович!

Благодарю Вас за скорый и обстоятельный ответ. Ошибка произошла, очевидно, в магазине Мюр и Мерилиза. На будущей неделе я буду там и возьму стулья, а у Вас прошу извинения за беспокойство. Фильтр был в починке, и теперь он в училище.

Желаю всего хорошего и кланяюсь Вашему семейству.

Уважающий Вас

А. Чехов.

5 сент.

На обороте:

Серпухов.

Его высокоблагородию

Алексею Антоновичу Михайлову.

1-е Приходское училище.

А. С. СУВОРИНУ

5 сентября 1898 г. Мелихово.

5 сент.

В среду в полдень я буду в Москве. Если Вы не раздумали приехать, то телеграфируйте на Новую Басманную, д. Крестовоздвиженского. В Москве, вероятно, пробуду четверг и пятницу, а потом уеду на юг.

Погода мерзкая, слякоть, но уезжать не хочется.

Во всяком случае о решении своем приехать или не приехать телеграфируйте.

Желаю здравия и благополучия.

Софья в «Горе от ума» так же похожа на Татьяну, как курица на орла. Софья написана дурно, это даже не лицо, а так, персонажик в викторо-крыловском вкусе. Извините меня за сию ересь.

Ежов после поездки ожил.

До среды я дома, в Лопасне. Если это письмо получите в понедельник, то телеграфируйте в Лопасню (Лопасня, Чехову).

Ваш А. Чехов.

6 ​​ Чехов пишет

П. П. ГНЕДИЧУ

6 сентября 1898 г. Мелихово.

Лопасня, Моск. г.

Дорогой Петр Петрович, если у Вас найдется лишний экземпляр «Горящих писем», то будьте добры, пошлите его по адресу: M-r Merpert, 9 rue Gustave Courbet, Paris. Это нужно для французов, изучающих русский язык и ставящих каждую осень какую-нибудь русскую пьесу. Пишут, что у них нет пьес, я вспомнил про Ваши «Горящие письма», которые мне очень нравятся, - и вот обращаюсь к Вам.

Желаю всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

6 сент.

На обороте:

Петербург.

Алексею Петровичу Коломнину

для передачи П. П. Гнедичу.

Эртелев пер., 6.

7  ​​​​ В «Театре Комедии» на Невском – «Мертвые души».

Антреприза некоего Миронова. И что к Гоголю прицепился? Сразу много ролей играют ​​ два актера.

8 ​​ Чехов пишет

Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

8 сентября 1898 г. Мелихово.

8 сент.

Милый Владимир Иванович, я приеду в среду в полдень! Буду завтракать в «Слав<янском> Базаре» (около двух часов), в 3-4 ч<аса> постараюсь побывать в доме Батюшкова. Собрался в Крым.

Будь здоров. Поклон Екатерине Николаевне.

Твой А. Чехов.

Начал письмо к одной барыне и зачеркнул. Извини.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко.

Гранатный пер., д. Ступишиной.

9 ​​ Чехов пишет

H. M. ЛИНТВАРЕВОЙ

9 сентября 1898 г. Мелихово.

Многоуважаемая Наталия Михайловна, сегодня 9 сент<ября> уезжаю в Москву, а оттуда в Ялту. Стало быть, напишу Вам не раньше 15-20 сент<ября>. Погода у нас отвратительная, просто срам. Д-р Артемьев взял место в «Тв<ерской> м<ануфакту>ре» и прислал мне благодарственное письмо, в котором желает мне здоровья «для блага всей читающей России». Хорошо пишут в Харьковской губернии.

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и здоровья. Поклонитесь Александре Васильевне и братьям.

Ваш А. Чехов.

В. С. МИРОЛЮБОВУ

9 сентября 1898 г. Лопасня.

Пишу на станции, по прочтении Вашего письма. Сегодня 9-го я еду в Москву, оттуда через 2-3 дня в Ялту; о дне приезда буду телеграфировать И. А. Синани.

