Общий дневник

1976 ​​ 

Важное:

Павел Коган

Фассбиндер. Горькие слёзы Петры Фон Кант.

Сезанн о Золя

Альфред де Мюссе. Исповедь сына века

Философский факультет ЛГУ и его библиотека.  ​​​​ 

Алексей Лосев

Ольга Яковлева, актриса Эфроса

Цветаева. Емче органа и звонче бубна

Anna de NOAILLES. A la nuit

Мой рассказ. Я видел эту монашку…

«Падаль» Бодлера

Ренуар, «Человек-зверь»

«Каренина» Толстого

Гете

Стефáн Маллармé

Жанна Моро

«Некрополь» Ходасевича. ​​ Белый

Речь Уинстона Черчилля 28 мая 1948 года

«Каждый за себя, а Бог против всех» Герцога

«Исповедь сына века» Мюссе

Всемирка. Эдгар По

Я удостоен постоянной прописки в Питере.

«Страсти Жанны д`Арк» Дрейера

Рождение дочери

Верлен. Romances sans paroles

15 августа 1917 года Ахматова пишет Гумилеву

Евгений Трубецкой. Иконопись

Радио Свободы о Марине Ивановне Цветаевой

Жан Пиаже. Коменский гениально прав…

Я впервые пишу систематично

Эра́зм Роттерда́мский. Похвала глупости

Иванов - Разумник. ​​ Писательские судьбы.

Воспоминания Нины Берберовой о праздновании нового 1922 года

Январь

1  ​​ ​​​​ «Гроза» ​​ Павла Когана:

Косым, стремительным углом

И ветром, режущим глаза,

Переломившейся ветлой

На землю падала гроза.

И, громом возвестив весну,

Она звенела по траве,

С размаху вышибая дверь

В стремительность и крутизну.

И вниз. К обрыву. Под уклон.

К воде. К беседке из надежд,

Где столько вымокло одежд,

Надежд и песен утекло.

Далеко, может быть, в края,

Где девушка живет моя.

Но, сосен мирные ряды

Высокой силой раскачав,

Вдруг задохнулась и в кусты

Упала выводком галчат.

И люди вышли из квартир,

Устало высохла трава.

И снова тишь.

И снова мир.

Как равнодушье, как овал.

Я с детства не любил овал!

Я с детства угол рисовал!

​​ 

Поразительные стихи: так много в них высокого, таинственного, заманчивого, непонятного. ​​ 

Такой и должна быть поэзия.

2  ​​ ​​​​ Первый в моей жизни фильм Фассбиндера!

«Горькие слёзы Петры Фон Кант.  ​​​​ Die bitteren Tränen der Petra von Kant». ​​ 1972.  ​​​​ Сценарий написан Фассбиндером на основе собственной пьесы.

«Петра фон Кант, успешный модельер одежды, переживает сложный период жизни. Оба её брака закончились неудачно, дочь она ненавидит, мать её не понимает. Единственный преданный ей человек - секретарша Марлен, молчаливая и готовая терпеть всё, что угодно от хозяйки. Петра влюбляется в молодую девушку Карин. Карин же нужен лишь пропуск в мир высокой моды, сама Петра её не интересует. Играя на её чувствах, она манипулирует Петрой, пытаясь добиться своих целей.  ​​​​ Постепенное психологическое развитие сюжета строится на диалогах Петры с близкими ей женщинами. В конце фильма Петра остаётся одна».

В ролях: ​​ Маргит Карстенсен ​​ - Петра фон Кант;  ​​​​ Ханна Шигула - ​​ Карен Тимм.

Я выписал как бы ничто: ту житейскую канву, что составляет суть события, - но уж никак это событие не исчерпывает.

И Карстенсен, и Шигула очень красивы.

Мало того, они еще и изысканно играют.

Первый фильм о лесбиянках – и такая глубина!

Огромное потрясение.

Прежде всего, я не верил, что такую тему можно раскрыть сколько-то глубоко: она казалась мне «слишком скользкой».

Но Вернер доказал, что плохих тем просто не бывает.

Вот сижу в зале, а эти дамы на экране – как в волшебном сне: недосягаемом, очаровательном, непостижимом сне.

Хоть речь идет о страшных вещах: непонимании, неутоленной страсти, ненависти.

Вернер взял отрицательные чувства и закрутил их в такой позитив!

Мне даже как-то особенно жить захотелось после такого фильма: ​​ жить вопреки ужасу жизни.

Так вот они какие, эти самые женщины!

3  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Налетел случайно на мнение Сезанна о Золя.

Два современника, два приятеля, но их отношения не были идеальны.

Даже прочитал «Творчество» Золя, чтоб понять такую цитату:

Это был довольно ограниченный человек и очень плохой друг. Никогда ничего не видел, кроме себя самого. ​​ Роман «Творчество», где он задумал описать меня, сплошной вымысел, просто гнусное враньё, написанное ради пущей славы автора. Когда я поехал в Париж, чтобы рисовать картинки религиозного содержания, ​​ я не замышлял большего с моей тогдашней наивностью: я ведь воспитан в религиозном духе, ​​ я разыскал Золя. Когда-то он был моим однокашником, мы вместе играли на берегу Арка. Он писал стихи. Я тоже сочинял стихи, и французские, и латинские. В латыни я был сильнее Золя и даже написал на этом языке целую поэму. Да, в те времена лицеистов учили на совесть…

Так вот, когда я приехал в Париж, Золя, посвятивший мне и Байлю, нашему общему умершему приятелю, «Исповедь Клода», представил меня Мане. Мне очень понравился этот художник и его приветливый приём, но из-за обычной моей стеснительности я не решался часто посещать его. Сам же Золя, по мере того как росла его известность, становился всё заносчивее и принимал меня словно бы из снисхождения; мне скоро опротивело бывать у него, и долгие годы я с ним не встречался. В один прекрасный день он прислал мне «Творчество». Это было для меня ударом, я понял, каковы его представления о нас. Это скверная и насквозь лживая книга».

«Никогда ничего не видел, кроме себя самого»?

Невероятно!!

Упомянут и Эдуард Мане.

Тоже ас.

4  ​​​​ Альфред де Мюссе. Исповедь сына века.

Alfred de Musset. La confession d'un enfant du siеcle (1835).

Пер. с фр. - Д. Лившиц, К. Ксанина. М., Государственное издательство художественной литературы, 1958.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Чтобы написать историю своей жизни, надо сначала прожить эту ​​ жизнь, ​​ - ​​ поэтому я пишу не о себе.

Я был еще совсем юным, ​​ когда ​​ меня ​​ поразила ​​ чудовищная ​​ нравственная болезнь, и теперь хочу описать то, что происходило со мной в течение ​​ трех лет.

Будь болен я один, я не стал бы говорить об этом, ​​ но ​​ так ​​ как ​​ многие другие страдают тем же недугом, то я и пишу для них, хотя не вполне уверен ​​ в том, что они обратят внимание на мой рассказ. Впрочем, если ​​ даже ​​ никто не задумается над моими словами, я все-таки извлеку ​​ из ​​ них ​​ хотя ​​ бы ​​ ту пользу, что скорее излечусь сам и, как лисица, попавшая в западню, отгрызу прищемленную лапу.

Меня поражает высота и выспренность этого текста.

А я-то, я способен на исповедь?!

5  ​​ ​​​​ Опубликована и официально вступила в силу новая конституция Камбоджи. Страна получила название Демократическая Кампучия.

6  ​​​​ Посещения философского факультета и его библиотеки.  ​​​​ Читаю Лосева.

Начинаю регулярное чтение ​​ его книги «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика».

Аристотель:

- Интеллектуальное развлечение, по общему признанию, должно заключать в себе не только прекрасное, но также и доставлять удовольствие, потому что счастье состоит именно в соединении прекрасного с доставляемым им удовольствием.

Как же легко математика и Аристотель совместимы!

7  ​​​​ Парфёнов Николай Иванович!

Так зовут актера, что играет советских бюрократов.

При этом идиотизм чиновников передается столь убедительно, что засмотришься.

8  ​​​​ В прошлом году насмотрелся на Ольгу Яковлеву – и теперь часто ее вспоминаю.

Черты ее лица мне кажутся необычайно тонкими, ​​ они почему-то не забываются и приятно всплывают в памяти.

Это и женщина, и ​​ ребенок сразу.

9 ​​ М. Цветаева:

Емче органа и звонче бубна

Молвь - и одна для всех:

Ох, когда трудно, и ах, когда чудно,

А не дается - эх!

Ах с Эмпиреев и ох вдоль пахот,

И повинись, поэт,

Что ничего кроме этих ахов,

Охов, - у Музы нет.

Наинасыщеннейшая рифма

Недр, наинизший тон.

Так, перед вспыхнувшей Суламифью -

Ахнувший Соломон.

Ах: разрывающееся сердце,

Слог, на котором мрут.

Ах, это занавес - вдруг - разверстый.

Ох: ломовой хомут.

Словоискатель, словесный хахаль,

Слов неприкрытый кран,

Эх, слуханул бы разок - как ахал

В ночь половецкий стан!

И пригибался, и зверем прядал…

В мхах, в звуковом меху:

Ах - да ведь это ж цыганский табор

- Весь! - и с луной вверху!

Се жеребец, на аршин ощерясь,

Ржет, предвкушая бег.

Се, напоровшись на конский череп,

Песнь заказал Олег -

Пушкину. И - раскалясь в полете -

В прабогатырских тьмах -

Неодолимые возгласы плоти:

Ох!- эх!- ах!

11  ​​ ​​​​ Эквадор.

Уход ​​ в отставку президента.

Власть перешла к Высшему правящему совету.

Зачитался Песталоцци.

13  ​​​​ Вот Пабло Неруда:

Mis palabras llovieron sobre ti acariciándote.

Amé desde hace tiempo tu cuerpo de nácar soleado.

Hasta te creo dueña del universo.

Te traeré de las montañas flores alegres, copihues,

avellanas oscuras, y cestas silvestres de besos.

Quiero hacer contigo

lo que la primavera hace con los cerezos.

Помог читать параллельный текст на немецком: спасибо ГДР!

Билингва многому учит.

15  ​​ ​​ ​​​​ Мы совсем отказались от близости: Галя готовится к родам. ​​ 

16  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Грибоедов А. С. «Горе от ума».

Сухово-Кобылин А. В. Пьесы.

Островский А. Н. Пьесы.

Кроме Всемирки, эти пьесы еще и на слуху!

Только что в Театре Оперетты ​​ посмотрел «Свадьбу» Кречинского.

17 ​​ В этот день 17 января 1919 года Ходасевич написал этот стих:

Нет, ты не прав, я не собой пленен.

Что доброго в наемнике усталом?

Своим чудесным, божеским началом,

Смотря в себя, я сладко потрясен.

Когда в стихах, в отображенье малом,

Мне подлинный мой образ обнажен, -

Всё кажется, что я стою, склонен,

В вечерний час над водяным зерцалом,

И, чтоб мою к себе приблизить высь,

Гляжу я вглубь, где звезды занялись.

Упав туда, спокойно угасает

Нечистый взор моих земных очей,

Но пламенно оттуда проступает

Венок из звезд над головой моей.

18  ​​​​ Anna de NOAILLES:

A la nuit

Nuits où meurent l'azur, les bruits et les contours,

Où les vives clartés s'éteignent une à une,

Ô nuit, urne profonde où les cendres du jour

Descendent mollement et dansent à la lune,

Jardin d'épais ombrage, abri des corps déments,

Grand coeur en qui tout rêve et tout désir pénètre

Pour le repos charnel ou l'assouvissement,

Nuit pleine des sommeils et des fautes de l'être,

Nuit propice aux plaisirs, à l'oubli, tour à tour,

Où dans le calme obscur l'âme s'ouvre et tressaille

Comme une fleur à qui le vent porte l'amour,

Ou bien s'abat ainsi qu'un chevreau dans la paille,

Nuit penchée au-dessus des villes et des eaux,

Toi qui regardes l'homme avec tes yeux d'étoiles,

Vois mon coeur bondissant, ivre comme un bateau,

Dont le vent rompt le mât et fait claquer la toile !

Regarde, nuit dont l'oeil argente les cailloux,

Ce coeur phosphorescent dont la vive brûlure

Éclairerait, ainsi que les yeux des hiboux,

L'heure sans clair de lune où l'ombre n'est pas sûre.

Vois mon coeur plus rompu, plus lourd et plus amer

Que le rude filet que les pêcheurs nocturnes

Lèvent, plein de poissons, d'algues et d'eau de mer

Dans la brume mouillée, agile et taciturne.

A ce coeur si rompu, si amer et si lourd,

Accorde le dormir sans songes et sans peines,

Sauve-le du regret, de l'orgueil, de l'amour,

Ô pitoyable nuit, mort brève, nuit humaine !...

21  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Начало первых регулярных полётов сверхзвукового пассажирского авиалайнера «Конкорд» по маршрутам Лондон - Бахрейн и Париж - Рио-де-Жанейро.

21  ​​ ​​​​ В этот день 21 января 1921 года Ходасевич пишет Борису Диатропову:

Петербург

Милые мои друзья, единственные из московских людей, которых хотел бы я повидать! Вы, вероятно, не получили открытку, посланную вскоре по приезде нашем сюда. Она была с Бакстовым рисунком, и я предвидел, что всякий эстетически развитый почтальон предпочтет иметь ее в своей картинной галерее, нежели нести к Вам на 3-й этаж. Но нехорошо, что Вы не пишете. Непременно и тотчас сообщите о своем житье, все мелочи, всякий вздор, мне все хочется знать о Вас. Думаю, что житье не сладкое, и это меня заранее огорчает. Однако черкните же. А теперь слушайте чепуху о нас.

Мы живем в «Доме Искусств». У нас 2 комнаты, в одной мы с Нюрой, другая - столовая и Эдгарова. Вот наша комната:

1 - письменный стол, колоссальный, с полкой. 2 - туалетный столик стеклянный. 3 - ложе двухспальное, деревянное. 4 - круглый столик. 5 - печь, большая, до потолка. 6 - зеркальный шкаф. 7 - шкафчик для книг. 8 - диван. 9 - ломберный стол. 10 - чулан для сундуков и умывальника, ххх - стулья и кресла. У Нюры, кроме большой подушки, есть думка. У меня нет.

Мебель хорошая, совсем новая, только со стульев нельзя снять чехлов: они белые, с золотом и шелковой обивкой, для купеческой «роскошной» гостиной. Но хорошо, что совсем новые, прямо из магазина, были даже обернуты папиросной бумагой, которую мы выкурили. Занавески повесили. Из окна у нас чудесный вид: комната угловая, выходит на набережную Мойки и на Невский, который виден далеко вдоль. Топят нас совсем мокрыми дровами, которые шипят, трещат и больше градусов 9 не дают. Но, братья мои, - это даром! Братья мои, мы за это благословляем судьбу денно и нощно. У Гарьки градусов 11-12 - везет латышам!.. По разу в месяц полагается на каждого ванна - нечто мраморное, наполненное горячей водой. Есть здесь библиотека, раза три в неделю - лекции и концерты, для живущих бесплатные. На днях был маскарад, Нюра плясала до 5 часов утра. Есть у нас кухня, обслуживающая наш коридор, фактически - 3 комнаты (прочие не готовят). Есть очаровательная и многоуважаемая старушка Федосия Васильевна. Она топит, моет посуду и очень вкусно готовит, а Нюру услаждает воспоминаниями о Париже, где бывала с буржуями. Здесь тихо, однако же не пустынно. Каждый день кто-нибудь у нас бывает. Правда - хорошо? Не жизнь, а масленица. Но - милые мои! - Федосье Васильевне нечего готовить! Я до сих пор не добился перевода своего пайка, и за все время получил из «Всемирной Литературы» 17 фунтов муки, 7 фунтов крупы да 17 фунтов мяса. Это за 2 месяца! У меня даже карточки хлебной нет! Я на содержании у Нюры, которая сейчас богаче меня гораздо, и у родных, - но это не сладко. Вы подумайте: с 27 декабря до сего дня, т.е. до 21 января, за месяц, я всего 6 раз мог выйти на улицу (однажды это кончилось обмороком), я дней 12 провел сплошь в постели, обвязанный, забинтованный. Сегодня меня должны были резать, но отложили до понедельника. Я этой резни очень боялся; обрадовался отсрочке - и вот пишу Вам всякую чепуху. Поэтому - не завидуйте нам. На наши золоченые стулья льются слезы.

Слушайте, ей-Богу, - не для того сел писать, но мне пришло в голову поэксплуатировать Бориса Александровича. Пожалуйста, узнайте у Михаила Ивановича Быкова, могу ли я получить премиальные за свою службу в Отделе печати. Их надо было получить в Государственном издательстве, но почему-то все задерживалось. Теперь, вероятно, деньги уже выдаются. Доверенность прилагаю на всякий случай и Нюрину, хотя вряд ли ей что причитается {Нюра по спискам Отдела печати - Гренцион.}. Однако узнайте. Получив деньги, передайте их Марии Генриховне Суткевич, во «Всемирную Литературу» (Знаменка, М. Знаменский, 8, кв. 10, тел. 2-56-47) или зайдите к ней на дом (можно отдать ее матери, Софии Иосифовне): Леонтьевский, 13, кв. 9, т. 1-34-04. Они мне перешлют. Будьте благодетели, устройте, я сижу буквально без гроша: заработал за все время три тысячи. Во всяком случае - сообщите, как обстоит это дело.

Наш адрес: Морская, 14, «Дом Искусств», кв. 30-а, комн. 10.

Привет Ольге Алекс. и Софии Семеновне. Как ее здоровье? Федя2 цел ли? Скажите ему, что здесь делают шоколад из подсолнечной шелухи и без сахара. Горький меня угощал им. Гарьку отдаем в Тенишевское училище, где, говорят, кроме супа, есть и учителя. Но не верится.

Обнимаю Вас обоих. Пишите же, Бога ради.

Любящий Вас

Владислав.

23  ​​​​ Читаю великого русского античника Алексея Лосева.

Аристотель:

Благо или добро - целесообразное порождение действительности; а прекрасное или красота есть структурная упорядоченность действительности. Благо есть порождение всех действительных структур и моделей. Прекрасное же, или красота, наоборот, есть сама структура или модель порождения.

26  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Гюго Виктор. «Девяносто третий год». «Эрнани». Стихотворения.

У Гюго слишком много исторического подтекста, чтобы его любить.

Часто воспаряет на ровном месте.

На французском его тексты не так тяжелы: я сунулся – и что-то понял.

27  ​​​​ J-J. Rousseau

Rêveries du Promeneur Solitaire, 1776:

Ces ravissements, ces extases que j’éprouvais quelquefois en me promenant ainsi seul, étaient des jouissances que je devais à mes persécuteurs : sans eux je n’aurais jamais trouvé ni connu les trésors que je portais en moi-même.

28 ​​ Вот что я написал:

Я видел эту монашку только раз в жизни: в каком-то переходе метро.

В толкучке ​​ даже внезапно ​​ остановился, со всей яркостью вспомнив эпизод из какого-то фильма Бунюэля, где юная монахиня жжёт пальцы в огне.

Почему это именно та монашка?

Сам не знаю.

Почему в этой тяжело катящейся, равнодушной, усталой толпе меня мучают приступы похоти? Зачем мне это, да ещё в такой форме?

Я сел в тряский вагон, почувствовал во рту её обгоревшие пальцы и от наслаждения закрыл глаза.

На остановке представил, будто застыл у её гроба и молюсь всю ночь.

Что, если моя молитва вернёт ее к жизни, и мы встретимся в метро?

29  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель

Поэтика

Трагедия ​​ при помощи сострадания и страха достигает очищения подобных аффектов.

31  ​​ ​​​​ На Земле появляется 4-миллиардный житель.

Февраль

1  ​​ ​​​​ Аристотель:

Поэзия составляет удел или богато одаренного природой или склонного к помешательству человека. Первые способны перевоплощаться, вторые - приходить в экстаз.

