-86-

Общий дневник

 

 

1979

 

 

Ценное:  ​​​​ 

Алексей Лосев

Высоцкий

Эрмитаж

Блок, Записные книжки

Бунин и Набоков

Безумие одиноких стрелков

«Мольер» Мнушкиной.

«Преступление и наказание» в Театре на Таганке

Аристотель

Блок, «О современном состоянии русского символизма».

CHARLES BAUDELAIRE. Le parfum

ПАСТЕРНАК. После угомонившейся вьюги

Тарковский и Алиса Фрейндлих

Лотреамон

GUILLAUME APOLLINAIRE. Allons plus vite

Перцов. З. Н. Гиппиус

Аверина Светлана Андреевна

Ленин. Что такое Советская власть?

Ван Гог пишет брату

Paul Valéry. Album de vers anciens

С. И. Соболевский. Учебник латинского языка

ХЛЕБНИКОВ. Вы пили теплое дыхание голубки

Дневник Корнея Чуковского за ​​ 12 августа ​​ 1921 года

Умер  ​​​​ Константин Симонов

Александр Годунов

Юрий Валентинович Трифонов

Teorema «Теорема» Пазолини

Межиров. Музыка

Десанка Максимович в оригинале

Мацуо Басё

Максимов. Идея пути в поэтическом сознании Блока

Нина Берберова «Курсив мой»

Сатира Ювенала. Quod porro offieium

Фильм «Осенний марафон»

Рембо. ARTUR RIMBAUD (1854-1891). Honte

Дикинсон ​​ Emily Dickinson

«Сталкер» Андрея Тарковского

«Несколько дней из жизни И. И. Обломова» Никиты Михалкова

Робин Милнер создаёт функциональный язык программирования ML

 

Январь

 

1  ​​ ​​​​ Год Козы по китайскому календарю.

Ощущение козьего пуха есть в русской культуре.

 

И тебе, дорогая, на плечи

Оренбургский пуховый платок…

 

Зыкина так трогательно поет эту песню!

Расплачешься.

 

США и КНР устанавливают ​​ дипломатические отношения.

 

2  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Распространение «тяжелого рока».

Что об этом?

«Хе́ви-ме́тал, Хэ́ви-ме́тал, ​​ Тяжёлый металл, англ. heavy metal.

Жанр ​​ рок-музыки, первое и изначальное направление металла.

Обычно этим словом называют «классический» металл в том его виде, в котором он был создан в 1970-е годы такими группами, как Black Sabbath и Judas Priest».

Случайно что-то видел и что-то слышал.

И это – культура?

Много такой подпольной музыки.

 

Я не могу не думать об этом, потому что очень много везде шепчутся о «хиппи».

Такое возможно только в свободном мире, где ты можешь любить, сколько хочешь.

 

Наверно, у меня ничего не получается с любовью именно потому, что я – несвободен.

То есть я свободен только внешне, а во мне – раб.

 

3 ​​ Разродился стихами:  ​​​​ 

 

В начале зимы.

 

Под снегом закипают слёзы

в скромной, влюбчивой берёзе:

ей завораживает сны

тепло надежды и весны.

Мраморное небо стынет,

ярок мёртво-синий иней,

тишина чутка до боли, -

но в застывшей, жуткой голи

теплятся чуть слышно сны

до надежды, до весны.

 

Что ж, вот такой паренек.

Пишет, да и все.

 

4  ​​ ​​ ​​​​ Американский штат Огайо согласился выплатить 675,000 д. семьям пострадавших в расстреле студенческой демонстрации в Кентском университете в 1970 году.

 

Аристотель:

 

Всеобщее единство вещей не только музыкально, не только красочно или зрительно, не только вещественно или психично, но оно вообще выше всех этих отдельных начал. Гармония и мелодия залегают очень глубоко в недрах бытия...

 

И всегда чтение и работа оказываются в стороне от моих житейских передряг.

Так и теперь: Лосев стал маяком.

Я читаю слишком много на разных языках - и, кажется, это не просто убивает житейскую боль, но и освобождает и от всего житейского.

 

5  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Беседы с людьми так и остались испытанием, чаще всего непосильным.

И когда болтать, если полно работы?

Почему мне ​​ пришло в голову всерьез учить иностранные языки? ​​ Разве моего воодушевления хватит на это? Почему я именно так решил? Кто меня направляет, кто?

 

Среди людей всегда страшно!

Где ​​ б ты ни жил, тебе полагается пьяный сосед, что ночью непременно прогремит опрокинутым стулом, а утром заорет в стену, что ты – сволочь; тебе суждены испытания толпой, неприязнью, наглостью, скотством.

 

Так и повелось: борьба с людьми смягчается ​​ высшими силами, с которыми всегда легко.

 

Лес – мое утешение детства.

Именно лес и научил не ждать счастья от людей!

Может, поэтому мне редко когда хорошо среди людей?

Как уложить огонь чистой веры в учебу в прокрустово ложе ежедневной жизни?

И что делать с этим священным пламенем?

Эти две силы: огонь творчества и житейская борьба – всегда раздирают на части; к их сосуществованию привыкнуть трудно, почти невозможно, но – необходимо.

 

6  ​​ ​​ ​​​​ И что приплел свои стихи, если есть настоящие?

Владимир Высоцкий, «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже».

 

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу –

И то, что слышу, и то, что вижу, -

Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:

Когда состарюсь - издам книжонку.

Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны - как в бане пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья –

От них сплошные недоразуменья:

Они всё путают - и имя, и названья, -

И ты бы, Ваня, у них был - «Ванья».

А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны - как в русской бане лыжи!

Я сам завел с француженкою шашни,

Мои друзья теперь - и Пьер, и Жан.

И уже плевал я с Эйфелевой башни

На головы беспечных парижан!

Проникновенье наше по планете

Особенно заметно вдалеке:

В общественном парижском туалете

Есть надписи на русском языке!

 

7  ​​ ​​​​ Вьетнамскими войсками свергнут режим Пол Пота в Кампучии.

 

Эрмитаж – часть жизни: мои ​​ любимые скитания в разных культурах.

Я только начинаю в нем скитаться.

 

Другие музеи так не поражают.

«Русский»  ​​​​ надолго закрыт.

 

Западная культура предстает ​​ из костюмов, картин, отдельных вещей.

 

Сначала эта красота злит, потому что сам я живу в грязи коммуналки, но очень скоро она ​​ - ​​ наркотик.

Да, я прописан в ночлежке, в дантовом аду, ​​ - а в чувство прихожу здесь: здесь еще открываю в себе человека.

 

10  ​​ ​​​​ Тёща увезла сына в Грузию, в тепло, а у меня всё покатилось под откос и с этой семьёй.

Началось всё с обычных послесвадебных требований идти работать.

Если в первом браке жена зрела четыре года, пока не решилась потребовать, чтоб бросил литературу, взялся за ум и кормил семью, то тут хвалило и трёх месяцев.

 

Она покрикивает на меня - и я сам почтительно склоняюсь пред естественностью её требований.

Вот она, проза!

 

Да что же это? Сначала от меня ждут появления ребёнка, а раз дитя готово, то уж сразу объясняют, что ждут не вдохновения, а денег.

Нужны не авторы прозаических произведений, а отцы!

​​ 

И не жди, чтоб жена поверила в твою любовь, если ты ради неё не жертвуешь всем, во что веришь.

​​ 

Никогда б не поверил, что могу испытывать такое отвращение к себе самому.

Неужели не мог предвидеть столь простой вещи?

Таков, как я есть, я никому не нужен.

 

11  ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Почему из всех чувственных восприятий только слышимое обладает этическими свойствами? Ведь даже если мелодия без слов, она все же имеет этические свойства, а ни цвет, ни запах, ни вкус его не имеют.

 

Музыка способна оказать некоторое воздействие на этическую природу человека, развивая в нем способность правильно радоваться.

 

У гармонии и ритмики существует, по-видимому, какое-то сродство их с душою.  ​​ ​​​​ Поэтому ​​ одни из философов и утверждают, что сама душа есть гармония, а другие говорят, что душа носит гармонию в себе.

 

16  ​​​​ Шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви с семьёй бежал из страны.

 

В иранской провинции Хорасан произошло землетрясение силой семь баллов по шкале Рихтера.

 

18 ​​ Блок, Записные книжки, 16.6.1912.

 

Получил от Любы описание гибели Н. Н. Сапунова.

Поеду в Териоки.

Городецкий, опоздавший прислать вексель в банк, ​​ заставил меня даром прошляться на Невский - утро потеряно, но все обошлось благополучно.

Решив, что день пропал все равно, я поехал на ​​ квартиру, откуда эти непорядочные люди, по-видимому, ​​ не увезут мебели к сроку, и еще придется портить много ​​ крови и на этом. Под тяжелым впечатлением вновь ​​ наваливающейся пакости поехал в Териоки. Люба играла ​​ светскую старуху в очень пошлой комедийке Уайльда, ​​ спектакль, в котором чувствовалась работа, хотя и очень короткая, был весь опять ни к чему. Измучили окружающие люди, вечно спрашивающие о чем-то, когда я хотел бы видеть Любу один, и чтобы она не знала, что я на нее смотрю. После спектакля мы опять прошли чуть-чуть по берегу моря, в котором лежит тело Сапунова, окрестили друг друга. До Петербурга я ехал с Голубевым, который говорил, что не верит в театр и собирается бросить его. Как многие, - в тупике. - Я устал от всего ​​ этого очень.

 

21  ​​ ​​​​ Умер ​​ Алексей Леонтьев, выдающийся советский психолог.

 

26  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Конец ноября 1933 года.

Александр Амфитеатров из Италии пишет Надежде Тэффи, в Париж, сразу после присуждения Ивану Алексеевичу Нобелевской премии:

 

Развеселило было на прошлой неделе радостное известие о Бунине. Я головы чуть не расшиб, подпрыгнув, как прочитал телеграмму: далеко ли мне до потолка-то? Я этого счастливого события три года жадно желал и ждал. ​​ Бунин – моя страсть. Его торжество я принимаю, как оправдание своего собственного литературного вкуса и исповедания, ибо со времен Чехова никого я так не ценил и не ставил высоко, как Бунина, и ни о ком не говорил так убежденно в печати. Но Чехов – прошлое, хотя и вечное. А Бунин – настоящее и будущее, тоже вечное. И он много шире Чехова. ​​ Бунина я никогда не видал даже. И, однако, обожаю, как институтка, и ничуть тем не конфужусь».

 

Владимир Набоков пишет ​​ Марку Алданову, ​​ 1951 год, оба жили в то время в Америке.

- «Дорогой друг, Вы ставите меня в очень затруднительное положение. Как Вы знаете, я не большой поклонник Ивана Алексеевича. Очень ценю его стихи – но проза… ​​ или воспоминания в аллее... ((Тут Набоков нарочито не проясняет до конца! «Но все же хороши не его стихи, а его проза – и особенно «Тёмные аллеи)).  ​​​​ Вы мне говорите, что ему 80 лет, что он болен и беден. Вы гораздо добрее и снисходительнее меня – но войдите в мое положение: как это мне говорить перед кучкой более или менее общих знакомых юбилейное, то есть сплошь золотое, слово о человеке, который по всему складу своему мне чужд, и о прозаике, которого ставлю ниже Тургенева? Скажу еще, что в книге моей, выходящей 14 февраля, я выразил мое откровенное мнение о его творчестве.

Если Вы, однако, считаете, что несколько технических слов о его прелестных стихах достаточно юбилееобразны, то теоретически я был бы готов м’эгзекюте ((подвергнуться такой экзекуции)), фактически же…

Если же фонд решил бы финансировать мой приезд, то все равно не приеду, потому что эти деньги гораздо лучше переслать Бунину».

 

Я так люблю Бунина, а вот же!

 

29  ​​ ​​ ​​ ​​​​ «Бренда Анна Спенсер устроила стрельбу из огнестрельного оружия в Grover Cleveland Elementary School в Сан-Диего, Калифорния, США, убив двух преподавателей и ранив 8 студентов».

Безумие одиноких стрелков.

Норма?

 

Февраль

 

1  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Аятолла Хомейни после 15 летней эмиграции вернулся в Иран.

 

2  ​​ ​​​​ Аристотель: «Самоудовлетворенность более всего свойственна созерцанию».

Прямо обо мне: скитаюсь очень много.

К моим детям меня и близко не подпускают, так что мне только и остается, что созерцать.

Да, в этом есть что-то божественное согласно тому же Аристотелю, - но с житейской точки зрения это унизительная нищета.

Жить на рубль в день!

 

3 ​​ Еще нашел о Бунине!

 

Анонимный критик, журнал «Nation», 1935 год:

 

Больше всего «Истоки дней» напоминают сочинение графомана, оплакивающего старое дубовое корыто. Дымка риторики застилает живейшие описания, и вся книга окутана туманом слез – бессмысленных и необъяснимых.

 

Бабетта Дёйч, о «Жизни Арсеньева», «New York Herald Tribune», 1934 год:

 

В новом сборнике рассказов Бунина нет ничего, что оправдало бы присуждение ему в 1933 году Нобелевской премии. Его талант всегда был незначительным, и с годами он только слабел. Настоящий сборник практически лишен смысла. В нем нет ни характеров, ни эмоциональной силы, ни умения контролировать мысли. Почти в каждом рассказе ощущается тяжеловесная попытка «создать атмосферу», пробудить прошлое, но даже бунинская ностальгия о старом режиме выдохлась. Постоянно утверждают, что Бунин, во всяком случае, превосходный стилист. Если согласиться с этим мнением, то нужно винить неуклюжего переводчика за отвратительную, спотыкающуюся прозу, которая наполняет книгу.

 

Анонимный критик, «New Republic», 1933 год:

 

Из бунинского поколения живой силой в русской литературе остается один лишь Горький. Другие, и Бунин среди ​​ них, практически мертвы. Оторванные от корней, они утратили живую связь с родной почвой, из которой черпали творческие силы. Конечно, некоторые из них еще пишут; в частности, Бунин создал пару романов довольно-таки высокого художественного уровня. Однако их творениям не хватает подлинной убедительности и силы. Единственное их чувство – ностальгия по невозвратному прошлому, единственное их убеждение – жалкая и бессильная ненависть к революции.  ​​​​ По литературным или по политическим соображениям он, а не Горький стал первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе?

 

5  ​​​​ Эрмитаж.

Гуляя по музею, я страстно желаю остаться здесь.

И на самом деле, почему к вечеру не стать экспонатом, не зарегистрироваться в фондах?

Я заметил, люди, запечатленные в картинах и статуях, ко мне привыкли.

 

Вот тут, в углу большого гобелена, притулиться б до утра! Тут пылится и дышит История.

Как легко живут статуи в своем вечном, спокойном мире.

 

Именно в Эрмитаже я сразу встретил Петербург.

Уже не город, а Град.

 

Такой крохотной кажется жизнь в коммуналке, а тут она вырастает в вечность.

Я блуждаю в лучшем, что есть у человечества. ​​ 

 

И опять – другой город, другая толпа, но подумай о милых эрмитажных призраках – и они благодарно вернутся.

В отчаянье вспомни о них: эти образы даны тебе только за то, что ты живешь.

 

Ужасное воспоминание, что мой отец сгнил заживо, преображается в Эрмитаже, становится «чистым» искусством и - уже не мучает меня.

Прошло десять лет, а все было будто вчера.

 

6 ​​ «Гусарская баллада».

Голубкина прекрасна!

Я увидел фильм еще в третьем классе – и запомнилась только Голубкина.

Такой слабый фильм, но эта женщина неудержимо красива.

Она не просто юная, но в ней кипит юность.

 

7  ​​​​ Театральная студия ЛГУ опять напомнила о себе: зашел случайно – и посмотрел «Мольера» Мнушкиной.

Он был сделан во Франции в прошлом году.

 

11  ​​​​ Сборная СССР по хоккею выиграла «Кубок Вызова» у сборной НХЛ.

 

12  ​​ ​​​​ Премьера спектакля «Преступление и наказание» в Театре на Таганке. Инсценировка Юрия Карякина и Юрия Любимова.

Постановка Юрия Любимова.

Художник Давид Боровский.

Композитор Эдуард Денисов.

Режиссёр Юрий Погребниченко.

В ролях: Раскольников – Александр Трофимов, Соня – Любовь Селютина, Свидригайлов – Владимир Высоцкий.

 

А. Смелянский охарактеризовал трактовку Раскольникова Трофимовым лаконично: «высокий, мощный, страшный». В определение «мощный», критик, вкладывал, конечно, оценку темперамента. Трофимов, без сомнения, актер трагического накала. Вместо хрестоматийного студента, на Таганке Раскольников вырастал до масштаба символа. Шарахающаяся по грубой стене исполинская тень вторила метаниям расхристанного Раскольникова-убивца. «Позы Раскольникова-Трофимова претендуют на величие, - отмечал К. Рудницкий, - жесты широки, размашисты, интонации надменны, но высокомерные фразы произносятся хриплым, надсадным голосом… он то страшен, то жалок». Два не склонных к экзальтации критика применили к персонажу определение «страшен». Раскольников Трофимова как будто с самого своего появления в спектакле уже не принадлежал к миру живых (не случайно Рудницкий заметил: «ему легче было бы умереть, чем жить»). Яростно выбивая из рук Сони протянутое Евангелие, Раскольников-Трофимов не просто совершал святотатство. Он утверждал новое божество - сверхчеловека. Ницшеанство Раскольникова было оценено режиссером Ю. Любимовым и самим актером сквозь призму опыта фашизма и сталинизма. Образный строй спектакля позволял считывать мучения Раскольникова эсхатологически. Не случайно Соня кричала Раскольникову: «что вы над собой сделали?» Подобно самоубийце, ему, убивцу своей души, не было прощения и в его «загробных» блужданиях. Потому-то неизгладимо впечатлила сцена, где Раскольников, в бреду, вновь и вновь, экспрессивно бился о белую, вращающуюся вокруг оси дверь. Из адской шумовой какофонии, прорезаемой колокольным звоном, прорастал женскими голосами чистый хорал. При этих блаженных звуках, словно Мефистофель на паперти собора, Раскольников корчился и, взвивая полы своего пальто, налегал кулаком на дверь. Исступление сорванного от непосильной ноши совести - но не кающегося - голоса, повергало в оцепенение.

 

Запущен «Космос-1076», первый советский океанографический спутник.

 

13  ​​​​ Я и жена Валя избегаем друг друга.

Нам не о чем говорить, мы друг на друга даже не смотрим, уж не говоря о близости.

А нашему сыну – уже четыре месяца!

 

До конца жизни буду, верно, судорожно спрашивать себя, зачем женился второй раз.

 

14  ​​ ​​ ​​​​ В  ​​​​ Кабуле похищен (впоследствии убит) посол США в Афганистане Адольф Дабс.

 

Но что мне дает университет?

Образ жизни.

Стиль мышления.

Уверенность, что надо учиться, надо совершенствоваться всегда.

 

15  ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Все люди без исключения, но в разной степени, подвержены иррациональным аффектам. Музыкальное впечатление и должно изгнать эту аффективность и восстановить в душе «строгость», «умеренность» и «пристойность» чувств.

17  ​​​​ Начало  ​​​​ Китайско-вьетнамской войны.

 

В пустыне Сахара в течение ​​ получаса ​​ шёл снег.

Островное государство Сент-Люсия получило независимость от Великобритании.

 

22  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Сам по себе цвет не переходит каким-то загадочным образом в звук, ни наоборот. Но та область сознания, в которой складывается язык, объединяет ощущения этих разных восприятий.

26  ​​​​ Моя проблема: каждая женщина мне кажется красивой. ​​ Я – жертва этой слабости. ​​ Доколе? Неужели на всю жизнь?

 

27  ​​​​ Лосев об Аристотеле:

 

Музыку Аристотель ​​ понимает ​​ как чистую процессуальность, как чистейшее становление, для которого не характерно ничто устойчивое и ничто неподвижное... Музыка занимается изображением этого чистого становления...

 

Аристотель объявляет чистое движение предметом целого искусства, музыки.

 

Аристотель убеждает, что любое художественное произведение пронизано музыкой, но отнюдь не есть еще сама музыка. Это разделение между чистой процессуальностью и тем, что погружено в эту чистую процессуальность, - огромное достижение античности.

 

Музыканты помещают между чистой процессуальностью и восприятием того или иного искусства некоторого рода образ, и этот ​​ образ погружен в чистую процессуальность,

 

Аристотель заметил в человеческой психике эту чистую процессуальность и отождествил музыкальное искусство с этой чистой процессуальностью.

 

28  ​​​​ В день рождения я решаюсь поместить в дневник огромную статью Блока, окончательно заставившую меня посвятить мою жизнь его творчеству.

 

Блок, «О современном состоянии русского символизма».

Прочитано в Обществе  ​​​​ ревнителей художественного слова 8 апреля 1910 года.

 

Прежде, чем приступить к описанию тезы и антитезы русского символизма, я должен сделать еще одну оговорку: дело идет, разумеется, не об истории символизма; нельзя установить точной хронологии там, где говорится о событиях, происходивших и происходящих в действительно реальных мирах.

Теза: «ты свободен в этом волшебном и полном соответствий мире». Твори, что хочешь, ибо этот мир принадлежит тебе.

 

«Пойми, пойми, все тайны в нас. ​​ В ​​ нас сумрак и рассвет» (Брюсов).

 

«Я - бог таинственного мира, весь мир- в одних моих мечтах» (Сологуб).

 

Ты – одинокий ​​ обладатель клада; но рядом есть еще знающие об этом кладе (или только кажется, что и они знают, но пока это все равно).

Отсюда - мы: немногие знающие, символисты.

С того момента, когда в душах нескольких людей оказываются заложенными эти принципы, зарождается символизм, возникает школа.

Это - первая юность, детская новизна первых открытий. Здесь еще никто не знает, в каком мире находится другой, не знает этого даже о себе; все только «перемигиваются», согласные на том, что существует раскол между этим миром и «мирами иными»; дружные силы идут на борьбу за эти «иные», еще неизвестные миры.

Дерзкое и неопытное сердце шепчет: «ты свободен в волшебных мирах»; а лезвие таинственного меча уже приставлено к груди; символист уже изначала теург, т.-е. обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою; он видит в ней клад, над которым расцветает цветок папоротника в июньскую полночь; и хочет сорвать в голубую полночь - «голубой цветок».