Очень, очень хотелось бы повидаться. Подождите меня, не уезжайте.

Ваш

А. Чехов.

На обороте:

Ялта.

Виктору Сергеевичу Миролюбову,

дом Ярцева.

12  ​​​​ Чехов пишет

ТАГАНРОГСКОМУ ГОРОДСКОМУ ГОЛОВЕ Н. А. ЛИЦИНУ

12 сентября 1898 г. Москва.

В день 200-летия шлю родному городу поздравление, привет и сердечные пожелания. С глубоким чувством привязанности, полный прекрасных воспоминаний и благодарный Антон Чехов.

12  ​​​​ Дорониной – 60.

Татьяна Васильевна Доронина.

Советская ​​ и российская актриса театра и кино, народная артистка СССР (1981).

Родилась ​​ 12 сентября 1933 года в Ленинграде.

В 1956 году окончила Школу-студию МХАТ (курс П. В. Массальского) и стала актрисой Волгоградского театра.

Театр им. Ленинского комсомола в Ленинграде.

1959-1966 - актриса Ленинградского Большого драматического театра им. М. Горького.

1966-1971 ​​ и ​​ 1971-1983 - актриса театра им. Вл. Маяковского.

С ​​ 1983 года - актриса МХАТ.

После раскола в 1987 году МХАТ Татьяна Доронина возглавила образовавшийся МХАТ им. М. Горького.

«На экране Татьяна Доронина создаёт образы женщин, обладающих сильной и широкой натурой. Её исполнение отличают драматизм, яркость и свежесть чувств, непосредственность, эмоциональная насыщенность».

Ничего подобного!

Это героини на грани слома, но всегда спасенные лиричностью.

Она играет не «сильную и широкую натуру», но

Талант.

Она играет саму себя в разных обстоятельствах.

О тонкости Татьяны Яковлевой не может быть и речи: ее героини просты, - но в высшей степени наделены талантом существования.

Такая лягушка не утонет в молоке, но непременно выберется, сбив масло.

Мужья. ​​ Однокурсник Олег Басилашвили.

1955-1963; в Москве, Сталинграде и Ленинграде.

Театровед, профессор ЛГИТМиКа Анатолий ​​ Юфит.

1964-1966; в Ленинграде.

Драматург Эдвард Радзинский. ​​ 

Актёр Борис ​​ Химичев (1973 - 1982; в Москве).  ​​ ​​​​ 

Работник ЦК ВЛКСМ Роберт Тохненко (в Москве).

Член КПРФ.

Неужели все это правда?

Вот такой талант жизни!

По итогам опроса журнала «Советский экран» признана лучшей актрисой 1967 года (Надя - «Старшая сестра»), 1968 (Нюра - «Три тополя на Плющихе»; Наташа - «Ещё раз про любовь»), 1973 («Мачеха»).

1970 - Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Призы за актёрскую работу»

Что я видел ​​ в театре?

Московский драматический театр им. М. Н. Ермоловой

1986 - Михалева - «Спортивные сцены 1981 года», по пьесе Э. Радзинского, реж. В. Фокин.

МХАТ им. М. Горького.

«Васса Железнова» - Васса

«Лес» - Гурмыжская.

Фильмы.

1966 - Старшая сестра - Надя

1967 - Три тополя на Плющихе - Нюра

1968 - Ещё раз про любовь - Наташа

1973 - Мачеха - Шура Олеванцева

1975 - На ясный огонь - Анна Касьянова

1975 - Ольга Сергеевна - Ольга Сергеевна

1985 - Валентин и Валентина - мать Валентины

Так что я много ее видел. Не Бэтт Дэвис.

13  ​​​​ Чехов пишет

А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

13 или 13 сентября 1898 г. Москва.