Бучер ​​ интерпретирует Аристотеля:

Художник создает нечто новое, не действительное переживание, не копию реальности, a beltion, то есть высшую реальность, потому что образец должен стоять выше действительности.

2  ​​ ​​​​ Я вдруг вспомнил, как страстно мама мечтала о хрустале.

Помню, как ночью таинственно привезли целый чемодан - хрусталя.

Но именно хрусталь был безжалостно разбит, когда родители заспорили, что же сажать под окном: цветы или картошку.

Если бы папа снизошел ​​ до мамы, до ее любви к ​​ цветам, я бы простил ему его бесконечное дикое пьянство.

Но, кроме пьянства, у папы еще и не было ни капли великодушия, ни капли желания понять близкого человека.

Дорогой папа!

Ты переполнил нашу жизнь свинством, а взамен ничего не дал.

5  ​​ ​​ ​​​​ Доде Альфонс. «Тартарен из Тараскона». «Бессмертный».

10  ​​ ​​​​ Аристотель:

Пережить очищение можно только путем вживания в самые происшествия и в их собственную логику. Логика очищения не есть логика силлогизмов, но логика жизни.

12  ​​​​ «Братская ГЭС» Евтушенко.

Молитва перед поэмой

Поэт в России - больше, чем поэт.

В ней суждено поэтами рождаться

лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,

кому уюта нет, покоя нет.

Поэт в ней - образ века своего

и будущего призрачный прообраз.

Поэт подводит, не впадая в робость,

итог всему, что было до него.

Сумею ли? Культуры не хватает...

Нахватанность пророчеств не сулит...

Но дух России надо мной витает

и дерзновенно пробовать велит.

И, на колени тихо становясь,

готовый и для смерти, и победы,

прошу смиренно помощи у вас,

великие российские поэты...

Дай, Пушкин, мне свою певучесть,

свою раскованную речь,

свою пленительную участь -

как бы шаля, глаголом жечь.

Дай, Лермонтов, свой жёлчный взгляд,

своей презрительности яд

и келью замкнутой души,

где дышит, скрытая в тиши,

недоброты твоей сестра -

лампада тайного добра.

Дай, Некрасов, уняв мою резвость,

боль иссеченной музы твоей -

у парадных подъездов и рельсов

и в просторах лесов и полей.

Дай твоей неизящности силу.

Дай мне подвиг мучительный твой,

чтоб идти, волоча всю Россию,

как бурлаки идут бечевой.

О, дай мне, Блок, туманность вещую

и два кренящихся крыла,

чтобы, тая загадку вечную,

сквозь тело музыка текла.

Дай, Пастернак, смещенье дней,

смущенье веток,

сращенье запахов, теней

с мученьем века,

чтоб слово, садом бормоча,

цвело и зрело,

чтобы вовек твоя свеча

во мне горела.

Есенин, дай на счастье нежность мне

к берёзкам и лугам, к зверью и людям

и ко всему другому на земле,

что мы с тобой так беззащитно любим.

Дай, Маяковский, мне

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ глыбастость,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ буйство,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ бас,

непримиримость грозную к подонкам,

чтоб смог и я,

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ сквозь время прорубясь,

сказать о нём

 ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ товарищам-потомкам...

Эти строчки ​​ очень понравились.

Как ни рассудочны и прозаичны эти стихи, они по-своему и страстны.

В них нет музыки – это самое неприятное.

13  ​​ ​​ ​​​​ В  ​​​​ Лагосе заговорщиками расстрелян в своём автомобиле президент Нигерии.

13 февраля 1689 года, вслед за Славной (Бескровной) революцией 1688 года, королём и королевой Англии и Шотландии были провозглашены Вильгельм III в совместном правлении со своей женой Марией II на равных правах. Это значит, что ни один из супругов не был консортом другого по факту брака, но оба царствовали как монархи в своём праве, будучи наследниками друг друга.

Английские историки практически единодушно дают этим правителям Англии и Шотландии высокую оценку. В годы их правления были проведены глубокие реформы, заложившие основу политической и хозяйственной системы страны.

В эти годы закладывается традиция, по которой власть монарха ограничивается рядом законоположений, установленных фундаментальным «Биллем о правах английских граждан».

14  ​​ ​​​​ Галечка родит ​​ где-то осенью.

Что тогда будет с нами?

Как мы все будем жить?

Ее родители готовятся переехать в кооператив.

По их мнению, это ужасная кабала: придется выплачивать всю жизнь.

Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Диккенс Чарльз. «Приключения Оливера Твиста».

Повести и рассказы.

Но «Твист» не заставляет плакать.

15  ​​ ​​​​ Лосев:

С точки зрения Аристотеля, и, как кажется, всей греческой философии, весь мир представляет собою трагическое целое.

16  ​​ ​​ ​​​​ Запуск  ​​​​ главного ​​ конвейера КАМАЗа.

Собран ​​ первый грузовой автомобиль.

17  ​​ ​​ ​​​​ Постановлением ЦК КПСС и Совмина советской промышленности было поручено создание универсальной ракетно-космической транспортной системы (УРКТС) «Рассвет», которая в дальнейшем получила название «Энергия».

18 ​​ Удалось посмотреть еще один фильм Фассбиндера!

«Страх съедает душу. ​​ Angst essen Seele auf».

Вольный ремейк классической мелодрамы Дугласа Сирка «Всё, что дозволено небесами» (1955).

Укрывшись от дождя в баре для иностранцев, 60-летняя вдова Эмми Куровски (Бригитта Мира), которая работает уборщицей, знакомится с Али (Эль Хеди Бен Салем), молодым рабочим из Марокко. Али танцует с Эмми, они разговаривают друг с другом, он провожает её домой и остается на ночь. В итоге они становятся мужем и женой. Окружающие не могут понять этот брак.

Как мог автор Петры снять такой фильм?!

Какая-то жалкая социальщина.

Главный герой фильма – свобода и желание счастья.

Люди из разных культур оказываются близкими: их сближает бескультурье!

Вот для чего нужна культура: чтоб отсутствовать, чтоб не мешать любить.

19  ​​​​ В феврале наткнулся на стихотворение, перевернувшее меня:

Когда читала ты мучительные строки,

Где страсти звучный пыл сиянье льёт кругом

И страсти роковой вздымаются потоки, -

Не вспомнила ль о чём?

Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,

В полночной темноте безвременно горя,

В дали перед тобой прозрачно и красиво

Вставала вдруг заря

И в эту красоту невольно взор тянуло,

В тот величавый блеск за тёмный весь предел, -

Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:

Там человек сгорел!

Фет ровно 89 лет назад написал эти строчки: обо мне.

Мои кости обуглены, я давно мёртв.

Мама, я всё надеюсь тебя встретить, всё пишу о твоей смерти, расту в неё.

Чудится, ещё чуть-чуть - и я умру.

Без тебя и папы я не живу, я в чужой, навязанной жизни - и страха так много, что он вот-вот раздавит меня. Так уж скорей бы. Я хочу к вам, в ваше тепло, в вашу тайную свободу.

Я клянусь вам: как ни страшна ваша красота, она всегда пребудет со мной.

Как мне не нравится патетика моих слов!

Мне просто не с кем поговорить.

Иду через блистающий, красивый город (как бы посмел, как бы мог его не любить?), но одиночества больше, чем ​​ могу вынести.

20  ​​ ​​ ​​​​ Достоевский: ​​ «Преступление и наказание» и  ​​​​ «Братья Карамазовы».

«Преступление» перечел – и сейчас мне понравились эти дурацкие повторения.

«Карамазовых» одолел с трудом.

«Братья Карамазовы»:

- И вдруг сейчас же и догадался, в чем было дело: в том, что я с вечера избил Афанасия! Всё мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось: стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки по швам, голову прямо, глаза выпучил как во фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет - и это человек до того доведен, и это человек бьет человека! Экое преступление! Словно игла острая прошла мне всю душу насквозь. Стою я как ошалелый, а солнышко-то светит, листочки-то радуются, сверкают, а птички-то, птички-то бога хвалят…

Так и я вот стоял в Академии перед сержантом Бойцовым!

21  ​​ ​​​​ Галя очень недовольна: она ждет, что я все брошу и устроюсь на «серьезную» работу.

Она каждый день твердит:

- Мне нужны деньги.

22  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

Обычно в трагедиях достигается соразмерность страха, а в комедиях - соразмерность смешного.

24  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Москва.

Открытие ​​ XXV съезд КПСС.

25  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Три реактивных самолёта ВВС США наносят удар из Таиланда по кампучийскому городу Сиемреап.

26 ​​ Тревога, страх, отчаяние, боль – все сливается в огромный ком, что готов меня раздавить.

Я иду наугад, я спасаюсь от самого ​​ себя, мне не очнуться, я не понимаю, что ​​ со мной.

Понимание приходит, лишь когда пишу: из самого процесса.

Только ​​ тогда сознание возвращается ко мне.

27  ​​ ​​ ​​​​ Фронт Полисарио провозгласил Сахарскую Арабскую Демократическую Республику.

Ее ​​ возглавил генсек ​​ фронта Мохаммед Абдельазиз.

28  ​​​​ Но по какому правилу заполнять дневник? Конечно, прежде всего, события в душе и вокруг меня. Но стоит многих заносить и по дням рождений, если именинник сказал что-то интересное.

28 ​​ Отмечаю день рождения чтением Лосева.

Прокл:

Катарсис направлен не на само мнение, а на особое отношение человека к своему мнению: на «двойное» незнание.

Толпа есть причина ложных воззрений с самой нашей юности, внедряющая в нас дурные фантазии и темные чувства.

29  ​​​​ Джоаккино Россини родился 29 февраля!!!

Март

1  ​​ ​​​​ «Оливер!» ​​ Кэрола Рида. ​​ Великобритания, 1968.

По ​​ мюзиклу Лайонела Барта и  ​​​​ по мотивам романа Диккенса.

Викентий Вересаев:

- Мама, ты меня любишь?

- Когда ты хороший мальчик, - люблю, а когда нехороший, - не люблю.

Вздохнул:

- А я тебя всегда люблю.

2  ​​ ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Европейская поэзия XIX века.

Нет общего впечатления, но в частности Аполлинер и Рильке – явно мои авторы.

Это видно по переводам.

В библиотеке попробовал их читать в оригинале.

3  ​​​​ Мое увлечение Гете.

Эккерман:

- ​​ У меня громадное преимущество, - говорил Гёте, - благодаря тому, что я родился в такую эпоху, когда имели место величайшие мировые события.  ​​​​ Они ​​ не прекращались в течение всей моей длинной жизни, так что я живой свидетель Семилетней войны, отпадения Америки от Англии, затем Французской революции и, наконец, всей наполеоновской эпохи, вплоть до гибели героя и последующих событий. Поэтому я пришёл к совершенно другим выводам и взглядам, чем это доступно другим, которые сейчас только родились и которые должны усваивать эти великие события из непонятных им книг.

4  ​​ ​​​​ Высмотрел в каком-то альбоме образ огромной силы: ​​ «Экстаз святой Терезы» Бернини.

Bernini, Ecstasy of Saint Teresa.

Скульптура бывает такой!!

5  ​​​​ Москва: ​​ закрытие ​​ XXV съезд КПСС. ​​ Как это не знать, если говорят только об этом? ​​ Но зато КАК говорят: и не говорят вовсе. Это не информация, а предписание сверху.

Вот стих, сразивший меня:

«Падаль» Бодлера:

Rappelez-vous l'objet que nous vîmes, mon âme,

Ce beau matin d'été si doux:

Au détour d'un sentier une charogne infâme

Sur un lit semé de cailloux,

Les jambes en l'air, comme une femme lubrique,

Brûlante et suant les poisons,

Ouvrait d'une façon nonchalante et cynique

Son ventre plein d'exhalaisons.

Le soleil rayonnait sur cette pourriture,

Comme afin de la cuire à point,

Et de rendre au centuple à la grande nature

Tout ce qu'ensemble elle avait joint;

Et le ciel regardait la carcasse superbe

Comme une fleur s'épanouir.

La puanteur était si forte, que sur l'herbe

Vous crûtes vous évanouir.

Les mouches bourdonnaient sur ce ventre putride,

D'où sortaient de noirs bataillons

De larves, qui coulaient comme un épais liquide

Le long de ces vivants haillons.

Tout cela descendait, montait comme une vague,

Ou s'élançait en pétillant;

On eût dit que le corps, enflé d'un souffle vague,

Vivait en se multipliant.

Et ce monde rendait une étrange musique,

Comme l'eau courante et le vent,

Ou le grain qu'un vanneur d'un mouvement rythmique

Agite et tourne dans son van.

Les formes s'effaçaient et n'étaient plus qu'un rêve,

Une ébauche lente à venir,

Sur la toile oubliée, et que l'artiste achève

Seulement par le souvenir.

Derrière les rochers une chienne inquiète

Nous regardait d'un oeil fâché,

Épiant le moment de reprendre au squelette

Le morceau qu'elle avait lâché.

Et pourtant vous serez semblable à cette ordure,

A cette horrible infection,

Étoile de mes yeux, soleil de ma nature,

Vous, mon ange et ma passion!

Oui ! telle vous serez, ô reine des grâces,

Après les derniers sacrements,

Quand vous irez, sous l'herbe et les floraisons grasses.

Moisir parmi les ossements.

Alors, ô ma beauté! dites à la vermine

Qui vous mangera de baisers,

Que j'ai gardé la forme et l'essence divine

De mes amours décomposés!

Стих – преодоленный вопль ужаса.

Он не лишен нежности, доброты, тонкости.

На всякий случай – перевод Левика:

Вы помните ли то, что видели мы летом?

​​ Мой ангел, помните ли вы

Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,

​​ Среди рыжеющей травы?

Полуистлевшая, она, раскинув ноги,

​​ Подобно девке площадной,

Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,

Зловонный выделяя гной.

И солнце эту гниль палило с небосвода,

​​ Чтобы останки сжечь дотла,

Чтоб слитое в одном великая Природа

​​ Разъединенным приняла.

И в небо щерились уже куски скелета,

​​ Большим подобные цветам.

От смрада на лугу, в душистом зное лета,

​​ Едва не стало дурно вам.

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи

​​ Над мерзкой грудою вились,

И черви ползали и копошились в брюхе,

​​ Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,

​​ Как будто, вдруг оживлено,

Росло и множилось чудовищное тело,

​​ Дыханья смутного полно.

И этот мир струил таинственные звуки,

​​ Как ветер, как бегущий вал,

Как будто сеятель, подъемля плавно руки,

​​ Над нивой зерна развевал.

То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий,

​​ Как первый очерк, как пятно,

Где взор художника провидит стан богини,

​​ Готовый лечь на полотно.

Из-за куста на нас, худая, вся в коросте,

​​ Косила сука злой зрачок,

И выжидала миг, чтоб отхватить от кости

​​ И лакомый сожрать кусок.

Но вспомните: и вы, заразу источая,

​​ Вы трупом ляжете гнилым,

Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,

​​ Вы, лучезарный серафим.

И вас, красавица, и вас коснется тленье,

​​ И вы сгниете до костей,

Одетая в цветы под скорбные моленья,

​​ Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя,

Вас пожирать во тьме сырой,

Что тленной красоты - навеки сберегу я

​​ И форму, и бессмертный строй.

Я переводы не воспринимаю, но все же все их просматриваю.

Этот перевод очень груб рядом с текстом Бодлера.

Особенно поражает возможность диалога с червями! Это необычайно жестоко, но это – жестокость нашего времени.

6  ​​​​ Фильм Ренуара «Человек-зверь».

Жан Габен - Жак Лантье.

Его лучшая роль.

Симон Симон - мадам Северин Рубо.

Позирует.

Фернан Леду - месье Рубо, её муж.

Актер средний, средне и «честно» провел рисунок своей роли.

Жан Ренуар - Кабю.

Он переигрывает! ​​ То, что все объяты патологией, мне необычайно близко. ​​ Да это же моя лужская жизнь! ​​ И ​​ питерская тоже. ​​ В Питере патологию еще можно разбавить Эрмитажем.

Но что для меня самого этот фильм? ​​ Нет ли во мне самом такого рода болезни, что не позволит жить долго?

7  ​​ ​​​​ Лосев:

Своему ​​ единому, своему числу и своему количеству Аристотель приписывает некоторого рода идею порядка или упорядоченности.

8  ​​​​ А если сравнить состояние Левина и мое?

Вот «Анна Каренина»:

Княгиня, сидевшая с другой стороны стола с Марьей Власьевной и Степаном Аркадьичем, подозвала к себе Левина и завела с ним разговор о переезде в Москву для родов Кити и приготовлении квартиры. Для Левина как при свадьбе были неприятны всякие приготовления, оскорбляющие своим ничтожеством величие совершающегося, так еще более оскорбительны казались приготовления для будущих родов, время которых как-то высчитывали по пальцам. Он старался все время не слышать этих разговоров о способе пеленания будущего ребенка, старался отворачиваться и не видеть каких-то таинственных бесконечных вязаных полос, каких-то полотняных треугольничков, которым приписывала особенную важность Долли, и т. п. Событие рождения сына (он был уверен, что ​​ сын), которое ему обещали, но в которое он все-таки не мог верить, – так оно казалось необыкновенно, – представлялось ему, с одной стороны, столь огромным и потому невозможным счастьем, с другой стороны – столь таинственным событием, что это воображаемое знание того, что будет, и вследствие того приготовление как к чему-то обыкновенному, людьми же производимому, казалось ему возмутительно и унизительно.

Но княгиня не понимала его чувств и объясняла его неохоту думать и говорить про это легкомыслием и равнодушием, а потому не давала ему покоя. Она поручала Степану  ​​​​ Аркадьичу посмотреть квартиру и теперь подозвала к себе Левина.

– Я ничего не знаю, княгиня. Делайте, как хотите, – говорил он.

– Надо решить, когда вы переедете.

– Я, право, не знаю. Я знаю, что родятся детей миллионы без Москвы и докторов… отчего же…

– Да если так…

– Да нет, как Кити хочет.

– С Кити нельзя про это говорить! Что ж ты хочешь, чтоб я напугала ее? Вот нынче весной Натали Голицына умерла от дурного акушера.

– Как вы скажете, так я и сделаю, – сказал он мрачно.

Княгиня начала говорить ему, но он не слушал ее. Хотя разговор с княгиней и расстраивал его, он сделался мрачен не от этого разговора, но от того, что он видел у самовара.

Вот! И я тоже мрачен и не знаю, что и думать.

В жизнь придет другой человек – и мне надо постараться, чтоб он стал родным.

9  ​​ ​​​​ Гёте:

- ​​ Нет ничего страшнее деятельного невежества.

-  ​​​​ Самое большое рабство — не обладая свободой, считать себя свободным.

- ​​ Любовь к истине проявляется в умении везде найти и оценить хорошее.

-  ​​​​ Недостаточно только получить знания; надо найти им применение. Недостаточно только желать; надо и делать.

- ​​ Кто счастливейший из людей? Тот, кто ценит людей по заслугам и радуется их успехам так же, как своим собственным.

-  ​​ ​​​​ Художественное произведение приводит нас в восторг и восхищение именно той своей частью, которая неуловима для нашего сознательного понимания. От этого и зависит могущественное действие художественно прекрасного, а не от частей, которые мы можем анализировать в совершенстве.

10  ​​​​ Так драгоценна ​​ и редка ​​ эта тишина в моей питерской коммуналке, ​​ что вспомнишь о маме.

Но что я слышу?

По Дону гуляет казак молодой,

А дева там плачет над быстрой рекой…

О, мне не ​​ почудилось: ​​ это спьяну запела моя соседка по питерской коммуналке бабка Нюра.

В душе она вольная казачка, и не успокоится, пока не выдаст весь свой донской репертуар.

О чем дева плачешь, о чем слезы льешь?

Уже сколько лет каждую пятницу, подвыпив, она устраивает эту самодеятельность.