В лазури ​​ чьего-то лучезарного взора пребывает теург: этот взор, как меч, пронзает все миры: «моря и реки, и дальний лес, и выси снежных гор» - и сквозь все миры доходит к нему вначале-лишь сиянием чьей-то безмятежной улыбки.

Миры, предстающие взору, в свете лучезарного меча становятся все более зовущими; уже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти слова. Вместе с тем, они начинают окрашиваться (здесь возникает первое глубокое знание о цветах); наконец, преобладающим является тот цвет, который мне всего легче назвать пурпурно-лиловым (хотя это название, может быть, не вполне точно).

Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз; различается голос; возникает диалог, подобный тому, который описан в «Трех Свиданиях» Вл. Соловьева; он говорит:

- «Не трижды ль Ты далась живому взгляду?

- Твое лицо явилось, но всю Тебя хочу я увидать.

- Голос говорит: - «Будь в Египте «.

Таков конец «тезы».

Начинается чудо одинокого преображения.

Тогда, уже ясно предчувствуя изменение облика, как бы ощущая прикосновение чьих-то бесчисленных рук к своим плечам в лилово-пурпурном сумраке, который начинает просачиваться в золото, предвидя приближение каких-то огромных похорон, - теург отвечает на призывы:

 

В эту ночь золотисто-пурпурную

Видно нам не остаться вдвоем,

И сквозь розы небес что-то сдержанно-бурное

Уловил я во взоре Твоем.

 

Буря уже коснулась Лучезарного Лика, он почти воплощен, т.-е. Имя почти угадано. Предусмотрено все, кроме одного: мертвой точки торжества. Это - самый сложный момент перехода от тезы к антитезе, который определяется уже а posteriori и который я умею рассказать, лишь введя фикцию чьего-то постороннего вмешательства (лицо мне неизвестно).

 

Вся картина переживаний изменяется существенно, начинается «антитеза» «изменение облика», которое предчувствовалось уже в самом начале «тезы». События, свидетельствующие об этом, следующие.

 

Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов - у Врубеля) при раздирающем аккомпанементе скрипок и напевов, подобных цыганским песням. Если бы я писал картину, я бы изобразил переживание этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мертвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, ​​ которое сквозило среди небесных роз.

Для этого момента характерна необыкновенная острота, яркость и разнообразие переживаний. В лиловом сумраке нахлынувших миров уже все полно соответствий, хотя их законы совершенно иные, чем прежде, потому что нет уже золотого меча. Теперь, на фоне оглушительного вопля всего оркестра, громче всего раздается восторженное рыдание: «мир прекрасен, мир волшебен, ты свободен».

 

Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых «двойниками»), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого.

 

Благодаря этой сети обманов, - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз. Все это бросает господин их в горнило своего художественного творчества и, наконец, при помощи заклинаний, добывает искомое - себе самому на диво и на потеху; искомое ​​ - красавица-кукла.

 

Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим «анатомическим театром» или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами. Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан - мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством, (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания - и передо мною возникло, наконец, то, что я (лично) называю «Незнакомкой»: красавица-кукла, синий призрак, земное чудо.

 

Это - венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке.

 

Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено.

 

Созданное таким способом - заклинательной волей художника и помощью многих мелких демонов, которые у всякого художника находятся в услужении, - не имеет ни начала, ни конца; оно не живое, не мертвое.

 

Шлейф, забрызганный звездами,

Синий, синий, синий взор.

Меж землей и небесами

Вихрем поднятый костер.

 

(«Земля в снегу»).

 

Там, в ночной завывающей стуже,

В поле звезд отыскал я кольцо.

Вот лицо возникает из кружев,

Возникает из кружев лицо.

Вот плывут ее вьюжные трели,

Звезды светлые шлейфом влача,

И взлетающий бубен метели,

Бубенцами тревожно бренча.

 

(«Нечаянная радость»).

 

Это - создание искусства. Для меня, это - совершившийся факт. Я стою перед созданием своего искусства и не знаю, что делать. Иначе говоря, что мне делать с этими мирами, что мне делать и с собственной жизнью, которая отныне стала искусством, ибо со мной рядом живет мое создание - не живое, не мертвое, синий призрак. Я вижу ясно «зарницу меж бровями туч» Вакха («Эрос» Вяч. Иванова), ясно различаю перламутры крыльев (Врубель «Демон», «Царевна-Лебедь») или слышу шелест шелков («Незнакомка»). Но все - призрак.

 

При таком положении дела и возникают вопросы о проклятии искусства, о «возвращении к жизни», об «общественном служении», о церкви, о «народе и интеллигенции». Это - совершенно естественное явление, конечно, лежащее в пределах символизма, ибо это-искание утраченного золотого меча, который вновь пронзит хаос, организует и усмирит бушующие лиловые миры.

 

Ценность этих исканий состоит в том, что они-то и обнаруживают с очевидностью объективность и реальность «тех миров»; здесь утверждается положительно, что все миры, которые мы посещали, и все события, в них происходившие, вовсе не суть «наши представления», т.-е. что «теза» и «антитеза» имеют далеко не одно личное значение. Так, например, в период этих исканий оценивается по существу русская революция, т-е. она перестает восприниматься как полуреальность, и все ее исторические, экономические и т. п. частичные причины получают свою высшую санкцию.

В ​​ противовес суждению вульгарной критики о том, будто «нас захватила революция», мы противопоставляем обратное суждение: революция совершалась не только в этом, но и в иных мирах; она и была одним из проявлений помрачения золота и торжества лилового сумрака, т.-е. тех событий, свидетелями которых мы были в наших собственных душах. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России. Как перед народной душой встал ею же созданный синий призрак, так встал он и перед нами. И сама Россия в лучах этой новой (вовсе не Некрасовской, но лишь традицией, связанной с Некрасовым) гражданственности оказалась нашей собственной душой.

 

В данный момент положение событий таково: мятеж лиловых миров стихает. Скрипки, хвалившие призрак, обнаруживают, наконец, свою истинную природу: они умеют, разве, громко рыдать, рыдать помимо воли пославшего их; но громкий, торжественный визг их, превращаясь сначала в рыдание (это в полях тоскует мировая душа), почти вовсе стихает. Лишь где-то за горизонтом слышны теперь заглушенные тоскливые ноты. Лиловый сумрак рассеивается; открывается пустая равнина-душа, опустошенная пиром. Пустая, далекая равнина, а над нею - последнее предостережение - хвостатая звезда. И в разреженном воздухе горький запах миндаля (несколько иначе об этом-см. моя пьеса «Песня Судьбы»).

 

Реальность, описанная мною, - единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет «нет», мы остаемся просто «так себе декадентами», сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.

 

За себя лично я могу сказать, что у меня, если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить, кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.

 

Если «да», т.-е. если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать), то было бы странно видеть нас в ином состоянии, чем мы теперь находимся.

Нам ​​ предлагают: пой, веселись и призывай к жизни, - а у нас лица обожжены и обезображены лиловым сумраком. Тем, кто величает нас «апостолами сна и смерти», позволительно задать вопрос, где были они в эпоху «тезы» и «антитезы»? Или они еще тогда не родились и просто ни о чем не подозревают? Имели они эти видения или нет, т.-е. символисты они или нет?

 

Символистом можно только родиться; отсюда все то внешнее и вульгарное мракобесие, которому предаются, так называемые, «реалисты», из всех сил старающиеся стать символистами. Старания эти настолько же понятны, насколько жалки. Солнце наивного реализма закатилось; осмыслить что бы то ни было вне символизма нельзя. Оттого писатели даже с большими талантами не могут ничего поделать с искусством, если они не крещены «огнем и духом» символизма. Предаваться головоломным выдумкам - еще не значит быть художником, но быть художником - значит выдерживать ветер из миров искусства, совершенно не похожих на этот мир, только страшно влияющих на него; в тех мирах нет причин и следствий, времени и пространства, плотского и бесплотного, и мирам этим нет числа: Врубель видел сорок разных голов Демона, а в действительности их не счесть.

Искусство есть Ад. Недаром В. Брюсов завещал художнику: «Как Данте, подземное пламя должно тебе щеки обжечь». По бессчетным кругам Ада может пройти, не погибнув, только тот, у кого есть спутник, учитель и руководительная мечта о ​​ Той, которая поведет туда, куда не смеет войти и учитель.

 

Что же произошло с нами в период «антитезы»? Отчего померк золотой меч, хлынули и смешались с этим миром лилово-синие миры, произведя хаос, соделав из жизни искусство, выслав синий призрак из недр своих и опустошив им душу?

 

Произошло вот что: были «пророками», пожелали стать «поэтами». На строгом языке моего учителя Вл. Соловьева это называется так:

 

Восторг души - расчетливым обманом,

И речью рабскою - живой язык богов,

Святыню Муз шумящим балаганом

Он заменил и обманул глупцов.

 

Да, все это так. Мы вступили в обманные заговоры с услужливыми двойниками; мы силою рабских дерзновений превратили мир в Балаган; мы произнесли клятвы демонам - не прекрасные, но только красивые (а ведь всего красивее в мире-рабы, те, кто отдается, а не берет), и, наконец, мы обманули глупцов, ибо наша «литературная известность» (которой грош цена) посетила нас именно тогда, когда мы изменили «Святыне Муз», когда поверили в созданный нами призрак «антитезы» больше, чем в реальную данность «тезы».

 

Поправимо или непоправимо то, что произошло с нами? К этому вопросу, в сущности, и сводится вопрос: «быть или не быть русскому символизму»?

 

Простой пессимизм или простой оптимизм, или даже исповедь - все это будет только уклонением от поставленного вопроса. Наш грех (и личный, и коллективный) слишком велик. Именно из того положения, в котором мы сейчас находимся, есть немало ужасных исходов. Так или иначе, лиловые миры захлестнули и Лермонтова, который бросился под пистолет своею волей, и Гоголя, который сжег себя самого, барахтаясь в лапах паука; еще выразительнее то, что произошло на наших глазах: безумие Врубеля, гибель Комиссаржевской; недаром так бывает с художниками сплошь и рядом, - ибо искусство есть чудовищный и блистательный Ад. Из мрака этого Ада выводит художник свои образы; так Леонардо заранее приготовляет черный фон, чтобы на нем выступали очерки Демонов и Мадонн; так Рембрандт выводит свои сны из черно-красных теней, а Каррьер - из серой сетчатой мглы. Так Андрей Белый бросает в начале своей гениальной повести («Серебряный Голубь») вопрос: «а небо? а бледный воздух его, сперва бледный, а, коли приглядеться, вовсе черный воздух?... ​​ не бойся, не в воздухе ты...».

 

Но именно в черном воздухе Ада находится художник, прозревающий иные миры. И когда гаснет золотой меч, протянутый прямо в сердце ему чьей-то Незримой Рукой - сквозь все многоцветные небеса и глухие воздухи миров иных, - тогда происходит смешение миров, и в глухую полночь искусства художник сходит с ума и гибнет.

 

Но в тезе, где дано уже предчувствие сумрака антитезы, дан, прежде всего, золотой меч:

 

Предчувствую Тебя.

Года проходят мимо.

Все в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне и ясен нестерпимо.

И молча жду, тоскуя и любя.

Весь горизонт в огне, и близко появленье.

Но страшно мне: изменишь облик Ты, и т. д.

 

(«Стихи о Прекрасной Даме»)

 

Мы пережили безумие иных миров, преждевременно потребовав чуда; то же произошло, ведь, и с народной душой: она прежде срока потребовала чуда, и ее испепелили лиловые миры революции. Но есть неистребимое в душе - там, где она младенец. В одном месте панихиды о младенцах дьякон перестает просить, но говорит просто: «Ты дал неложное обетование, что блаженные младенцы будут в Царствии Твоем».

 

В первой юности нам было дано неложное обетование. О народной душе и о нашей, вместе с нею испепеленной, надо сказать простым и мужественным голосом: «да воскреснет». Может быть, мы сами и погибнем, но останется заря той первой любви.

 

Все мы как бы возведены были на высокую гору, откуда предстали нам царства мира в небывалом сиянии лилового заката; мы отдавались закату, красивые, как царицы, но не прекрасные, как цари, и бежали от подвига. Оттого так легко было броситься вслед за нами непосвященным; оттого заподозрен символизм.

 

«Мы растворили в мире жемчужину любви». Но Клеопатра была всем ​​ лишь до того часа, когда страсть заставила ее положить на грудь змею. Или гибель в покорности, или подвиг мужественности. Золотой меч был дан для того, чтобы разить.

 

Подвиг мужественности должен начаться с послушания. Сойдя с высокой горы, мы должны уподобиться арестанту Рэдингской тюрьмы:

 

Я никогда не знал, что может

Так пристальным быть взор,

Впиваясь в узкую полоску,

В тот голубой узор,

Что, узники, зовем мы небом

И в чем наш весь простор.

 

Впиваясь взором в высоту, найдем ли мы в этом пустом небе след некогда померкшего золота? Или нам суждена та гибель, о которой иногда со страхом мечтали художники? Это ​​ - гибель от «играющего случая»: кажется, пройдены все пути и замолены все грехи, когда в нежданный час, в глухом переулке, с неизвестного дома срывается прямо на голову тяжелый кирпич. Этой лирикой случая жил Лермонтов:

 

Скакун на волю господина

Из битвы вынес, как стрела,

Но Злая пуля осетина

Его во мраке догнала.

Мой вывод таков: путь к подвигу, которого требует наше служение, есть - прежде всего - ученичество, самоуглубление, пристальность взгляда и духовная диэта. Должно учиться вновь у мира и у того младенца, который живет еще в сожженной душе.

Художник должен быть трепетным в самой дерзости, зная, чего стоит смешение искусства с жизнью, и оставаясь в жизни простым человеком. Мы обязаны, в качестве художников, ясно созерцать все священные разговоры и свержение Антихриста, как Беллини и Беато. Нам должно быть памятно и дорого паломничество Синьорелли, который, придя на склоне лет в чужое скалистое Орвьето, смиренно попросил у граждан позволить ему расписать новую капеллу».

 

Такой вот шедевр.

Он передает кипение духа, которое немыслимо в нашу эпоху.

Решено: стану блоковедом, отдам всю жизнь Блоку.

 

Март

 

1  ​​ ​​​​ Аполлодор:

 

Пройдя через Фракию и всю Индийскую землю и поставив там  ​​​​ стелы, Дионис пришел в Фивы. Там он заставил женщин покинуть свои жилища и предаться вакхическому служению на склонах горы Киферона. Унаследовавший от Кадма царскую власть Пентей, хотел запретить эти вакхические неистовства и отправился на Киферон. Но его мать Агава в припадке неистового безумия приняла его за животное и растерзала на части.

 

Наверно, есть люди, что в восторге от своего детства.

А мое?

Книги и тренировки.

 

Пруст!

Пробую читать в оригинале.

Почему он описал свою жизнь в таких подробностях?

 

2  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

В том, что воспринимается нашим зрением, это подобие сказывается лишь в незначительной степени: посредством зрения мы воспринимаем только формы предмета и, как таковые, они лишь в незначительной степени и далеко не у всех вызывают соответственные эмоции в нашем чувственном восприятии. К тому же мы имеем здесь не действительное подобие эстетических ​​ свойств, но воспроизводимые путем рисунка и красок фигуры суть скорее лишь внешние отображения этих свойств, поскольку они отражаются на внешнем виде человека, когда он приходит в состояние аффекта.

 

Он ​​ превозносил музыку.

3  ​​​​ Сегодня  ​​​​ я сбежал от второй жены Вали к «Парку Победы» (станция метро в Питере) и поселился у пьяной хозяйки.

 

Да,  ​​​​ я не выдержал: сходил на Львиный мостик, снял первую попавшуюся комнату, перевёз туда книги - и всё.

Я сбежал от доброты!

Валя не понимает, почему.

Ведь на самом деле хочет мне добра: мы уже стояли в очереди на трёхкомнатную кооперативную квартиру, моё питание уже улучшилось.

 

Теперь-то знаю, нет у меня более опасного врага, чем я сам. Да я просто глупо думаю о людях то, что хочу думать.

И с этой женитьбой хотел добра вообще, того самого, что хотела моя мама для всех людей во всём мире.

Именно это понимание добра и разрушает мою жизнь, жизнь двух оставленных детей и двух оставленных жён.

 

4  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Выборы в Верховный Совет СССР.

 

Федерико Гарсиа Лорка

 

ГИТАРА

 

Перевод М. Цветаевой

 

Начинается

Плач гитары.

Разбивается

Чаша утра.

Начинается

Плач гитары.

О, не жди от нее

Молчанья,

Не проси у нее

Молчанья!

Неустанно

Гитара плачет,

Как вода по каналам - плачет,

Как ветра над снегами - плачет,

Не моли ее

О молчанье!

Так плачет закат о рассвете,

Так плачет стрела без цели,

Так песок раскаленный плачет

О прохладной красе камелий,

Так прощается с жизнью птица

Под угрозой змеиного жала.

О гитара,

Бедная жертва

Пяти проворных кинжалов!

 

LA GUITARRA

Empieza el llanto

de la guitarra.

Se rompen las copas de la madrugada.

Empieza el llanto de la guitarra.

Es inútil callarla.

Es imposible callarla.

Llora monótona

como llora el agua,

como llora el viento

sobre la nevada.

Es imposible callarla.

Llora por cosas

lejanas.

Arena del Sur caliente

que pide camelias blancas.

Llora flecha sin blanco,

la tarde sin mañana,

y el primer pájaro muerto

sobre la rama.

!Oh guitarra!

Corazón malherido

por cinco espadas.

 

5  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Теперь живу рядом с Публичной библиотекой.

 

Весь вечер в слезах ​​ бродил по окрестностям с мечтами о какой-то необычайной любви!

 

6  ​​ ​​​​ Теперь запросто можно скататься в Павловский парк!

 

Вот где можно прийти в себя!

И парк, и чтение Лосева учат элитарности - и я охотно внимаю ей.

Но что же я в реальной жизни?

Разве не раздавленный червь?

 

7  ​​​​ CHARLES BAUDELAIRE (1821 - 1867)

 

Le parfum

Lecteur, as-tu quelquefois respiré

Avec ivresse et lente gourmandise

Ce grain d'encens qui remplit une église,

Ou d'un sachet le musc invétéré?

Charme profond, magique, dont nous grise

Dans le présent le passé restauré!

Ainsi l'amant sur un corps adoré

Du souvenir cueille la fleur exquise.

De ses cheveux élastiques et lourds,

Vivant sachet, encensoir de l'alcôve,

Une senteur montait, sauvage et fauve,

Et des habits, mousseline ou velours,

Tout imprégnés de sa jeunesse pure,

Se dégageait un parfum de fourrure.

(Les Fleurs du mal)

 

10  ​​​​ В ​​ какую же клоаку я попал!

Вчера вечером к моей вечно пьяной хозяйке ​​ пришла настоящая воровская компания.

Две пьяных девки с «косыми» (значит, тоже пьяными) мужиками.

 

Одна из девок попросила меня «поговорить» - и мы пошли на лестницу.

Тут она пыталась прижать мою голову к своей огромной груди (она была, конечно, без бюстгалтера).

Мне даже не пришло в голову к ней прижаться или ее поцеловать: настолько она была некрасивой, - а к тому же от нее разило «винищем».

11  ​​ ​​​​ Утром хватился: у ​​ меня ​​ украдено десять книг из всех трех библиотек: из лужских, городской и районной, и из университетской.

Как же теперь я с ними расплачусь?!

Вот они, ужасные, наглые, пьяные мужики, которыми столь изобилует Россия.

 

12  ​​​​ Аристотель:

 

Человеческое  ​​​​ блаженство - это не мораль и не интеллект, но преодоление того и другого в некоем духовном средоточии.

 

14  ​​​​ ДР Эйнштейна

 

Диалог!

- «Ваш фильм «Золотая лихорадка» понятен всем в мире, и я уверен, что вы станете великим человеком! Эйнштейн».

- «Я вами восхищаюсь ещё больше. Вашу теорию относительности не понимает никто в мире, но вы всё-таки стали великим человеком! Чаплин».

 

16  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Завершение ​​ Китайско-вьетнамской войны.

 

17  ​​​​ Авиакатастрофа Ту-104 близ Внуково.

 

18 ​​ Борис ПАСТЕРНАК

 

После угомонившейся вьюги

Наступает в округе покой.

Я прислушиваюсь на досуге

К голосам детворы за рекой.

Я, наверно, неправ, я ошибся,

Я ослеп, я лишился ума.

Белой женщиной мертвой из гипса

Наземь падает навзничь зима.

Небо сверху любуется лепкой

Мертвых, крепко придавленных век.

Все в снегу: двор и каждая щепка,

И на дереве каждый побег.

Лед реки, переезд и платформа,

Лес, и рельсы, и насыпь, и ров

Отлились в безупречные формы

Без неровностей и без углов.

Ночью, сном не успевши забыться,

В просветленьи вскочивши с софы,

Целый мир уложить на странице,

Уместиться в границах строфы.

Как изваяны пни и коряги,

И кусты на речном берегу,

Море крыш возвести на бумаге,

Целый мир, целый город в снегу.

 

20 ​​ Так у меня ​​ украдено двадцать книг!

Половина - ​​ библиотечных.

Потрясение ​​ ужасное.

Не ​​ нахожу себе места, брожу по Питеру.

 

22  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Трагический миф, которым зацветает бытие у греков, ищет этого покоя и блаженства. Он и есть ​​ этот  ​​​​ героический покой и всезнающая мудрость над бездной судьбы и случая. Стать трагическим мифом - задача и человека. Он, впрочем, уже и есть трагический миф. «Эстетическое» воспитание лишь помогает ему оставаться этим трагическим мифом, этим фрагментом вселенского, космического мифа и трагедии.

28  ​​ ​​​​ Авария на АЭС Три-Майл Айленд в США.

 

30  ​​​​ Лосев:

 

Платон нигде не называет рабов рабами по природе, а допускает рабство только в качестве печального результата столь же печального исторического развития; Аристотель, независимо ни от какого исторического происхождения рабства, прямо считает, что раб является рабом по природе и что никакими мерами нельзя раба сделать свободным.

​​ 

Я себе не представляю советской жизни без массового, добровольного рабства.

Сама идея свободы моим родственникам в Луге и неприемлема, и ненавистна.