Великая художница, я и Суворин идем сегодня вечером в цирк Саломонского. Не пойдете ли Вы с нами? В цирке так хорошо!! Много материала для карикатур, а главное, можете сделать наброски для «Каштанки». Письмо это посылается из ресторана «Эрмитаж», где мы будем ждать ответа до 8 час, вечера. Приезжайте, внизу у швейцара скажете, чтобы доложили Чехову - и мы спустимся, чтобы продолжать путь вместе в цирк.

Всего хорошего!

Ваш А. Чехов.

Кланяюсь Вашим.

В цирке возьмем ложу; в кассе будет известно, где мы. Пишу это на случай, если Вы не пожелаете приехать в «Эрмитаж».

А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

13 сентября 1898 г. Москва.

13 сент.

Многоуважаемый Абрам Борисович, я послал Вам «Курьер» с Вашей статьей. Как видите, статья немножко пострижена - это из экономии места; показалось немножко тесно, и из статьи исключили имена и кое-что, что читателю мало интересно. Во всяком случае поздравляю Вас с дебютом. Мне кажется, что если бы Вы работали в столичных газетах, хотя бы мало-помалу, то Вы заняли бы позицию на журнальном рынке в течение двух и maximum трех лет. Надо только начать и потом не отставать, гнуть свою линию, несмотря ни на что.

Я не принадлежу к редакции «Курьера», но знаком с редакцией - и говорил о Вас много, по крайней мере столько, что если Вы пришлете статью, то ее прочтут и отнесутся к ней доброжелательно.

Я уезжаю в Ялту, где пробуду около месяца и, быть может, даже дольше. Адрес: Ялта.

Ну как прошел юбилей? Если весело, то жалею, что я не поехал. Я люблю юбилеи и всякие суматохи, когда пьют и много говорят.

Желаю Вам всего хорошего. Отчего Вы не пишете рассказов?

Будьте здоровы.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

98 13/IX.

Посылаю для библиотеки IV том «Александра Первого» Шильдера. Там есть про Таганрог: рисунки и кое-что в тексте. Издание роскошное. Посылаю со своей кузиной, которая вернется в Таганрог, вероятно, после 20-го.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Абраму Борисовичу Тараховскому.

14 ​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

14 сентября 1898 г. Москва.

Милая Маша, в понедельник вечером я буду на Нов<ой> Басманной. Во вторник с утра до 11 1/2 - там же. В 12 буду в книжном магазине «Нового времени»; с 12 1/2 до 2 1/2 в «Славянском Базаре», где буду завтракать. В 3 ч. поеду опять на Нов<ую> Басманную. В 6 час. найдешь меня на Курском вокзале. В 6 1/2 уезжаю в Ялту с курьерским.

Будь здорова.

Твой Antonio.

14 сент.

На обороте:

Здесь.

Ее высокоблагородию

Марии Павловне Чеховой.

Сухаревская-Садовая, д. Кирхгоф, кв. 17.

16  ​​​​ Чехов пишет

M. П. ЧЕХОВОЙ

16 сентября 1898 г. Харьков.

Милая Маша, во флигеле на столе, покрытом скатертью, ты найдешь тетрадку из желтоватой почтовой бумаги. В ней рассказ «Принят» за подписью «Томатов». Пожалуйста, возьми ее и передай Е. З. Коновицеру для «Курьера».

Харьков. Погода чудесная.

Твой

Antonio.

16 сент.

На обороте:

Лопасня Моск. г.

Марии Павловне Чеховой.

19 ​​ Чехов пишет

Д. С. МАЛЫШЕВУ

19 сентября 1898 г. Ялта.

Конст<антин> Дмитр<иевич> Бальмонт в настоящее время находится в Ялте и пробудет здесь еще одну неделю.

А. Чехов.

19 сент.

На обороте:

Севастополь.

Доктору

Дмитрию Сергеевичу Малышеву.

Канцелярия Белостокского полка.