Только в эти дни она выглядит свободной ​​ и смелой.

Словно б, только напившись, она чувствует себя вправе запеть.

Как она, напившись, любит покрывать голову белым платочком, приосаниться, пройтись боком по нашему узкому коридору!

И что бы мне не рассказать ей, что моя мама умерла, что не напиться б ​​ с ней на пару?

Но что же я?

Я попросил ее не петь – и она ужасно обиделась.

Она заплакала от обиды.

Да, она не может себе представить, что ее вой кому-то не нравится.

А если и не нравится, так что же не потерпеть ради нее, ради самой бабки Нюры?

12  ​​​​ Жан де Лабрюйер:

- ​​ Человек от природы лжив, истина же проста и нага; он жаждет прикрас и выдумок, поэтому истина не для него: она нисходит с неба в готовом, так сказать, виде и во всем своем совершенстве, а человек любит только то, что создал сам, — небылицы и басни.

- Безнаказанное преступление превозносится чуть ли не так же, как добродетельное деяние, а удача заменяет чуть ли не все добродетели вместе взятые

14  ​​​​ Народное собрание Египта по предложению президента Анвара Садата денонсировало Советско-египетский договор о дружбе и сотрудничестве от 1971 года.

15  ​​ ​​​​ Лосев:

Своему единому, своему числу и своему количеству Аристотель приписывает некоторого рода идею порядка или упорядоченности.

Итак, единое – у Аристотеля - как принцип устроения данной предметности и как принцип ее познаваемости является, во-первых, принципом универсальным, во-вторых, принципом везде специфическим, в-третьих, охватывает и все качественные отношения данной предметности и, в-четвертых, является безусловно точным, без всякой возможности что-нибудь прибавлять или отнимать в отношении данной меры и измеряемой ею предметности.

16  ​​​​ Бывший член Политбюро ЦК КПСС Д. С. Полянский снят с поста министра сельского хозяйства СССР.

17  ​​​​ Умер ВИСКОНТИ!!!  ​​ ​​​​ 17 marzo 1976 a Roma muore Luchino Visconti.

Еще один фильм  ​​​​ режиссера Райнера Вернера Фассбиндера: «Торговец четырёх времен года. ​​ Händler der vier Jahreszeiten».

Снят  ​​​​ в 1971 году

Сюжета просто нет!

Поразило, как Вернер заменил половой акт его стилизацией: персонажи застывают ​​ друг против друга в странной позе: ​​ они чуть ли не распяты!

Это куда более выразительно, ​​ чем если б показали саму близость.

18  ​​​​ В этот день 18 марта 1842 года в Париже в семье служащего родился французский поэт и писатель, глава символистской школы Стефáн Маллармé.

1862: несколько месяцев в Лондоне, где усовершенствовал свое знание английского. Вернувшись во Францию, начал преподавать английский язык в лицеях. Он учитель со скромным заработком для обеспечения своей семьи и поэт.

В 1865 г. М-е представил на суд Теодора де Банвиля, одного из ведущих парнасцев, поэму «Послеполуденный отдых фавна», утонченную и чувственную эклогу, пронизанную языческой радостью бытия. Первая публикация состоялась 12 мая 1866 г. в сборнике «Современный Парнас», что означало признание его Парнасской школой.

Малларме пришел во французскую культуру в час, когда исчерпанность старых поэтических форм и потребность в новых стали очевидны. Ему выпало на долю возглавить символистское движение, в котором получило свое теоретическое оформление новое художественное мышление и которое открыло путь современной французской литературе.

Малларме переосмысляет предназначение поэзии: она должна не описывать и не учить, а вызывать ассоциации.

Рассматривая поэзию как носительницу сокровенной сущности, С. Малларме возвращает ей прежний сакральный смысл. Поэт становится жрецом, поэма – заклинанием, а слова – элементами бесконечной мелодии. Язык, недоступный обычным смертным, обретает свою силу в стихии магических ритмов.

Наряду с символистскими «темными» стихами, сочинял небольшие и понятные стихи по разным поводам; опубликованы под названием «Стихи по случаю» лишь в 1920 году.

ДР Малларме

Apparition

La lune s'attristait. Des séraphins en pleurs

Rêvant, l'archet aux doigts, dans le calme des fleurs

Vaporeuses, tiraient de mourantes violes

De blancs sanglots glissant sur l'azur des corolles.

- C'était le jour béni de ton premier baiser.

Ma songerie aimant à me martyriser

S'enivrait savamment du parfum de tristesse

Que même sans regret et sans déboire laisse

La cueillaison d'un Rêve au coeur qui l'a cueilli.

J'errais donc, l'oeil rivé sur le pavé vieilli

Quand avec du soleil aux cheveux, dans la rue

Et dans le soir, tu m'es en riant apparue

Et j'ai cru voir la fée au chapeau de clarté

Qui jadis sur mes beaux sommeils d'enfant gâté

Passait, laissant toujours de ses mains mal fermées

Neiger de blancs bouquets d'étoiles parfumées.

19 ​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Золя Эмиль. «Тереза Ракен». «Жерминаль».

Довольно бедный язык!

Даже по переводу это чувствуется.

20  ​​ ​​​​ В ​​ Кампучии прошли выборы в Собрание Народных Представителей. Избрано 250 депутатов, 150 от крестьян, 50 от рабочих трудящихся и 50 депутатов от Революционной армии.

24  ​​ ​​​​ Вооружённые силы Аргентины сместили с поста президента Марию Эстелу Мартинес де Перон.

К власти пришла военная хунта.

26  ​​ ​​​​ Лосев:

Согласно Аристотелю, все эстетическое и все художественное тоже едино, и едино оно - в смысле наличия в нем ​​ какой-то единой меры, которая только и делает возможным существование и познавание всего этого эстетического и всего этого художественного.

31  ​​​​ ДР Декарта

Рене Декарт:

Опишет Вселенную тот, кто сможет расспросить и описать себя.

Апрель

1  ​​ ​​ ​​​​ Создание ​​ компании «Apple».

2  ​​ ​​ ​​​​ Учредительное собрание Португалии приняло новую конституцию страны.

3  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Увидел на гастролях Миронова в «Женитьбе Фигаро»: какая мощь! ​​ Вот это Гончаров! ​​ Веришь каждому жесту, он будто родился на сцене, - а я, разве я ​​ обделён этой силой?

То огромное, что чувствую в жизни, берёт меня за ручку и ведёт, - но куда?

Ни с математикой, ни с театром, ни с музыкой ничего не вышло.

И всё равно буду создавать себя в строчках, мыслях, надеждах, буду терпеливо ждать, пока из меня хоть что-то получится.

В школе выигрывал олимпиады по физике, химии и математике, у меня был первый разряд по шахматам и второй по десятиборью - и вот всё это не в счёт, начинаю с нуля.

Но как взять, да и начать?

Кажется, вот-вот что-то повернётся в душе - и выйдешь на улицу взрослым и сильным.

Не получается.

Внизу во дворе дерутся - и пишу уже только для того, чтобы не сойти с ума. ​​ Эти знаменитые питерские дворы-колодцы!

4  ​​ ​​​​ В ​​ Кампучии принц Сианук объявил о своей отставке с поста главы государства.

5  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Клейст Генрих фон. Драмы. Новеллы.

В переводе ничего не понятно.

Просто ничего.

Неужели это современник Гете?

Гете такой лощеный рядом с ним.

6  ​​​​ Ascenseur pour l'Echafaud (Elevator to the Gallows - Ascensore per il patibolo) -= Jeanne Moreau - Miles Davis - Louis Malle - Paris – 1958.

Чудесная музыка – и проход Жанны Моро. ​​ Вот уж кого буду любить всю жизнь. ​​ А музыка какая!

10  ​​​​ Лосев:

Именно Аристотель, нисколько не отрывая целого от конкретных его частей, тем не менее, вполне бесстрашно формулирует эту эстетическую цельность как таковую, так что мы имеем полное право говорить и о самодавлении этой эстетической категории.

13  ​​ ​​ ​​​​ Первая сессия Собрания народных представителей Демократической Кампучии назначает новое руководство страны.

Президентом Государственного президиума (главой государства) стал Кхиеу Сампхан, премьер-министром - Пол Пот.

17 ​​ В этот день в ​​ 1918 году Цветаева пишет стих:

Не узнаю́ в темноте

Руки - свои иль чужие?

Мечется в страшной мечте

Черная Консьержерия.

Руки роняют тетрадь,

Щупают тонкую шею.

Утро крадётся как тать.

Я дописать не успею.

21  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Временный военный административный совет Эфиопии провозгласил «Программу национально-демократической революции», отвергающую путь «бюрократического капитализма» и провозглашающую ближайшей целью создание народно-демократической республики. Марксизм-ленинизм объявлен господствующей идеологией страны.

В  ​​​​ Таиланде сформировано коалиционное правительство во главе с Сени Прамотом.

25  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Португалии прошли парламентские выборы, на которых наибольшего успеха добилась Социалистическая партия Португалии. Одновременно вступила в силу новая Конституция страны.

В ​​ объединённом Вьетнаме прошли выборы в Национальное собрание.

26  ​​ ​​​​ Умирает ​​ министр обороны СССР ​​ Маршал Советского Союза Андрея Антоновича Гречко.

Он предлагал в Карибский кризис смело бомбить Штаты атомными бомбами!

28  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Купер Джеймс Фенимор. «Шпион». «Последний из могикан».

29  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Министром обороны СССР назначен Дмитрий Фёдорович Устинов, которому присвоено очередное воинское звание генерал армии.

30  ​​ ​​​​ Присвоение  ​​​​ Устинову ​​ звания маршала Советского Союза.

Аристотель:

Началом ​​ является и природа, и элемент, и усмотрение, и сущность, и, ​​ наконец, цель: ибо у многого благое и прекрасное образуют начало и познания, и движения их.

Май

5  ​​ ​​​​ Владислав Ходасевич

«Некрополь» (1939)

В эротике Брюсова есть глубокий трагизм, но не онтологический, как хотелось бы думать самому автору, - а психологический: не любя и не чтя людей, он ни разу не полюбил ни одной из тех, с кем случалось ему «припадать на ложе». Женщины брюсовских стихов похожи одна на другую, как две капли воды: это потому, что он ни одной не любил, не отличал, не узнал. Возможно, он действительно чтил любовь. Но любовниц своих он не замечал.

Закончив «Огненного ангела», он посвятил книгу Нине Петровской и в посвящении назвал ее «много любившей и от любви погибшей». Сам он, однако же, погибать не хотел. Исчерпав сюжет и в житейском, и в литературном смысле, он хотел отстраниться, вернувшись к домашнему уюту, к пухлым, румяным, заботливою рукой приготовленным пирогам с морковью, до которых был великий охотник.

Уже было, но так поразило, что пишу еще раз.

7  ​​ ​​ ​​ ​​​​ «Генсеку  ​​​​ Леониду Ильичу Брежневу присвоено звание Маршала Советского Союза».

Таков обряд. ​​ Хоть пиши работу «Обрядовая сущность социализма».

10  ​​​​ Лесков и Лермонтов!

Вот кем увлекся.

Почему-то в школе совсем не мог читать Лескова, а вот Лермонтова любил.

12  ​​ ​​ ​​​​ Создана Московская Хельсинкская группа.

15  ​​ ​​​​ Аристотель:

Идеальные ​​ сущности ​​ очевиднейшим образом являются подлинным первоначалом, потому что они образуют собою космический Ум, он же и перводвигатель всего существующего.

17  ​​ ​​​​ Невероятное музыкальное впечатление: ​​ концерт Московского камерного оркестра ​​ под руководством Рудольфа Баршая ​​ в Ленинградской филармонии.  ​​​​ Я думал, ничего интереснее дирижирования Евгения ​​ Мравинского и быть не может, - но меня сразила тонкость игры. ​​ 

И этот концерт я смотрел один: ​​ Галя ждет родов.

А что зал?

Зал переполнен священным трепетом, который я никогда не забуду: настолько он неожиданный и необыкновенный.

Многие с магнитофоном.

И один даже стоял у меня под ногой, потому что я сидел в первом ряду, хоть и сбоку.

18 ​​ Хор на открытии Карнеги Холл в Нью-Йорке.

«Аллилуйя» Генделя.

Юлиус Блюм, Иегуди Менухин, Дитрих Фишер-Дискау, Мстислав Ростропович, Владимир Горовиц, Леонард Бернстайн и Исаак Стерн.

23  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Мопассан Ги де. «Жизнь». «Милый друг». Новеллы.

По ​​ «Милому другу» даже видел какой-то фильм.

Почему он так легко играет с женщинами?

Вот вокруг меня и близко нет женщин, с которыми мне могло бы прийти в голову так поиграть.

Галя стала такой сухой и строгой.

25  ​​​​ Фильм Фассбиндера 1974 года «Эффи Брист Фонтане, или Многие из тех, кто имеет представление о своих возможностях и потребностях и все же принимает в своей голове правящую систему и своими поступками только укрепляет её и целиком утверждает. ​​ Fontane Effi Briest oder: Viele, die eine Ahnung haben von ihren Möglichkeiten und Bedürfnissen und dennoch das herrschende System in ihrem Kopf akzeptieren durch ihre Taten und es somit festigen und durchaus bestätigen».

Все же стоит выписать название целиком, хоть сам фильм не впечатлил: ​​ холодная стилизация.

28  ​​​​ Речь Уинстона Черчилля 28 мая 1948 года на Съезде Шотландской юнионистской партии, Перт, Шотландия.

Мы в тисках опаснейшего заблуждения. Социализм – это философия неудачников, символ веры невежд и евангелие завистников. Пока еще не поздно, мы должны избавить свою страну от извращенных доктрин социализма, иначе нам нечего надеяться на возрождение. Наш остров не может обеспечить своим жителям уровень жизни, достойный великой державы. Самые энергичные и находчивые эмигрируют, а здесь останется огромная масса обремененных заботами, голодных и сломленных людей и возвышающаяся над ними группка государственных чиновников. Мы навсегда утратим свои позиции на мировой арене. Мы утратим не только чувство собственного достоинства, но и национальную независимость. Раньше мы дорожили этими с таким трудом добытыми привилегиями. Но мы должны рассматривать всю эту покоящуюся на упрямстве и глупости политическую конструкцию, воздвигнутую ради интересов партии, а не нации, с точки зрения очевидных и неоспоримых фактов, характеризующих наше нынешнее положение. Социалистическое правительство в Лондоне оказалось в зависимости у капиталистической системы Соединенных Штатов. Мы не можем ни заработать на жизнь, ни жить по средствам, а наше правительство не имеет не малейшего представления о том, как нам начать делать и то, и другое в ближайшем будущем. Этот прискорбный факт бросается в глаза каждому.

Когда я был здесь два года назад, я услышал из уст членов Шотландской юнионистской ассоциации многозначительные слова, которые глубоко запали мне в душу: «демократия на основе частной собственности». Именно этой обширной и плодотворной темой мы и должны заняться. Желание быть владельцем своего собственного дома – это не преступление. Стремление откладывать деньги, чтобы обеспечить себе независимость в будущем, – это проявление благоразумия. Когда уже мы наконец поймем, что арендаторы должны иметь возможность приобретать в рассрочку не только дома, построенные частными предприятиями, – когда такое строительство снова будет разрешено, – получая безусловное право собственности, но также и муниципальное жилье! Это полезная мера, и она должна быть реализована, хотя, разумеется, она встретит яростное сопротивление со стороны Социалистической партии, которая хочет, чтобы все арендовали жилье у государства.

Это было сказано всего 28 лет назад!

28  ​​ ​​ ​​​​ Заключение двустороннего договора СССР - США о запрещении ядерных взрывов более 150 килотонн.

Мама умерла год назад.

Мама, ты лежишь не пред нами, а пред вечностью.

Тебе будет хорошо, мамочка.

Почему она так держалась  ​​​​ за работу ​​ в медвытрезвителе?

Все же, тяжелая, грубая работа.

Да, мама ​​ только определяла степень опьянения, но ведь пьянчуги, возможно, воспринимали это, как насилие.

​​ Восемь лет оттрубила!

А в госпитале?

Лет 15, не меньше.

Уволили ​​ по сокращению штатов.

29  ​​ ​​​​ Лосев:

Аристотелевское «начало» есть высшее благо и высшая красота, и, наоборот, благо и красота есть высшее начало в смысле цели, являющейся причиной всякого развития.

30  ​​​​ «Некрополь» Ходасевича.

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ

В 1922 году, в Берлине, даря мне новое издание «Петербурга», Андрей Белый на нем надписал: «С чувством конкретной любви и связи сквозь всю жизнь».

Не всю жизнь, но девятнадцать лет судьба нас сталкивала на разных путях: идейных, литературных, житейских. Я далеко не разделял всех воззрений Белого, но он повлиял на меня сильнее кого бы то ни было из людей, которых я знал. Я уже не принадлежал к тому поколению, к которому принадлежал он, но я застал его поколение еще молодым и деятельным. Многие люди и обстоятельства, сыгравшие заметную роль в жизни Белого, оказались таковы же и по отношению ко мне.

По некоторым причинам я не могу сейчас рассказать о Белом все, что о нем знаю и думаю. Но и сокращенным рассказом хотел бы я не послужить любопытству сегодняшнего дня, а сохранить несколько истинных черт для истории литературы, которая уже занимается, а со временем еще пристальнее займется эпохою символизма вообще и Андреем Белым в частности. Это желание понуждает меня быть сугубо правдивым. Я долгом своим (не легким) считаю - исключить из рассказа лицемерие мысли и боязнь слова. Не должно ждать от меня изображения иконописного, хрестоматийного. Такие изображения вредны для истории. Я уверен, что они и безнравственны, потому что только правдивое и целостное изображение замечательного человека способно открыть то лучшее, что в нем было. Истина не может низкой, потому что нет ничего выше истины. Пушкинскому «возвышающему обману» хочется противопоставить нас возвышающую правду: надо учиться чтить и любить замечательного человека со всеми его слабостями и порой даже за самые эти слабости. Такой человек не нуждается в прикрасах. Он от нас требует гораздо боле трудного: полноты понимания.

Меня еще и на свете не было, когда в Москве, на Пречистенском бульваре, с гувернанткой и песиком, стал являться необыкновенно хорошенький мальчик - Боря Бугаев, сын профессора математики, известного Европе учеными трудами, московским студентам - феноменальной рассеянностью и анекдотическими чудачествами, а первоклассникам - гимназистам - учебником арифметики, по которому я и сам учился впоследствии. Золотые кудри падали мальчику на плечи, а глаза у него были синие. Золотой палочкой по золотой дорожке катил он золотой обруч. Так вечность, «дитя играющее», катит золотой круг солнца. С образом солнца связан младенческий образ Белого.

Профессор Бугаев в ту пору говаривал: ​​ «Я надеюсь, что Боря выйдет лицом в мать, а умом в меня». За этими шутливыми словами скрывалась нешуточная семейная драма. Профессор был не только чудак, но и сущий урод лицом. Однажды в концерте, (уже в начале девятисотых годов) Н. Я. Брюсова, сестра поэта, толкнув локтем Андрея Белого, спросила его:  ​​​​ «Смотрите, какой человек! Вы не знаете, кто эта обезьяна?» - «Это мой папа», отвечал Андрей Белый с тою любезнейшей, широчайшей улыбкой совершенного удовольствия, чуть не счастья, которою он любил отвечать на неприятные вопросы.