Свобода другого человека у них вызывает неприязнь.

Они мыслят себя только рабами. Я еще езжу в Лугу, но после того, как при разделе имущества мамы мои родственники дружно восстали против меня, эти поездки стали наказанием.

Что ​​ ж, родственные чувства и не могут быть идиллией.

То, что учусь в ЛГУ, что с болью от математики повернул к литературе, никого не интересует: все уверены, что учусь только для того, «чтобы ничего не делать».

Я думал, отношения с Валей хоть сколько-то улучшат мою внешнюю жизнь, но ближе мы не становились – и я предпочел спастись от такой неясности.

 

Апрель

 

1  ​​​​ Иран по итогам референдума объявлен Исламской республикой.

 

Начал работу детский телеканал Nickelodeon.

 

И деньги, спрятанные в книгах, украдены!

Я пожаловался на ​​ это сыну моей квартирной ​​ хозяйки – и он орал на пьяную мать.

- Я тебя изобью!

 

4  ​​ ​​​​ ДР:  ​​​​ Тарковский, Андрей Арсеньевич

 

Алиса Фрейндлих:

 

Как-то раз Анатолий Солоницын, с которым мы играли в Театре Ленсовета, сказал, что на сегодняшний спектакль придет Тарковский. Я не просто волновалась, я трепетала. После спектакля Толя принес мне записочку: «Госпожа Фрейндлих!» В этом обращении весь Тарковский!

Но встретились мы только на съемочной площадке «Сталкера». Знаете, что ошеломило меня? Декорации. Настоящие подтеки на стенах, настоящая паутина, гнилая вода в лужах. Тарковский был мастером создавать атмосферу… Он лично смотрел, как стоит стакан, как мелькает свет и дрожат флакончики на табуретке от проходящего за окном поезда. Когда снимали сцену пробуждения Сталкера, так долго все проверяли, что я просто уснула в постели, в которую нас положили. Вторая сцена - истерика - далась мне очень тяжело. Андрей добивался нужной ему эмоции с помощью многократных дублей. Под конец мне стало плохо, и жена Тарковского, которая была его ассистентом, потребовала, чтобы он остановил съемку. Меня просто унесли с площадки.

 

4  ​​​​ ДР Лотреамона

 

COMTE DE LAUTREAMONT (1846~1870)

 

Les Chants de Maldoror, 1869

 

J’ai vu, pendant toute ma vie, sans en excepter un seul, les hommes, aux épaules étroites, faire des actes stupides et nombreux, abrutir leurs semblables, et pervertir les âmes par tous les moyens. Ils appellent les motifs de leurs actions: la gloire. En voyant ces spectacles, j’ai voulu rire comme les autres; mais, cela, étrange imitation, était impossible. J’ai pris un canif складной нож dont la lame avait un tranchant acéré, et me suis fendu les chairs aux endroits où se réunissent les lèvres. Un instant je crus mon but atteint. Je regardai dans un miroir cette bouche meurtrie par ma propre volonté! C’était une erreur! Le sang qui coulait avec abondance des deux blessures empêchait d’ailleurs de distinguer si c’était là vraiment le rire des autres. Mais, après quelques instants de comparaison, je vis bien que mon rire ne ressemblait pas à celui des humains, c’est-à-dire que je ne riais pas. J’ai vu les hommes, à la tête laide et aux yeux terribles enfoncés dans l’orbite obscur, surpasser la dureté du roc, la rigidité de l’acier fondu, la cruauté du requin, l’insolence de la jeunesse, la fureur insensée des criminels, les trahisons de l’hypocrite, les comédiens les plus extraordinaires, la puissance de caractère des prêtres, et les êtres les plus cachés au dehors, les plus froids des mondes et du ciel; lasser les moralistes à découvrir leur cœur, et faire retomber sur eux la colère implacable d’en haut. Je les ai vus tous à la fois, tantôt, le poing le plus robuste dirigé vers le ciel, comme celui d’un enfant déjà pervers contre sa mère, probablement excités par quelque esprit de l’enfer, les yeux chargés d’un remords cuisant en même temps que haineux, dans un silence glacial, n’oser émettre les méditations vastes et ingrates que recélait leur sein, tant elles étaient pleines d’injustice et d’horreur, et attrister de compassion le Dieu de miséricorde; tantôt, à chaque moment du jour, depuis le commencement de l’enfance jusqu’à la fin de la vieillesse, en répandant des anathèmes incroyables, qui n’avaient pas le sens commun, contre tout ce qui respire, contre eux-mêmes et contre la Providence, prostituer les femmes et les enfants, et déshonorer ainsi les parties du corps consacrées à la pudeur. Alors, les mers soulèvent leurs eaux, engloutissent dans leurs abîmes les planches; les ouragans, les tremblements de terre renversent les maisons; la peste, les maladies diverses déciment les familles priantes. Mais, les hommes ne s’en aperçoivent pas. Je les ai vus aussi rougissant, pâlissant de honte pour leur conduite sur cette terre; rarement. Tempêtes, sœurs des ouragans; firmament bleuâtre, dont je n’admets pas la beauté ; mer hypocrite, image de mon cœur; terre, au sein mystérieux ; habitants des sphères; univers entier; Dieu, qui l’as créé avec magnificence, c’est toi que j’invoque: montre-moi un homme qui soit bon !... Mais, que ta grâce décuple mes forces naturelles; car, au spectacle de ce monstre, je puis mourir d’étonnement: on meurt à moins.

Не могу похвастать, что всё понимаю, но читать читаю. ​​ Мне не нравится этот поиск ужаса, - но в жизни ужаса слишком много, чтобы его не замечать.

​​ 

9 ​​ Лосев:

 

Идеализм Платона ​​ - умеренный, а Аристотеля - непримиримый.

 

Платон: Единое ​​ превыше всякой сущности и познания

 

10  ​​ ​​​​ Умер ​​ Нино Рота, итальянский композитор.

 

11  ​​ ​​​​ Умер ​​ Леонид Фёдорович Быков, советский режиссёр, сценарист, актёр.

 

Армия Танзании взяла Кампалу, свергнув президента Уганды Иди Амина.

 

14  ​​ ​​​​ GUILLAUME APOLLINAIRE (1880 - 1918)

​​ 

Allons plus vite

Et le soir vient et les lys meurent

Regarde ma douleur beau ciel qui me l’envoies

Une nuit de mélancolie

Enfant souris ô sœur écoute

Pauvres marchez sur la grand-route

Ô menteuse forêt qui surgis à ma voix

Les flammes qui brûlent les âmes

Sur le boulevard de Grenelle

Les ouvriers et les patrons

Arbres de mai cette dentelle

Ne fais donc pas le fanfaron

Allons plus vite nom de Dieu

Allons plus vite

Tous les poteaux télégraphiques

Viennent là-bas le long du quai

Sur son sein notre République

A mis ce bouquet de muguet

Qui poussait dru le long du quai

Allons plus vite nom de Dieu

Allons plus vite

La bouche en cœur Pauline honteuse

Les ouvriers et les patrons

Oui-dà oui-dà belle endormeuse

Ton frère

Allons plus vite nom de Dieu

Allons plus vite

 

В реальной жизни – ужасы, - но Искусство тут не причем.

 

15  ​​ ​​ ​​​​ Моя хозяйка-блокадница - это горькая пьяница, орущая днем и ночью.

Наша борьба уже началась: я тоже орал на нее!

- Сволочь, ты обокрала меня! ​​ Ты обокрала меня, гадина!

Я, оказывается, способен на большое число мелодраматических жестов.

​​ 

Я уже догадался, что эта сволочь попросту обманула меня, что заплаченные за полгода вперёд деньги (часть маминых книг пришлось продать), уже пропали.

 

- Я все равно отживу тут полгода, гадина!

 

Эта сволочь обманет и убьёт, если я не буду защищаться. Вот это реальность, а не мои грезы о любви.

​​ 

Но как ее винить?

Она до того больна, что несколько раз теряла сознание посреди улицы.

У нее рак, и сожитель по пьянке дразнит ее:

- Что?! Скоро сдохнешь, раковая шейка!

 

16  ​​ ​​​​ Я спросил явно сочувствующего капитана милиции, что делать (роковой русский вопрос) - и он посоветовал избить её до полусмерти на каком-нибудь тёмном уличном переходе. Тогда она попадёт в больницу, а я доживу свои полгода.

Он говорил искренне, что редко бывает у блюстителей порядка - и я почувствовал во рту привкус крови.

В Луге каждый день кого-нибудь избивали, и я уже привык, что по улицам ходили мужики с кровавыми бинтами вокруг головы: дрались камнями и кастетами.

 

Борьба!

Объявляю войну прошлому, раз оно мне мешает понимать других: снёс на помойку школьные грамоты, дневники, мои рассказы, стихи и фотографии.

Я отброшу прошлое, раз оно мне не помогает, я больше не буду советоваться с воображаемой мамой, я отвечу на это насилие - или эта баба меня сожрёт.

 

Меня избивали в детстве мальчишки повзрослее, били в лицо в Краснознамённой - и вот ужас всплывает вновь, я опять на коленях пред ним.

Раздавлен меж двумя жерновами: диктатурой, что решает, какие книги мне читать и какие фильмы смотреть, - и этой сволочью, что обманывает меня.

 

17 ​​ Лосев:

 

С ​​ точки зрения Аристотеля, все эстетическое и все художественное обязательно и субъект-объектно, и умозрительно, и блаженно.

 

18  ​​ ​​ ​​​​ «СССР:  ​​​​ сформировано новое правительство во главе с А. Н. Косыгиным».

Он ото всех отличается сдержанностью.

Этакая высокая корректность.

Не чувствуется, что у него есть реальная власть.

Он лучше других умеет говорить ни о чем!

Смотришь на него и слушаешь, но потом ничего не вспомнить.

 

19 ​​ Перцов П. П.

 

Литературные воспоминания

 

Широкую популярность З. Н. Гиппиус как «декадентской мадонны» усугубляло ещё личное от неё впечатление. Я уже говорил об её эффектно-красивой и оригинальной наружности, так странно гармонировавшей с её литературной позицией. Весь Петербург её знал благодаря этой внешности и благодаря частым её выступлениям на литературных вечерах, где она читала свои столь преступные стихи с явной бравадой. В публике на неё косились или открыто негодовали, как Никольский. Молодёжь иногда устраивала маленькие демонстрации. «Мне, к удивлению, тоже очень прилично хлопали, - писала Зинаида Николаевна после одного «некрасовского» вечера, - а в самом конце мило шикнули две отъявленные курсистки, - не мне, а «вашему направлению, г-жа Гиппиус». Буренин каждую пятницу тоже усердно подогревал интерес к чете Мережковских: в его фельетонах постоянно фигурировал декадентский поэт Неспособный, который, вместо банального пера, получает с неба «писо» - нечто вроде швабры для писания символической чепухи, а супруга его, Птица Ивановна, всё ищет любви, какой надо, а всё находит, какой не надо, - намёк на стихи Гиппиус «Мне нужно то, чего нет на свете, - чего нет на свете ...».

 

27  ​​​​ Лосев:

 

Согласно основному учению Аристотеля, всякая вещь есть и материя и форма, или, вернее, обладает и материей и определенной идеей, без которой она была бы бессмысленна. Идея здесь целиком воплощена в материи, а материя здесь целиком оформлена и осмыслена идеей.

 

30  ​​ ​​​​ Меня очень поразил мой брат: он не только не объяснил мне, куда я попал, но демонстративно отдалился.

Да, он приехал ко мне на квартиру – и тем потряс меня.

Значит, Вова способен и на такое!

Когда он увидел, как я живу, он брезгливо отстранился.

Он не мог понять, как это я сумел пасть так низко.

Он всегда спокойно, как под микроскопом, разглядывал мои бедствия, никогда не помогая: ни словом, ни делом.

 

Май

 

1 ​​ Гренландия получает право на самоуправление.

 

2  ​​ ​​​​ Закончен курс древнерусского языка.

Со скрипом, но Светлана Аверина (жена профессора Аверина) вывела мне «четверку».

Выписываю сюда ее работы.

Зачем?

Просто интересен человек, с которым я общался.

Мой выход к доске – в течение двух лет – неизменно сопровождался ее улыбкой.

Очень приятной, очень женской улыбкой.

Конечно, глядя на такую улыбку, мужчина думает, что женщина сомневается в его умственных способностях, - но при желании эта улыбка несет ощущение добра.

Тем более, ​​ когда дама приятная во всех отношениях ​​ суховато, но мило улыбается.

Она мне улыбалась.

Раз, выйдя к ней с ответом, я вдруг заметил, что у нее голые ноги.

И это – чуть не зимой.

Тут я задумался совсем не о том, о чем бы надо.

Все же кое-как ответил.

 

Аверина Светлана Андреевна.

Кандидат филологических наук, доцент.

Преподает ​​ в ЛГУ ​​ с 1970 г.

Что читает?

Курс ​​ лекций «Старославянский язык».

Этого я удостоился.

 

Спецкурсы ​​ 

«Славянские древности: Кирилло-мефодиевские традиции в истории русского языка и письменности»,

«Язык русской агиографии».

Ведет ​​ спецсеминар «Древнее слово и древний текст».

Руководит ​​ курсовыми и дипломными работами, диссертационными исследованиями.

 

Работы:

 

Язык и стиль переводной и оригинальной агиографии. ​​ К характеристике лексических параллелей в древнеславянских переводах (по спискам XVIII века).

Вестник ЛГУ.1975.№2. Серия гуманит.-общ.наук.

Вып.1. С.121-134 (0,6п.л.).

 

К изучению лексического состава переводных древнеславянских житий// Проблемы славянской исторической лексикологиии и лексикографии. Тезисы конференции.

Октябрь 1975 г.

 

Выпуск: Славянская историческая лексикология (книжная и народная лексика в истории славянских литературных языков).

Москва, 1975. С. 3-4.

 

Из наблюдений над фразеологическими сочетаниями в древнеславянском переводе «Жития Епифания Кипрского» XIII в. (к характеристике перевода).

Материалы координационного совещания по славянской фразеологии.

Самарканд, 16-18 октября 1974 г. Самарканд, 1975. С.222-228 (0,3п.л.)

Описание русской рукописи XIII в. «Житие Епифания Кипрского» (ГПБ, Соф.1326).

Dissertationes Slavicae. Acta Universitatis Szegediensis de Attila Joszsef nominatae XI.

Szeged. 1976. С. 139-149 (0,5п.л.).

 

К характеристике лексического варьирования в древнейших славянских переводах.

Советское славяноведение.

1976. № 2 С.70-82 (0,6п.л.)

 

К структурно-семантической и грамматической характеристике фразеологических сочетаний модели Vrr+5acc в древнеславянском литературно-письменном языке (на материале переводных и оригинальных текстов).

Семасиология и грамматика.

Краткие тезисы докладов и сообщений к научной конференции языковедов Центрально-Черноземной зоны.

Тамбов: Тамбовский гос. пед. ин-т, 1977. C.72-74.

 

Из наблюдений над лексическим варьированием в древнеславянских переводных текстах.

Русская историческая лексикология и лексикография.

Вып.2.Л.: ЛГУ, 1977. С. 62-73.

 

Да, совсем не похоже, что забуду эту даму.

 

3  ​​​​ Парламентские выборы в Великобритании. На следующий день премьер-министром Великобритании стала Маргарет Тэтчер.

 

4  ​​ ​​ ​​​​ Лосев:

 

Вместо общих рассуждений Платона об идеях и числах как о порождающих моделях жизни Аристотель прямо заговорил о математической первооснове всего прекрасного и в жизни, и ​​ искусстве.

 

Человек космичен и осуществляет свое предназначение лишь поскольку приобщается к разумному началу, существующему объективно в мире.

5  ​​ ​​ ​​​​ Обои!

Всего-то – обои!

Но они стали слишком важны для меня.

Вчера вечером я приехал в магазин, чтобы сегодня купить обои, занял очередь, ​​ - а эта Ира А-ская ИА заняла очередь за мной.

Сегодня я помог ей донести обои до дома.

 

Вчера я стоял до полночи, ​​ когда метро уже закрылось, ​​ - а ведь магазин – на Охте!

Как у Пушкина?

 

С кувшином охтенка спешит…

 

Потом понесся домой, а уже первой электричкой метро ​​ встал в очередь.

 

14  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Становление, или возникновение, по Аристотелю, есть результат соединения двух начал: материи, или субстрата, и, с другой стороны, формы, или эйдоса.

 

15  ​​ ​​ ​​​​ Я ​​ влюбился.

Она уже отдалась, так что спешу думать, что и я ей нравлюсь. Какое у нее тело!

Его жар до сих пор жжёт, чудится, она всё ещё обнимает меня.

Теперь вечерами сижу на её лестнице, жду, когда ​​ выйдет.

 

Я смею любить, смею жить.

Как раз мечтал о такой красивой.

Только развелся - и мечта воплотилась.

 

20 ​​ Вот ​​ сижу на занятиях по древнегреческому и думаю: почему же она так быстро отдалась, а теперь меня избегает?

Это для меня загадка.

Неужели в этом как раз и состоит загадочность женщин?

 

22  ​​​​ Я для себя решил, что больше Иру не люблю. Весь день брожу с этой мыслью.

 

23  ​​​​ Альбом Мондриана в квартире ​​ Иры.

Странно, что эволюция завела его в простые линии!

 

24  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Общее свойство всех видов материи, по Аристотелю, - быть объектом внешнего воздействия. Общее же свойство всякого эйдоса, или формы, - образовывать, организовывать предмет.

 

25  ​​​​ Авиакатастрофа DC-10 в аэропорту Чикаго.

Погибли 273 человека.

 

26  ​​​​ Долго бродил по Павловску, потом купил литр кефира, выпил с батоном – и опять бродил: до вечера.

Только так и пришел в себя.

Что же со мной происходит?

Почему мне так плохо?

В чем я совершил ошибку?

 

28  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Мама умерла четыре года назад.

Почтил ее память речью любимого ею Ильича.

 

Диктор: На трибуне – Ленин. Он стоял, держась за края трибуны, обводя прищуренными глазами аудиторию и ждал, по-видимому, не замечая нараставшую овацию. Невысокая коренастая фигура с большой, лысой и выпуклой, крепко посаженной головой. Простой, любимый и уважаемый так, как быть может, любили и уважали немногих вождей в истории. Необыкновенный народный вождь, вождь исключительно благодаря своему интеллекту, чуждый какой бы то ни было рисовки, не поддающийся настроениям, твердый, непреклонный, без эффектных пристрастий, но обладающий могучим умением раскрыть сложнейшие идеи в самых простых словах.

 

В.И. Ленин: Что такое Советская власть? В чем заключается сущность этой новой власти, которой не хотят или не могут понять еще в большинстве стран? Сущность ее, привлекающая к себе рабочих каждой страны все больше и больше, состоит в том, что прежде государством управляли так или иначе богатые или капиталисты, а теперь в первый раз управляют государством, притом в массовом числе, как раз те классы, которых капитализм угнетал. Даже в самой демократической, даже в самой свободной республике, пока остается господство капитала, пока земля остается в частной собственности, государством всегда управляет небольшое меньшинство, взятое на девять десятых из капиталистов или из богатых.

 

Диктор: Ленин говорил, широко открывая рот и как будто улыбаясь. Голос его был с хрипотцой, не неприятный, а словно бы приобретенный многолетней привычкой к выступлениям. И звучал так ровно, что казалось – мог бы звучать без конца. Желая подчеркнуть свою мысль, Ленин слегка наклонялся вперед. Тысячи простых лиц напряженно смотрели на него.

 

В.И. Ленин: Первый раз в мире власть государства построена у нас в России таким образом, что только рабочие, только трудящиеся крестьяне, исключая эксплуататоров, составляют массовые организации - Советы, и этим Советам передается вся государственная власть. Вот почему, как ни клевещут на Россию представители буржуазии во всех странах, а везде в мире слово «Совет» стало не только понятным, стало популярным, стало любимым для рабочих, для всех трудящихся. И вот почему Советская власть, каковы бы ни были преследования сторонников коммунизма в разных странах, Советская власть неминуемо, неизбежно и в недалеком будущем победит во всем мире.

Мы хорошо знаем, что у нас еще много недостатков в организации Советской власти. Советская власть - не чудесный талисман. Она не излечивает сразу от недостатков прошлого, от безграмотности, от некультурности, от наследия дикой войны, от наследия грабительского капитализма. Но зато она дает возможность переходить к социализму. Она дает возможность подняться тем, кого угнетали, и самим брать все больше и больше в свои руки все управление государством, все управление хозяйством, все управление производством.

Советская власть есть путь к социализму, найденный массами трудящихся и потому - верный и потому - непобедимый.

 

Диктор: От его слов веяло спокойствием и силой, глубоко проникавшими в людские души. Было совершенно ясно, почему народ всегда верил тому, что говорит Ленин.

 

​​ 29  ​​ ​​​​ Умерла ​​ Мэри Пикфорд, канадская актриса кино и театра, легенда немого кино.

 

30  ​​​​ В этот день в 1877 ​​ году ​​ Ван Гог пишет брату:

 

Амстердам

 

В твоем письме была фраза, поразившая меня: «Я хотел бы уйти от всего, я сам причина всего и доставляю другим лишь неприятности, я один навлек эту беду на себя и других». Эти слова так поразили меня потому, что точно такое же чувство, точно то же самое, ни больше и ни меньше, испытываю в душе я. Когда я думаю о прошлом, когда я думаю о будущем - о почти непреодолимых трудностях, о большой и тяжелой работе, к которой у меня не лежит душа и от которой я, вернее, мое дурное «я» охотно бы уклонилось; когда я думаю о многих людях, чьи глаза наблюдают за мной, я предвижу, что, если у меня ничего не выйдет, они поймут, в чем дело, и не станут осыпать меня мелочными упреками, но, будучи искушены и опытны во всем, что хорошо, честно и справедливо, всем своим видом скажут: «Мы помогали тебе и были для тебя светочем; мы сделали для тебя все, что могли. В полную ли меру своих сил ты трудился? Где же плоды нашего труда и награда за него?». Видишь ли, когда я думаю обо всем этом и еще о многих вещах, слишком многих, чтобы я мог тебе их перечислить, - о трудностях и заботах, которые отнюдь не уменьшаются с возрастом, о страданиях, разочарованиях, о страхе перед неудачей и даже позором, - тогда и мне не чуждо это желание - уйти от всего!