И. П. ЧЕХОВУ

19 сентября 1898 г. Ялта.

Море тихое. Погода в Ялте очаровательная; тепло и тихо, как в июне. Всё обстоит благополучно. Квартира у меня в две комнаты, очень хорошая, с садом и роскошным входом.

Поклон Соне, Володе и великолепному Батёкину.

Здесь Миров, поэт Бальмонт и Шаляпин.

Адрес: Ялта, д. Бушева.

Твой Antonio.

19 сент.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского

M. П. ЧЕХОВУ

19 сентября 1898 г. Ялта.

Милый Мишель, в цензуру нужно 2 марки по 80 к. В Москве долго читают, лучше послать в Петербург, по адресу П<етер>б<у>рг, Эртелев, 13, Типография А. С. Суворина, Константину Семеновичу Тычинкину; сей мужчина, мой приятель, сделает всё, что нужно, в краткий срок.

Я в Ялте, дача Бушева. Погода чудесная.

Рукопись дошли заказною бандеролью, а письмо особо, по вышеписанному адресу. Прошения не нужно.

Жду продолжения насчет Муратова.

Насчет болящего виска: прежде всего устранить возможное отравление - не употреблять табаку, алкоголя, рыбы; если (в течение 2-3 недель) перемены не будет, то принимать natrii salicyl. gr Х по 3 порошка в день; если и это не поможет, то мышьяк под кожу по способу, употребляемому в клинике Остроумова; если и это не поможет, то kal. jodat. 4,0 - 200,0 по 2 ст. ложки в день и слабый постоянный ток. А если и это не поможет, то жди старости, когда всё пройдет и начнутся новые болезни.

Твоей супруге и дщери нижайший поклон и привет.

Здесь, по слухам, Шавровы.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

Ялта, дача Бушева.

19 сент.

Запаздываю ответом, потому что приехал сюда только вчера, а письмо твое получил сегодня,

На конверте:

Ярославль.

Его высокоблагородию

Михаилу Павловичу Чехову.

Духовская ул., д. Шигалевой.

20  ​​​​ Чехов пишет

Г. М. ЧЕХОВУ

20 сентября 1898 г. Ялта.

Милый Жорж, я теперь в Ялте. Напиши, как поживаешь, что Володя, как прошел юбилей и проч. и проч. Книги, которые привезет Леля, отдай в Городскую библиотеку; между прочим, придет IV том Шильдера «Имп<ератор> Александр Первый» - тут есть про Таганрог.

Погода в Ялте совсем летняя, квартира у меня очень хорошая, но живется скучно, по той причине, вероятно, что уже наскучило скитаться по белу свету. Будь здоров. Поклонись твоей маме, Сане и Володе, а также Иринушке. Жму руку.

Твой А. Чехов.

Ялта, дача Бушева.

20 сент.

На обороте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Георгию Митрофановичу Чехову.

Конторская, с. дом.

П. Е. ЧЕХОВУ

20 сентября 1898 г. Ялта.

20 сент.

Дорогой папа! Из Риги придут деревья. Я уже говорил, что 5 яблонь нужно будет отдать отцу Григорию, а остальные 5 посадить где-нибудь в саду, поближе к погребу. Придут и берлинские тополи, которые надо посадить на место высохших тополей (долдоны), и лиственницы - где придется по парку. Напомните Роману, что до морозов необходимо парк перепахать. До морозов же надо перекопать в саду под яблонями и выбросить малину из крыжовника. Розы покрываются листвой после первых морозов. Шиповники и простые розы не покрываются вовсе.

Скажите Маше, чтобы она вместе с шапкой прислала мне дорожный ремешок (bon marche)*, маленькие запонки для манишки (штук 5) и черный галстук длинный (похожий на нож, которым обрезывают книги, завязывающийся бантом).

Пусть Роман скажет почтмейстеру, чтобы мне не высылали толстых журналов. Довольно одних тонких.