Его мать была очень хороша собой. На каком-то чествовании Тургенева возле знаменитого писателя сочли нужным посадить первых московских красавиц: то были Екатерина Павлова Леткова, впоследствии Султанова, сотрудница «Русского Богатства», в которую долгие годы был безнадежно влюблен Боборыкин, и Александра Дмитриевна Бугаева. Они сидят рядом и на известной картине К. Е. Маковского «Боярская свадьба», где с Александры Дмитриевны писана сама молодая, а с Екатерины Павловны - одна из дружек. Отца Белого я никогда не видел, а мать застал уже пожилою, несколько полною женщиной со следами несомненной красоты и с повадками записной кокетки. Однажды, заехав с одною родственницей к портнихе, встретил я Александру Дмитриевну. Приподымая широкую тафтяную юбку концами пальчиков, она вертелась перед зеркалом, приговаривая: «А право же, я ведь еще хоть куда!». В 1912 г. я имел случай наблюдать, что сердце ее еще не чуждо волнений.

Физическому несходству супругов отвечало расхождение внутреннее. Ни умом, ни уровнем интересов друг другу они не подходили. Ситуация была самая обыкновенная: безобразный, неряшливый, погруженный в абстракции муж и красивая, кокетливая жена, обуреваемая самыми «земными» желаниями. Отсюда - столь же обыкновенный в таких случаях разлад, изо дня в день проявлявшийся в бурных ссорах по всякому поводу. Боря при них присутствовал.

Белый не раз откровенно говорил об автобиографичности «Котика Летаева». Однако, вчитываясь в позднюю прозу Белого, мы без труда открываем, что и в «Петербурге», и в «Котике Летаеве», и в «Преступлении Николая Летаева», и в «Крещеном китайце», и в «Московском чудаке», и в «Москве под ударом» завязкою служит один и тот же семейный конфликт. Все это - варианты драмы, некогда разыгравшейся в семействе Бугаевых. Не только конфигурация действующих лиц, но и самые образы отца, матери и сына повторяются до мельчайших подробностей. Изображение наименее схожее с действительностью в «Петербурге». Зато в последующих романах оно доходит почти до фотографической точности. Чем зрелее становился Белый, тем упорнее он возвращался к этим воспоминаниям детства, тем более значения они приобретали в его глазах. Начиная с «Петербурга», все политические, философские и бытовые задания беловских романов отступают на задний план перед заданиями автобиографическими и в сущности служат лишь поводом для того, чтобы воскресить в памяти и переосознать впечатления, поразившие в младенчестве.

Не только нервы, но и самое воображение Андрее Белого были раз навсегда поражены и - смею сказать - потрясены происходившими в доме Бугаевых «житейскими грозами», как он выражается. Эти грозы оказали глубочайшее влияние на характер Андрея Белого и на всю его жизнь.

В семейных бурях он очутился листиком или песчинкою: меж папой, уродом и громовержцем, окутанным облаком черной копоти от швыряемой об пол керосиновой лампы, - и мамочкой, легкомысленной и прелестной, навлекающей на себя гнев и гибель, как грешные жители Содома и Гоморры. Первичное чувство в нем было таково: папу он боялся и втайне ненавидел до очень сильных степеней ненависти: не даром потенциальные или действительные преступления против отца (вплоть до покушения на отцеубийство) составляют фабульную основу всех перечисленных романов. Мамочку он жалел и ею восторгался почти до чувственного восторга. Но чувства эти, сохраняя всю остроту, с годами осложнялись чувствами вовсе противоположными. Ненависть к отцу, смешиваясь с почтением к его уму, с благоговейным изумлением перед космическими пространствами и математическими абстракциями, которые вдруг раскрывались через отца, оборачивалась любовью. Влюбленность в мамочку уживалась с нелестным представлением об ее уме и с инстинктивным отвращением к ее отчетливой, пряной плотскости.

Каждое явление, попадая в семью Бугаевых, подвергалось противоположным оценкам со стороны отца и со стороны матери. Что принималось и одобрялось отцом, то отвергалось и осуждалось матерью - и наоборот. «Раздираемый», по собственному выражению, между родителями, Белый по всякому поводу переживал относительную правоту и неправоту каждого из них. Всякое явление оказывалось двусмысленно, раскрывалось двусторонне, двузначуще. Сперва это ставило в тупик и пугало. С годами вошло в привычку и стало модусом отношения к людям, к событиям, к идеям. Он полюбил совместимость несовместимого, трагизм и сложность внутренних противоречий, правду в неправде, может быть - добро в зле и зло в добре. Сперва он привык таить от отца любовь к матери (и ко всему «материнскому»), а от матери любовь к отцу (и ко всему «отцовскому») - и научился понимать, что в таком притворстве нет внутренней лжи. Потом ту же двойственность отношения стал он переносить на других людей - и это создало ему славу двуличного человека. Буду вполне откровенен: нередко он и бывал двуличен, и извлекал из двуличия ту выгоду, которую оно иногда может дать. Но в основе, в самой природе его двуличия не было ни хитрости, ни оппортунизма. И то, и другое он искренно ненавидел. Но в людях, которых любил, он искал и, разумеется, находил основания их не любить. В тех, кого не любил или презирал, он не боялся почуять доброе и порою бывал обезоружен до нежности. Собираясь действовать примирительно - вдруг вскипал и разражался бешеными филиппиками; собираясь громить и обличать - внезапно оказывался согласен с противником. Случалось ему спохватываться, когда уже было поздно, когда дорогой ему человек становился врагом, а презираемый лез с объятиями. Порой он лгал близким и открывал душу первому встречному. Но и во лжи нередко высказывал он только то, что казалось ему «изнанкою правды», а в откровенностях помалкивал «о последнем».

В сущности, своему «раздиранию» между родителями он был обязан и будущим строем своих воззрений. Отец хотел сделать его своим учеником и преемником - мать боролась с этим намерением музыкой и поэзией: не потому, что любила музыку и поэзию, а потому, что уж очень ненавидела математику. Чем дальше, тем Белому становилось яснее, что все «позитивное», близкое отцу, близко и ему, но что искусство и философия требуют примирения с точными знаниями - «иначе и жить нельзя». К мистике, а затем к символизму он пришел трудным путем примирения позитивистических тенденций девятнадцатого века с философией Владимира Соловьева. Не даром прежде, чем поступить на филологический факультет, он окончил математический. Всего лучше об этом рассказано им самим. Я только хотел указать на ранние биографические истоки его позднейших воззрений и всей его литературной судьбы.

Я познакомился с ним в эпоху его романа с Ниной Петровской, точнее - в ту самую пору, когда совершался между ними разрыв.

Женщины волновали Андрея Белого гораздо сильнее, чем принято о нем думать. Однако, в этой области с особенною наглядностью проявлялась и его двойственность, о которой я только что говорил. Тактика у него всегда была одна и та же: он чаровал женщин своим обаянием, почти волшебным, являясь им в мистическом ореоле, заранее как бы исключающем всякую мысль о каких-либо чувственных домогательствах с его стороны. Затем он внезапно давал волю этим домогательствам, и, если женщина, пораженная неожиданностью, а иногда и оскорбленная, не отвечала ему взаимностью, он приходил в бешенство. Обратно: всякий раз, как ему удавалось добиться желаемого результата, он чувствовал себя оскверненным и запятнанным и тоже приходил в бешенство. Случалось и так, что в последнюю минуту перед «падением» ему удавалось бежать, как прекрасному Иосифу, - но тут он негодовал уже вдвое: и за то, что его соблазнили, и за то, что все-таки недособлазнили.

Нина Петровская пострадала за то, что стала его возлюбленной. Он с нею порвал в самой унизительной форме. Она сблизилась с Брюсовым, чтобы отомстить Белому - и в тайной надежде его вернуть, возбудив его ревность.

В начале 1906 года, когда начиналось «Золотое Руно», однажды у меня были гости. Нина и Брюсов пришли задолго до всех. Брюсов попросил разрешения удалиться в мою спальню, чтобы закончить начатые стихи. Через несколько времени он вышел оттуда и попросил вина. Нина отнесла ему бутылку коньяку. Через час или больше, когда гости уже собрались, я заглянул в спальню и застал Нину с Брюсовым сидящими на полу и плачущими, бутылку допитой, а стихи конченными. Нина шепнула, чтобы за ужином я попросил Брюсова прочесть новые стихи. Ничего не подозревая (я тогда имел очень смутное понятие о том, что происходить между Ниной, Белым и Брюсовым), я так и сделал. Брюсов сказал, обращаясь к Белому:

- Борис Николаевич, я прочту подражание вам.

И прочел. У Белого было стихотворение «Предание», в котором иносказательно и эвфемистически изображалась история разрыва с Ниной. Этому «Преданию» Брюсов и подражал в своих стихах, сохранив форму и стиль Белого, но придав истории новое окончание и представив роль Белого в самом жалком виде. Белый слушал, смотря в тарелку. Когда Брюсов кончил читать, все были смущены и молчали. Наконец, глядя Белому прямо в лицо и скрестив по обычаю руки, Брюсов спросил своим самым гортанным и клекочущим голосом:

- Похоже на вас, Борис Николаевич?

Вопрос был двусмысленный: он относился разом и к стилю брюсовского стихотворения, и к поведению Белого. В крайнем смущении, притворяясь, что имеет в виду только поэтическую сторону вопроса и не догадывается о подоплеке, Белый ответил с широчайшей своей улыбкой:

- Ужасно похоже, Валерий Яковлевич!

И начал было рассыпаться в комплиментах, но Брюсов резко прервал его:

- Тем хуже для вас!

Зная о моей дружбе с Ниной, Белый считал, что чтение было сознательно мною подстроено в соучастии с Брюсовым. Мы с Белым встречались, но он меня сторонился. Я уже знал, в чем дело, но не оправдывался: отчасти потому, что не знал, как начать разговор, отчасти из самолюбия. Только спустя два года без малого мы объяснились - при обстоятельствах столь же странных, как все было странно в нашей тогдашней жизни.

В 1904 г. Белый познакомился с молодым поэтом, которому суждено было стать одним из драгоценнейших русских поэтов ((Блоком)). Их личные и литературные судьбы оказались связаны навсегда. В своих воспоминаниях Белый изобразил историю этой связи в двух версиях, взаимно исключающих друг друга и одинаково неправдивых. Будущему биографу обоих поэтов придется затратить не мало труда на восстановление истины.

Поэт приехал в Москву с молодой женой, уже знакомой некоторым московским мистикам, друзьям Белого, и уже окруженной их восторженным поклонением, в котором придавленный эротизм бурлил под соблазнительным и отчасти лицемерным покровом мистического служения Прекрасной Даме. Белый тотчас поддался общему настроению, и жена нового друга стала предметом его пристального внимания. Этому вниманию мистики покровительствовали и раздували его. Потом не нужно было и раздувать - оно превратилось в любовь, которая, в сущности, и дала толчок к разрыву с Ниной Петровской. Я не берусь в точности изложить историю этой любви, протекавшую то в Москве, то в Петербурге, то в деревне, до крайности усложненную сложными характерами действующих лиц, своеобразным строем символистского быта и, наконец, многообразными событиями литературной, философской и даже общественной жизни, на фоне которых она протекла с которыми порой тесно переплеталась и на которые в свою очередь влияла. Скажу суммарно: история этой любви сыграла важную роль в литературных отношениях той эпохи, в судьбе многих лиц, непосредственно в ней даже не замешанных и в конечном счете - во всей истории символизма. Многое в ней еще и теперь не ясно. Белый рассказывал мне ее неоднократно, но в его рассказах было вдоволь противоречий, недомолвок, вариантов, нервического воображения. Подчеркиваю, что его устные рассказы значительно рознились от печатной версии, изложенной в его воспоминаниях.

По соображении всех данных, история романа представляется мне в таком виде. По-видимому, братские чувства, первоначально предложенные Белым, были приняты дамою благосклонно. Когда же Белый, по обыкновению, от братских чувств перешел к чувствам иного оттенка, задача его весьма затруднилась. Быть может, она оказалась бы вовсе неразрешимой, если бы не его ослепительное обаяние, которому, кажется, нельзя было не поддаться. Но в тот самый момент, когда его любовные домогательства были близки к тому, чтобы увенчаться успехом, неизбывная двойственность Белого, как всегда, прорвалась наружу. Он имел безумие уверить себя самого, что его неверно и «дурно» поняли, - и то же самое объявил даме, которая, вероятно, не мало выстрадала пред тем, как ответить ему согласием.

Следствие беловского отступления не трудно себе представить. Гнев и презрение овладели той, кого он любил. И она отплатила ему стократ обиднее и больнее, чем Нина Петровская, которой она была во столько же раз выносливее и тверже. Что же Белый? Можно сказать с уверенностью, что с этого-то момента он и полюбил по настоящему, всем существом и по моему глубокому убеждению - навсегда. Потом еще были в его жизни и любви, и быстрые увлечения, но та любовь сохранилась сквозь все и поверх всего. Только ту женщину, одну ее, любил он в самом деле. С годами, как водится, боль притупилась, но долго она была жгучей. Белый страдал неслыханно, переходя от униженного смирения к бешенству и гордыне, - кричал, что отвергнуть его любовь есть кощунство. Порою страдание подымало его на очень большие высоты духа - порою падал он до того, что, терзаясь ревностью, литературно мстил своему сопернику, действительному или воображаемому. Он провел несколько месяцев заграницей - и вернулся с неутоленным страданием и «Кубком метелей» - слабейшею из его симфоний, потому что она была писана в надрыве.

В августе 1907 года из-за личных горестей поехал я в Петербург на несколько дней - и застрял надолго: не было сил вернуться в Москву. С литераторами я виделся мало и жил трудно. Ночами слонялся по ресторанам, игорным домам и просто по улицам, а днем спал. Вдруг приехала Нина Петровская, гонимая из Москвы неладами с Брюсовым и минутной, угарной любовью к одному молодому петербургскому беллетристу, которого «стилизованные» рассказы тогда были в моде. Брюсов за ней приезжал, пытался вернуть в Москву - она не сразу поехала. Изредка вместе коротали мы вечера - признаться, неврастенические. Она жила в той самой Английской гостинице, где впоследствии покончил с собой Есенин.

28 сентября того года Блок писал своей матери из Петербурга: «Мама, я долго не пишу и мало пишу от большого количества забот - крупных и мелких. Крупные касаются Любы (Любовь Дмитриевна, жена Блока. В. X.), Натальи Николаевны (Артистка Н. Н. Волохова, которой посвящена «Снежная Маска». В. X.) и Бори. Боря приедет ко мне скоро. Он мне все ближе и ужасно несчастен». Наконец, Белый приехал, чтобы вновь быть отвергнутым. Встретились мы случайно. Однажды, после литературного сборища, на котором Бунин читал по рукописи новый рассказ заболевшего Куприна (это был «Изумруд»), я вышел на Невский. Возле Публичной Библиотеки пристала ко мне уличная женщина. Чтобы убить время, я предложил угостить ее ужином. Мы зашли в ресторанчик. На вопрос, как ее зовут, она ответила странно:

- Меня все зовут бедная Нина. Так зовите и вы.

Разговор не клеился. Бедная Нина, щупленькая брюнетка с коротким носиком, устало делала глазки и говорила, что ужас как любит мужчин, а я подумывал, как будет скучно от нее отделываться. Вдруг вошел Белый, возбужденный и не совсем трезвый. Он подсел к нам, и за бутылкою коньяку мы забыли о нашей собеседнице. Разговорились о Москве.

Белый, размягченный вином, признался мне в своих подозрениях о моей «провокации» в тот вечер, когда Брюсов читал у меня стихи. Мы объяснились, и прежний лед между нами был сломан. Ресторан между тем закрывали, и Белый меня повез в одно «совсем петербургское место», как он выразился. Мы приехали куда-то в конец Измайловского проспекта. То был низкосортный клуб. Необыкновенно почтенный мужчина с седыми баками, которого все звали полковником, нас встретил. Белый меня рекомендовал, и заплатив по трешнице, которая составляла вернейшую рекомендацию, мы вошли в залу. Приказчики и мелкие чиновники в пиджачках отплясывали кадриль с девицами, одетыми (или раздетыми) цыганками и наядами. Потом присуждались премии за лучшие костюмы - вышел небольшой скандал, кого-то обидели, кто-то ругался. Мы спросили вина и просидели в «совсем петербургском месте» до рыжего петербургского рассвета. Расставаясь, условились пообедать в «Вене» с Ниной Петровской.

Обед вышел мрачный и молчаливый. Я сказал:

- Нина, в вашей тарелке, кажется, больше слез, чем супа.

Она подняла голову и ответила:

- Меня надо звать бедная Нина.

Мы с Белым переглянулись - о женщине с Невского Нина ничего не знала. В те времена такие совпадения для нас много значили.

Так и кончился тот обед - в тяжелом молчании. Через несколько дней, зайдя к Белому (он жил на Васильевском острове, почти у самого Николаевского моста), увидел я круглую шляпную картонку. В ней лежали атласное красное домино и черная маска. Я понял, что в этом наряде Белый являлся в «совсем петербургском месте». Потом домино и маска явились в его стихах, а еще позже стали одним из центральных образов «Петербурга».

Несколько дней спустя после нашего обеда Нина ухала в Москву, а в самом конце октября (если мне память не изменяет) тронулись и мы с Белым. На станциях он пил водку, а в Москве прожил дня два - и кинулся опять в Петербург. Не мог жить ни с нею, ни без нее.

Четыре года, протекшие после того, мне помнятся благодарно: годами, смею сказать, нашей дружбы. Белый тогда был в кипении: сердечном и творческом. Тогда дописывался им «Пепел», писались «Урна», «Серебряный Голубь», важнейшие статьи «Символизма». На это же время падают и самые резкие из его полемических статей, о тоне которых он потом жалел часто, о содержании - никогда. Тогда же он учинял и самые фантастические из публичных своих скандалов, - однажды на сцене Литературно-Художественного Кружка пришлось опустить занавес, чтобы слова Белого не долетали до публики. За то в наших встречах он оборачивался другой стороной. Приходил большею частью по утрам, и мы иногда проводили вместе весь день, то у меня, то гуляя: в сквере у Храма Христа Спасителя, в Новодевичьем монастыре; однажды ездили в Петровско-Разумовское, в грот, связанный с убийством студента Иванова. Белый умел быть и прост, и уютен: gemuetlich - по любимому его слову. Разговоры его переходили в блистательные импровизации и всегда были как-то необыкновенно окрыляющие. Любил он и просто рассказывать: о семье Соловьевых, о пророческих зорях 1900 года, о профессорской Москве, которую с бешенством и комизмом изображал в лицах. Случалось - читал только что написанное и охотно выслушивал критические возражения, причем был в общем упрям. Лишь раз удалось мне уговорить его: выбросить первые полторы страницы «Серебряного Голубя». То был слепок с Гоголя, написанный, очевидно, лишь для того, чтобы разогнать перо.

Разговоры специально стихотворческие велись часто. Нас мучил вопрос: чем, кроме инструментовки, обусловлено разнозвучание одного и того же размера? Летом 1908 г., когда я жил под Москвой, он позвонил мне по телефону, крича со смехом:

- Если свободны, скорей приезжайте в город. Я сам приехал сегодня утром. Я сделал открытие! Ей-Богу, настоящее открытие, вроде Архимеда!

Я, конечно, поехал. Был душный вечер. Белый встретил меня загорелый и торжествующий, в русской рубашке с открытом воротом. На столе лежала гигантская кипа бумаги, разграфленной вертикальными столбиками. В столбиках были точки, причудливо связанные прямыми линиями. Белый хлопал по кипе тяжелой своей ладонью:

- Вот вам четырехстопный ямб. Весь тут, как на ладони. Стихи одного метра разнятся ритмом. Ритм с метром не совпадает и определяется пропуском метрических ударений. «Мой дядя самых честных правил» - четыре ударения, а «И кланялся непринужденно» - два: ритмы разные, а метр все тот же, четырехстопный ямб.