И все же я иду вперед, но осторожно и в надежде, что мне удастся побороть все эти опасения, что я найду ответ на упреки, которые угрожают мне; иду с верой, что, несмотря на все стоящие передо мной препятствия, я все же достигну желанной цели и, если захочет Бог, оправдаюсь в глазах тех, кого люблю, и тех, кто придет после меня.

 

Июнь

 

1  ​​ ​​​​ Рождение нового независимого африканского государства Зимбабве (бывшая Родезия).

 

«В Ливии опубликована третья часть «Зелёной книги» Муаммара Каддафи».

Литература.

Конечно, ​​ особенная диктаторская писанина: с ​​ претензией на божественность.

 

2  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Наступление Сандинистского фронта национального освобождения Никарагуа на диктатуру Анастасио Сомосы. Конференция епископов Никарагуа подтверждает нравственную законность восстания.

 

3  ​​ ​​ ​​​​ «Президент США Джимми Картер подписал директиву о поддержке антиправительственного повстанческого движения в Афганистане».

Почему и Штаты лезут в Афган?

 

Можно жить – из ​​ ожесточения!

Ограбили, унизили, помыкают!

Все беды на мою голову.

 

4  ​​​​ Военный переворот в Гане.

К ​​ власти пришёл Революционный совет вооружённых сил.

 

Винсент Ван Гог:

 

У меня уже сделано полотно побольше с деревенской церковью, на котором здание выглядит лиловатым на фоне неба - яркого, глубоко-синего чистого кобальта; окна цветного стекла похожи на пятна ультрамарина; крыша лиловая, а местами оранжевая. На переднем плане кусочек цветущей зелени и розовый в солнечном свете песок. Это почти то же, что этюды со старой башней и кладбищем, которые я делал в Нюэнене, за исключением того, что цвет теперь, вероятно, более выразителен, более богат.

 

5  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Наконец, уезжаю от моей пьяницы.

Вечером еду домой в снятую комнату.

Я ​​ нынче - подселенец.

Глядя, как лопаю мой тощий, змеиный супчик, хозяйка даёт своего и просит баян на вечеринку.

 

6  ​​ ​​​​ Запуск советского беспилотного космического корабля «Союз-34» к орбитальной станции «Салют-6».

 

7  ​​ ​​ ​​​​ Лосев:

 

Природа, точно так же, как и произведение искусства, есть осуществленная возможность того, что, по Аристотелю, является высшим благом и конечной целью бытия, то есть природа есть реализация совершенного, понятийного и явленного эйдоса. Ведь и искусство, по Аристотелю, есть «форма» и «эйдос».

 

8  ​​ ​​​​ Ира заставляет меня страдать.

Мне мое желание любви кажется святым, но каждый раз женщины доказывают, что это только наваждение, только ​​ болезнь, которую надо пережить в себе, потому что ей нет места в реальной жизни. Это ужасно, но это именно так.

У нас была обжигающая близость - и тогда, в постели, я верил, что ей она нужна так же, как и мне, - но теперь вижу, что для нее ничего не было. Ничего. НИЧЕГО.

Так же и обе мои жены не любили саму близость, саму нежность. Это мир женщин, а совсем не то, что я думал в детстве. Это не Татьяны Ларины.

Может, мне больно жить оттого, что слишком много жду от женщин? В них нет нежности, им она не нужна.

Ирочка, почему ты не хочешь стать моим другом, если мы вместе спали? Почему ты больше не хочешь моей нежности?

Мне кажется, я встречаю ее где-то на улице - и не могу пройти, и страстно ее обнимаю, и безутешно плачу. ​​ 

Наверно, надо свыкнуться с этой болью, ведь ее еще будет много. Почему женщины дают так мало моей душе? Почему им не хочется моего восторга, моего счастья? ​​ 

Или ​​ мне только чудится, что мое сердце тоскливо сжимается? Как мне ответить этому миру?

Он такой холодный.

 

9  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Всеобщее восстание в столице Никарагуа Манагуа.

 

10  ​​ ​​​​ Каждый вечер слышу, как хозяйка воюет с сыном.

Мне трудно понять, почему этот Серёжа так её ненавидит.

Ну да, она иногда она напивается, но ведь и он сам нигде не работает.

 

А вообще, он не без комплексов.

Девушка из его компании как-то зашла ко мне в комнату одна - и я сразу услышал, как на кухне он начал бить посуду.

Но мне б и в голову не пришло пожелать эту упитанную девушку!

 

16  ​​ ​​​​ Умер ​​ Николас Рэй, американский кинорежиссёр, актёр, обладатель «Оскара».

 

В ​​ Никарагуа оппозицией создано Временное демократическое правительство национального возрождения во главе с Виолетой Барриос де Чаморро.

 

17  ​​​​ Аристотель:

 

Между искусством и природой не может быть никакого сущностного различия в характере создания  ​​​​ ими завершенных форм.

 

18  ​​ ​​​​ СССР и США подписали договор об ограничении стратегических вооружений ОСВ-2.

 

Португалия и США подписали соглашение о продлении до 1983 года использования США военно-воздушной базы Лажиш на острове Терсейра (Азорские острова).

 

19  ​​ ​​ ​​​​ Всеобщие выборы в Мали.

Президентом избран глава Военного комитета национального освобождения Муса Траоре.

На ​​ выборах в парламент победила созданная им партия Демократический союз малийского народа.

 

20  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Никарагуа солдатами правительственной Национальной гвардии расстреляны американский корреспондент Билл Стюарт и его переводчик.

Убийство было снято на плёнку другими журналистами и вызвало негодование в мире.

 

24  ​​​​ День рождения мамы.

 

25  ​​ ​​​​ Вот я пишу, а ее нет.

Я ее люблю, а ей все равно.

А если б мы были одним существом?!

 

27  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Все, что соответствует природе, прекрасно, ибо природа есть осуществление цели,  ​​​​ цель же относится к области прекрасного.

 

28 ​​ Томас Манн:

 

Людям неведомо, почему они венчают славой произведение искусства. Отнюдь не будучи знатоками, они воображают, что открыли в нем сотни достоинств, лишь бы подвести основу под жгучую свою заинтересованность; но истинная причина их восторга это нечто невесомое - симпатия.

 

Июль

 

1  ​​ ​​​​ Альбомы в квартире Иры.

До меня донеслось эхо огромных событий: Ира знала многих из диссидентской среды: многих из тех, кто эмигрировал.

Она не решилась рвануть в Париж. ​​ И в качестве кого? Чьей-то жены.

 

2  ​​​​ Paul Valéry:

 

Album de vers anciens

Nous avons pensé des choses pures

Côte à côte, le long des chemins,

Nous nous sommes tenus par les mains

Sans dire… parmi les fleurs obscures;

Nous marchions comme des fiancés

Seuls, dans la nuit verte des prairies;

Nous partagions ce fruit de féeries

La lune amicale aux insensés

Et puis, nous sommes morts sur la mousse,

Très loin, tout seuls parmi l’ombre douce

De ce bois intime et murmurant;

Et là-haut, dans la lumière immense,

Nous nous sommes trouvés en pleurant

Ô mon cher compagnon de silence!

 

3  ​​ ​​ ​​​​ В СССР утверждено новое Положение об орденах, медалях и почётных званиях СССР, заменившее Общее положение об орденах Союза ССР от 7 мая 1936 года.

 

7  ​​ ​​ ​​​​ Лосев:

 

У Платона идея Блага, которая является причиной бытия, сути и познаваемости вещей, но сама по достоинству и силе возвышается над всем бытием, выступает в виде демиурга, который действует по отношению к материи подобно художнику.

 

11  ​​ ​​ ​​​​ Американская орбитальная станция «Скайлэб» упала в Индийский океан.

 

12  ​​​​ Пушкин:

 

Воспоминание

 

Когда для смертного умолкнет шумный день,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ И сон, дневных трудов награда,

В то время для меня влачатся в тишине

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Часы томительного бденья:

В бездействии ночном живей горят во мне

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Змеи сердечной угрызенья;

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание безмолвно предо мной

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Но строк печальных не смываю.

 

19 мая 1828 г.

 

14  ​​​​ Рильке: ​​ 

 

Mondnacht

 

Weg in den Garten, tief wie ein langes Getränke,

leise im weichen Gezweig ein entgehender Schwung.

Oh und der Mond, der Mond, fast blühen die Bänke

von seiner zögernden Näherung.

 

Stille, wie drängt sie. Bist du jetzt oben erwacht?

Sternig und fühlend steht dir das Fenster entgegen.

Hände der Winde verlegen

an dein nahes Gesicht die entlegenste Nacht.

 

Rainer Maria Rilke, Anfang Juli 1911, Paris

 

В читальном зале.

 

Звездно - и чуя, стоишь ты напротив окна,

Руки…

 

Тяжело переводить!

И хочется сочинять самому:

 

В звезды приходит весна,

Ты, очумевший от счастья,

Просишься в небо у ветра.

- Ветер! Возьми меня, ветер!

 

16  ​​ ​​​​ В ​​ результате внутреннего переворота президент Ирака Ахмед Хасан аль-Бакр ушёл в отставку.

Его место занял Саддам Хусейн.

 

17  ​​ ​​​​ Президент Ирака Саддам Хусейн возведён в ранг маршала.

 

18  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Для приведения в движение мира необходимо вечное, неподвижное начало. Это начало  ​​​​ и есть бог. Он есть чистая энергия, совершенно лишенная материи невозможности.

 

19  ​​ ​​​​ Победа Сандинистской революции в Никарагуа.

К власти приходит коалиционное правительство Виолеты Барриос де Чаморро.

 

Премьер-министром Португалии впервые в истории страны назначена женщина ​​ Мария ди Лурдиш Пинтассилгу.

 

25  ​​ ​​ ​​​​ Эмпирик:

 

В самом деле, видя каждый день, как солнце обходит небесный свод, а ночью - стройное движение других светил, они сочли, что существует некий бог, виновник этого движения и стройности. ​​ Так рассуждает Аристотель.

 

Август

 

1  ​​​​ С. И. Соболевский. Грамматика латинского языка.

Часть первая (теоретическая). Морфология и синтаксис. Издание третье, просмотренное.

Допущено Министерством Высшего Образования СССР в качестве учебного пособия для высших учебных заведений.

Издательство литературы на иностранных языках. Москва, 1948.

 

С. И. Соболевский. Учебник латинского языка. ​​ Москва, 1953.

 

2  ​​ ​​​​ Велимир ХЛЕБНИКОВ:

 

Вы пили теплое дыхание голубки

И вся смеясь вы наглецом его назвали

А он – вложил горбатый клюв в накрашенные губки

И трепеща крылом, считал вас голубем? едва ли!

И стая иволог летела на тело

Как треугольник зорь

Скрывая письмами бровей

Зеркала утренних морей

И низко падали как пение царей.

За их сияющей соломой

Как воздуха погоды золотой

Порою вздрагивал знакомый

Холма на землю лет крутой.

И голубя малиновые шлапки

В ея прическе утопали.

Он прилетел осене зябкий

Он у товарищей в опале.

1920

 

3 ​​ Лосев:

 

Основная модель бытия, проходящая у Аристотеля через все уровни действительности, есть модель сознательно и целенаправленно творящего художника.

 

5  ​​​​ А что пили в СССР в 1970-ые?

 

Солнцедар - ​​ 1 руб. 42 коп

 

Золотая осень - 1 руб.15 коп. «Зося»

 

Васисубани - 2 руб.00 коп. «Возьми зубами»

 

Портвейн777 - 3 руб.40 коп. «Три топора», «Лесоповал»

 

Билэ мицне, -1 руб.70 коп. «Биомицин»

 

Вермут - 1 руб. 50 коп. «Вера Михайловна», «Вермуть»

 

Аромат садов -1 руб. 80 коп. «Аромат задов»

 

Осенний сад - 1 руб. 70 коп. «Плодово-выгодное»

 

Портвейн 33 - 2 руб. 15 коп. «33 несчастья»

 

Ркацители - 2 руб. 50 коп «Раком к цели»

 

Кавказ - 2 руб.50 коп. «Нищий в горах»

 

Анапа - 2 руб.30 коп. «Солнечный удар»

Фруктовое вино - 1 руб.30 коп. «Слезы Мичурина»

Самая легендарная «бормотуха» СССР

 

Портвейн «АГДАМ», спирт 19 об.%, цена 2 руб. 60 коп.,- как только не называли – «Как дам», «Агдам Бухарян», «Агдам Задурян»

 

6  ​​ ​​​​ В ​​ Алжире подписано соглашение между Мавританией и фронтом Полисарио об «окончательном мире» и отказе Мавритании от каких-либо претензий на Западную Сахару.

 

10 ​​ Ахматова:

 

Пусть голоса органа снова грянут,

Как первая весенняя гроза:

Из-за плеча твоей невесты глянут

Мои полузакрытые глаза.

 

Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,

Верну тебе твой сладостный обет,

Но берегись твоей подруге страстной

Поведать мой неповторимый бред, -

 

Затем что он пронижет жгучим ядом

Ваш благостный, ваш радостный союз...

А я иду владеть чудесным садом,

Где шелест трав и восклицанья муз.

Август 1921

 

11  ​​ ​​​​ В небе над Днепродзержинском произошло столкновение двух пассажирских самолётов Ту-134А.

Один из них выполнял рейс Ташкент - Минск.

На его борту находились 83 человека, в том числе 17 футболистов узбекской команды «Пахтакор».

Второй самолёт следовал из Челябинска в Кишинёв с 89 пассажирами и шестью членами экипажа.

Погибли все.

Суд постановил, что трагедия произошла по вине авиадиспетчеров Харьковского центра управления воздушным движением.

 

В ​​ СССР расстреляна Антонина Макарова («Тонька-пулемётчица»), в годы Великой Отечественной войны перешедшая на сторону противника и лично расстрелявшая около 1500 советских граждан.

Первая смертная казнь, применённая в СССР к женщине в послевоенное время.

 

12  ​​ ​​ ​​​​ Ядерный взрыв «Кимберлит-4» в Якутии мощностью 8,5 килотонны.

 

Дневник Корнея Чуковского за ​​ 12 августа ​​ 1921 года:

 

Никогда в жизни мне не было так грустно, как когда я ехал из Порхова - с Лидой - на линейке мельничихи - грустно до самоубийства. Мне казалось, что вот в Порхов и поехал молодым и веселым, а обратно еду - старик, выпитый, выжатый - такой же скучный, как то проклятое дерево, которое горчит за версту от Порхова. Серое, сухое - воплощение здешней тоски. Каждый дом в проклятой Слободе, казалось, был сделан из скуки - и все это превратилось в длинную тоску по Александру Блоку. Я даже не думал о нем, но я чувствовал боль о нем - и просил Лиду учить вслух английские слова, чтобы хоть немного не плакать. Каждый дом, кривой, серый, говорил: «А Блока нету. И не надо Блока. Мне и без Блока отлично. Я и знать не хочу, что за Блок». И чувствовалось, что все эти сволочные дома и в самом деле сожрали его - т. е. не как фраза чувствовалась, а на самом деле: я увидел светлого, загорелого, прекрасного, а его давят домишки, где вши, клопы, огурцы, самогонка и - порховская, самогонная скука. Когда я выехал в поле, я не плакал о Блоке, но просто - все вокруг плакало о нем. И даже не о нем, а обо мне. «Вот едет старик, мертвый, задушенный - без ничего». Я думал о детях - и они показались мне скукой. Думал о литературе - и понял, что в литературе я ничто, фальшивый фигляр - не умеющий по-настоящему и слова сказать. Как будто с Блоком ушло какое-то очарование, какая-то подслащающая ложь - и все скелеты наружу. - Я вспомнил, как он загорал, благодатно, как загорают очень спокойные и прочные люди, какое у него было - при кажущейся окаменелости - восприимчивое и подвижное лицо - вечно было в еле заметном движении, зыблилось, втягивало в себя впечатления. В последнее время он не выносил Горького, Тихонова - и его лицо умирало в их присутствии, но если вдруг в толпе и толчее «Всемирной Литературы» появляется дорогой ему человек - ну хоть Зоргенфрей, хоть Книпович - лицо, почти не меняясь, всеми порами втягивало то, что ему было радостно. За три или четыре шага, прежде чем подать руку, он делал приветливые глаза - прежде чем поздороваться, и вместо привета просто констатировал ваше имя и отчество: «Корней Иванович», «Николай Степанович», произнося это имя как «здравствуйте». И по телефону 6 12 00. Бывало, позвонишь, и раздается, как из могилы, печальный и густой голос: «Я вас слушаю» (никогда не иначе. Всегда так). И потом: Корней Иваныч (опять констатирует). Странно, что я вспоминаю не события, а вот такую физиологию. Как он во время чтения своих стихов - (читал он всегда стоя, всегда без бумажки, ровно и печально) - чуть-чуть переступит с ноги на ногу и шагнет полшага назад; как он однажды, когда Любовь Дм. прочитала «Двенадцать» - и сидела в гостиной Дома Искусств, вошел к ней из залы с любящим и восхищенным лицом. Как лет 15 назад я видел его в игорном доме (были Иорданский и Ценский). Он сидел с женою О.Норвежского Поленькой Сас, играл с нею в лото, был пьян и возбужден; как на Васильевском острове он был на представлении пьесы Дымова «Слушай Израиль» и ушел с Чулковым, как у Вячеслава Иванова на Таврической, на крыше, он читал свою «Незнакомку», как он у Сологуба читал «Снежную Маску», как у Острогорского в «Образовании» читал «Над [черной] слякотью дороги». И эту обреченную походку - и всегдашнюю невольную величавость - даже когда забегал в Дом Литераторов перехватить стакан чаю или бутерброд - всю эту непередаваемую словами атмосферу Блока я вспомнил - и мне стало страшно, что этого нет. В могиле его голос, его почерк, его изумительная чистоплотность, его цветущие волосы, его знание латыни, немецкого языка, его маленькие изящные уши, его привычки, любви, «его декадентство», «его реализм», его морщины - все это под землей, в земле, земля.

 

14  ​​ ​​​​ Ваттимо

 

Представление о произведении искусства как о завершенной структуре, которая обладает собственной жизнеспособностью, то есть как об организме, распространенное в современной эстетике, восходит к Аристотелю.

 

24  ​​​​ Аристотель:

 

Произведение искусства возникает, ​​ живет точно тем же путем, что и произведение природы.

 

27  ​​ ​​ ​​​​ Власти Мозамбика национализировали 4 португальские горнодобывающие компании, обвинив их в саботаже и незаконном вывозе капиталов.

 

28  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Умер  ​​​​ Константин Симонов, советский писатель, общественный деятель.

 

Это за его стих «Ты помнишь, Алеша», дороги Смоленщины» я получил «пятерку» на выпускном экзамене в школе.

А как хорошо он писал своей Серовой: ​​ со сдавленным чувством неизбежного расставания!

 

«Серова умерла в 1975 году, а последняя серьезная работа в кино осталась у Серовой в 46-м. Она числилась в штате Театра киноактера, в котором у нее не было работы.

Серова верила - или хотела верить - что она все еще нужна. «Простите меня за настырность, - ​​ пишет актриса в ЦК КПСС, - но больше нет сил висеть между небом и землей! Всю грязь, которую на меня вылили, я не могу соскрести с себя никакими усилиями, пока мне не помогут сильные руки, которые дадут работу и возможность, прежде всего, работой доказать, что я не то, чем меня представляют. Я готова на любой театр, только бы работать. Я недавно прочла несколько отрывков и статей о бывших преступниках, возвращенных к жизни, которым помогли стать людьми дружеские руки, добрые человеческие отношения, доверие. Неужели я хуже других? Помогите… Глубоко уважающая Вас В. Серова».

 

Но ответа не было. И тогда женщине приходилось снова распродавать личные вещи, драгоценности. Все деньги уходили на выпивку. 10 декабря Валентина Васильевна отправилась в театр за зарплатой. На улице услышала за спиной: «Это кто, Серова? Та самая? А я думала, она умерла». Что было дальше, не знает никто. Приятельница актрисы Елизавета Конищева, безуспешно пытаясь дозвониться до Валентины, отправилась к ней домой. Открыла дверь своим ключом и в ужасе отшатнулась. В коридоре полупустой, как будто нежилой квартиры, лежало некогда божественное тело некогда безумно обожаемой женщины. Символу верности, любви и того, что все будет хорошо, было 58 лет…

 

Симонов, отдыхавший в Кисловодске, на похороны не приехал, прислав 58 красных гвоздик. Но забыть Серову не мог. Незадолго до смерти попросил дочь привезти ему в больницу архив Валентины Васильевны. «Я увидела отца таким, каким привыкла видеть, - вспоминает Мария Кирилловна. - Даже в эти последние дни тяжкой болезни он был, как всегда, в делах, собран, подтянут, да еще шутил… Сказал мне: «Оставь, я почитаю, посмотрю кое-что. Приезжай послезавтра»… Я приехала, как он просил. И… не узнала его. Он как-то сразу постарел, согнулись плечи. Ходил, шаркая, из угла в угол по больничной палате, долго молчал. Потом остановился против меня и посмотрел глазами, которых я никогда не смогу забыть, столько боли и страдания было в них. «Прости меня, девочка, но то, что было у меня с твоей матерью, было самым большим счастьем в моей жизни… И самым большим горем…»

 

29  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Художественная направленность мысли Аристотеля, как, впрочем, и большинства древнегреческих философов, что и само высшее бытие он представляет себе только в виде его материального ​​ воплощения.

 

30  ​​​​ Где-то в этом месяце  ​​​​ премьер-танцовщик Большого театра Александр Годунов отказался вернуться в Москву после гастролей по США.

Точной даты не узнать.

У него такой романтический полет!

Он так естественно парит над сценой: будто над миром.