Мой адрес: Ялта, дача Бушева. Погода здесь летняя, теплая. У меня две комнаты, обстановка хорошая, большой сад. Всё же в Мелихове лучше.

В письмах присылайте мне понемножку 7-микопеечных марок, а в посылку вложите 25 бланков по 3 коп.

Скажите Маше, что из Петербурга она получит скоро театральный гонорар. Это жертвую ей на постройку Мелиховской школы.

Какова у Вас погода?

Нижайший поклон и привет мамаше, Маше, Марьюшке и всем. Будьте здоровы и благополучны и не забывайте меня, скучающего скитальца.

Ваш А. Чехов.

Надеюсь, что у нас всё благополучно и мирно и что обедаете не позже 11 1/2 час.

21 сент.

* дешёвый (франц.)

21 ​​ Чехов пишет

П. Ф. ИОРДАНОВУ

21 сентября 1898 г. Ялта.

Многоуважаемый Павел Федорович, обращаюсь к Вам с большой просьбой. 3-4 года назад я послал в библиотеку сборник «Почин» - издание Общества любителей российской словесности. В этом сборнике есть мой рассказ «Супруга». Будьте добры, наймите кого-нибудь переписать и пришлите мне. Рассказ коротенький, меньше печатного полулиста. Это мне нужно для набора. Я бы не беспокоил Вас, но - увы! - я не в Москве, а в Ялте, где отыскать книгу трудно.

Как прошел юбилей? К сожалению, я не мог приехать, а хотелось очень. Авось, приеду на открытие памятника. Ваши письма, в которых Вы поручали мне повидаться с Антокольским, у меня хранятся в целости; надо их приобщить к «делу о памятнике», чтобы потомство видело, что город обязан прекрасной статуей не мне, а Вам. В газетах я читал, будто я «выхлопотал». Но ведь хлопотали Вы, а не я.

Здоровье мое и хорошо, и дурно. Дурно в том отношении, что я выбит из колеи и почти не работаю. Эта вынужденная праздность и шатанье по курортам хуже всяких бацилл.

Если случится быть в Москве, то побывайте в театре «Эрмитаж», где ставят пьесы Станиславский и Вл. Немирович-Данченко. Mise-en-scиne удивительная, еще небывалая в России. Между прочим, ставится моя злосчастная «Чайка».

Получил известие, что учителем одного из городских училищ назначен мой двоюрод<ный> брат Владимир Чехов. Это хороший мальчик, очень порядочный и интеллигентный.

Если у Вас найдется свободная минута, то напишите мне две-три строчки об юбилее.

Желаю Вам всего хорошего, жму руку.

Ваш А. Чехов.

Ялта, д. Бушева.

Если пошлете «Почин» моему двоюр<одному> брату, то он перепишет рассказ.

На конверте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Павлу Федоровичу Иорданову.

E. З. КОНОВИЦЕРУ

21 сентября 1898 г. Ялта.

21 сент.

Милый Ефим Зиновьевич, сестра М<ария> П<авловна> вручит Вам рассказ Вальтера - я писал уже ей об этом. Подпись «Томатов» не годится, надо будет заменить ее чем-нибудь, хоть одной буквой В. или В-тер.

Мой адрес: Ялта, д. Бушева. Читаю «Новости дня», которые покупаю по гривеннику; читаю именно эту газету, потому что здесь «Курьер» не получается.

Погода очень хорошая, тепло. Здесь Шаляпин и поэт Бальмонт - и пока не скучно поэтому.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Только что принесли «Курьер» - merci.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Пименовский пер., д. Коровина.

Продолжение эпистолярного наследия Чехова – в ​​ театральном дневнике 1994 года.

Октябрь  ​​​​ 

«Песни Мальдорора» Лотреамона.

Это театр.

Это организованное безумие необычайно утешает.