Теперь все это стало азбукой. В тот день это было открытием, действительно простым и внезапным, как архимедово. Закону несовпадения метра и ритма должно быть в поэтике присвоено имя Андрея Белого. Это открытие в дальнейшей разработке имеет несовершенства, о которых впоследствии было много писано. Тогда, на первых порах, разобраться в них было труднее. Однако, у меня с Белым тотчас начались препирательства по конкретному поводу. Как раз в то время он готовил к печати «Пепел» и «Урну» - и вдруг принялся коренным образом перерабатывать многие стихотворения, подгоняя их ритм к недавно открытым формулам. Разумеется, их ритмический узор, взятый в отвлечении, стал весьма замечателен. Но в целом стихи сплошь и рядом оказывались испорчены. Сколько ни спорил я с Белым - ничего не помогало. Стихи вошли в его сборники в новых редакциях, которые мне было больно слышать. Тогда-то и начал я настаивать на необходимости изучения ритмического содержания вести не иначе, как в связи с содержанием смысловым. Об этом шли у нас пререкания то с глазу на глаз, то в кружке ритмистов, который составился при издательстве «Мусагет». Вне-смысловая ритмика мне казалась ложным и вредным делом. Кончилось тем, что я перестал ходить на собрания.

Белый в ту пору был в большой моде. Дамы и барышни его осаждали. Он с удовольствием кружил головы, но заставлял штудировать Канта - особ, которым совсем не того хотелось.

- Она мне цветочек, а я ей: сударыня, если вы так интересуетесь символизмом, то посидите-ка сперва над «Критикой чистого разума»!

Или:

- Ах, что за прелесть эта милейшая мадмуазель Штаневич! Я от нее в восторге!

- Борис Николаевич, да ведь она Станевич, а не Штаневич!

- Да ну, в самом деле? А я ее все зову Штаневич. Как вы думаете, она не обиделась?

Неделю спустя опять:

- Ах, мадмуазель Штаневич!

- Борис Николаевич! Станевич!

- Боже мой! Неужели? Какое несчастие!

А у самого глаза веселые и лживые.

Иногда у него на двери появлялась записка: «Б. Н. Бугаев занят и просит не беспокоить».

- Это я от девиц, - объяснял он, но не всегда на сей счет был правдив.

Мне жаловался: «Надоел Пастернак».

Полагаю, что Пастернаку - «Надоел Ходасевич».

Однажды - чуть ли не в ярости:

- Нет, вы подумайте, вчера ночью, в метель, возвращаюсь домой, а Мариэтта Шагинян сидит у подъезда на тумбе, как дворник. Надоело мне это!

А сам в то же время писал ей длиннейшие философические письма, из благодарности за которые бедная Мариэтта, конечно, готова была хоть замерзнуть.

В 1911 г. я поселился в деревне, и мы стали реже видеться. Потом Белый женился, уехал в Африку, ненадолго вернулся в Москву и уехал опять: в Швейцарию, к Рудольфу Штейнеру. Перед самой войной пришло от него письмо, бодрое, успокоенное, с рассказом о мускулах, которые он себе набил, работая резчиком по дереву при постройке Гетеанума. Я думал, что, наконец, он счастлив.

В тот вечер, когда в Москве, получилось по телефону известие об убийстве Распутина, Гершензон повел меня к Н. А. Бердяеву. Там обсуждались события. Там, после долгой разлуки, я впервые увидел Белого. Он был без жены, которую оставил в Дорнахе. С первого взгляда я понял, что ни о каком его успокоении нечего говорить. Физически огрубелый, с мозолистыми руками, он был в состоянии крайнего возбуждения. Говорил мало, но глаза, ставшие из синих бледно-голубыми, то бегали, то останавливались в каком-то ужасе. Облысевшее темя с пучками полуседых волос казалось мне медным шаром, который заряжен миллионами вольт электричества. Потом он приходил ко мне - рассказывать о каких-то шпионах, провокаторах, темных личностях, преследовавших его и в Дорнахе, и во время переезда в Россию. За ним подглядывали, его выслеживали, его хотели сгубить в прямом смысле и еще в каких-то смыслах иных.

Эта тема, в сущности граничащая с манией преследования, была ему всегда близка. По моему глубокому убеждению, возникла она еще в детстве, когда казалось ему, что какие - то темные силы хотят его погубить, толкая на преступление против отца. Чудовища, которые были и подстрекателями, и Эринниями потенциального отцеубийства, Белый на самом деле носил в себе, но инстинкт самосохранения заставил его отыскивать их вовне; чтобы на них сваливать вину за свои самые темные помыслы, вожделения, импульсы. Все автобиографические романы, о которых говорено выше, начиная с «Петербурга» и кончая «Москвой под ударом», полны этими отвратительными уродами, отчасти вымышленными, отчасти фантастически пересозданными из действительности. Борьба с ними, т. е. с носимым в душе зародышем предательства и отцеубийства, сделалась на всю жизнь основной, главной, центральной темой всех романов Белого, за исключением «Серебряного Голубя». Ни с революцией, ни с войной эта тема по существу не связана и ни в каком историческом обрамлении не нуждается. В «Котике Летаеве», в «Преступлении Николая Летаева» и в «Крещеном китайце» Белый без него и обошелся. С событиями 1905 и 1914 г. г. связаны только «Петербург», «Московский чудак» и «Москва под ударом». Но для всякого, кто читал последние два романа, совершенно очевидно, что в них эта связь грубейшим образом притянута за волосы. «Московского чудака» и «Москву под ударом» Белый писал в середине двадцатых годов, в советской России. И в тексте, и в предисловии он изо всех сил подчеркивал, будто главный герой обоих романов, математик Коробкин, олицетворяет «свободную по существу науку», против которой ведет страшную интригу капиталистический мир, избравший своим орудием Митю, коробкинского сына. В действительности до всей этой абсолютно неправдоподобной «концепции» Белому не было никакого дела. Его истинной целью было - дать очередной вариант своей излюбленной темы о Преступлении против отца. Темные силы, толкающие Митю на преступление, наряжены в маски капиталистических демонов единственно потому, что этого требовал «социальный заказ». Замечательно, что «Московский чудак» и «Москва под ударом» должны были, по заявлению Белого, составить лишь начало обширного цикла романов, который, однако, не был докончен, так же, как цикл, посвященный истории Николая Летаева. Почему? Потому что в обоих случаях Белый охладевал к своему замыслу тотчас после того, как была написана единственно важная для него часть - о Преступлении сына против отца.

Только в «Петербурге», самом раннем из романов этой «эдиповской» серии, тема революции 1905 года действительно занимала Благо. Однако, по его собственным словам первая мысль связать личную тему с политической возникла и в «Петербурге» потому, что в политических событиях той эпохи прозвучал знакомый Белому с детства мотив подстрекательства, провокации. По своей неизменной склонности к чертежам он изображал структуру «Петербурга» в виде двух равных окружностей, из которых одна изображала личную, другая - политическую тему; вследствие очень незначительного, гораздо менее радиуса, расстояния между центрами, большая часть площади у этих окружностей оказывалась общей; она - то и представляла собою тему провокации, объединяющей обе стороны замысла и занимающей в нем центральное место.

«Петербург» был задуман как раз в те годы, когда провокационная деятельность департамента полиции была вскрыта и стала предметом общего негодования и отвращения. У Белого к этим чувствам примешивался и даже над ними доминировал ужас порядка вполне мистического. Полиция подстрекала преступника, сама же за ним следила и сама же его карала, то есть действовала совершенно так, как темные силы, на которые Белый сваливал свои отцеубийственные помыслы. Единство метода наводило его мысль, точнее сказать - его чувство, на единство источника. Политическая провокация получала в его глазах черты демонические в самом прямом смысле слова. За спиной полиции, от директора департамента до простого дворника, ему чудились инспираторы потустороннего происхождения. Обывательский страх перед городовым, внушенный ему еще в детстве, постепенно приобретал чудовищные размеры и очертания. Полиция всех родов, всех оттенков, всех стран повергала его в маниакальный ужас, в припадках которого он доходил до страшных, а иногда жалких выходок. Ненастной весенней ночью, в пустынном немецком городке Сааров, мы возвращались от Горького к себе в гостиницу. Я освещал дорогу карманным фонариком. Единственный сааровский ночной сторож, старый инвалид, замученный мраком, дождем и скукой, брел по дороге шагах в десяти от нас, - должно быть, привлеченный огнем, как ночная бабочка. Вдруг Белый его увидел:

- Кто это?

- Ночной сторож.

- Ага, значит - полиция? За нами следят?

- Да нет же, Борис Николаевич, ему просто скучно ходить одному.

Белый ускорил шаги - сторож отстал. На нашу беду в гостинице, куда примчались мы чуть не рысью, пришлось долго звонить. Тем временем подошел сторож. Он стоял поодаль в своем резиновом плаще с острым куколем. Наконец, он сделал несколько шагов к нам и спросил, в чем дело. Вместо ответа Белый изо всех сил принялся дубасить в дверь своею дубинкой. Нам отперли. Белый стоял посреди передней, еле дыша и обливаясь потом.

Военный коммунизм пережил он, как и все мы, в лишениях и болезнях. Ютился в квартире знакомых, топя печурку своими рукописями, голодая и стоя в очередях. Чтобы прокормить себя с матерью, уже больною и старою, мерил Москву из конца в конец, читал лекции в Пролеткульте и в разных еще местах, целыми днями просиживал в Румянцовском музее, где замерзали чернила, исполняя бессмысленный заказ Театрального отдела (что-то о театрах в эпоху французской революций), исписывая вороха бумаги, которые, наконец, где-то и потерял. В то же время он вел занятия в Антропософском обществе, писал «Записки чудака», книгу по философии культуры, книгу о Льве Толстом и другое.

С конца 1920 г. я жил в Петербурге. Весной 1921 г. переселился туда и он, там писателям было вольготнее. Ему дали комнату в гостинице на улице Гоголя, почти против бывшего ресторана «Вена», где, почти четырнадцать лет тому назад мы обедали с Ниной Петровской. Он сторонился от поэтического Петербурга, подолгу гостя в Царском Селе, у Иванова-Разумника. Возобновились наши свидания и прогулки - теперь уж по петербургским набережными В белые ночи, в неизъяснимо прекрасном Петербурге тех дней, ходили мы на тихое поклонение Медному Всаднику. Однажды я водил Белого к тому дому, где умер Пушкин.

Как-то раз вбежал он ко мне веселый и светлый, каким я давно уже его не видал. Принес поэму «Первое свидание» - лучшее из всего, что написано им в стихах. Я был первым слушателем поэмы - да простится мне это горделивое воспоминание. Да простится мне и другое: в те самые дни написал он и первую свою статью обо мне - для пятого выпуска «Записок Мечтателей». То был последний выпуск, проредактированный еще Блоком, но вышедший уже после смерти Блока.

Он давно мечтал выехать заграницу. Говорил, что хочется отдохнуть, но были у него и другие причины, о которых он мне тогда не сообщал и о которых я только догадывался. Большевики не выпускали его. Он нервничал до того, что пришлось обратиться к врачу. Он подумывал о побеге - из этого тоже ничего не вышло, да и не могло выйти: он сам всему Петербургу разболтал «по секрету», что собрался бежать. Его стали спрашивать: скоро ли вы бежите? Из этого он, разумеется, заключил, что чрезвычайка за ним следит, и разумеется - доходил до приступов дикого страха. Наконец, после смерти Блока и расстрела Гумилева, большевики смутились и дали ему заграничный паспорт.

Еще в начале 1919 года он получил уведомление о том, что отныне порываются личные узы меж ним и некоторыми дорогими ему обитателями Дорнаха.

Этого удара он ожидал, но ему хотелось все-таки объясниться, кое-что выяснить в отношениях. Потому-то и рвался заграницу.

Вторая цель поездки, тоже связанная с Дорнахом, была важнее. Надо иметь в виду, что значение и вес антропософского движения Белый чудовищно преувеличивал. Ему казалось, что от антропософов вообще и от Рудольфа Штейнера в особенности что-то в мире зависит. Вот он и ехал сказать братьям-антропософам и их руководителю, «на плече, которого некогда возлежал», о тяжких духовных родах, переживаемых Россией, о страданиях многомиллионного народа. Открыть им глаза на Россию почитал он своею миссией, а себя - послом от России к антропософии (так он выражался). Самая эта миссия, повторяю, может показаться делом нестоющим. Но Белый смотрел иначе, а нам важна психология Белого.

Что же случилось? По личному поводу с ним не только не захотели объясняться, но и выказали к нему презрение в форме публичной, вызывающей и оскорбительной нестерпимо. Что касается «посольства», дело обернулось еще хуже. Оказалось, что ни д-р Штейнер, ни его окружение просто не намерены заниматься такими преходящими и мелкими вещами, как Россия. Может быть, у Штейнера были и другие причины: он мог ожидать (и оказался бы в этом прав), что Белый отнюдь не ставит знака равенства между Россией и большевиками; меж тем, дело как раз шло к рапалльскому договору... Как бы то ни было, миссию Белого Дорнах решил игнорировать, и сам Штейнер явно уклонялся от свидания (чему, опять же, могли быть не только политические причины). Наконец, в каком-то собрании, в Берлине, Белый увидел Штейнера. Подлетел - и услышал подчеркнуто - обывательский вопрос, заданный отечески - снисходительным тоном:

- Na, wie geht's? Как дела?

Белый понял, что говорить не о чем, и ответил с презрительным бешенством :

- Schwierigkeiten mit dem Wohnungsamt! Сложно с пропиской.

Может быть, с того дня он и запил.

Он жил в Цоссене, под Берлином, недалеко от кладбища, в доме какого-то гробовщика. Мы встретились летом 1922 г., когда я приехал из России. Теперь он был совсем уже сед. Глаза еще боле выцвели - стали почти что белыми.

С осени он переехал в город - и весь русский Берлин стал любопытным и злым свидетелем его истерики. Ее видели, ей радовались, над ней насмехались слишком многие. Скажу о ней покороче. Выражалась она главным образом в пьяных танцах, которым он предавался в разных берлинских Dielen. Не в том дело, что танцевал он плохо, а в том, что он танцевал страшно. В однообразную толчею фокстротов вносил он свои «вариации» - искаженный отсвет неизменного своеобразия, которое он проявлял во всем, за что бы ни брался. Танец в его исполнении превращался в чудовищную мимодраму, порой даже и непристойную.

Он приглашал незнакомых дам. Те, которые были посмелее, шли, чтобы позабавиться и позабавить своих спутников. Другие отказывались - в Берлине это почти оскорбление. Третьим запрещали мужья, отцы. То был не просто танец пьяного человека: то было, конечно, символическое попрание лучшего в самом себе, кощунство над собой, дьявольская гримаса себе самому - чтобы через себя показать ее Дорнаху. Дорнах не выходил у него из головы. По всякому поводу он мыслию возвращался к Штейнеру. Однажды, едучи со мной в Untergrund-е и нечаянно поступая вполне по-прутковски: русские, окружающим непонятные слова шепча на ухо, а немецкие выкрикивая на весь вагон, он сказал мне:

- Хочется вот поехать в Дорнах, да крикнуть д-ру Штейнеру, как уличные мальчишки кричат: Herr Doktor, Sie sind ein alter Affe! Вы – старая обезьяна!

Он словно старался падать все ниже. Как знать, может быть и надеялся: услышат, окликнут... Но Дорнах не снисходил со своих высот, а Белый жил, как на угольях. Свои страдания он «выкрикивал в форточку» - то в виде плохих стихов с редкими проблесками гениальности, то в виде бесчисленных исповедей. Он исповедывался, выворачивая душу, кому попало, порой полузнакомым и вовсе незнакомым людям: соседям по табльдоту, ночным гулякам, смазливым пансионским горничным, иностранным журналистам. Полувлюбился в некую Mariechen, болезненную, запуганную девушку, дочь содержателя маленькой пивной; она смущалась чуть не до слез, когда Herr Professor ломая ей пальцы своими лапищами, отплясывал с нею неистовые танцы, а между танцами, осушая кружку за кружкой, рассказывал ей, то рыча, то шипя, то визжа, все одну и ту же запутанную историю, в которой она ничего не понимала.

Замечательно, что и все эти люди, тоже ничего не понимавшие, заслушивались его, чуя, что пьяненький Herr Professor - не простой человек. Возвращаясь домой, раздевался он до гола и опять плясал, выплясывая свое несчастие. Это длилось месяцами. Хотелось иногда пожалеть, что у него такое неиссякаемое физическое здоровье: уж лучше бы заболел, свалился.

Его охраняли, за ним ухаживали: одни из любопытства, другие - с истинною любовью. Из таких людей, опекавших его самоотверженно и любовно, хочу я назвать двоих; С. Г. Каплуна (Сумского), его тогдашнего издателя, и поэтессу Веру Лурье. К несчастию, он был упрямее и сильнее всех своих опекунов, вместе взятых.

Мы виделись почти каждый день, иногда с утра до глубокой ночи. Осенью появилась в Берлине Нина Петровская, сама полубезумная, нищая, старая, исхудалая, хромая. 8 ноября, как раз накануне того дня, когда исполнилось одиннадцать лет со дня ее отъезда из России, они у меня встретились, вместе ушли и вместе провели вечер. Оба жаловались потом. Даже безумства никакого не вышло. С ними случилось самое горькое из всего, что могло случиться: им было просто скучно друг с другом. То было последнее на земле свидание Ренаты с Огненным Ангелом. Больше они не встречались.

С середины ноября я поселился в двух часах езды от Берлина. Белый приезжал на три, на четыре дня, иногда на целую неделю. Каким-то чудом работал - чудесна была его работоспособность. Случалось ему писать чуть не печатный лист в один день. Он привозил с собою рукописи, днем писал, вечерами читал нам написанное. То были воспоминания о Блоке, далеко перераставшие первоначальную тему и становившиеся воспоминаниями о символистской эпохе вообще. Мы вместе придумывали для них заглавие. Наконец, остановились на том, которое предложила Н. Н. Берберова: «Начало века».

Иногда его прорывало - он пил, после чего начинались сумбурные исповеди. Я ими почти не пользуюсь в данной статье, потому что в такие минуты Белый смешивал правду с воображением. Слушать его в этих случаях было так утомительно, что нередко я уже и не понимал, что он говорит, и лишь делал вид, будто слушаю. Впрочем, и он, по-видимому, не замечал собеседника. В сущности, это были монологи. Надо еще заметить, что, окончив рассказ, он иногда тотчас забывал об этом и принимался все рассказывать сызнова. Однажды ночью он пять раз повторил мне, одну историю. После пятого повторения (каждое - минут по сорок) я ушел в свою комнату и упал в обморок. Пока меня приводили в чувство, Белый ломился в дверь: «Пустите же, я вам хочу рассказать...».

Впрочем, из всей совокупности его тогдашних истерик я понял одно: новая боль, теперешняя, пробудила старую, и старая оказалась больнее новой. Тогда-то мне и пришло в голову то, что впоследствии, по соображению многих обстоятельств, перешло в уверенность: все, что в сердечной жизни Белого происходило после 1906 года, было только его попыткой залечить ту, петербургскую рану.

К весне он стал все-таки уставать, с горькой улыбкой говорил: «Надо жениться, а то кто меня пьяного в постель уложит?» Из Москвы приезжала антропософка К. Н. Васильева, звала с собою в Россию, к антропософской работе. Белый, прикрыв дверь от нее, шипел: «Хочет меня на себе женить». - Да ведь вы сами хотите жениться? - «Не на ней! - яростно хрипел он, - к чорту! Тетка антропософская!»

Он еще не поехал, словно чашу свою хотел испить до конца. К осени 1923 года, кажется, он ее испил - и в самую последнюю минуту, за которой, может быть, началось бы уже сумасшествие, решил ехать. Прежде всего, разумеется, за уходом, чтобы было кому его пьяного «в постель уложить». Во-вторых - потому, что понял: в эмиграции у него нет и не будет аудитории, а в России она еще есть. Ехал к антропософам, к тогдашней молодежи, которая его так любовно провожала два года тому назад, когда он уезжал заграницу. Тогда, после одной лекции, ему кричали из публики: «Помните, что мы здесь вас любим!».