 

31 ​​ Три дня назад был  ​​​​ день рождения советского писателя, переводчика, публициста, киносценариста Юрия Валентиновича Трифонова (родился 28 августа 1925)

 

​​ Фрагмент из его повести ​​ «Предварительные итоги», 1970:

 

Можно болеть, можно всю жизнь делать работу не по душе, но нужно ощущать себя человеком. Для этого необходимо единственное - атмосфера простой человечности. Простой, как арифметика. Никто не может выработать это ощущение сам, автономно, оно возникает от других, от близких. Мы не замечаем, как иногда утрачивается это вековечное, истинное: быть близким для близких. Ну, что за ветошь: возлюби ближнего своего? Библейская болтология и идеализм. Но если человек не чувствует близости близких, то, как бы он ни был интеллектуально высок, идейно подкован, он начинает душевно корчиться и задыхаться - не хватает кислорода…

 

Сентябрь

 

1  ​​​​ Безумное, скоропалительное путешествие в Спасское-Лутовино.

Рванулся – и поехал.

А ведь уже холодные ночи.

Добрался о тургеневских мест, но дальше поехал не в Орел ночевать, а рванул домой в Питер.

Словно б это подсказал сам Тургенев, увидевший мою растерянность.

Я и на самом деле никогда еще не был в таком ужасном раздрае.

Я бродил до темноты, пока не стало совсем опасно: никто же не остановится в темноте!

 

2  ​​​​ Константин Симонов:

 

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

 

Как слёзы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: - Господь вас спаси!-

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

 

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

 

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

 

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

 

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала: - Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

 

«Мы вас подождем!»- говорили нам пажити.

«Мы вас подождем!»- говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

 

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

 

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

 

4  ​​ ​​​​ Не забыть, как в ЛГУ огорошили, потребовав срочно сдать норму по сербохорватскому языку.

Проблема в том, что у нас, заочников, и не может быть предварительных занятий, постепенного изучения этого языка.

Сдай – и все!!

Пятнадцать ​​ страниц незнакомого языка!!

Как я их прочту???!!!

 

Я сразу вспомнил, как ушел с другого факультета ЛГУ: просто не сдал программирование.

Неужели эта ужасная история повторится?

Преподавательница сербохорватского, как бы милая дама, специально подошла ко мне и ледяным голосом изрекла:

- Г-в, я вам не поставлю зачет, если вы не сдадите норму! Так и знайте.

Я через силу улыбнулся, но на самом деле мне чуть не стало плохо: как я за две недели выучу язык?

5  ​​ ​​​​ Как избавиться от кошмаров?

Весь день брожу в Пушкинском парке с книгой и текстом.

Книга – это учебник ​​ сербохорватского языка.

Текст – на сербохорватском.

Продираюсь сквозь текст.

 

6 ​​ Кошмары, кошмары, кошмары!

Ничего не получается.

Учу парадигмы, читаю текст и – ничего не понимаю.

 

7  ​​​​ Константин Симонов:

 

Когда со мной страданьем

Поделятся друзья,

Их лишним состраданьем

Не обижаю я.

 

Я их лечу разлукой

И переменой мест,

Лечу дорожной скукой

И сватовством невест.

 

Учу, как чай в жестянке

Заваривать в пути,

Как вдруг на полустанке

Красавицу найти,

Чтоб не скучать по году

О той, что всех милей,

Как разложить колоду

Из дам и королей,

 

И назло той, упрямой,

Наоборот, не в масть,

Найдя в колоде даму,

У короля украсть.

 

Но всю свою науку

Я б продал за совет,

Как самому мне руку

Не дать тебе в ответ,

 

Без губ твоих, без взгляда

Как выжить мне полдня,

Пока хоть раз пощады

Запросишь у меня.

 

Поэтического элемента в этих стихах вообще нет!

Другое дело, они написаны интересным человеком.

 

8  ​​​​ Лосев:

 

По Аристотелю, вечно в природе творческое начало, всегда живое, трепещущее, стремящееся ​​ к завершенности и в этом стремлении порождающее все многообразие мира. Это творческое начало

как раз и есть середина, то есть живая точка соприкосновения общего и частного, прошлого и настоящего, внутреннего ощущения и «внешнего»

внутренняя граница всего сущего есть его определенность и целесообразность.

 

13  ​​ ​​​​ Il 13 settembre del 1968, il film «Teorema», di Pier Paolo Pasolini, tra i cui protagonisti vi era anche Silvana Mangano, venne sequestrato per «oscenità», con riferimento esplicito alle «diverse scene di amplessi carnali, alcune delle quali profondamente lascive e libidinose « e ai «rapporti omosessuali fra un ospite e un membro della famiglia che lo ospita». Pasolini fu poi assolto nel novembre del 1968, perché il fatto non costituiva reato.

Надо посмотреть! Что же там такого неприличного?

О «Теореме» много слухов.

Всего 11 лет назад.

 

14  ​​ ​​ ​​ ​​​​ «Конфликт в руководстве Демократической Республики Афганистан. Лидер страны Нур Мухаммед Тараки фактически отстранён от власти».

Кем отстранен?

Не нашими войсками?

 

15 Сербохорватский.

Первые просветы в понимании.

За что, боже, такие мучения?

Я ведь не могу нанять преподавателя сербохорватского!!

Очень больно.

Ужасные перегрузки.

 

16  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Подобно тому, как время у Аристотеля может протекать лишь там, где существует душа, всякое движение также имеет свой предел и свою цель в душе, и высшее пространственное движение космоса имеет своей исходной точкой мировую душу.

 

21  ​​ ​​ ​​​​ Военная интервенция Франции; свергнут император Центральноафриканской империи Жан-Бедель Бокасса.

 

23 ​​ Сербохорватский сдан.

Спасибо, Боже!

И как бы без Тебя?

Можно возвращаться к нормальной жизни.

 

24  ​​ ​​ ​​​​ Невероятный скандал: Белоусова и Протопопов эмигрируют.

Кумиры моего детства исчезают с моего горизонта.

Вот это событие!

 

Военный трибунал в Малабо начал рассмотрение дела бывшего диктатора Экваториальной Гвинеи Масиаса Нгемы, обвиняемого в убийстве 80 000 человек.

 

26  ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Высокий ум не подвержен аффектам тела; рассудок же, как показывает и внутренняя форма этого слова (dianoia), есть прохождение, проникновение ума через реальную данность, и потому он и любит, и ненавидит, и страдает, и ошибается. Что касается воображения, то оно и вообще по большей части ложно.

 

26 сентября 1923 года родился русский поэт Александр Петрович Межиров.

 

Музыка

Какая музыка была!

Какая музыка играла,

Когда и души и тела

Война проклятая попрала.

Какая музыка во всём,

Всем и для всех - не по ранжиру.

Осилим... Выстоим... Спасём...

Ах, не до жиру - быть бы живу...

Солдатам голову кружа,

Трёхрядка под накатом бревен

Была нужней для блиндажа,

Чем для Германии Бетховен.

И через всю страну струна

Натянутая трепетала,

Когда проклятая война

И души, и тела топтала.

Стенали яростно, навзрыд,

Одной-единой страсти ради

На полустанке - инвалид,

И Шостакович - в Ленинграде.

 

27  ​​ ​​ ​​​​ Спущена на воду лодка ТК-208, первая лодка проекта 941 «Акула», ​​ самых больших в мире атомных стратегических подводных лодок.

 

28  ​​ ​​ ​​​​ Она не думает о моем уме: она лишь безошибочно вычисляет, что я не могу ей дать того, что она хочет.

 

Октябрь

 

1  ​​​​ ИОСИФ БРОДСКИЙ, "Писатель - одинокий путешественник":

 

"Я не позволял себе в России и тем более не позволю себе здесь использовать меня в той или иной политической игре... Твой дом остается родным, независимо от того, каким образом ты его покидаешь… Как бы ты в нем - хорошо или плохо - ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дегтем. Россия - это мой дом, я прожил в нем всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и ее народу".

The New York Times, 1 ОКТЯБРЯ 1972 ГОДА

 

1  ​​​​ Мирра Лохвицкая, 1898 г.

 

На бледных цветах анемона

Пурпуровый отблеск погас.

- То были не вздохи, а стоны

В вечерний томительный час.

И смех, и зубов скрежетанье,

И струн оборвавшихся звон

В блаженном сливались рыданьи,

И ночь промелькнула, как сон.

Миндальной струей повилики

Насытился воздух сырой.

То были не стоны, а крики

Предутренней сладкой порой.

 

4  ​​​​ Вот вечер - и я не знаю, кто я. Я бы хотел идентифицироваться в любви, но их этого царства меня изгнали - и я изучаю иностранные языки, я переполнен мыслями об университете. Только в учёбе я - это я, - а в общении с людьми почему-то не получается, что я - человек. В моих скитаниях я не живу, а выживаю.

Мне часто очень больно - и почему-то только учеба смягчает эту боль. А в душе я жду этого от Иры. В какой-то момент я начинаю смеяться над собой: разве не то же ждал и от жен? Почему в жизни ничему не учишься, почему надо наступать на одни и те же грабли? Или мне, только мне не дано понимать самых простых истин?

 

5  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Чтение в спецхране «Серебряного голубя» Андрея ​​ Белого.

Почему это безобидное чтиво - в специально охраняемой комнате Публички (Публичной библиотеки)?

Правда, эта сейчас Публичка - в самом центре Питера: у Александринки. ​​ А то я катался до станции метро «Московская».

 

6  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Добродетель существенно отличается от искусства тем, что в искусстве важен результат и не важно, какими путями он достигнут. В добродетели, наоборот, важно именно само действие, и оно должно быть сознательным и намеренным.

 

7  ​​ ​​ ​​​​ Так ​​ и уходит моя любовь: без ее слов, без ее нежности. Она - из железа. Больно.

Мне-то казалось, женщинам нужна нежность.

 

8  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Магомаев поет «Мелодию» Пахмутовой:

 

Стань моей вселенною!

Смолкнувшие струны оживи!

Сердцу вдохновенному

Верни мелодию любви...

 

Только весь в слезах могу слышать эти строчки.

Или Анна Герман поет:

 

Тебя я услышу за тысячи верст...

 

Но эти строчки - не для меня: я доверился первым встречным. Так что, по своей глупости, ​​ просто не имею права на слезы.

О чем плакать? О своем идиотизме?

Боже, как же я противен самому себе со своими непонятными, ни на чем не обоснованными эмоциями!

 

Анна Герман высока - 1.92 см!  ​​ ​​​​ А она еще и на каблуках.

 

9  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Людмила Сенчина в театре Оперетты сражает своей цветущей красотой.

 

10 ​​ Читаю Десанку Максимович.

 

Но как?

Ее перевод.

Анна Андреевна Ахматова

 

«Любовь»

 

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

 

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя...

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

 

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.

 

Десанка Максимович, «Любав»

 

Час змија у клупку

Крај срца прст судбине вуче,

Час данима слично голупку

На прозору белом гуче.

 

Час блиставим ињем засија,

Час с привидом шебоја дрема...

Ал' тачно и тајно вас вија

Па мира и радости нема.

 

Зна заридати сласно

Уз тугу виолинску тешку

И њу је погодити страшно

У неком још незнаном смешку.

 

16  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

В мудрости познающая душа и действующая душа сливаются в одно.

 

17  ​​​​ Мацуо Басё:

 

В осенних сумерках

Долго-долго тянутся досуги

Скоротечной жизни.

 

Добавлю от себя: если нет взаимности.

Еще его:

 

Уж осени конец,

Но верит в будущие дни

Зелёный мандарин

 

18  ​​ ​​ ​​​​ После студенческих волнений в Сеул введены части армии Южной Кореи, власть в городе передана генерал-лейтенанту Пак Чхан Кыну.

 

19  ​​ ​​​​ В  ​​​​ СССР объявлена амнистия в связи с Международным годом ребёнка.

 

20  ​​​​ Максимов Д.Е.

 

Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока

Сложность и бурная противоречивость мировоззрения Белого, постоянные метания и порывы, во многих случаях обусловленные вполне субъективными моментами и перипетиями биографии поэта, свойственные ему возвраты и повторения пройденного лишают его развитие плавности и монолитности. Уже в ранних книгах Белого почти каждый тезис его мировоззрения, почти каждая сфера его духовного опыта сосуществовали с антисферой, с антимиром, которые обнаруживались в потоках иронии и самопародирования. В этом смысле мы имели бы некоторое право, соблюдая осторожность, сблизить творчески системы Белого и Достоевского по признаку тяготения обеих систем к «структуре противоречий».

При этом сама тема пути лирического героя звучит в поэтическом творчестве Белого, в его стихах, значительно слабее, чем у Блока и даже у Брюсова, и, в сущности лишь в одном из его лирических сборников, «Пепел», получает действительно яркое выражение. К тому же лирическая поэзия Белого, то есть жанр, наиболее приспособленный к ведению этой темы, исповеднический по своему устремлению, не является основным руслом творчества Белого, развивается прерывисто, с многолетними простоями, нарушающими последовательность линии пути поэта.

Но основная суть вопроса сводится к характеру ракурсов и решений, образующих содержание пути Андрея Белого. Подходя к Белому во всем объеме его творчества именно с такой точки зрения, нельзя не убедиться в его неизменном тяготении к миру личного, индивидуального я и в том, что история, в сущности, почти всегда оставалась для него на заднем плане. В своем творчестве он или вовсе отстраняется от истории («симфонии», «Золото в Лазури», «Урна», «Котик Летаев»), или, ориентируя свое содержание на историческую действительность, лишает себя и своих героев каких бы то ни было определенных надежд на обновление жизни, осуществляемое социальными силами истории («Пепел», «Серебряный голубь», «Петербург»). Норма пути для Белого в первую очередь - интроспекция, индивидуальное посвящение, уединенное совершенствование личности, ее духовный рост. Главная мысль Белого - преображение личного я, ведущее к «мистерии» человеческих отношений. Главная мысль русского народа начале века - общее социальное дело, ведущее к общенародному обновлению. Поэтому путь и тема развития Белого, даже в годы расцвета его огромного таланта, лишь отчасти, опосредствованно совпадали с развитием русской жизни и русской литературы, устремленных прежде всего к гражданскому и социальному действию в истории. Этим объясняется, почему путь Андрея Белого не мог восприниматься в то время как один из магистральных

 

Путь Александра Блока выделяется па этом фоне своей рельефностью, последовательностью и скрытой в нем мыслью о его «обязательности», о его сверхиндивидуальном значении. Применяя здесь слова Андрея Белого, высказанные в ином контексте, можно сказать, что у Блока были изумительно развиты «мускулы организм пути». И это был не только путь - стремительное духовное развитие, реализованное прежде всего в эволюции поэтического творчества, - но и мысль о пути, порождающая тему пути, одну из центральных и важнейших у Блока. Повторяя сказанное, можно утверждать, что Блок в этом смысле приближался скорее к структуре Толстого, но отнюдь не Достоевского.

Громадность пути Блока определяется расстоянием между крайними точками его отсчета - интимной юношеской лирикой и поэмой «Двенадцать». Не боясь призрака вульгарного социологизирования, можно заметить, что за этот двадцатилетний период Блок «эмблематически», в далеко уводящих преломлениях отразил совершавшийся в России (и в мире) вековой процесс смены социально окрашенных идейно-художественных формаций. Овеянность лирики молодого Блока последним дыханием уходящей дворянской культуры, еще не вовсе утратившей свое поэтическое обличие, «благородство запоздалое» (III, 314) - факт несомненный. В дневнике Блока 1912 года имеется такая запись: «В наши дни (...) не устарели еще и «сословные счеты», ибо бывшие сословия - культурные ценности, и очень важно, какою культурною струей питался каждый из нас...» (VII, 117-118). В 1907 году Блок называет себя «представителем сотни «кающихся дворян» со сложностями» (VIII, 198). Реликты «сословного сознания» проникали и в интимное отношение Блока к словесному материалу. «С тем связаны, - заносит он в записную книжку, по-видимому, имея в виду первую влюбленность, - слова «волшебный», «дивный» - все те, которые неприлично произнести русскому дворянину, но которые приятно припоминать в одиночестве и иногда употреблять в стихах - тайком» (1909, IX, 149). Вместе с тем Блок не боится социологических определений и в истории литературы: например, поэзию А. К. Толстого он прямо называет «дворянской» (1906, V, 624), а Апухтина - «дворянственным» (1919, VI, 138).

Трудно сказать, кто больше уклоняется от истины - современные ли исследователи Блока, которые не видят или стыдливо замалчивают факт соотнесенности Блока с дворянской культурой, или их предшественники во времени, литературоведы 20-30-х годов, выдвигавшие его с искажающей грубостью. Но и связь Блока второго периода с буржуазным модернизмом (разумеется, отнюдь не поглотившим блоковскую поэзию даже и в те годы) - явление не менее очевидное. И наконец, тяготение зрелого Блока к народной демократии и к народной революции... Но эта истина, слава богу, не отрицалась, не отрицается ни одним из добросовестных исследователей поэта. Так или иначе путь, проходящий сквозь эти многообразные и широчайшие сферы жизненного и культурного опыта, сублимированного, осложненного и перестроенного глубоким индивидуальным опытом поэта должен был отличаться исключительно протяженным динамичным и контрастным рельефом. И Блок, идя этим путем, отнюдь не превращался на отдельных его участках в дворянского или буржуазного поэта, но, пересекая эти сложные миры, как бы испытывал и уноси с собой их касания, веянья их атмосферы.

Читателям Блока известно, что господствующее положение в его поэзии занимает лирическое я поэта, его авторский образ, так или иначе соответствующий его биографической личности. Впрочем, по этому вопросу высказывалось и другое мнение. Я имею в виду точку зрения П. Громова, который в своей содержательной книге «А. Блок, его предшественники и современники» (1966), признавая первенствующее значение в поэзии Блока человеческого образа, вместе с тем пытался истолковать блоковскую поэзию как систему театрализованных лирических масок, выражающих «вереницу душ» или, иначе говоря, множество поэтических характеров. При таком подходе поэтическое я Блока может представиться в духе более чем безотрадной лирической схемы, намеченной Вяч. Ивановым: «Я - пред ликом чародея Ряд встающих двойников» («Fio, ergo non sum»).

Формула «вереница душ», конкретизирующая утверждение П. Громова, взята им, как указано в его книге (с. 191-192, 264), из рецензии В. Брюсова (1907) на «Нечаянную Радость». Но у Брюсова эта формула имеет частный характер, прилагается лишь к стихам Блока, «сложенным от чужого лица» (Брюсов), а в книге П. Громова она расширяется настолько, что сам поэт едва ли не кажется оттесненным своими масками. При таком подходе П. Громов (на с. 192) решается говорит: о «людском составе» (буквально!) книг Блока. В результате поэтическое творчество Блока является в им следовании П. Громова не столько реализацией души поэта художественно объективированной и аналитически расчлененной в процессе лирического самовыражения сколько конструктивным созданием некоего мастера-режиссера, расставляющего на сцене нужных ему и «не сливающихся» (с. 191) с его внутренним миром действующих лиц.

Вполне признавая важность изучения «режиссерской» функции поэта и лирических аспектов (масок-персонажей), действительно возникающих в творчестве Блока, я не могу согласиться с тем, чтобы этими масками ​​ перекрывался основной «субстанциональный» образ автора, которым объединяется и освещается вся его поэзия, все его персонификации. Те, кому это неясно, могут заглянуть в дневник Блока, где без всякой театрализации и масочности отражен единый источник всех ликов поэта - его живое лицо, стоящее «вне искусства», но порождающее и поясняющее искусство. Брюсов в своей резюмирующей статье о Блоке, конечно, прав, говоря, что «в стихах Блока автор никогда не исчезает за своими образами; личность поэта всегда перед читателем» и что Блок «с бесстрашной искренностью (выражение, повторенное позже Горьким. - Д. М.) черпает содержание своих стихов из глубины своей души». ​​ И это вполне совмещается с выделением в его поэзии «лирических персонажей». Именно в этом «едином во множестве» образе автора сосредоточивается пафос, лирический жар, чувство совести, красоты, размах - все то, что завораживает нас в Блоке и что мы считаем в нем главным. Ослабив внимание к этому универсальному для Блока образу, мы уже не увидим в блоковской лирике исповеди, то есть лишим поэта его своеобразия, его редчайшего в истории поэзии единства, подчиняющего себе все его противоречия. А между тем этим единством поэзии Блока и объясняется самая возможность той роли которую играет в ней идея пути.

Конечно, основой этого единства является реальная личность поэта, преломляющая действительность, а также идеи и потенции, развивающиеся в его творческом сознании. Но помимо этой глубинной основы можно указать и другие зависящие от нее творческие факторы единства, коренящиеся в содержании и ткани самих блоковских стихов. Поэзия Блока, как слаженная живая структура, организуется лирическими темами, сюжетами, символами; мифологемами - центрами поэтического движения, которые можно было бы назвать по их функциональному значению интеграторами. В своей совокупности они превращают творчество поэта в исключительно прочную непрерывную вязь - «иерархию интеграторов» (об интегрирующем начале в творчестве Блока см. раздел «Критическая проза Блока», глава 9). Забывая о принципе интегрирования в поэзии Блока, регулирующем в читательском подходе к ней распределение внимания между целым и частями, легко допустить ошибочные толкования и оценки. В качестве примера такого деформированного восприятия стоит привести суждения позднего Брюсова, который, вообще говоря, в прежних своих характеристиках Блока высказал много верных и тонких мыслей: «А. Блок всегда с одного клише воспроизводи десятки стихотворений, еле различных одно от другого. Пять-шесть тем, три-четыре приема он разводил на сотни пьес, не плохих, но одинаковых: опять о том же, опять так же...». ​​ В этом суждении Брюсова, помимо недружелюбного тона по отношению к блоковской поэзии (такая позиция была характерна для позднего Брюсова), содержится, с одной стороны, в известной мере правильная констатация фактов, а с другой - неправильная их оценка. Сила поэзии Блока - не только, а иногда и не столько в индивидуальной неповторимости каждого его стихотворения, сколько в связи стихотворений, в их объединенном, слитном действии.

Эта исключительная целостность поэзии Блока, отличающая его от многих других, по-своему замечательных поэтов, и давала ему и дает нам право видеть в ней «роман в стихах» (1911, I, 559), в сущности единое развивающееся во времени произведение - признак специфически блоковского своеобразия. Одним из важнейших моментов, обусловливающих это единство, то есть одним из самых Существенных интеграторов, и было в поэзии Блока чувство пути, идея пути и тема пути, очевидная, высказанная и подспудная, объективированная и растворенная во всем содержании творчества поэта. «Драмы Ибсена, - писал Блок, - расположены в порядке тех вопросов, которые возникали перед его сознанием; и в этом только смысле каждая его драма служит продолжением предыдущей, и драмы эти связаны как главы автобиографии, так что желающим знать облик Ибсена целиком сам же он рекомендовал прочесть все его произведения сряду» (V, 171). Эти слова можно было бы применить к творчеству самого Блока.