Лет десять назад видел кусочек кукольного французского театра: ласковый, хихикающий лисий ​​ воротник шубы полюбил грубый телевизор.

На каких гастролях тогда был? ​​ 

Как активен Ленком, но там нет «моих» спектаклей.

Марк Захаров создал национальный, местный театр.

Его хиты, по замыслы, связали «большое» искусство и массовое.

Олег Янковский – очень известный, но совсем не мой, потому что в театре нет моих спектаклей.

Юрский и Борисов очень нравятся, но материал, в котором они представлены, мне совсем чужой.

Юрский ​​ был бы просто хорошим артистом, если б не его человеческая известность, его умные высказывания.

Как хорош был Юрский в «Мольере»!

Напрасно Товстоногов демонстративно не посещал его спектакли: спектакли своего воспитанника.

Чувствуется пренебрежение Юрским как режиссером, но в «Мольере» он был на высоте.

Я вспомнил, как в Питере был окружен людьми, обладающими потрясающими возможностями проходить на гастроли.

Я так не умел.

Так что не посетил выставку «Париж – Москва», гастроли Барро, «Гамлета» Любимова, а может, что-то и еще.

Это и заставило меня отойти от театра.

Я, чудится, ​​ сходил с ума от таких потерь, но уже к тридцати стал понимать, что все это восполняется из других документов. ​​ 

Как я мог связывать себя с завсегдатаями?!

Эти люди не разделяли мою страсть к искусству, они просто любили ходить на модные спектакли.

Так, все спектакли БДТ были в моде, на них ломились. ​​ 

Что же саднит как рана факт, что никто не помог пройти на интересные гастроли?

Я видел знакомые лица уже в фойе, но никто не обращал на меня внимания. ​​ 

Вот и получилось, что не хочу никого видеть: передо мной все начинают самоутверждаться.

Все рвались попасть на «Гамлета» с Высоцким, да ведь мало, кому удалось.

В Театре Советской Армии будет поставлена Петером Штайном «Орестейя» Эсхила.

Штайн уже в Москве.

Он хочет именно славянский вариант.

Ноябрь  ​​​​ 

Доронина открыто сразилась на ТВ с Ефремовым.

Что-то в ней неприличное, как ни крути.

Она создала свой МХААТ – и жалится, что ее театру не выжить.

Впервые театральные дрязги хлынули в уши ничего не подозревающего обывателя.

Виктюк о своем театре: сознательное сумасшествие.

Если так, зачем было браться за гоголевских «Игроков» и делать скучный фильм?

Венгрия издает книгу о Смоктуновском.

Так вот и Леонову в Германии сделали операцию.

Книга об Арто. Можно иметь несколько любовниц и быть чистым. Конечно, если это исключительный случай.

Как Камю и Казарес. ​​ 

Как плохо, что не вижу себя среди людей, не отражаюсь в них.

А так хотелось бы.

Пришла зима, а я не знаю, кто я. ​​ 

Декабрь

3  ​​​​ Чехов

Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ

Конец ноября или начало декабря 1889 г. Москва.

Страдающий инфлуэнцею, осложненною месопотамской чумой, сапом, гидрофобией, импотенцией и тифами всех видов, сим имеет честь уведомить нашего маститого поэта Н. О., что стихотворения его, в которых я и все мои ближние обозваны пошлыми и жалкими людьми, будут напечатаны в «Живописном обозрении» в начале января 1890 г.

С почтением

Блок и К°.

5  ​​ ​​​​ Мастерство Хазанова.

Он один делает смешное значимым.

Винокур чаще смешит, просто чтобы смешить; смешилка.

Но вот все они разом потеряли ауру.

Куда им до Аркадия ​​ Райкина, соответствовавшего эпохе.

6  ​​​​ Неприличный спор вокруг Таганки.

10  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Вилар по ТВ. Теперь уже официально представлена французская культура. Какой долгий путь к нашей культуре!