Нельзя отрицать, что перед отъездом он находился в состоянии неполной вменяемости. Однако, как часто бывает в подобных случаях, сквозь полубезумие пробивалась хитрость. Боясь, что близость с эмигрантами и полуэмигрантами (многие тогда находились на таком положении) может быть поставлена ему в вину, он стал рвать заграничные связи. Прогнал одну девушку, которой был многим обязан. Возводил совершенно бессмысленные поклепы на своего издателя. Вообще - искал ссор и умел их добиться. К несчастию, последняя произошла со мной. Расскажу о ней кратко, минуя некоторые любопытные, но слишком сложные подробности.

В связи с получением визы, ему приходилось неоднократно посещать берлинския советские учреждения, где он до такой степени ругал своих заграничных друзей, что даже коммунистам стало противно его слушать.

Один из них, некто Г., сказал об этом М. О. Гершензону, который как раз в это время тоже возвращался в Россию после лечения и тоже выхлопатывал себе визу. Гершензон, очень любивший Белого, был до крайности угнетен сообщением Г., которому, кстати сказать, нельзя было не верить, ибо он слово в слово повторял фразы, которые и нам приходилось слышать от Белого. Гершензон уехал значительно раньше Белого, но перед своим отъездом не вытерпел - рассказал мне все. Зная душевное состояние Бориса Николаевича, я решил стерпеть и смолчать, но в конце концов этого испытания не выдержал.

В ту пору русские писатели вообще разъезжались из Берлина. Одни собирались в Париж, другие (в том числе я) - в Италию. Недели за полторы до отъезда Белого решено было устроить общий прощальный ужин. За этим ужином одна дама, хорошо знавшая Белого, неожиданно сказала: «Борис Николаевич, когда приедете в Москву, не ругайте нас слишком». В ответ на это Белый произнес целую речь, в которой заявил буквально, что будет в Москве нашим другом и заступником и готов за нас «пойти на распятие». Думаю, что в ту минуту он сам отчасти этому верил, но все-таки я не выдержал и ответил ему, что посылать его на распятие мы не в праве и такого «мандата» ему дать не можем. Белый вскипел и заявил, что отныне прекращает со мной все отношения, потому что, оказывается, «всю жизнь» я своим скепсисом отравлял его лучшие мгновения, пресекал благороднейшие поступки. Все это были, конечно, пустые слова. В действительности он вышел из себя потому, что угадал мои настоящие мысли. Понял, что я знаю, что «распинаться» за нас он не будет. Напротив...

По существу он был неправ - даже слишком. Но и я виноват не меньше: я вздумал требовать от него ответственности за слова и поступки, когда он находился уже по ту сторону ответственности. Воистину, мой поступок был вызван очень большою любовью к нему: я не хотел обидеть его снисхождением. Но лучше мне было понять, что нужно только любить его - несмотря на все я поверх всего. Это я понял, когда уже было поздно.

О том, как он жил в советской России, мне известно не много. Он все-таки женился на К. Н. Васильевой, некоторое время вел антропософскую работу. Летом 1923 г., в Крыму, гостя у Максимилиана Волошина, помирился с Брюсовым. В советских изданиях его почти не печатали. Много времени он отдавал писанию автобиографии.

История этой работы своеобразна. Еще перед поездкою заграницу он прочел в Петербурге лекцию - свои воспоминания о Блоке. Затем он эти воспоминания переделывал дважды, каждый раз значительно расширяя. Вторая из этих переделок, напечатанная в берлинском журнале «Эпопее», навела его на мысль превратить воспоминания о Блоке в воспоминания обо всей эпохе символизма. В Берлине он успел написать только первый том, рукопись которого осталась заграницей и не была издана. В России Белый принялся за четвертую редакцию своего труда. Он начал с более ранней эпохи, с рассказа о детских и юношеских годах. Этот том вышел под заглавием «На рубеже двух столетий». За ним, под заглавием «Начало века», последовал первый том мемуаров литературных. Тут произошел в Белом психологический сдвиг, для него характерный. Еще в Берлине он жаловался на то, что работа, выраставшая из воспоминаний о Блоке, выходит слишком апологетической: Блок в ней прикрашен, «вычищен, как самовар». В Москве Белый решился исправить этот недостаток. Но в самое это время были опубликованы неприятные для него письма Блока - и он сорвался: апологию Блока стал превращать в издевательство над его памятью.

Он успел, однако же, написать еще один том, «Между двух революций», появившийся только в конце 1937 г., т. е. почти через три года после его смерти. В этой книге, окончательно очернив Блока, он еще безжалостнее расправился чуть не со всеми прочими спутниками своей жизни. Возможно, что он отчасти исходил из того положения, что если Блок оказался представлен в таком дурном виде, то остальные подавно стоят того же. Но, зная хорошо Белого, я уверен, что тут действовала еще одна своеобразная причина.

Прикосновенность к религии, к мистике, к антропософии - все это, разумеется, ставилось ему в вину теми людьми, среди которых он теперь жил и от которых во всех смыслах зависел. В автобиографии все это надо было отчасти затушевать, отчасти представить в ином смысле. Уже в предыдущем томе Белый явно нащупывал такие идейные извороты, которые дали бы ему возможность представить весь свой духовный путь, как поиски революционного миросозерцания. Теперь, говоря об эпохе, лежавшей «между двух революций», он не только перед большевиками, -но и перед самим собой (это и есть самое для него характерное) стал разыгрывать давнего, упорного, сознательного не только бунтовщика, но даже марксиста или почти марксиста, рьяного борца с «гидрой капитализма». Между тем, объективные и общеизвестные факты его личной и писательской биографии такой концепции не соответствовали. Любой большевик мог поставить ему на вид, что деятельным революционером он не был и что в этом-то и заключается его смертный грех перед пролетариатом. И вот, совершенно так, как в автобиографических романах он свою сокровенную вину перед отцом перекладывал на таинственных демонических подстрекателей, так и теперь всю свою жизнь он принялся изображать, как непрерывную борьбу с окружающими, которые будто бы совращали его с революционного пути. Чем ближе был ему человек, тем необходимее было представить его тайным врагом, изменником, провокатором, наймитом и агентом капитализма. Он пощадил лишь нескольких, ныне живущих в советской России. Будь они заграницей - и им бы не сдобровать. И совершенно так же, как он демонизировал и окарикатуривал всех, кто окружал героя в его романах, теперь он окарикатурил и представил в совершенно дьявольском виде бывших своих друзей. Его замечательный дар сказался и тут: все вышли похожи на себя, но еще более - на персонажей «Петербурга» или «Москвы под ударом». Не сомневаюсь, что он работал с увлечением истинного художника - и сам какой-то одной стороной души верил в то, что выходит из-под пера. Однако, если бы большевики обладали большею художественной чуткостью, они могли бы ему сказать, что как его квазиисторические романы в действительности суть фантастические, ибо в них нереальные персонажи действуют в нереальной обстановке, так же фантастична и его автобиография. Больше того: они могли бы ему сказать, что он окончательно разоблачил самого себя, как неисправимого мистика, ибо он не только сочинил, исказил, вывернул наизнанку факты вместе с персонажами, но и вообще всю свою жизнь представил не как реальную борьбу с наймитами капитализма, а как потустороннюю борьбу с демонами. Автобиография Белого есть такая же «серия небывших событий», как его автобиографические романы.

Я совсем не хочу сказать, что он внутренне был чужд революции. Но, подобно Блоку и Есенину, он ее понимал не так, как большевики, и принимал ее - не в большевизме. Это, впрочем, особая, сложная и не мемуарная тема.

Умер он, как известно, 8 января 1934 г., от последствий солнечного удара. Потому-то он и просил перед смертью, чтобы ему прочли его давнишние стихи:

​​ 

Золотому блеску верил,

А умер от солнечных стрел.

Думой века измерил,

А жизнь прожить не сумел.

Слушая в последний раз эти пророческие стихи, он, вероятно, так и не вспомнил, что некогда они были посвящены Нине Петровской.

Париж. 1934-1938.

Июнь

1  ​​ ​​​​ В ​​ Буэнос-Айресе похищен и убит бывший президент Боливии генерал Хуан Хосе Торрес.

Просто не высказать, как потрясает Ходасевич! ​​ 

Не вижу Галю: уехала к родителям. ​​ Я бы должен радоваться, что один в комнате, но я не нахожу себе места.

2 ​​ Не забыть фильм: ​​ произвел на меня слишком большое впечатление: это ​​ «Каждый за себя, а Бог против всех.  ​​​​ Jeder für sich und Gott gegen alle».

Снят  ​​​​ Вернером Херцогом в 1974 году.

Это биография Каспара Хаузера: ​​ не воображаемого, ​​ но реального подростка: ​​ он  ​​​​ неожиданно появляется  ​​​​ в Нюрнберге в 1828 году, а через пять лет его убивают.

Каннский ​​ кинофестиваль ​​ 1975 года:  ​​​​ фильму Херцога ​​ присужден гран-при.

Кажется, весь ужас мира Герцог сумел собрать в этот фильм.

- Что же? – подумал я в зрительном зале, как всегда, сидя в первом ряду: - Эти образы призваны растерзать меня.

Когда Каспар сказал: «Мне люди – как звери», - я горько заплакал.

Так весь сеанс в слезах и провел.

До этой фразы я «просто» сидел, весь укутанный маревом собственных слез, а ту уж совсем утонул в слезах.

Да, я – такой вот ​​ Каспар.

Это полное равнодушие и Бога и людей к судьбе ближнего столь ужасно, столь невыносимо!

Как же я выживу в таком мире?

​​ 

Вот сюжет: ​​ «Бруно С., который провёл основную часть жизни в приюте для умственно отсталых, в своём первом фильме играет Каспара Хаузера - человека, который, подобно ему, с младенчества жил в подвальном помещении, не подозревая о существовании иных людей, кроме таинственного незнакомца, приносившего ему пищу. ​​ В 1828 году этот человек оставил Каспара на одной из улиц Нюрнберга со словами: «Жди, я вернусь». Обнаружение «благородного дикаря» возбуждает любопытство респектабельных бюргеров, и кое-кто из их числа пытается заработать на ажиотаже публики, демонстрируя найдёныша в цирковых представлениях.

Добродетельный писатель Даумер разрешает Каспару поселиться у себя в доме. Видя в своём подопечном tabula rasa, он обучает его основам человеческого общежития. Каспару удаётся усвоить многое, но его понятия о логике и религии коренным образом отличаются от тех, что приняты в обществе. Да и языку слов он предпочитает язык музыки… ​​ Прошло несколько лет, прежде чем в жизни Каспара вновь появился таинственный незнакомец. После встречи с ним главного героя нашли в подвале с проломленной головой. Придя в себя, Каспар вновь подвергся нападению незнакомца: ​​ на этот раз вооружённого ножом. От полученной раны он умер. При вскрытии тела были обнаружены ненормальности в развитии его печени и мозжечка».

Сюжет ни о чем не говорит!

Вот именно: так и наша жизнь никому ни о чем не говорит.

3  ​​ ​​​​ «Палач». ​​ Испания, 1963.  ​​​​ Режиссер: Луис Гарсия Берланга. ​​ 

Приятное мельтешение.

Все же рядом с французскими фильмами видно, как мало легкости.

4 ​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Мериме Проспер. «Хроника царствования Карла IX». Новеллы.

«Кармен» читать откровенно скучно.

7  ​​ ​​ ​​​​ «Исповедь сына века» Мюссе:

- Бригитта! Бригитта! - вскричал я. - Не говорите ​​ мне ​​ ничего, ​​ умоляю ​​ вас! Бог свидетель, что я не таков, каким вы меня считаете. Я ​​ никогда ​​ не был ни подозрителен, ни недоверчив. Меня погубили, мне искалечили ​​ сердце. Печальный опыт привел меня на дно бездны, и в течение ​​ целого ​​ года ​​ я ​​ не видел на земле ничего, кроме зла. Бог свидетель, что до сегодняшнего дня я и сам не считал себя способным на эту ​​ низкую ​​ роль, ​​ самую ​​ неблагородную роль на свете - роль ревнивца. Бог свидетель, что я люблю ​​ вас ​​ и ​​ что ​​ во всем мире лишь вы одна могли бы исцелить меня от прошлого. До ​​ сих ​​ пор ​​ я встречал лишь таких женщин, которые ​​ обманывали ​​ меня ​​ и ​​ были ​​ недостойны любви. Я вел развратную жизнь, ​​ мое ​​ сердце ​​ полно ​​ воспоминаний, ​​ которые никогда не изгладятся. Моя ли вина, ​​ если ​​ клевета, ​​ если ​​ самое ​​ смутное, самое необоснованное ​​ обвинение ​​ находят ​​ теперь ​​ в ​​ этом ​​ сердце ​​ больные струны, которые готовы отозваться на все, похожее ​​ на ​​ Страдание? ​​ Сегодня вечером мне назвали имя человека, которого ​​ я ​​ не ​​ знаю, ​​ о ​​ существовании которого я не имел понятия. Мне намекнули, что о вас и о нем ходят ​​ слухи, которые ровно ​​ ничего ​​ не ​​ доказывают. ​​ Я ​​ не ​​ хочу ​​ расспрашивать ​​ вас ​​ о чем-либо. Эти слухи причинили мне боль, я открылся вам, и это непоправимая ошибка. Но скорее я брошу все эти письма в огонь, ​​ чем ​​ соглашусь ​​ сделать то, ​​ что ​​ вы ​​ мне ​​ предложили. ​​ Ах, ​​ друг ​​ мой, ​​ не ​​ унижайте  ​​​​ меня,  ​​​​ не оправдывайтесь, ​​ не ​​ увеличивайте ​​ моих ​​ мучений. ​​ Могу ​​ ли  ​​​​ я  ​​​​ серьезно ​​ подозревать вас в обмане? Нет, Бригитта, вы прекрасны, и вы искренни, один ваш взгляд говорит мне, что вы достойны самой горячей любви. ​​ Если ​​ бы ​​ вы знали, какие пороки, какие чудовищные измены видел мальчик, который ​​ стоит сейчас перед вами! Если бы вы знали, как с ним обходились, как ​​ издевались над всем, что было в нем хорошего, как старательно учили ​​ его ​​ всему, ​​ что ведет к сомнению, к ревности, к отчаянию! О дорогая моя возлюбленная, если бы вы знали, кого вы любите! ​​ Не ​​ делайте ​​ мне ​​ упреков, ​​ имейте ​​ мужество пожалеть меня. Мне необходимо забыть о том, ​​ что ​​ в ​​ мире ​​ существует ​​ еще кто-либо, кроме вас. Как ​​ знать, ​​ какие ​​ испытания, ​​ какие ​​ ужасные ​​ минуты скорби ждут меня впереди! Я и сам не подозревал, что это может ​​ быть ​​ так, ​​ не думал, что мне предстоит бороться. Только с тех пор, как вы стали моей, я понял, что я сделал. Целуя вас, я почувствовал, как осквернены мои губы. Во имя неба помогите мне жить! Бог сотворил меня не таким, ​​ я ​​ был ​​ лучше, чем вы видите меня теперь.

Бригитта нежно обняла и поцеловала меня. Она попросила меня ​​ рассказать ей все, что подало повод к этой грустной сцене. Я рассказал ей лишь о том, что ​​ мне ​​ сообщил ​​ Ларив, ​​ не ​​ решившись ​​ признаться,  ​​​​ что  ​​​​ расспрашивал Меркансона. Она потребовала, чтобы я непременно ​​ выслушал ​​ ее ​​ объяснения. Г-н де Далан когда-то любил ее, но это человек легкомысленный, ветреный ​​ и непостоянный. Она дала ему понять, что не хочет вторично выходить замуж, а потому просит его больше ​​ не ​​ говорить ​​ с ​​ ней ​​ об ​​ этом, ​​ и ​​ он ​​ не ​​ стал настаивать, но с тех пор его посещения постепенно становились все реже, ​​ и теперь он не приезжает вовсе. Она вынула из пачки одно из писем и показала его мне - дата его была совсем недавней. Я невольно покраснел, найдя в нем ​​ подтверждение ее слов. Она уверила меня, что прощает ​​ мне ​​ все, ​​ и ​​ вместо наказания взяла с меня слово, что отныне я буду немедленно делиться с ​​ ней всем, что только может вызвать во мне малейшее подозрение на ее счет. ​​ Наш договор был скреплен поцелуем, и утром, когда я уходил от нее, мы ​​ оба ​​ не помнили о существовании г-на Далана.

Это кажется грубой ложью, - но почему так волнует меня? ​​ Или потому, что читаю в оригинале?

8  ​​ ​​ ​​​​ Индира Ганди посетила ​​ Москву.

9  ​​ ​​ ​​​​ Президент Боливии Уго Бансер в целях подавления забастовки ввёл войска в горнорудные районы и объявил там чрезвычайное положение

Лосев:

Середина и мера у Аристотеля ​​ - принцип упорядочения природных сущностей.

10  ​​ ​​​​ Многие ли одноклассники чувствовали, как мне плохо дома? ​​ Классная руководитель ​​ Киндюк даже прямо говорила о смерти моего отца. Сейчас я навещаю свою одноклассницу и друга Ларису Михееву. ​​ Я встретился с ее матерью и ее братом Мишей.

Сейчас вдруг выяснилось, что в Луге мне негде ночевать.

Жена брата, какой она ни хороший человек, не хочет меня видеть сколько-то часто в доме брата. Максимум – раз в лето.

Лариса меня приютила.

Казалось бы, разве у меня могут ​​ быть реальные отношения со столь незнакомыми людьми?

Не только могли, но только они и были, в то время как отношения с родственниками ​​ - ​​ мучение.

Ее мама ​​ работает в Доме Престарелых, а значит, под руководством моей тети.

Мы ​​ ночуем ​​ в одной комнате (другой просто нет).

Мне позволяется ​​ сидеть до ночи: ​​ читаю до полного изнеможения.

Я читаю, а мама Ларисы спит.

Иногда, взглянув на нее, я с удивлением замечаю, что она открывает глаза навстречу моему взгляду.

Наконец, из страха я больше не смотрю ​​ в ее сторону.

Мне показалось, ​​ она очень переживает свое старение.

Я не решился ей об этом  ​​​​ поговорить.

15  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Именно в городской библиотеке Луги мне встретилась литература по эллинизму. Именно тут! ​​ Какая же огромная тема! ​​ Этот мир мне даже ближе, чем мир высокой классики.

Эта книга эллинистической прозы оказалась в директорском, закрытом фонде, - так что директор Александрова Надежда Михайловна дала мне эту книгу лишь из чрезвычайного доверия ко мне.

17 ​​ Именно ночь ​​ - мое рабочее ​​ время.

Люблю ​​ скитаться по кладбищам, сидеть часами у могил близких.

24  ​​​​ День рождения мамы.

25  ​​ ​​​​ Томас Манн:

Счастье писателя - мысль, способная вся перейти в чувство, целиком переходящее в мысль.

Нет отношений страннее и щекотливее, чем отношения людей, знающих друг друга только зрительно, - они встречаются ежедневно и ежечасно, друг за другом наблюдают, вынужденные, в силу общепринятых правил или собственного каприза, сохранять внешнее безразличие - ни поклона, ни слова. Беспокойство, чрезмерное любопытство витают между ними, истерия неудовлетворенной, противоестественно подавленной потребности в общении, во взаимопознании, но прежде всего нечто вроде взволнованного уважения. Ибо человек любит и уважает другого, покуда не может судить о нем, и любовная тоска - следствие недостаточного знания.

26  ​​ ​​​​ Сейшельские острова провозглашены республикой. Первым президентом стал Джеймс Мэнчем.

27  ​​ ​​ ​​​​ В  ​​​​ Алжире на всенародном референдуме принята Национальная хартия, провозгласившая курс на строительство основ социализма.

28  ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

По Эдгар. Стихотворения. Проза.

Вот это да!

Впервые ужас описывается столь ясно.

Прямо-таки с математической точностью!