По-видимому, наиболее четкое, многократно упоминаемое исследователями заявление Блока о смысле его пути содержится в его письме к А. Белому от 6 июня 1911 года: «. . .таков мой путь (...) я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе - «трилогия вочеловечения» (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес - к отчаянью, проклятиям, «возмездию» и... - к рождению человека «общественного», художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы (...) вглядываться в контуры «добра и зла» - ценою утраты части души)» (VIII, 344). Через несколько лет, обдумывая поэму «Возмездие», Блок кратко определит этот процесс как «переход от личного к общему» (IX, 304). А в 1919 году, в предисловии к «Возмездию», дает своего рода социологический комментарий к этой перестройке, в котором, как и во всяком социологическом суждении, заземляется, конкретизируется, но и крайне суживается суть процесса: «Путем катастроф и падений мои «Rougon Macquar’ы» (Блок имеет в виду героев поэмы, то есть в переводе на язык биографический - свой род и себя самого. - Д. М.) постепенно освобождаются от русско-дворянского education sentimentale, «уголь превращается в алмаз». (III, 298).

Эти высказывания принадлежат зрелому Блоку и являются результатом долгого и упорного самообдумывания и самоуглубления. Но и на ранних стадиях развития Блок понимает смысл своего пути. Все это внутреннее движение проникновенно определяется в программ ном стихотворении «Балаган» (1906):

 

В тайник души проникла плесень,

Не надо плакать, петь, идти,

Чтоб в рай моих заморских песен

Открылись торные пути.

 

Эта центральная для Блока формула пути не со держит в себе отрицания абстрактного, готового, даром данного поэту «рая» («мгновение слишком яркого света»), то есть «мечты» его первой книги, хотя исподволь констатирует совершившееся нарушение «запрета» вкушать от «древа познания». Напротив, она требует превращения «мечты» в реальную ценность реальной жизни («несбывшееся воплотить»), к которой ведут «торные пути», трудный опыт, полный страданий, усилий и борьбы, в конечной перспективе - не только личных. Бесспорно, Блок думал о себе почти то же, что писал об Ибсене в 1908 году: «...Нельзя вечно твердить о «третьем царстве» (так называл один из героев Ибсена идеальное будущее. - Д. М.), когда современное человечество, и в частности норвежский народ, не может войти в широкие врата вечных идеалов, минуя узкие двери тяжелого и черного труда» (V, 312). Здесь можно говорить, применяя прозаически сниженную терминологию, не об «отмене» Прекрасной Дамы у Блока, а, частично, об ее «омирщвлении», своего рода «секуляризации». Блок смотрел на мир, и в этом его сила, не только sub specie aeternitatis - с точки зрения вечности, но и sub specie civitatis - с точки зрения гражданской.

Во всем этом поступательном движении Блока содержится незыблемая во всех своих изменениях духовная основа, проявления которой иногда переживались им как моменты «возврата»:

 

Только верить хочешь все,

Что на склоне лет

Ты, душа, воротишься

В самый ясный свет.

 

«Всюду ясность божия. . .», 1907

 

В стихотворении 1908 года:

 

Все та же ты, какой цвела когда-то.

 

«Когда замрут отчаянье и злоба... «

 

Или в записной книжке 1909 года: «Будет еще много. Но Ты - вернись, вернись, вернись - в конце назначенных нам испытаний» (IX, 154). Или в стихотворении «Благословляю все, что было...» (1912):

 

«Но в страстной буре, в долгой скуке -

Я не утратил прежний свет».

 

Аналогией к этим признаниям может послужить знаменательное сближение «формул идеала» у раннего и позднего Блока. Толкуя свою драматическую трилогию в 1907 году, Блок писал о том, что все автогерои его пьес «ищут жизни прекрасной, свободной и светлой» (IV, 434). И через одиннадцать с половиной лет, в 1918 году, в статье «Интеллигенция и революция», говоря о целях русской революции, определил их таким образом: «Переделать все. Устроить так, чтобы (...) наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью» (VI, 12). Конечно, по своему подразумеваемому смысловому наполнению обе формулы, если брать их в контексте представлений и размышлений Блока 1907 и 1918 годов, отнюдь не тождественны. В содержании первой формулы - отвлеченное или слабо конкретизированное представление, тогда как вторая - социальней, хотя бы уже потому, что за нею стоит мысль о стремлениях революционного народа с его реальными и конкретными требованиями. Но в обоих случаях идея новой, прекрасной жизни, продолжаясь и развиваясь, сохраняется в своей потенции и в своих обобщенных определениях. Здесь одно из наглядных проявлений тенденции к спиралеобразному развитию, на которую, как уже отмечалось, сам поэт обратил внимание, характеризуя себя в разговоре с Н. А. Павлович (об этом см. выше, с. 8). Опыт последовательного приложения к эволюции Блока схемы спирального развития, включающего в себя продвижение и «возврат», по-видимому, мог бы привести - конечно, при соблюдении максимального исследовательского такта - к интересным типологическим выводам.

Выходя за пределы стихотворения «Балаган» и бросая взгляд на все созданное Блоком, в том числе и его прозу, нельзя не увидеть творчестве бурного процесса духовного саморасширения, самопреодоления, приобщения к исторической действительности, идейной демократизации и возрастающего стремления поставить себе перед лицом народной стихии. Не мысля духовной жизни вне развития индивидуальной человеческой личности, Блок все решительнее осуждает элитарный индивидуалистический эгоцентризм и предрекает его историческую обреченность. Поэзия Блока является постепенной, очень сложной, отнюдь не прямолинейной реализацией этих тенденций. Если мы считаем себя вправе говорить, не боясь неизбежного в таких случаях упрощения, а значит и некоторого отклонения от «конкретной истины», о преобладании той или другой идеи в творчестве писателя (например, идеи личности и свободы у Лермонтова, борьбы с косностью во имя духовного преображения человека и России у Гоголя, идеи о счастье и свободе народа и каждого из людей у Некрасова), то мы можем сказать, что именно путь Блока, содержание и смысл его пути и представляет собой его главную развивающуюся, динамическую идею. Таким образом, своеобразие «идеи» Блока - и в форме ее реализации (путь развития), и в ее содержании («от личного к общему»).

Попытавшись на какой-то момент отвлечься от частных аспектов творчества Блока и представить суммарно действие его поэзии как направленной духовной силы, мы должны будем в первую очередь говорить о его пути, о целеустремленности и логике его развития. И мы должны помнить, что путь Блока - не просто причинный ряд, а результат слияния причин и целей, неодолимое движение, осознанное в своем органическом единстве, - «судьба». При этом одной из особенностей сознавания Блоком пути являлось отношение к своему прошлому, отличающееся от толстовского морального и, скажем, брюсовского познавательно-эстетического. В то время как Толстой и Брюсов, переходя к новым поискам или к заново обретенным истинам, готовы были отказаться от прежнего, Блок в своем движении от прошлого к будущему, преодолевая прошлое, не зачеркивал его, а сохранял в себе как выражение «снятых», глубоко преобразованных, но еще живых ценностей.

Конечно, сделанная выше оговорка об опасности схематизации остается в силе. Жесткое сведение сложного многообразия взаимодействующих явлений к одному принципу организации неизбежно обедняет наше восприятие. Огромные богатства блоковского творчества, разумеется, отнюдь не исчерпываются идеей пути, как и всякой иной идеей и даже идеями вообще.

Творчество Блока скорее духовно, чем идейно, то есть идейно лишь постольку, поскольку идеи зарождаются в его текучей духовной плазме, интегрируя ее - создавая в ней силовые центры, линии, формы, духовно-идейные образования, чаще всего - мифологемы. Но из этого именно и следует, что изучение идейной ткани Блока как наиболее доступной нашему восприятию и наиболее представительной составляет одну из наших главных задач. И в этом плане необходимо повторить, что идея пути является одним из самых существенных принципов, одним из главных отличий блоковской поэзии, мыслимой на фоне других поэтических систем. Нужно только помнить, что идея, как всякий подлинно духовный феномен, не сводится у Блока к прямолинейной формуле. «...Формула - не идея, - писал в начале 900-х годов Иннокентий Анненский, имея в виду прямолинейное, как проволока, мировоззрение ибсеновского героя Бранда. - В идее, пока она жива, т. е. пока она - идея, неизменно вибрирует и взрастившее ее сомнение - возражения осилены, но они не убиты».

Яркое своеобразие эволюции Блока, как уже говорилось об этом выше, закономерно совмещалось с присущим ей всеобщим, универсально-историческим содержанием. Путь Блока отражал движущуюся действительность и в конечном счете соответствовал направлению ее движения. Разумеется, в первую очередь речь идет о России начала XX века, охваченной освободительной борьбой во всех областях социально-политической и духовной жизни. Но эта эпоха была прямым продолжением тех процессов, которые заполняли собой предыдущие стадии развития России и Европы. Поэтому можно уловить переклички и совпадения - в целом и на отдельных участках - путей Блока и других русских и западных авторов или созданных ими и внутренне связанных с ними эпохальных героев. Здесь возникает полная возможность сблизить Блока - в обобщающем динамическом аспекте, а не только, как это обычно делалось, статически и в частностях - со Львом Толстым (во многих отношениях), Достоевским (в особенности путь Алеши Карамазова, идущего от уединенности религиозных созерцаний в широкий и трагический мир), Флобером (особенно «Воспитание чувств»), Ибсеном (особенно «Пер Гюнт», «Строитель Сольнес»), Стриндбергом.

И несомненно, из этого ряда нужно выдвинуть как одно из поясняющих Блока и почти символических для мировой культуры нового времени имя Гете, создавшего во многих вариантах универсальный миф о становлении и развитии личности и увидевшего в судьбе этой личности духовную судьбу интеллектуальной Европы. Тема пути в сознании и творчестве Блока, даже по своей интенсивности, во многом аналогична этой теме в гетевском романе о Вильгельме Мейстере (ср. «Генриха фон Офтердингена» Новалиса) и в мемуарах Гете «Поэзия и правда». «Гете назвал где-то Вильгельма Мейстера своим «любимым портретом» (...) - пишет Томас Манн. - И именно это (...) восприятие собственного «я» как миссии, как морального, эстетического и культурного долга объективируется в герое автобиографического, образовательного и воспитательного романа, персонифицируется в «ты», где поэтическое «я» становится руководителем, учителем, воспитателем, идентичным «ты». ​​ Блок, как и Гете, в той мере, в какой допускал лирический жанр, разрозненный, дискретный по фактуре, переосмыслял эмпирические стороны своей духовной биографии, пронизывая ее - конечно, без всякого просветительского «воспитательского» фермента - единым смыслом и возводя «случайное» в «необходимое», «преходящее» - в «знаменательное», личное - в общезначимое.

Но еще больше аналогий возникает при сопоставлении путей Блока и Фауста, и аналогии здесь уже не только структурные, но и основанные на прямом содержании. Достаточно сказать, что и Блок шел, тоскуя о «цельности», «полноте» и гармонии, «бесконечным» фаустовским путем от абстрактного знания к конкретному, к «возрожденческой» многогранности жизненного опыта, включающего трезвое осмысление мира и чуждое аскетическому христианству утверждение земного бытия во всей его напряженности, праздник, и трагедию любви, и скептическое отрицание, творящее добро (Мефистофель - иронический момент в сознании Блока). И путь Блока, как и Фауста, вел его к надежде на воссоединение раздробленного человека (блоковское «вочеловечение»), направляя его к людям, к «делу», к жизненной практике на благо человечества и - в конечной философской перспективе - к слиянию с тем, что оба поэта на своем символически-условном языке называли «вечно-женственным» началом, любовью и гармонией мира (символика заключительной сцены второй части «Фауста»). Вместе с тем для Фауста, а во многом и для Блока, само движение вперед, стремление само по себе уже достаточно для оправдания жизни:

 

Чья жизнь в стремленьях вся прошла,

Того спасти мы можем.

 

«Фауст»

 

Объективная ценность пути Блока и героя Гете - не столько в результатах и достижениях, сколько в самом законе этого пути, в озаряющем его свете и в пафосе

движения.

Гете создал всеобъемлющую для своей и последующей эпохи модель пути, но лирический вариант, сотворенный Блоком, не заслоняется универсальным, цветущим в своей ренессансной полноте гетевским чертежом. Более того, XX век с его кризисами, революциями, мощным массовым движением, взлетами и ущербами, всколыхнувшими русскую жизнь, внес в концепцию пути Блока новое, неизвестное Гете содержание, Блок столкнулся со своим временем резче и трагичней, чем Гете со своим: мера «трагического знания» была ограничена у Гете. Блок пережил опыт неведомого Гете разобщения, атомизации людей и стоящего за этим субъективизма и одиночества в «железном веке». Для Блока вопрос о разделении добра и зла вставал острее, чем для гармонически уравновешенного в своем жизнеприятии «пантеиста-язычника» Гете. Императив долга был осознан Блоком яснее и конкретнее, чем абстрагирующим в этом вопросе автором «Фауста» и его магистральным героем. Изменившаяся историческая действительность внесла в поэтическое сознание Блока недостающее гениальному немецкому поэту неуклонно возраставшее ощущение связи с волей и правдой подымающегося народа. Сближая в самом общем типологическом отношении духовный путь Блока с «фаустовским путем», мы обо всем этом, разумеется, должны помнить.

 

В этой работе нет возможности проследить в полном объеме реализацию в творчестве Блока не только его пути (об этом писали многие), но и темы пути (о ней писали сравнительно мало). И все же некоторые наблюдения и иллюстрации, касающиеся отдельных периодов развития Блока и подтверждающие основные высказанные здесь мысли, следует привести.

Можно сказать, что лирическое творчество Блока начинается с бурного разрастания темы пути. Герой молодого Блока - путник, он имеет право сказать о себе: «Стою на царственном пути» (1901, I, 118). Тема пути явно, «формулировочно» присутствует по крайней мере в четвертой части стихотворений «Ante Lucem». Но и во многих других стихотворениях цикла она звучит очень громко. Эти стихотворения густо насыщены словесными формулами, относящимися к теме пути, и соответствующими иносказательными обозначениями движения лирического героя: я шел, шли мы, приду, иду, ухожу, бреду, ищу, стремлюсь, мерю ночные пути, душа летит, улетай, плыви, стучись в преддверьи идеала и др. И эти формулы являются не только знаками определенного комплекса переживаний поэта, но и фактором, определяющим лирический сюжет стихотворений, их конструкцию. Кроме того, в связи с темой пути уже здесь, в «Ante Lucem», возникает мысль о «цели», о романтическом идеале, разумеется вполне туманном («все вперед влечет какой-то свет»). Стремление к цели и есть для Блока главный признак подлинного поэта, отличающегося этим признаком от певца, который еще не успел прозреть:

 

Хоть все по-прежнему певец

Далеких жизни песен странных

Несет лирический венец

В стихах безвестных и туманных, -

Но к цели близится поэт,

Стремится, истиной влекомый,

И вдруг провидит новый свет

За далью, прежде незнакомой...

 

«Хоть все по-прежнему певец. . .», 1900

 

В мысли о движении к цели как необходимом атрибуте поэта в высоком смысле и следует видеть ту основную границу, которая разделяет лирику молодого Блока и подводящую к ней поэтическую традицию Фета. Утверждая эту мысль, Блок духовно ориентировался уже не столько на Фета, сколько на Вл. Соловьева. Герой раннего блоковского цикла сомневался в своем пути и даже называл его в какие-то моменты своей поэтической жизни ложным (стихотворение «Помнишь ли город тревожный...»). И все же тема пути, как правило, связывается в «Ante Lucem» с надеждой, просветляющей сознание героя, уводящей его из «сырого ночного тумана» (I, 22). Конечно, эта тема имеет отношение к религиозно-мистическим пластам мировоззрения молодого Блока. В связи с этим, может быть, стоит обратить внимание на то, что одно из известных иконописных изображений богоматери (представление, родственное соловьевско-блоковской идее вечной женственности) носит наименование - Одигитрия, что значит «путеводительница».

В «Стихах о Прекрасной Даме» тема пути, по сравнению с «Ante Lucem», убывает, хотя «пейзаж пути», обстановочный комплекс сохраняется («Отдых напрасен. Дорога крута...» и мн. др.). Блоку представляется в этот период, что он уже вполне явственно ощутил дыхание «цели» - присутствие той разлитой в мире гармонии, о которой до сих пор лишь смутно мечтал. Это новое соотношение поэта и «цели» ничего общего не имело с достижением цели: «мировая гармония» оставалась разобщенной с поэтом («Ты далека, как прежде, так и ныне...», I, 117). Но «цель» уже появилась где-то в поле зрения, и активные поиски ее сменились полупассивной созерцательностью и надеждой. Желая подчеркнуть эти особенности своей книги, Блок назвал ее основной отдел в первом издании «Неподвижность». Конечно, такое заглавие, заставляющее вспомнить учение элеатов о неизменяемости сущего, могло лишь отчасти очертить поэтический мир молодого Блока, динамически напряженный и в этот период, и все же оно в концепции блоковской книги имело право на существование.

В самом деле, формулы движения («я иду» и т. п.), характерные для «Ante Lucem», заметно оттесняются в «Стихах о Прекрасной Даме» новыми, обозначающими пассивное внимание: жду, слежу, внемлю, направляю взор, гадаю, взираю, зову, вижу, верю. Вместе с тем активность героя в этой книге нередко заменяется надеждой на высшую «благодать», на активность его «цели», объективированной в мифе о Прекрасной Даме, способной заметить героя и сойти к нему («Но верю, ты взойдешь», I. 109; «Ты откроешь Лучезарный Лик», I, 233). ​​ Здесь герой как бы приостанавливается, как бы застывает в напряженно-созерцательной позе, фатально веря в движение идущей к нему «цели» или в соединение с нею силой судьбы («Для нас готовит встречу бог», I, 214). Эта приостановка в «Стихах о Прекрасной Даме», по-видимому, связана и с композицией стихотворений. В частности, можно предположить, что исключительное пристрастие Блока того времени к «фетовской» кольцевой форме объясняется в конечном счете именно этим пассивным моментом сознания и общей тенденцией к лирической замкнутости, к движению, возвращающемуся в какой-то мере к исходной точке, но в этом возврате пока еще отнюдь не трагическому.

«Прекрасная Дама» для Блока - особое переживание, в своем пределе - некая онтологическая сущность, которую мы условно и приближенно можем истолковать для себя как романтическую метафору гармонии или иначе - миф об органически живой связи всего сущего в мире (Белый прямо называл этот комплекс гипотетическим). В сознании Блока вся эта сфера представлений и переживаний была и оставалась до конца связанной с мыслью о высоких духовных ценностях, в конечном счете гуманистических. ​​ Но это был «гуманизм в себе», абстрактно-созерцательный и потому ограниченный и непрочный. В самом деле, найденный Блоком миф о Прекрасной Даме, заслонивший молодого поэта - хотел он этого или нет - от противоречий, сомнений и угроз жизни, не выдержал столкновения с действительностью, потерял свою силу и активность. После выхода первой книги Блока, как мы знаем, начинается перестройка его внутреннего мира, устанавливаются новые отношения с действительностью, ведущие к преодолению отвлеченной созерцательности, к ослаблению «мистического плана» и к усилению реального.

Здесь, во втором периоде развития («антитеза» или, по Белому, «post lucem»), Блок в своей духовной и творческой жизни приобщается к стихии - в ее разливах, бурях, противоречиях. Проблема стихийности - одна из самых существенных в изучении творчества Блока.

Понятие стихии универсально, применимо к любым сферам бытия природы и человека, хотя объект этого понятия имеет Относительное, условное значение - мыслится лишь в его контрасте с представлением об упорядоченности и организованности. Стихией принято считать выражение реальной силы, не управляемой человеком или (другой вариант приятия) не познанной человеком в ее закономерности (иногда эти варианты совпадают). Эта сила имеет динамический характер, проявляется в движении (нагляднее всего - в хаотическом), но может и сопротивляться движению, превратиться в инерцию, в косность. (Последняя форма проявления стихии для Блока была не менее очевидной, чем первая, хотя и стала притягивать его внимание в поздний период его жизни - см. VI, 425.)

Стихия, в какой бы сфере ее ни находили - в физической, биологической, социальной, - мыслится как феномен природы или явление, аналогичное природе и в этом Смысле лишенное этического содержания. В обращении к стихии, в признании ее верховенства может заключаться (в каких-то определенных идейных и исторических ситуациях) освободительный момент - отказ от законов, конструкций и догматов, потерявших опору в действительности, - и вместе с тем приобщение к реально существующим, питающим и поддерживающим силам жизни. Не случайно условием прочности массовых, народных движений для В. И. Ленина являлось заключенное в них стихийное начало. «Что стихийность движения, - писал Ленин, - есть признак его глубины в массах, прочности его корней, его неустранимости, это несомненно». Однако это признание ничего общего не имело с апологетикой стихийности. Человек, приобщенный к стихиям, превратившийся в «стихийного человека» - если рассматривать это понятие в его пределе, - лишается интеллектуальной ориентации, этической воли, живет инстинктом, становится игрушкой случая, пассивным и нивелированным объектом действия слепых сил, проявляющих себя вне его или в нем самом. В бездумном подчинении стихии, в отдаче себя «всем ветрам», в своей любви ко «всем морям, всем пристаням» (Брюсов; ср. у Блока: «все мы слишком любим многих демонов», V, 316) человек, теряя этическую норму, легко теряет и свою духовную индивидуальность, и свою свободу - возможность ответственного выбора.

Капитализм, в особенности предшествующий монополистическому периоду, как известно, основан на стихийных отношениях людей, а русский капитализм на рубеже XX века, развивавшийся с исключительной интенсивностью, являлся невиданным в России XIX столетия, концентрированным выражением стихийного начала, разгулом стихий и в экономическом, и в идейно-психологическом отношении. В эпоху, последовавшую за первой русской революцией, эти черты выразились особенно резко: буржуазное общество обнаружило тогда свою сущность в большей мере, чем в какой-либо другой период. «Время от 1907 до 1917 года было временем полного своеволия безответственной мысли, полной «свободы творчества» русских литераторов», - писал Горький.

 

«И в каждом сердце, в мысли каждой -

Свой произвол и свой закон... -»

 

говорится об этом в поэме «Возмездие».

Широта, экспансия, дерзость, «ниспровержение кумиров» и «поклонение кумирам» - капитуляция перед господствующей силой, конформизм, способность ко «всякому»: к любым идейным, этическим и эстетическим решениям - представляют собой характернейшее свойство той среды и той литературы, которые можно назвать действительно буржуазными или окрашенными буржуазным влиянием.

Ярким пояснением этой ситуации может послужить почти полное хронологическое совпадение стихотворных деклараций двух поэтов, в которых они, конечно не исчерпывая себя, точно выражали эту нигилистическую тенденцию эпохи: уже упомянутого стихотворения Брюсова о равной любви ко «всем пристаням» («Неколебимой истине», 1901) и стихотворения Минского - о путях «добра и зла» («Два пути», 1901):

 

«Блаженство в том, что все равно,

Каким путем идти».

 

«...Современные сомнения, противоречия, шатания пьяных умов и брожение праздных сил...» - писал Блок об этом времени (V, 164). И все это - на фоне открывающихся безграничных возможностей, неисчерпаемых богатств жизни, ее угроз и случайностей:

 

«Жизнь - без начала и конца.

Нас всех подстерегает случай».

 

«Возмездие»

 

Господство стихийного начала в русской поэзии первого десятилетия XX века, независимо от вопроса об органичности этого начала, - факт не только очевидный для позднейших исследователей, но и осознанный в литературе того времени. В литературной проповеди и в самом методе критики тех лет стихийное, субъективно-импрессионистическое начало приобрело исключительное значение. ​​ Важнейшей философской опорой проповеди стихийности являлись тогда широко популярные в символистских кругах идеи Ницше о дионисизме. Наиболее выдающимся пропагандистом их в России был Вяч. Иванов, но и Белый в молодости склонен был подымать Диониса, а вместе с ним и дифирамбический «дух музыки», над богом меры и формы Аполлоном («О теургии», 1903). В сторону стихийности были обращены и «мистический биологизм» В. Розанова с его бесконечной вибрацией между антихристианством и христианством, черносотенством и либерализмом, и выдвинутая Львом Шестовым концепция «адогматического», по сути антитеоретического мышления с признанием чисто персональной, не зависимой от общих норм истины. ​​ Непосредственное влечение к вагнеровской музыке, получившей в России тех лет несравненную популярность, коренилось прежде всего в вагнеровском прославлении стихийного начала. «Стихийными чувствами должен владеть артист и должен ими жечь сердца людей», - писала В. Ф. Комиссаржевская в 1900 году. ​​ Даже в социально-политической теории и практике, в искажающей марксизм тенденции того времени к экономическому детерминизму нельзя не увидеть влияния стихийных процессов.

Однако вся эта идейная и эстетическая линия не оставалась без противодействия.

В русской демократической литературе ницшеанская проповедь Диониса, бога стихии, бушующего, экстатического, страдающего, уничтожающего все формы и различия, встретила резкий отпор в лице В. Вересаева, который, между прочим, увидел в этой проповеди «умаление политических и общественных инстинктов». Но и в кругах, далеких от вересаевского демократического реализма, стали раздаваться голоса против «расплывчатых эффектов» в искусстве, а в конечном счете против «дионисизма», во имя эстетической стабилизации и меры. Эту позицию заняли руководители журнала «Аполлон», который впоследствии фактически превратился в орган акмеистов, а в указанное время, в сущности, уже подготавливал почву для этого направления. Признаки поворота «от Диониса к Аполлону» можно обнаружить и в недрах поздней символистской литературы, например, в призыве наиболее авторитетного идеолога «дионисизма» Вяч. Иванова к «формальному» и «внутреннему» канону, в статье М. Волошина «Аполлон и мышь», напечатанной в символистских «Северных цветах» 1911 года, и даже в самом факте организации издательства под знаменательным названием «Мусагет», одним из главных руководителей которого был Э. К. Метнер, пропагандировавший борьбу с хаосом в искусстве и в жизни. Таким образом, к началу 10-х годов возникли два литературных предприятия с именем Аполлона-Мусагета - журнал «Аполлон» (в будущем - акмеистский) и символистское издательство «Мусагет», объявившее поход против искусства, находящегося «под односторонним знаком Диониса».

Борьбу со стихийностью вел, прежде всего в самом себе, и А. Белый, еще недавний апологет дионисизма. Эта борьба по содержанию и форме отнюдь не совпадала с той, которую осуществляли «аполлоновцы» и даже близкий к Белому Э. К. Метнер, но была - при всей своей неврастенической порывистости - энергичной и теоретически осмысленной. Именно в этом плане следует рассматривать его выступления против петербургской группы символистов: лирический этюд «Химеры» («Весы», 1905, № 6) и статью «Против музыки» («Весы», 1907, № 3), вызвавшую резкий протест Э. К. Метнера. Но, отрицая стихийность в ее крайнем выражении, Белый не вовсе от нее отрекался, а пытался, хотя бы в идеально мыслимой форме, сочетать ее с принципом сознательности. «Мой «Петербург», - писал Белый Р. В. Иванову 13 декабря 1913 года, - есть в сущности зафиксированная мгновенно жизнь подсознательная людей, сознанием оторванных от своей стихийности; кто сознательно не вживается в мир стихийности, того сознание разорвется в стихийном, почему-либо выступившем из берегов сознательности (...). В «Серебряном голубе» сознание героев, так сказать, без смысла и толку бросается в стихийность; здесь (в романе. «Петербург». - Д. М.) сознание отрывается от стихийности. Вывод - печальный в том и в другом случае. В третьей части трилогии формула будет такова: сознание, органически соединившееся со стихиями и не утратившее в стихиях себя, есть жизнь подлинная».

Обращение Блока второго периода к тому, в чем он видел стихийную сторону жизни, или, согласно его позднейшей метафорической формуле, «мятеж лиловых миров» (V, 431), сказалось и в его поэзии, и в прозаических высказываниях. Уже в 1906 году он шутливо записывает о себе: «И Александр Блок - к Дионису» (IX, 86). Но имя Диониса Блок употреблял редко: его движение к стихийности не нуждалось в ницшеанской символике. Стихия, охватившая Блока, перехлестывала все границы - и он не мог уже оставаться в пределах своей прежней замкнутой сферы. Стихия открывала ему множество путей, давала возможность почувствовать себя «о край неизвестных дорог» (I, 323) и назвать героя своей лирики «непокорным и свободным» (II, 215). Ему становится понятным теперь, «как высоко небо, как широка земля, как глубоки моря и как свободна душа» (1906, II, 369). Обращение к стихии было связано с расширением его кругозора и включением в его поле зрения национальной и общественной жизни России. Оно поставило Блока на путь освобождения от тенденциозных элементов соловьевского мистицизма и всей атмосферы соловьевского мира, на путь «нисхождения», который вместе с тем, «объективно», являлся и восхождением. В этом плане обращение к стихии включало в себя иронию как очистительный момент, ограниченный у Блока в своем действии, но необходимый ему для продвижения вперед.

Обращение к стихии помогало Блоку приблизиться к пониманию действительности как суверенного бытия, в котором эмпирическая суть не заслоняется скрытой в нем «тайной». ​​ Именно такой, стихийной, земной, не подавленной божественными силами, самодвижущейся, предстала природа в цикле «Пузыри земли». Такой же стихийной и беззаконной, «кометной» явилась Блоку его новая любовь в «Снежной Маске». И мир городской жизни, открывшийся Блоку (цикл «Город»), был также в полном значении этого слова стихийным разноголосым миром с туманно очерченными контурами добра и зла; отделенным от «высших сфер» и предоставленным самому себе - игре его грешных, страшных и соблазнительных призраков.

Можно прибавить, что и новые поэтические методы, выявленные в сборниках «Нечаянная Радость» и «Земля в снегу», прежде всего символический импрессионизм, методы, отразившие «слитное» восприятие действительности, размывающее границы предметов и сфер жизни, имели непосредственное отношение к повороту Блока в сторону стихийного начала. Не случайно лирика как искусство представлялась Блоку в те годы видом стихии - влекущей, своевольной, хаотической, безразличной к добру и злу (статья «О лирике», 1907). Даже в более поздний период он характеризовал свою музу именно как явление неизвестных и непреодолимых стихийных сил: «Зла, добра ли?» («К Музе», 1912) и только с колеблющимся «быть может» решался предоставить грядущему читателю, «юноше веселому», открыть в ней, в музе, то, что подымало ее над стихией и имело недвусмысленное название: «Он весь - дитя добра и света» (1914, III, 85). Представление о стихии становится для Блока подобием некой поэтической категории, которая органически входит в его мировоззрение и постоянно присутствует в его записях и статьях. Именно в то время Блок сформулировал основополагающую для себя трагическую антиномию стихии и цивилизации (тогда он называл еще цивилизацию культурой). По его мнению, цивилизация-культура находится под ударом угрожающей ей стихии. Причем носителем стихийного начала в пределах этой антиномии представлялись Блоку не только природные силы, но и народная масса, народная Россия, которых он считал по своей сути подобными природе и в которых видел источник жизненной энергии и обещание будущего (стихотворение «Русь», статьи «Поэзия заговоров и заклинаний», 1906; «Девушка розовой калитки и муравьиный царь», 1906; «Стихия и культура», 1908).

Комплекс мыслей и представлений о стихии был непосредственно связан у Блока с тем, что он называл «музыкой». Поэтическая категория «музыки», такая же основополагающая для Блока, как и категория «стихии», складывалась в его сознании уже в раннюю эпоху, в период «тезы», как называл его Блок, и получила многочисленные отражения в блоковской поэзии всех этапов. (Первое более или менее развернутое высказывание Блока о «музыке» - в его письме к А. Белому от 3 января 1903 года.)

Если «Прекрасную Даму» Блока можно в какой-то мере рассматривать как поэтическую метафору гармонической, светлой основы мира, взятой преимущественно в статическом разрезе («Неподвижность»), то «музыкой» он считал ту же основу, увиденную в динамическом аспекте, без прямой ориентации на софианство и теологизм.

Категория «музыки» полигенетична у Блока. Она восходит к пифагорейцам, к Григорию Нисскому, к Новалису, Вакенродеру, Гоголю, Шопенгауэру, особенно к трактату Ницше «Рождение трагедии», которым Блок зачитывался, и к Рихарду Вагнеру, в этом смысле единомышленнику Ницше. «Музыка» для Блока, как и «стихия», пребывает в природе, в душе народа и в душе человека. Идея «музыки», как уже говорилось, связана с идеей стихийности и вместе с тем перерастает эту идею (об этом перерастании будет сказано ниже).

Творческая сила, органичность и непосредственность Блока в значительной мере зависели от близости его к «стихии». В этой близости он находил ту непреднамеренность, от которой зависела убедительность, мощь его поэзии, враждебной любому доктринерству и догматизму. Он действительно имел право заявить о подлинности, неотменимости всего того, а правильнее было бы сказать - только того, что им «было написано в согласии со стихией». В жизни Блока были моменты, когда не только свое, но и всякое искусство он готов был сводить к стихийному началу. Блок утверждал тогда, что искусство - «голос стихий и стихийная сила; в этом - его единственное назначение, его смысл и цель, все остальное - надстройка над ним, дело беспокойных рук цивилизации» (1919, VI, 109).

Конечно, нельзя отрицать момента стихийности и в «Стихах о Прекрасной Даме», но только во втором периоде развития эта стихийность, как уже говорилось, достигла у Блока своего максимального выражения (особенно в «Снежной Маске») и явилась главным отличительным признаком его творчества того времени. «Литературное событие дня, - писал Вяч. Иванов в начале 1907 года Валерию Брюсову, - «Снежная Маска» А. Блока, которая уже набирается (...) Я придаю им (стихам) величайшее значение. По-моему, это апогей приближения нашей лирики к стихии музыки. Блок раскрывается здесь впервые вполне, и притом по-новому, как поэт истинно дионисийских и демонических, глубоко оккультных переживаний. Звук, ритмика и ассонансы пленительны. Упоительное, хмельное движение, хмель метели, нега Гафиза в снежном кружении. Дивная тоска и дивная певучая сила!». Неудивительно, что эти строки принадлежат именно Вяч. Иванову, проповеднику дионисийства в русском символизме, и что они относятся именно к «Снежной Маске», кульминирующей стихийные устремления Блока эпохи второго тома - «антитезы».

Но органические духовные начала и потенции, возникавшие в эволюции поэтического мира Блока, не исчезали и на последующих ее этапах, а только трансформировались. Это свойство Блока вполне подтверждается и по отношению к стихийности его творчества. Поэзия Блока в какой-то мере сохраняла свой стихийный характер до конца.

Однако в неограниченной власти стихийного начала Блок почувствовал опасность едва ли не в то же самое время, когда эта власть укрепилась в его творчестве, в ту пору, когда он писал свою статью «О лирике», и даже раньше того (об этом мы можем судить также по тексту «Снежной Маски»). И эту опасность почувствовал не только он сам, но и его современники. Один из них, критик Н. Н. Русов, в своей статье о «Снежной Маске» писал по этому поводу: «Поэзия и душа А. Блока развеялась, расплылась в вихре метели и кружится, почти без очертаний, без упругости. Она не переживает ни одного сильного чувства, как месть, гордость или обида... Душа А. Блока как бы плавает по воздушному океану неуловимых видений и смутных колебаний. И не чувствуется возможности центра, который бы собрал вокруг себя в один стальной комок эту душу...».

Блок горячо одобрил статью Русова (VIII, 187-188), хотя в приведенных здесь суждениях ее автора угроза, нависшая над блоковской поэзией, по-видимому, была

преувеличена.

Говоря о Блоке как о поэте, связанном со стихией, мы лишь приближаемся к определению основ его лирики, но не раскрываем ее как целое. Творчество Блока, даже того периода, о котором здесь идет речь, то есть 1905-1908 годов, далеко не покрывается категорией стихийности.

Понятие стихии само по себе абстрактно, но в приложении к различным сферам жизни может наполняться различным содержанием, проявляя себя как особенное по отношению к всеобщему. Так, например, неорганизованные, анархические восстания крестьян и черносотенные погромы, если они не были инспирированы правительством, биржевой ажиотаж, разгул и прожигание жизни в больших городах или фрондирующее своеволие индивидуалистической богемы - все это стихийные явления, но имеющие различное, отчасти противоположное значение. Или концепции «стихийного миропонимания» в философском и литературном выражении: темная стихия тютчевского хаоса или безумная «мировая воля» Шопенгауэра - совсем не то, что творческий поток жизни, живая длительность (duree) Бергсона, или народное «роевое начало» в «Войне и мире», или культ биологической жизненности у Хемингуэя, или принцип самодовлеющего и исключающего другие формы интуитивизма в познании (=своего рода гносеологическая стихийность).

 

«Rougon Macquar’ы» - это эпопея Золя, а education sentimentale – это уже Флобер. Мое отношение к Максимову? ​​ Восхищение.

 

26  ​​ ​​ ​​​​ Директор Центрального разведывательного управления Южной Кореи Ким Дэ Кю застрелил президента Южной Кореи Пак Чжон Хи.

Функции президента временно переданы премьер-министру Цой Кю Ха, фактический контроль над страной перешёл в руки генерала Чон Сын Хва, ответственного за соблюдение чрезвычайного положения.

 

27  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Человеческое мышление ​​ может подняться до божественного.

 

30  ​​ ​​​​ Нобелевские премии.

 

Физика.

Шелдон Ли Глэшоу, Абдус Салам и Стивен Вайнберг.

«За вклад в объединённую теорию слабых и электромагнитных взаимодействий между элементарными частицами, в том числе предсказание слабых нейтральных токов».

 

Химия.

Герберт Чарлз Браун, Георг Виттиг (по 1/2 премии).

«За разработку новых методов органического синтеза сложных бор- и фосфоросодержащих соединений».

 

Медицина и физиология.

Аллан Кормак, Годфри Хаунсфилд.

«За разработку компьютерной томографии».

 

Экономика.

Теодор Уильям Шульц и Уильям Артур Льюис.

«За новаторские исследования экономического развития… в приложении к проблемам развивающихся стран».

 

Литература.

Одисеас Элитис.

«За поэтическое творчество, которое в русле греческой традиции, с чувственной силой и интеллектуальной проницательностью рисует борьбу современного человека за свободу и независимость».

 

Премия мира.

Мать Тереза.

Может, и странно, что только последняя премия всем показалась до конца обоснованной.

 

Ноябрь

 

1  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Перевод Анны Ахматовой стихотворения Десанки Максимович «Страх»:

 

О, не приближайся. Только издалека

хочется любить мне свет очей твоих.

Счастье в ожиданье дивно и высоко,

если есть намеки, счастье только в них.

О, не приближайся. Есть очарованье

в сладостном томленье страха и мечты.

То, чего ты ищешь, лучше в ожиданье,

лучше то, что знаешь из предчувствий ты.

 

Нет, не приближайся. И зачем нам это?

Все лишь издалека светит, как звезда,

все лишь издалека радостью согрето,

нет, не сблизим лучше взоры никогда.

 

Еще ее перевод:

 

Вещи

 

Вещи долговечнее, чем люди,

и без нас живут они прекрасно;

наши все страданья им известны,

но они, как боги, безучастны.

 

Равнодушно следуют за нами

вещи, с нами связанные крепко.

Внуку улыбается беспечно

чаша, из которой пили предки.

 

Серые, из шерсти, рукавицы

мать сама вязала и носила.

Дочь глядит на них в раздумье горьком:

руки те давно взяла могила.

 

Тех, что с нами за столом сидели,

нет уже на свете наших близких, -

мы же, в горе, в радости, в печали,

продолжаем есть из той же миски.

 

Мы рождаемся и умираем,

мы уходим, чтоб не возвратиться,

оставляя в холоде предметов

жизни нашей теплые частицы.

 

Еще перевод Ахматовой:

 

Счастье

 

Я время по часам не отмечаю,

по ходу солнца не считаю срока,

заря встает - когда его встречаю,

и снова ночь, когда он вновь далеко.

 

И смех не мера счастья. Не хочу я

знать, чье сильней и тягостней томленье.

Есть счастье в грусти: вместе с ним молчу я,

и слышно двух сердец одно биенье.

 

И мне не жаль ветвей моих весенних,

что будут смыты жизни водопадом.

Пусть молодость уходит легкой тенью:

он, зачарованный, со мною рядом!

 

Я нашел эти стихи в оригинале, но мне так трудно их читать!

Умишка не хватает.

 

В моей душе я живу в 20 начале века, а не просто с упоением читаю Блока.

Чудовищная разница между моими фантазиями и реальной жизнью.

И как смогу пройти эту бездну?

Да разве возможно такое?

 

Я просто живу, но в какие-то ночи в моей голове разыгрываются несусветные оргии.

Неприличные до конца.

Да что же это?

Я ведь живу совсем иначе.

Но мои инстинкты живут отдельно от меня!

Согласно ​​ «порывам души» я бы должен каждый день менять женщин, а происходит все как раз наоборот.

 

Я сбежал от Вали как раз потому, что она требовала от меня правильности.

Если б с ней было возможно обсуждать хоть какие-то проблемы!

Попадаю на женщин, которые ждут от меня решение их проблем, но сам я для них скучен.

 

Почему эти оргии происходят в голове, а не наяву?

Я думаю, это связано с Россией: тут физически не раскрыться.

Только интеллектуально.

Поэтому и уехали Барышников и Рудик.

 

Странно, что эти браки вместо того, чтобы приблизить к жизни, наоборот, сделали ее чужой.

И родственники в Луге, и бывшие жены объявили чужим!

Так меня предали самые близкие люди.

Теперь нужны усилия, чтобы просто не сойти с ума.

 

Мне кажется, мои браки – первое серьезное столкновение с иррациональностью моей натуры.

Моя природа – против моего рацио.

Казалось бы, я обречен проиграть, но было бы странно сдаться без боя.

Браки – этот раунд я проиграл.

Что ж, посмотрим, что дальше.

Я еще надеюсь победить.

 

В чем же дело?

Эти женщины не хотят мне добра.

Они, может, и не знают об этом.

 

3  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Телесность космоса преодолевается у Аристотеля потому, что, являясь последней «серединой», космос в своей телесности насквозь эстетичен, насквозь художествен, значим и понятиен. ((понятийность)) Как высшее выражение высшей идеи, телесный космос растворяет свою телесность в своей идеальной значимости и становится той величайшей ​​ красотой, в отношении которой ​​ мы не можем уже говорить ни о телесности, ни об идеальности, а должны говорить лишь о единстве того и другого.

 

4  ​​ ​​​​ Из книги Нины Берберовой «Курсив мой»:

 

Когда мы выехали 4 НОЯБРЯ 1923 ГОДА в Прагу, Марина Ивановна Цветаева уже давно была там. Мы не остались в Берлине, где жить нам было нечем, мы не поехали в Италию, как Зайцевы, потому что у нас не было ни виз, ни денег, и мы не поехали в Париж, как Ремизовы, потому что боялись Парижа, да, мы оба боялись Парижа, боялись эмиграции, боялись безвозвратности, окончательности нашей судьбы и бесповоротного решения остаться в изгнании. Кажется, нам хотелось еще немного продлить неустойчивость. И мы поехали в Прагу.

 

Захват американского посольства в Тегеране.

Одни грабят мои деньги, другие мои книги, третьи кроют матом.

У всех вызываю неприязнь, начиная с моих родственников. Почему не защищаюсь?

Что мешало избить блокадницу или этого пьянчугу? Понятно, почему не могу его ударить: он похож на папу: тот тоже злился, когда был пьяным. 

 

5  ​​ ​​​​ Так больно от мечтаний о несбывшейся любви! ​​ Так хотелось ее прожить, прочувствовать вживую, - но ничего не получилось.

 

7  ​​ ​​​​ Ювенал (60-127). Saturae. Liber I. Satura III.

Пер. с лат. ​​ Дмитрий Дмитриевич Минаев (1835-1889)

Сатира Ювенала.

 

Quod porro offieium, ne nobis blandiar, aut quod

Pauperis hic meritum, si curet nocte togatus

Currere, quum praetor lictorem impellat et ire

Praecipitem iubeat, dudum vigilantibus orbis,

Ne prior Albinam et Modiam collega salutet?