30  ​​ ​​ ​​​​ Вложение многообразия Xв Е степени п называется ручным (или локально плоским), если для любой точки ​​ существует такая окрестность U(х)в Е n, что пара ​​ гомеоморфна стандартной паре ( Е в степени п, Е в степени r) при гомеоморфизме, переводящем точку в начало координат.

Аристотель:

Чем более доказательство становится частным, тем более оно впадает в бесконечность, в то время как общее доказательство стремится к простоте и к пределу. Поскольку вещи беспредельны, они недоступны пониманию; поскольку же они определены, они доступны пониманию.

Июль

1  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Демократической Республике Сомали образована правящая Сомалийская революционная социалистическая партия.

В  ​​​​ Мадриде объявлено об отставке последнего франкистского правительства во главе с Карлосом Ариасом Наварро.

2  ​​ ​​ ​​​​ Официально провозглашается Социалистическая Республика Вьетнам.

Усиление ​​ коммунистической диктатуры и политических репрессий против инакомыслящих.

3  ​​​​ Я еду в Лугу как на работу - и меня это смущает. Смущает, потому что хотелось бы праздника, а получаешь будни. Да, брат, наверно, пьян: как обычно, пьян - и надо будет выдерживать эту напряженную домашнюю обстановку.

Приходится выдерживать еще и эту гнетущую давку поезда. Женщины много толкали спинами сиденье, но, когда толкнул в ответ я, они удивленно повернулись.

- Ого-го, - удивленно сказала одна из них.

Мне кажется, я езжу в Луге за памятью о маме: в наших отношениях было мало тепла, но мы все же оба хотели его.

Оба хотели, но не сумели добыть. ​​ Я представляю себе костер, который так и не смог разгореться.

4  ​​​​ Бальзак:

-  ​​​​ «Сомневаться в Боге — значит, верить в него».

Это о моей вере.

- ​​ «Человеку необходимо изведать сильные чувства, чтобы в нем развились благородные свойства, которые расширили бы круг его жизни».

Это о моем браке.

- «Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, но чтобы ее выражать. Нам должно схватывать ум, смысл, облик вещей и существ».

Так и я думаю об искусстве.

6  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Мама, родители Гали переехали в кооператив - ​​ и по этому поводу меня, наконец-то, удостоили постоянной прописки.

Три ​​ прошедших года заставили ​​ моего деверя ​​ решиться и на этот неприятный шаг.

До этого я был прописан временно - и от меня ​​ ещё можно было избавиться; а теперь уж никак.

Если б его шокировал только я, то ещё ничего, - но его собственная дочь пугает его куда больше: уж какие там были уговоры выбрать мужа получше, - а не послушалась.

И вот мы вдвоём в 18 метрах!!

Такая свобода!

Чудо из чудес.

Кажется, мы могли бы воспользоваться долгожданным одиночеством, но нет!

Мы не бросаемся друг другу в объятья.

Мы даже не стали ближе.

Да что с тобой, Галя!

Ну, хоть одно слово!

Я вижу, моя жена невероятно, ужасно одинока со мной, - и ничего не могу в этом изменить.

10  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Но и мне, мне тоже очень одиноко.

Я оставил Риту, мою преподавательницу музыки.

Или она оставила меня?

После смерти мамы я постоянно в ужасном состоянии и просто не могу заниматься музыкой.

Лучше сказать так:  ​​​​ эта милая тень женщины ​​ оставила меня внезапно, жестоко, грубо, ​​ - но я, я рад этому!

 ​​​​ 

Полтора года каждый понедельник встречался с Ритой в этом ДК.

Обычно мы легко находили пустую комнату, и часа четыре она терпеливо объясняла ​​ основы теории музыки.

Она говорила, что я со способностями, - и я стал много играть на фано.

Она учила музыке – и все!

Ничего не требуя взамен.

Хочется быть благодарным, увидеть ее, ​​ - а то она на моих глазах из живой женщины превращается в образ.

А может быть, я просто по глупости не заметил, что она соблазняла меня.

Да, так мне думать приятно, но это еще и слишком похоже на меня.

15  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Судан и Египет заключили договор о совместной обороне.

Лосев:

Предел, конец и завершенность как раз и есть то, на что направлена и в чем растворяется, по Аристотелю, всякая деятельность, будь то деятельность природы или деятельность отдельного человека. Отсюда и следует, что «конец» является и высшим благом, и целью всякой деятельности.

16 ​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Теккерей, Уильям Мейкпис. «Ярмарка тщеславия».

Очень понравилось.

Да, это наша жизнь.

17  ​​ ​​ ​​​​ Начало XXI летние Олимпийские игры.

Я только через годы могу понять, что меня соблазняют, ​​ а сразу – не умею.

В старости буду вспоминать только об этом.

Я буду печальным, пузатым дядькой, а все равно буду ждать, чтоб меня соблазняли.

Или надо соблазнять, как в Луге: дал бутылку водки – и делай, что хочешь?

18 ​​ Очень жарко и – гастроли МХААТа.

«Чайка» меня безумно трогает, потому что в ней узнаю себя.

Чехов никогда еще так глубоко не заглядывал мне в душу.

Тут в воздухе разлит Ужас, он правит миром.

Эта пьеса - моя жизнь, - и я не могу ни изменить ее, ни из нее вырваться. ​​ 

19 ​​ «Окраина»  ​​​​ Бориса Барнета. ​​ 

Фильм ​​ 1933 года.

Как в такое время появлялись такие фильмы?

20  ​​ ​​​​ Вооружённые силы США покинули территорию Таиланда.

Военные базы переданы таиландской стороне.

22 ​​ Но какой же удивительный фильм посмотрел в «Иллюзионе»: ​​ «Страсти Жанны д`Арк» Дрейера.

1928 год, немой фильм – и психологическое напряжение передано крупными планами.

25  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Лосев:

Аристотелевская природа есть естественный принцип порождения структурной действительности.

28  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Землетрясение магнитудой 7,8 в китайском городе Таншане.

По официальным данным, погибли 242 419 человек.

29  ​​​​ Мой плохой стих  ​​​​ в Павловске и о ​​ Павловске:

Гул самолёта,  постояв, исчез,

зашелестел, зашевелился лес.

Танцуют величавый полонез

вдоль берега растрёпанные сосны.

В костре предлетней, маленькой луны

сгорает воздух, сучья, тени, сны.

Безобидно.

30  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Италии сформировано правительство во главе с Джулио Андреотти.

Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Флобер, Гюстав. «Госпожа Бовари». «Воспитание чувств».

Оба романа написаны навсегда.

Тут и богатство языка, и богатство чувств, - а главное, очень много сказано о человеке.

 ​​​​ 

Август

1  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Завершение ​​ XXI летних Олимпийских игр.

В  ​​ ​​​​ Египте принят закон, запрещающий продажу алкоголя в общественных местах.

2  ​​ ​​ ​​ ​​​​ «Королевская свадьба» ​​ с ​​ Фредом Астером.  ​​ ​​​​ США, 1951. Композитор ​​ Бертон Лэйн ​​ Burton Lane.

Такой праздник может создать пленка!

Он танцует на отвесной стене!

Это выражение какой-то особенной радости любви.

В ​​ Португалии лидер социалистов Мариу Соариш сформировал первое конституционное правительство.

3  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Вздумал поступать на филфак университета (конечно, претендую только на заочное) и ​​ - ​​ провалил сочинение.  ​​​​ 

Ну, Владим Владимыч! ​​ 

Так любил Ваши стихи ​​ в ​​ школе, а тут запутался в цитатах.  ​​ ​​ ​​​​ 

Ясно даже и ежу:

Папа Петин был буржуй.

Разверзлась какая-то бездна - и только и понимаю, что лечу в неё.

7  ​​ ​​​​ РОЖДЕНИЕ ​​ ДОЧЕРИ  ​​​​ КРИСТИНЫ.

Эллен Кей:

Даже малейшее недоверие или неделикатность, какая-нибудь мелкая обида или мимолетная насмешка - все это может оставить в душе ребенка неизгладимые и жгучие следы, больно задеть тончайшие струны его души. С другой стороны, неожиданная ласка, благородная предупредительность или справедливый упрек не менее глубоко запечатлеваются в этой душе, которую принято называть «мягкой, как воск», но с которой обращаются, как если бы она была из бычьей кожи.

8 ​​ Рождение дочери совпало с попыткой моего поступления на филфак.

Филологический факультет.

Конечно, на заочное отделение: на очное – конкурс 25 человек на место.

9  ​​ ​​ ​​​​ Запуск автоматической станции «Луна-24». Аппарат совершил полёт к Луне, спустился на её поверхность и 22 августа вернулся на Землю, доставив образцы лунного грунта, взятого с глубины около двух метров.

10 ​​ Как мне помочь Гале, если я сам распят обстоятельствами моей жизни?

Как ей помочь, если мы противопоставлены самой жизнью?!

Так сама жизнь делает нас чужими – и нужны огромные, взаимные усилия, чтоб сохранить наш союз.

11 ​​ Верлен!

Romances sans paroles, 1874

Романсы без слов

Ô triste, triste était mon âme

À cause, à cause d’une femme.

Je ne me suis pas consolé

Bien que mon cœur s’en soit allé,

Bien que mon cœur, bien que mon âme

Eussent fui loin de cette femme.

Je ne me suis pas consolé,

Bien que mon cœur s’en soit allé.

Et mon cœur, mon cœur trop sensible

Dit à mon âme: Est-il possible,

Est-il possible, - le fût-il, -

Ce fier exil, ce triste exil?

Mon âme dit à mon cœur: Sais-je

Moi-même que nous veut ce piège

D’être présents bien qu’exilés,

Encore que loin en allés?

Разобрал со словарем.

Чудесно!!

12 ​​ Жан Жак Руссо, «Эмиль, или О воспитании»:

Неугомонный ребенок ваш портит всё, до чего ни дотронется. Вы не должны сердиться, удалите только с глаз долой особенно ценное из того, что он может испортить. Он ломает свою мебель - не торопитесь заменить ее новой: дайте ему почувствовать вред лишения. Он бьет окна в своей комнате, пусть на него день и ночь дует ветер - не бойтесь, что он получит насморк: лучше ему побыть с насморком, чем остаться сумасбродом. Никогда не жалуйтесь на неудобства, которые он вам причиняет, но постарайтесь, чтобы он первый почувствовал их.

13  ​​ ​​​​ Лосев:

При рассмотрении каждого предмета Аристотель всегда мыслит его идеальную модель, с точки зрения которой он и расставляет эти три акцента, то есть акценты начала, середины и конца. Модель эта, согласно основному учению Аристотеля, - не вне той вещи, моделью которой она является. Однако она и не растворяется в сплошной материальной текучести, а ​​ наоборот, эту текучесть структурно определяет.

15  ​​​​ У ​​ Гали что-то с грудью. В частную поликлинику сходил ее отец – и ему сказали, что операция стоит дорого. ​​ Тогда пошел я. ​​ Мне сказали, что надо 25 рб. Я дал деньги.

15 ​​ В этот день ​​ 15 августа 1917 года Ахматова пишет Гумилеву:

​​ Думаю, могу не описывать, как мне мучительно хочется приехать к тебе. Прошу тебя — устрой это, докажи, что ты мне друг.

Я здорова, очень скучаю в деревне и с ужасом думаю о зиме в Бежецке. <…> Как странно мне вспоминать, что зимой 1907 года ты в каждом письме звал меня в Париж, а теперь я совсем не знаю, хочешь ли ты меня видеть. Но всегда помни, что я тебя крепко помню, очень люблю и что без тебя мне всегда как-то невесело. Я с тоской смотрю на то, что сейчас творится в России, тяжко карает Господь нашу страну.

Не забывай меня, дорогой мой. Пиши.

Всегда твоя Аня.

Наш сынок совсем милый и очень послушный. На тебя похож невероятно.

16  ​​ ​​​​ Гале сделали операцию (мастит). ​​ Деньги заплатили.

Кто? ​​ Да я. ​​ Я так просто расстался с беленькой бумажкой, словно б это был какой-то рубль. Но откуда ж у меня деньги? Остались от мамы. Да. Мы же продали кое-какие ее вещи – и деньги я сохранил.

18 ​​ Русский музей, Репин.

19  ​​ ​​​​ Я не прошел в ЛГУ: двойка по сочинению.

Я так люблю Маяковского!

Хотел показать, как хорошо его знаю: много цитировал – и при этом наделал тучу ошибок.

20  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Торжественное открытие музея авиации Краснознамённого Северного флота.

21  ​​ ​​​​ Посидел день с дочерью.

Кажется, бездарно: она все время заходилась криком.

Написал стихи:

Твори поэзию из быта!

Стирай пеленок целый ком,

Посуду мой, за хлебом бегай, -

А все прекрасное – потом.

Что-то еще написал, но, к счастью, забыл.

Это мой недостаток: ​​ после смерти мамы я решил, что я – поэт, и ужасно много пишу стихов.

Просто необозримые тонны!

22  ​​​​ Роберт Рождественский:

Память

за прошлое держится цепко,

то прибывает,

то убывает...

В школе

когда-то

были оценки

две:

«успевает»

и «не успевает»...

Мир из бетона.

Мир из железа.

Аэродромный

разбойничий рокот...

Не успеваю

довериться лесу.

Птицу послушать.

Ветку потрогать...

Разочаровываюсь.

Увлекаюсь.

Липкий мотив

про себя напеваю.

Снова куда-то

бегу,

задыхаясь!

Не успеваю...

Не успеваю.

Время жалею.

Недели мусолю.

С кем-то

о чём-то

бессмысленно спорю.

Вижу

всё больше вечерние

зори.

Утренних зорь

я почти что не помню...

В душном вагоне -

будто в горниле.

В дом возвращаюсь.

Дверь открываю.

Книги

квартиру

заполонили.

Я прочитать их

не успеваю!..

Снова ползу

в бесконечную гору,

злюсь

и от встречного ветра

немею.

Надо б, наверное,

жить

по-другому!

Но по-другому

я не умею...

Сильным бываю.

Слабым бываю.

Школьного друга

нежданно встречаю.

«Здравствуй!

Ну как ты?..»

И -

не успеваю

вслушаться

в то, что он мне

отвечает...

Керчь и Калькутта,

Волга и Висла.

То улетаю,

то отплываю.

Надо бы,

надо бы остановиться!

Не успеваю.

Не успеваю...

Знаю,

что скоро метели

подуют.

От непонятной хандры

изнываю...

Надо бы

попросту сесть и подумать!

Надо бы...

Надо бы...

Не успеваю!

Снова меняю

вёрсты

на мили.

По телефону

Москву вызываю...

Женщину,

самую лучшую

в мире,

сделать счастливой

не успеваю!..

Отодвигаю

и планы, и сроки.

Слушаю притчи

о долготерпенье.

А написать

свои главные строки

не успеваю!

И вряд ли успею...

Как протодьякон

в праздничной церкви,

голос

единственный

надрываю...

Я бы, конечно,

исправил оценки!..

Не успеваю.

Не успеваю.

Я понимаю, что это талантливо, но мне не нравится.

26  ​​​​ Дочь у родителей жены; боюсь к ним ехать.

Я вижу, как моя любовь уходит - и это зрелище целиком занимает меня.

Так много ушло из моей жизни, и уже не верю, что вернётся.

27  ​​​​ Русский музей, иконы.

Евгений Трубецкой:

Нет ни малейшего сомнения в том, что иконопись выражает собою глубочайшее что есть в древнерусской культуре; более того, мы имеем в ней одно из величайших мировых сокровищ религиозного искусства. И, однако, до самого последнего времени икона была совершенно непонятной русскому образованному человеку. Он равнодушно проходил мимо нее, не удостаивая ее даже мимолетного внимания. Он просто-напросто не отличал иконы от густо покрывавшей ее копоти старины. Только в самые последние годы у нас открылись глаза на необычайную красоту и яркость красок, скрывавшихся под этой копотью.

28 ​​ Нет, надо зарабатывать!

А я – все еще дворник.

29  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

«Порядок», taxis, есть также принцип, условие и сущность всякого общественного устройства людей

Итак, кто требует, чтобы закон властвовал, требует, кажется, того, чтобы властвовало только божество и разум, а кто требует, ​​ чтобы властвовал человек, привносит в это свое требование своего рода животный элемент, ибо страстность есть нечто животное, да и гнев совращает с истинного пути правителей, хотя бы они были и наилучшими людьми; напротив, закон - это уравновешенный разум.

30  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Радио Свободы.  ​​​​ 

Поэт ​​ и эссеист Юрий Иваск: ​​ «Марина Ивановна Цветаева прожила в эмиграции около 20 лет. Этапы ее зарубежного житья – Берлин, Прага, Париж. Ей и ее семье жилось трудно. Она ​​ любила писать по утрам, но в утренние часы она ходила за покупками и готовила скудный обед. Муж, Сергей Эфрон, мало зарабатывал. Марине Ивановне платили нищенские гонорары. Дочь ​​ Аля вязала шапочки. В предисловии к моей “Антологии ​​ эмигрантской поэзии”, ​​ опубликованной Чеховским ​​ издательством в Нью-Йорке, я писал: “Эмиграция всегда несчастье, но далеко не всегда – неудача”.

Это применимо и к Цветаевой, ​​ жившей в бедности. Сколько драгоценных творческих часов провела она у плиты, ​​ а не за письменным столом! Все же именно в эмиграции Цветаева написала многие ​​ лучшие свои стихи. Там ​​ были изданы ее сборники “Ремесло”, “После России”, там она начала писать прозой. В эмигрантских журналах были помещены ее воспоминания о Волошине, Белом, Кузмине и о других. В ​​ “Современных  ​​​​ записках” появился ее очерк “Искусство при свете совести”. Цветаева ​​ щедро одаряла своих немногочисленных читателей-эмигрантов. Я начал переписываться с Цветаевой в 30-х годах, когда жил в Эстонии. Все ее письма мне были напечатаны в Сборнике архивов  ​​​​ Гарвардского университета. Советские литературоведы часто цитируют ​​ ее письма мне, но меня называют “неизвестным  ​​​​ корреспондентом”. ​​ Эти письма имели хождение и в ​​ самиздате.

В 1938 году исполнилась моя давняя мечта ​​ - мне ​​ удалось съездить ​​ Париж, где я провел около двух недель. Марина Ивановна жила в очень шумном и грязном доме. Я с трудом нашел ее комнату. Весь пол был уставлен посудой и завален книгами. Я споткнулся о кофейную мельницу. Марина варила сосиски, и мы поужинали втроем с Муром. Потом ​​ пошли в ближайшее кафе, где недопивали кофе, чтобы дольше сидеть. ​​ Первое наше свидание длилось часов пять.

Как сейчас вижу Марину Ивановну: наклоненное лицо с острым носом,  ​​ ​​​​ шапка уже седеющих волос, особенные движения, почти всегда под прямым углом. ​​ Походила она на птицу. Говорят – “свободен, как птица”. Марина не была свободна, ​​ внутренне знала ту свободу которую ​​ Пушкин назвал “тайной свободой”. Но и сидела в клетке нищенского быта, была плененным, но все же поющим соловьем.

Явственно слышу  ​​​​ тихий голос Марины. Часто говорила она, отделяя слова по слогам. Навсегда  ​​​​ запомнился один ее речитатив: ​​ “Мне ни-ког-да ни до че-го ​​ не ​​ бы-ло дела, кро-ме поэзии”. И все-таки, ради любимой семьи она чистила картошку, кипятила молоко. А ​​ говорили мы не только ​​ о поэзии, а решительно обо всем. Мне казалось - век уже знакомы. Не в стихах, а в жизни у Марины было развито чувство комического,  ​​​​ она рассказывала смешные истории о жене Алексея Ремизова Серафиме Павловне. Любила она ​​ играть в карты, кажется, в ​​ преферанс, но не терпела проигрышей. Когда взятки не шли, толкала локтем партнера, русского англичанина ​​ Диксона, который писал стихи по-русски. “Был он  ​​​​ так красив, что на него страшно было смотреть”, - добавила Марина.