Iuvenalis satira III.

 

Бедняк! под ветхою, изорванной одеждой

Ты не дразни себя обманчивой надеждой,

Чтоб участью твоей мог тронуться богач!

Смотри: проснулся Рим! повсюду мчится вскачь

Толпа бездельников, с улыбкою нахальной

Встречающих твой взор, усталый и печальный.

Сам претор, услыхав, что для него готов

Открытый вход в дома от сна восставших вдов,

Торопит ликторов, - а по какой причине? -

Чтоб прежде всех поспеть к прелестнице Альбине.

Смотри: вот молодых патрициев гурьба

Идёт в сообществе богатого раба,

За мотовство своё попавшего в вельможи:

Что ж тут позорного для римской молодёжи,

Когда тот самый раб - за час, за миг один,

Прожитый на груди каких-нибудь Кальвин,

Бросает с дерзостью, как щедрая фортуна,

Всё содержание военного трибуна.

Но ежели тебя, великих предков внук,

Порою соблазнит лобзаний тайный звук,

И ты, припав лицом пылающим к подушке,

Захочешь хилых ласк последней потаскушки, -

То, скован робостью, запавшей прямо в грудь,

Ты не осмелишься руки ей протянуть,

И тайного стыда в себе не уничтожа -

Не скажешь ей в глаза: - «веди меня на ложе»!..

О, кто бы ни был ты - сам Нума, сам Марцелл,

Вслед за тобой везде б вопрос один летел:

- «Что он, богат иль нет? Где дом его? Где земли?

Пиры в его дому теперь открыты всем ли?»

Об этом с жадностью толкуют, но за то

О честности твоей не справится никто.

Есть золотой мешок - он путь тебе проложит;

Ты нищ - и над тобой ругаться всякий может,

Уверенный вполне, что боги с облаков

Не слушают молитв и плача бедняков,

И так их нищенство и горе презирают,

Что даже гром небес на них не посылают…

Когда твой старый плащ заплатками покрыт,

Когда гнилой башмак изношен и разбит,

И нищенство глядит сквозь каждую прореху -

Ты подвергаешься озлобленному смеху,

Готовы мы тебя хоть грязью закидать;

Мы бедняка кругом привыкли презирать,

Как бесполезный хлам, как битую посуду…

О, бедность! Ты людей запугиваешь всюду, -

И в их измученных страданием чертах

Всегда читается бессменный этот страх…

Едва на зрелище народных игр заглянет

Бедняк отверженный, как грозный голос грянет:

- «Прочь со скамьи, долой! Из цирка тотчас вон!

Одним богатым здесь даёт места закон!»

И он бежит с стыдом, а на скамьях остались

Потомки гаеров, которые кривлялись

В толпе на площадях, да всадник временщик.

Внук гладиатора, нетрезвый свой язык

Едва ворочая, хрипит и бьёт в ладони…

Вот звезды первые на римском небосклоне!..

О, кто укажет мне хоть на одну семью,

На одного отца, который дочь свою

За чувство к бедняку не упрекнул в разврате,

И сердце честное нашёл бы в бедном зяте?..

Где, укажите мне, встречают бедняка

Без слова наглого, без дерзкого пинка?

Кто в нём оценит ум, способности и силы?

Допустят ли его на свой совет эдилы?..

Быть может, скажут мне: бедняк везде гоним!..

Да, это так, везде, - но ты, великий Рим,

Лишь ты один владеешь страшным даром -

Всегда грозить ему позором иль ударом…

Век пошлой роскоши! Что ж ты придумать мог?

Покрои модные великолепных тог,

Ненужный, внешний блеск, скрывавший без различья

Ничтожество и грязь мишурного величья…

Пусть тёмным призраком грозит нам нищета,

Лохмотья бедности, - у нас одна мечта:

Купить, хотя б ценой покражи иль обмана,

Права на мотовство бездонного кармана,

Чтоб роскошью своих нарядов и одежд

Дивить толпу зевак и уличных невежд.

У нас один порок - хоть вылезай из кожи,

Хоть ближнего зарежь, - но попади в вельможи

И запишись в число надутых спесью лиц…

За то и Рим теперь - продажнее блудниц, -

И всем торгует он: свободою плебейской,

Невинностью детей и совестью судейской,

Почётной должностью, приманкой тёплых мест

И прелестями жён, наложниц и невест.

Всем нужно золото, - и податью тяжёлой

Обременён клиент оборванный и голый!

9  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ течение 10 минут мир находился на пороге ядерной войны из-за сбоя в работе компьютера американской системы NORAD.

 

Аристотель:

 

Полис есть общность людей, вырастающая из их естественных отношений. А эти естественные отношения являются, с одной стороны, отношениями мужа и жены, и с другой стороны, - господина и раба.

 

15  ​​ ​​​​ Лосев:

 

Аристотель доказывает, что раб, являясь собственностью господина, является его частью и составляет с ним нечто целое, а будучи его частью, он получает от этого и свою пользу, и что противоположность господина и раба разлита по всей природе.

 

18  ​​ ​​​​ Сцена развода со второй ​​ женой Валей ​​ была совершенно ужасной.

Как мне поверить, что это происходило со мной?

В зале народного суда собралось десять человек, мои бывшие жёны и судьи; во мне сразу увидели преступника и пустились мне это доказывать.

 

Точно сцена из «Постороннего» Камю!

Должно быть, своими ответами я произвёл впечатление сумасшедшего, если судья прямо спросила моих жён:

- Вы же знали, что он такой! Зачем вы выходили за него замуж?

И тут меня «пожалели»: присудили минимум компенсации. Теперь алименты 50 процентов на веки вечные.  ​​ ​​ ​​ ​​​​ 

 

Двое оставленных детей.

Что же я наделал!

И думать нечего, чтобы их видеть: такие отношения с моими бывшими женами.

Эта боль разорвёт меня.

Я б хотел говорить с ними, но слушаю французского шансонье.

 

21  ​​ ​​​​ Демонстрантами сожжено посольство США в Исламабаде (Пакистан).

22  ​​ ​​​​ И я, как все, ​​ прочел книгу Ричарда Баха «Jonathan Livingston Seagull. Чайка по имени Джонатан Ливингстон».

 

23  ​​ ​​ ​​​​ Фильм ​​ «Осенний марафон» Георгия Данелия.

Марина Неелова на невероятном заводе.

Тут и сценарист Володин мне нравится бесконечно.

Сама ткань повествования переполнена не искусством, а жизненностью.

Басилашвили – такой скромняшка рядом с героиней Марины: она перетягивает одеяло на себя.

На примере ​​ Марины мне ясно, что есть связи в искусстве, которые немыслимо продолжить в жизнь.

Такая комета живет рядом с тобой, но к ней немыслимо приблизиться.

Только Алиса Фрейндлих стоит рядом по уровню дарования.

Марина не зовет, как Гарбо, ею обладать, но зовет – потревожиться!!

Вместе – поволноваться!

Поволноваться вместе, да так, чтоб потом плакать от счастья.

 

25  ​​ ​​​​ Аристотель:

 

Неизбежно приходится согласиться, что одни люди - повсюду рабы, другие - нигде таковыми не бывают.

 

26  ​​​​ «Восемь с половиной» Феллини.

Показ не в «Иллюзионе», а на ​​ ретроспективе фильмов Феллини.

Какое потрясение: так много сказать о людях искусства!!

 

Самая асексуальная сцена – в гареме. Он уже не просто их не хочет, а даже и не может их хотеть.

Все эти серьезные женщины вдруг превращаются в расшалившихся детей, которых без кнута и не вразумишь.

Когда я первый раз увидел эту сцену, то просто ее не понял. Я и не мог догадаться, что все они связаны с персонажем Мастрояни!

 

Что за волшебство? Прежде конец фильма непременно срезали, чтоб сэкономить время на муках Гвидо.

Что героини Аниты Экберт, что эта Карла – поразительны своей примитивностью.

 

Тут Феллини пессимист. Совершенно не понять, что в Карле может увлечь Гвидо – и это очень интересно. Очень забавляет, что в гареме Карла играет на арфе.

 

Каждый раз поражает, что его женщины откровенно некрасивы.

По какому принципу он их выбирает?

Почему он не может устоять перед ними?

Они все очень требовательны.

Разве привлекательна Карла?

 

Хорош Критик, точно знающий, что делать ничего не надо. Его торжественно вешают, но он легко воскресает.

Этот фильм стал для меня главным, потому что никто не сумел столь ярко сказать о творчестве.

 

Есть фильмы – загадки, и есть фильмы – признания; этот – из вторых. Потери при переносе на маленький экран потери огромны.

 

27  ​​​​ Зинаида Гиппиус:

 

Каким мне коснуться словом

Белых одежд Ее?

С каким озареньем новым

Слить Ее бытие?

О, ведомы мне земные

Все твои имена:

Сольвейг, Тереза, Мария...

Все они - ты Одна.

Молюсь и люблю... Но мало

Любви, молитв к тебе.

Твоим твоей от начала

Хочу пребыть в себе,

Чтоб сердце тебе отвечало -

Сердце - в себе самом,

Чтоб Нежная узнавала

Свой чистый образ в нем...

И будут пути иные,

Иной любви пора.

Сольвейг, Тереза, Мария,

Невеста - Мать - Сестра!

 

28  ​​ ​​​​ Катастрофа DC-10 в Антарктиде.

Погибли 257 человек.

 

29  ​​​​ А может человек умереть только от того, что не встретил родного человека?

Думаю, ​​ что может.

Или мой родной человек – Искусство?!

Оно дает бесконечно больше, чем люди, - но это, может, еще изменится.

В какой-то момент одиночество наполняет меня ужасной болью, ​​ но оно же и толкает меня писать, - а значит, оно же и спасает меня!!

 

30  ​​​​ ARTUR RIMBAUD (1854-1891)

 

Honte

Tant que la lame n’aura

Pas coupé cette cervelle,

Ce paquet blanc, vert et gras,

À vapeur jamais nouvelle,

(Ah ! Lui, devrait couper son

Nez, sa lèvre, ses oreilles,

Son ventre ! et faire abandon

De ses jambes! ô merveille!)

Mais, non, vrai, je crois que tant

Que pour sa tête la lame,

Que les cailloux pour son flanc,

Que pour ses boyaux la flamme

N’auront pas agi, l’enfant

Gêneur, la si sotte bête,

Ne doit cesser un instant

De ruser et d’être traître

Comme un chat des Monts-Rocheux;

D’empuantir toutes sphères!

Qu’à sa mort pourtant, ô mon Dieu!

S’élève quelque prière!

 

Декабрь

 

1  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Но почему я живу как в аду?

Вот хожу в театр Ленсовета на Литейном, где царствует дуэт Фрейндлих - Владимиров - и так мечтаю тоже стать артистом, чтобы жить среди людей и понимать их.

Они живут одной семьей.

Он вместе создают спектакли.

Поздно вечером, когда театр, как госучреждение, закрывают, они к кому-то идут домой - и там они опять все вместе.

Так ​​ можно сразу быть и в творчестве, и в жизни.

А мне приходится отвоевывать у жизни право заниматься литературой.

Ни ​​ кола, ни двора, скитания с утра до вечера!

Да, я сам выбрал эту жизнь, но мне не по силам так жить.

Мои жены не проявили ни малейшего интереса к моим занятиям искусством, а в театре это невозможно, потому что сам театр - искусство.

 

Фрейндлих и Владимиров.

Красивая ​​ пара и красивая жизнь.

Мне почему-то не кажется, что такое может быть со мной.

 

2  ​​ ​​ ​​​​ Промежуточные парламентские выборы в Португалии. Левые партии теряют парламентское большинство, к власти приходит правый Демократический альянс.

 

3 Jules Supervielle:

 

Les rivières riaient, de village en village,

Déplaçant les reflets, mêlant les paysages

Au plus pur de leurs eaux,

Puis les emportaient tous, les jetaient pêle-mêle

Au milieu de la mer

Et les toits des maisons, les bouleaux naufragés

Et quelques baldaquins

Qui n'étaient que mirages

Rassasiaient fort mal le ventre des requins.

 

4  ​​​​ Аристотель:

 

Трудно выразить словами, сколько наслаждения в сознании того, что нечто тебе принадлежит; ведь свойственное каждому чувство любви к самому себе - не случайно, но внедрено в нас самою природой.

 

7 ​​ А что с музыкой? Вагнеровский период в моей жизни. Я не могу уснуть, если вдоволь не наслушаюсь «Тристана и Изольды». Мой граммофончик стоит рядом с кроватью, я слушаю, пока шелест пластинки не прекратится - и тогда чуть не во сне снимаю иглу, гашу технику - и сплю. Этот так важно для меня!

 

12  ​​ ​​ ​​​​ Части 9-й пехотной дивизии генерала Ро Дэ У совершили военный переворот в Сеуле.

 

Почему  ​​​​ я ​​ снес все мои школьные грамоты на помойку? Погибло и много фотографий.

Почему в этот момент мое прошлое не просто было против меня, но сражалось со мной?

Даже память о нем унижала меня.

 

13 ​​ Лосев:

 

Всеобщая художественная интуиция у Аристотеля есть только результат его античного крупнорабовладельческого сознания.

 

Что-то ​​ коммунистическое!

​​ 

14  ​​​​ Вот читаю Дикинсон ​​ Emily Dickinson, американскую даму 19 века – и в восхищении!

Разобрал со словарем.

 

We dream – it is good we are dreaming -

It would hurt us – were we awake -

But since it is playing- kill us,

And we are playing- shriek -

 

What harm ? Men die – Externally -

It is a truth – of Blood -

But we – are dying in Drama -

And Drama – is never dead -

 

Cautious – We jar each other -

And either – open the eyes -

Lest the Phantasm – prove the mistake -

And the livid Surprise

 

Cool us to Shafts of Granite -

With just an age – and name -

And perhaps a phrase in Egyptian -

It’s prudenter – to dream -

 

Нет, надо учить английский без дураков.

 

18  ​​ ​​​​ В  ​​​​ Эфиопии декретом Временного военного административного совета создана Комиссия по организации партии трудящихся Эфиопии (КОПТЭ).

 

19  ​​​​ Мигель Эрнандес:

 

Herramienta es tu risa

Как нож твоя улыбка

luz que proclama

la victoria del trigo

sobre la grama.

Ríe. Contigo

Смейся. С тобой

venceré siempre al tiempo

мне всегда подвластно время

que es mi enemigo

да время, которое мой враг

21  ​​ ​​ ​​​​ Вот меня обокрали, а моему брату меня не жалко.

У моего брата нет жалости ко мне.

И с этим придется жить всю жизнь.

Мне чудовищно не хватает человеческих чувств.

Но почему я жду, что кто-то их принесет, как дрова для отопления?

 

23  ​​​​ Лосев:

 

Для Дикеарха сам человек становится художественным произведением, более или менее успешно осуществленным.

 

24  ​​ ​​​​ Первый успешный запуск французской ракеты-носителя «Ариан».

 

Я благодарен женщинам за то, что они есть.

Правда, они загоняют меня в странные фантазии, в которых им разбираться скучно, а мне самому мои сны наяву не ​​ понять.

Им скучны мои мысли, ​​ им ​​ интересна только моя социальная часть: насколько смогу прокормить нашего будущего возможного ребенка.

Это так странно!

Им нужен конь, а не мужчина.

 

25  ​​ ​​​​ Ввод советских войск в Афганистан.

Ну, это конец всему!

Принцип таких вот «подарков» на Новый год.

 

26  ​​​​ Искусство ​​ зовет меня любить страстно, но в жизни это оборачивается унижением.

Почему женщины, которых я любил, мне же объясняют, что моя любовь им не нужна?

Искусство ​​ зовет любить, а жизнь – просто работать.

Забыться получается только в работе.

27  ​​ ​​​​ Штурм дворца Амина, в ходе которого бойцы советского спецназа «Альфа» убили президента Афганистана Хафизуллу Амина.

Новым председателем Революционного совета, премьер-министром ДРА и генеральным секретарём НДПА провозглашён Бабрак Кармаль.

 

Меня мучают кошмары именно потому, что все мои лучшие пожелания обернулись против меня.

Откуда же я, кто я, если такое со мной происходит?

 

28  ​​ ​​ ​​​​ Умер ​​ Юрий Владимирович ТОЛУБЕЕВ, советский актёр театра и кино, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда.

 

Он играл огромность.

Огромную, нерасчленимую массу жизни.

Его внушительный живот вызывал уважение, потому что казалось, что он помогает ему играть.

Сумеет его сын Андрей хотя бы приблизиться к своему отцу?

 

29  ​​​​ В этом году выходят фильмы:

​​ 

«Москва слезам не верит» Владимира Меньшова.

 

«Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова.

 

«Гараж» Эльдара Рязанова.

Я посмотрел именно этот фильм.

Какой-то полузакрытый показ на окраине Питера.

Я просто обалдел: так прямо сказать о людях!!

Именно о советских людях.

Я так привык к лощеной, наглой лжи, что смотрел фильм, затаив дыхание.

Любимые артисты – в новом человеческом амплуа.

Какое событие для нашей страны!

​​ 

«Осенний марафон» Георгия Данелия.

Запомнится именно этот чудесный дуэт, когда Неелова и Басилашвили соревнуются друг с другом в мастерстве.

Я оценил и сценарий Володина, полный мягкого юмора.

 

«Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина.

 

«Сталкер» Андрея Тарковского

Этот фильм – эпоха.

Нельзя больше сказать о том тупике, в котором мы все оказались!

 

«Несколько дней из жизни И. И. Обломова» Никиты Михалкова.

Необычайный талант Михалкова: экранизация притягательна, будто эта дворянская жизнь была только вчера.

 

«Шерлок Холмс и доктор Ватсон» Игоря Масленникова.

 

«Экипаж» Александра Митты

 

На мировые экраны выходят фильмы:

 

«Апокалипсис сегодня» (США) Фрэнсиса Форда Копполы.

 

«Калигула» (Италия - США) Тинто Брасса.

 

«Крамер против Крамера» (США).

 

«Рокки 2» (США).

 

«Чужой» (США) Ридли Скотта.

 

Вот на фига мне все эти события, зачем я их несу сюда? ​​ 

Но это – тот внешний мир, что наполняет меня таким неподдельным ужасом.

Я не могу понять, почему этот ужас зовет меня не покончить с собой, а бродить по Эрмитажу и писать.

Да, одиночество.

Но, с другой стороны, кто бы меня выдержал?!

Кому нужны эти бесконечные стоны?

 

30  ​​ ​​ ​​​​ Эту ​​ предновогоднюю ночь охраняю кладбище.

Ровно в полночь сделал круг по Смоленскому кладбищу, зашел на могилу Блока.

Если ​​ есть Спаситель, то Он – тут.

Просто жить, просто верить в Него – уже так много.

Именно Он говорит, что мне надо больше работать со своей душой, своими силами больше спасать меня.

И кто же возьмется за это, кроме меня самого?

 

Наверно, Гарбо хорошо держала дистанцию между жизнью и искусством, ​​ а мне это дается с дикой болью.

И как же жаль, что у меня нет таланта!

А что есть?

Только желание работать.

 

31  ​​ ​​ ​​​​ Что еще было в этом году?

Энергетический кризис 1979 года, вызванный Иранской революцией.

 

В Китае введена политика одного ребёнка, призванная ограничить резкий рост населения страны.

ООН объявило 1979 год «Международным годом ребёнка».

 

Робин Милнер создаёт функциональный язык программирования ML.

 

Функциональное программирование - раздел дискретной математики и парадигма программирования, в которой процесс вычисления трактуется как вычисление значений функций в математическом понимании последних (в отличие от функций как подпрограмм в процедурном программировании). ​​ Противопоставляется парадигме императивного программирования, которая описывает процесс вычислений как последовательное изменение состояний (в значении, подобном таковому в теории автоматов). При необходимости, в функциональном программировании вся совокупность последовательных состояний вычислительного процесса представляется явным образом, например, как список. ​​ Функциональное программирование предполагает обходиться вычислением результатов функций от исходных данных и результатов других функций, и не предполагает явного хранения состояния программы. Соответственно, не предполагает оно и изменяемость этого состояния (в отличие от императивного, где одной из базовых концепций является переменная, хранящая своё значение и позволяющая менять его по мере выполнения алгоритма).

 

ML (Meta Language) - семейство строгих языков функционального программирования с развитой полиморфной системой типов и параметризуемыми модулями. Подобная система типов была раньше предложена Роджером Хиндли в 1969 году и сейчас часто называется системой Хиндли-Милнера. Языки данного семейства не являются чистыми функциональными языками, так как включают и императивные инструкции. ML преподаётся во многих западных университетах (в некоторых даже как первый язык программирования). В 1963 году Джон Алан Робинсон реализовал метод автоматического доказательства теорем, получивший название «принцип резолюции». Идея этого метода принадлежит Эрбрану, и предложена в 1930 году. Робинсон разработал эффективный с вычислительной точки зрения алгоритм унификации, являющийся основой метода. Так появился язык ML, созданный для автоматического доказательства теорем, но как оказалось пригодный и в качестве языка программирования общего назначения. В основе строгой и статической системы типов языка лежит лямбда-исчисление, к которому добавлена строгая типизация. Строгая система типов делает возможности для оптимизации, поэтому вскоре появляется компилятор языка. В системе типов Хиндли-Милнера ограниченно полиморфная система типов, где большинство типов выражений может быть выведено автоматически. Это даёт возможность программисту не описывать явно типы функций, но сохранить строгий контроль типов.

Вот пример. Вычисление факториала на ML:

fun fac(n) = if n = 0 then 1 else n * fac(n-1);

ML является интерактивным языком. Каждое введённое предложение анализируется, компилируется и исполняется, и значение, полученное в результате исполнения предложения, вместе с его типом выдаётся пользователю. В языке поддерживается обработка исключительных событий.

 

Города Пермь и Казань становятся городами-миллионниками.

 

Эпидемия сибирской язвы в Свердловске.

 

В городе Благовещенск открыто троллейбусное движение.

 

Сдана в эксплуатацию навигационная система «Цикада».

 

Поздно вечером я пришел в ​​ Дворец Молодежи и остался ночевать в труппе Вячеслава Полунина. ​​ 

Прямо на матрасах в большой общей комнате.

Как все.