Она любила творить мифы. ​​ Запомнился ее рассказ ​​ о встрече с немецким поэтом графом Платеном, который умер более ста лет тому назад. Вот ее рассказ:

“В юности побывала я на Сицилии. Полуденный зной, очень темные, кажущиеся черными лавры. Подходит итальянская девочка. Ничего ​​ не говорит - ​​ она немая, - ​​ но куда-то тянет. Иду ​​ за ней. Площадка ​​ с  ​​​​ белым мраморным памятником и надписью: “Поэт ​​ граф Платен”. Его забыли в Германии, и я ничего о нем не знала. Но ​​ вот через ту немую ​​ девочку он подал мне знак”.

Начала Платена читать, увлекалась им, но на короткое время. Прочла мне две его строчки. Даю ​​ их в русском переводе:

Сердце бьется, как будто

При восшествии на престол.

Бедная домохозяйка Марина сама ведь восходила на незримый престол русской поэзии. Марина Ивановна сообщила мне, что скоро собирается вернуться в Россию. Говорила мне: “Знаю, печатать мои стихи ​​ там не будут, ​​ даже стихи о растоптанной нацистами Чехословакии. Но ​​ буду зарабатывать на жизнь ​​ переводами”.

Много говорилось, писалось об этом возвращении Цветаевой на родину. Была ли у нее тоска по родине? Была. Но она же писала:

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Еще Марина Ивановна сказала, что ​​ обожаемый ею 13-летний Мур хочет учиться в России. Может быть, ​​ Марине хотелось встретиться с уже вернувшимся мужем. Эпилог хорошо известен ​​ - мужа ​​ арестовали и уничтожили, была сослана ​​ дочь Аля. ​​ В  ​​​​ Советском Союзе Марина Ивановна с сыном Муром жила в нищете, их обоих эвакуировали ​​ в Елабугу, где она повесилась.

Цветаева дала мне рукопись маленького цикла ​​ стихов ​​ “Чужой”. Прочту ​​ начало первого стихотворения:

Твои знамена - не мои!

Врозь наши головы.

Не изменить в тисках Змеи

Мне Духу - Голубю.

Не ринусь в красный хоровод

Вкруг древа майского.

Превыше всех земных ворот -

Врата мне - райские.

Кто этот “чужой” в “красном хороводе”? Явно не Пастернак. Предполагаю: ​​ эти стихи обращены ​​ к Маяковскому, чужому, но и чем-то близкому. ​​ Не была Марина красной, но еще задолго до этого приветствовала Маяковского-лирика:

Здорово, в веках Владимир!

Отмечу, что и Маяковский кончил жизнь самоубийством, ​​ как Цветаева. ​​ Закончу стихотворением, которое я посвятил памяти Марины Цветаевой:

Темная птица, парка, весталка,

Или монашка, или гадалка,

Руку простерла или крыло,

Облако мглою обволокло.

Невмоготу, темно, тишина, -

На ухо мне шепнула она,

Райские ​​ яблоки стерегу,

Рано еще: ​​ Ау!

Ни гу-гу…

Сентябрь

1  ​​​​ Свой ​​ немецкий не забываю: учу стихи Гете и читаю вторую часть «Фауста».

2  ​​ ​​ ​​​​ Не прошло и ​​ месяца с рождения дочери, а мои отношения с женой уже разрушены.

Понятно, что больше я не смею мало зарабатывать, но новой работы мне не найти.

Но при всех проблемах ​​ мы, что ни день, всё дальше друг от друга.

Почему?

Или есть силы в этом мире, что против нас?

Что, если эти силы внутри нас?

Тогда почему они особенно проявились только сейчас?

3 ​​ Жан Пиаже:

Коменский гениально прав, уверяя, что на каждом из различных уровней развития (младенчество, детство, пубертатный возраст, юность) необходимы одни и те же формы знания. Ибо они соответствуют перманентным потребностям; различие между этими уровнями заключено, главным образом, в способе, которыми эти формы знания переформулируются. Учить надо одним и тем же вещам, но по-разному.

Речь идет о последовательном переструктурировании одного и того же общего знания от этапа к этапу (например, от действия по простому предъявлению – до действия по рефлексии). Это соответствует системе последовательного развития, рассматриваемой современной генетической психологией.

Коменский выводит из идеи спонтанного развития три правила, заслуживающие быть выбитыми золотом на дверях каждой современной школы: посылай детей в школу на несколько часов в день, не перегружай памяти, основывай все обучение на способностях детей по мере их развития в ходе школьных успехов.

4  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Президент Центральноафриканской республики Бокасса распустил правительство и передал его полномочия Совету центральноафриканской революции во главе с Анжем Патассе.

5  ​​​​ Тогда, в мои двадцать, я её очень любил. Галю.

Этот привздёрнутый носик, лукавые искорки в глазах, эта взрослая женская улыбка - все было для меня.

Вернулся после армии, её мордобоев и низостей - и любовь была спасением, наградой, счастьем.

Неужели это всё ушло? ​​ 

Я страстно хотел, чтоб она любила искусство с той же силой, что и я, ведь то, что вне искусства, мне чужое.

Любить женщину - это много, но мне надо, очень надо ещё и любить в ней человека, любящего искусство!

Эта мечта разбита.

Я хочу её видеть лёгкой, изящной, сочиняющей стихи, с приоткрытой грудью, с нежным бантом на шее, - но ей важнее стать мамой.

6  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Пилот ВВС СССР Беленко на перехватчике МиГ-25 приземлился в Японии.

7 ​​ Василий Осипович Ключевский:

Науку часто смешивают с знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть уменье пользоваться знанием как следует.

8  ​​​​ Фридрих Гёльдерлин:

Это была прекрасная идея - установить рай на земле с помощью шайки разбойников. Насилие всевозможных видов, обман, жестокость. Воздух, пронизанный ложью.

9  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Пекине СКОНЧАЛСЯ лидер Китая МАО Цзэдун.

И вдруг - меня прописали!  ​​​​ Есть черный рынок, где за такое платят много денег. ​​ Все же меня решили прописать постоянно, а не временно (как до сих пор) именно как отца ребенка!  ​​​​ Почему? До этого я был ТОЛЬКО ​​ мужем - и потому не был достоин прописки.

Наверно, так.

10  ​​​​ Лосев:

У Аристотеля  ​​​​ реальный природный мир насквозь просвечен смысловой энергией и отнюдь не представляет ни в какой своей части чего-то закрытого и непрозрачного для разума. Этот мир чреват смыслом и непрестанно вырабатывает в себе осмысленность, разумность, логос.

11  ​​ ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

Лонгфелло, Генри Уодсворт. «Песнь о Гайавате».

Уитмен, Уолт. Стихотворения и поэмы.

Дикинсон, Эмили. Стихотворения.

Уитмен понравился формой.

Женские стихи Эмили – прекрасны: она западает на огромное.

12 ​​ William Butler Yeats

When You are Old

WHEN you are old and gray and full of sleep

And nodding by the fire, take down this book

And slowly read, and dream of the soft look

Your eyes had once, and of their shadows deep

How many loved your moments of glad grace,

And loved your beauty with love false or true;

But one man loved the pilgrim soul in you

And loved the sorrows of your changing face.

And bending down beside the glowing bars,

Murmur, a little sadly, how love fled

And paced upon the mountains overhead,

And hid his face amid a crowd of stars.

Читаю со словарем, но читаю с упоением.

13  ​​ ​​ ​​​​ Руководство СССР награждает орденом Ленина лидера Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана, обменянного на диссидента Владимира Буковского.

14  ​​​​ Роман Гете ​​ «Годы учения Вильгельма Мейстера».

Необычный Гете.

15  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Социалистическая Республика Вьетнам принята в члены Международного валютного фонда.

Сентябрь, а город жаркий, ​​ - но вот как спасение грянули дожди, капли то молотят по голове, то ласкают лицо, и одиночество - первое, настоящее - не так огромно.

16  ​​ ​​ ​​​​ В  ​​​​ Ереване в результате несчастного случая с дамбы Ереванского водохранилища в воду упал троллейбус, в котором находилось 92 человека. 20 из них были спасены случайно оказавшимся рядом чемпионом мира по подводному плаванию Шаваршем Карапетяном.

17  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Два типа красоты: женщины и континуума - очень похожи, если речь идёт о Гарбо, - но за женщину, живущую рядом, надо бороться каждый день.

Я этого не умею.

В туче проблем, обрушившихся на жену, мне нет места, битву за неё уже проиграл.

Приношу ей деньги - и на этом отношения кончаются.

Просто потому, что ей не до меня.

18 ​​ Жан Овид Декроли́:

Образовать человека в полном смысле этого слова значит создать условия, при которых ребенок может жить и, ведомый этими условиями, живёт как можно более полной жизнью на каждом из этапов своего развития, сталкиваясь с трудностями и решая проблемы на собственном опыте и приобретая поэтому силу встретиться с проблемами, которые поджидают его на последующих этапах жизни. Такие условия должна предоставить школа.

26  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Новосибирске произошёл таран самолётом Ан-2 пятиэтажного жилого дома.

28  ​​ ​​​​ Теракт Абу Нидаля.

Дамаск, Сирия: боевики Нидаля захватили заложников в отеле «Семирамикс» с требованием освобождения из сирийских тюрем ряда заключённых террористов.

29  ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

А небо и наиболее божественные из видимых существ возникают сами собой, и это причина совершенно иного рода, чем у животных и растений.

Октябрь

1  ​​ ​​ ​​ ​​​​ То, что и после рождения дочери я остался мечтателем, жена восприняла, как ужасное оскорбление. Ее разочарованию нет предела. Она открыто меня презирает. Насколько далеко зайдет ее презрение? Он уже не считает меня мужем.

После смерти мамы в наших отношениях не стало трогательности. Может, я чем-то обидел Галю?

Человек, который хотел стать для меня всем, вдруг потерял ко мне интерес - и мне это страшно.

Значит, нет сколько-то прочных связей между людьми, если даже такой порыв друг к другу легко разрушается временем.

Наверно, сыграло свою роль и то, что до последнего времени мы жили впятером в одной комнате и просто не могли ​​ заниматься сексом.

Факт остается фактом: я еще никогда не чувствовал себя столь одиноким.

Спасает очередное увлечение: литература. Она почему-то все больше втягивает меня в свой водоворот.

Но я сам спрашиваю себя:

- Вот ты хотел стать ученым, актером, военным, режиссером... А разве ​​ литература - не твоя очередная блажь?

Чтоб спастись от таких мыслей, брожу всеми днями. Хорошо, что все время по работе куда-то еду: избавляет от сомнений.

Если б сейчас Галя пришла на помощь! Если ​​ б она захотела остаться моим другом! Мы бы всегда любили друг друга!

Опять эти безумные мечтанья. Опять я в моих невероятных и все же жалких эмоциях! Да что же за натура такая, черт ее дери.

2  ​​ ​​ ​​​​ Всемирная библиотека  ​​​​ Горького.

«Песнь о Роланде»; «Коронование Людовика»; «Нимская телега»; «Песнь о Сиде»; Романсеро.

Том издан только что: ​​ 1976 г. 656 стр.

Тираж: 303.000 экз.

Вступительная статья Н. Томашевского, примечания А. Смирнова, Ю. Стефанова, Н. Томашевского.

Не очень шедеврально, но знать надо.

Средние века Европы.

3 ​​ «Фауст»  ​​​​ Гете.  ​​​​ «Посвящение» учу в оригинале.

4  ​​ ​​​​ Официальное открытие Челябинского государственного университета.

С какого момента мое увлечение ​​ литературой  ​​​​ начало разрушать  ​​​​ мои отношения с женой? ​​ Теперь моё желание стать просвещённым вызывает ​​ у моей жены ​​ улыбку.

Почему она сумела и посмела измениться ​​ так быстро?

Мы были очень близки до свадьбы, ​​ - и я верил, ​​ что мое увлечение литературой - ​​ это только начало наших отношений, ​​ - но теперь-то вижу ясно, ​​ что это – конец нашей близости!

5  ​​ ​​​​ Захотелось мне писать, выражать свои мысли - и вот пишу. И эта прихоть стала жизнью! В сущности, это удивительно.

6  ​​ ​​​​ В  ​​​​ Китае отстранена от власти и арестована левая группировка в руководстве страны во главе с вдовой Мао Цзэдуна Цзян Цин (так называемая «банда четырёх»).

Военный переворот в Таиланде.

7  ​​​​ Галя опять оставила меня с дочерью – и выяснилось, что я опять не знаю, что делать. Кристина так натужно, так ужасно орала, будто я ее избивал. ​​ Наконец, она так устала, что уснула.

8  ​​ ​​​​ В ​​ Швеции к власти приходит правительство правой коалиции.

Социал-демократы во главе с бывшим премьер-министром Улафом Пальме уходят в оппозицию.

В  ​​​​ СССР учреждена медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали».

БАМ.

9  ​​ ​​​​ Аристотель:

Целью всякой согласной природе деятельности является ​​ не бесконечное развитие, но возвращение к максимальной простоте, чистоте и прозрачности. ​​ Так, максимальной простотой обладает природа того, что наиболее совершенно, то есть космоса.

10  ​​​​ Меня ужаснуло, какое отвращение стало вызывать у Гали все, связанное с искусством.

Так сильно ее изменило рождение дочери.

Моя приверженность искусству только растет – и это окончательно разводит нас.

Меж тем, это резкое взросление делает мою жену некрасивой. ​​ Она способна кричать ​​ меня!

Раз накричала, два – и я вдруг почувствовал, что больше ее не люблю.

Тонкость черт ее лица ушла, я вдруг увидел перед собой уставшую, 24-летнюю женщину.

Не любимую девушку, но сварливую женщину.

11  ​​ ​​​​ Теракты ​​ Абу Нидаля.

Нападения на посольства Сирии в Пакистане и Италии.

Этот террорист с легкостью шантажирует весь мир!

Вышел альбом Arrival, группы ABBA.

Я никогда не думал, что воздух свободы может быть так сладок. Вагон шумит, я лечу совсем один в темную ночь - и от радости кружится голова. Вот такие бывают чувства!

Появилось много чувств, которые не могу разделить с женой: ей они просто неинтересны.

16  ​​​​ Впервые пишу систематично, по какому-то распорядку, что смутно, но настойчиво определяет мою жизнь.

Есть идея – и я выписываю их на листки.

Потом замечаю, что мои хаотичные записи отражают движение некоего смутного образа.

Вот мои листки накапливаются – и я уже не знаю, что с ними делать.

Но как что делать?! Просто выстроить вдоль описанных событий.

Так получилось что-то о павловском парке и Невском проспекте.

17  ​​ ​​ ​​​​ Под влиянием прибывшего в Банги лидера ливийской революции Муаммара Каддафи президент Центральноафриканской республики Жан-Бедель Бокасса принимает ислам и имя Салах эд-Дин Ахмед Бокасса.

18  ​​ ​​ ​​​​ Эфрос создал в моей ​​ душе новое измерение: искусства.

Наверно, оно уже было в моей душе, но Эфрос его открыл.

Я должен жить иначе, раз мне дано так много.

Жизнь дочери тоже изменила мою жизнь, но я не понимаю, как.

И как же я пойму, если ее рождение разделило меня и жену.

Эфрос!

Да, есть жизнь и ее правда, - но есть и более высокая правда, чем правда жизни.

Кажется, Эфрос намекает, что у меня есть шансы обрести себя, если буду следовать внутреннему голосу, а не трудностям внешних обстоятельств.

Боже, как бы мне хотелось делать эти открытия с близкими людьми!

Но родители уже умерли, лужские родственники - чужие, а семья жены так и не стала мне родной.

19 ​​ «Хорошо темперированный клавир» Баха в исполнении Рихтера.

20  ​​​​ Аристотель:

Самые главные формы прекрасного - порядок, соразмерность и определенность.

Красота заключается в множестве, величине ​​ и порядке.

26  ​​​​ ДР Эра́зма Роттерда́мского

Похвала глупости

В недавние дни, возвращаясь из Италии в Англию и не желая, чтобы время, проводимое на лошади, расточалось в пустых разговорах, чуждых музам и литературе, я либо размышлял о совместных ученых занятиях, либо наслаждался мысленно, вспоминая о покинутых друзьях, столь же ученых, сколь любезных моему сердцу. Между ними и ты, милый Мор, являлся мне в числе первых: вдали от тебя я не менее наслаждался воспоминаниями, нежели, бывало, вблизи - общением с тобою, которое, клянусь, слаще всего, что мне случалось отведать в жизни. И вот я решил заняться каким-нибудь делом, а поскольку обстоятельства не благоприятствовали предметам важным, то и задумал я сложить похвальное слово Глупости. «Что за Паллада внушила тебе эту мысль?» - спросишь ты. Прежде всего, навело меня на эту мысль родовое имя Мора, столь же близкое к слову мория, сколь сам ты далек от ее существа, ибо, по общему приговору, ты от нее всех дальше. Затем мне

казалось, что эта игра ума моего тебе особенно должна прийтись по вкусу, потому что ты всегда любил шутки такого рода, иначе говоря - ученые и не лишенные соли (ежели только не заблуждаюсь я в оценке собственного моего творения), и вообще не прочь был поглядеть на человеческую жизнь глазами Демокрита. Хотя по исключительной прозорливости ума ты

чрезвычайно далек от вкусов и воззрений грубой толпы, зато благодаря необыкновенной легкости и кротости нрава можешь и любишь, снисходя до общего уровня, играть роль самого обыкновенного человека. А значит, ты не только благосклонно примешь эту мою ораторскую безделку, эту памятку о твоем товарище, но и возьмешь ее под свою Защиту; отныне, тебе посвященная, она уже не моя, а твоя.

Дезиде́рий Эра́зм, ​​ также Эра́зм Роттерда́мский, или просто Эра́зм.

Латинское Desiderius Erasmus Roterodamus, нидерл. Gerrit Gerritszoon.

28 октября 1469, Гауда, пригород Роттердама, Бургундские Нидерланды - 12 июля 1536, Базель, Швейцарский союз.

Крупнейший учёный Северного Возрождения, прозванный «князем гуманистов». Подготовил первое издание греческого оригинала Нового Завета с комментариями, положил начало критическому исследованию текста Священных писаний. Способствовал возвращению в культурный обиход литературного наследия античности. Писал преимущественно на латыни.

29  ​​ ​​​​ Реорганизация руководства Германской Демократической Республики. Глава СЕПГ Эрих Хонеккер занимает пост главы государства.

30 ​​ Теракт Абу Нидаля.

Абу-Даби, ОАЭ:  ​​ ​​​​ неудачное покушение на министра иностранных дел Сирии Хаддама.

Убит министр иностранных дел ОАЭ.

Ноябрь

1  ​​ ​​ ​​ ​​​​ Военный переворот в Бурунди.

Мои родители не выписывали газет. ​​ Странно.

Мама подписывалась на журнал «Работницу».

Сердечные отношения в семье не сложились, информацией пренебрегали, так что не было ничего, что бы нас сблизило.

Папа, встретив меня, не знал, о чем со мной говорить, смущался, - а ведь ему ничего не стоило дать мне что-то прочесть, а потом это обсудить.

Если ​​ б только это!

Я заметил, что и мои родственники не читают газет!

А что же я?

Я фактически скитаюсь, а потому просто не могу читать.

А сами газеты?

Может, их ​​ и не стоит читать?

Брежнев говорит много, но в его речах нет информации.

Мама была медиком, но она никогда не рассказывала о лекарствах. ​​ Никогда. Почему? ​​ Я не понимаю. ​​ Почему не старалась привлечь мое внимание?

Я тебя не понимаю, мама, но я хочу тебя понять.

Ты бы хоть раз написала письмо!

Может, стоило сходить с сыном в кино или в театр.

Вот чья тут вина: моя или родителей?

Почему мы ничего не сделали, чтоб сблизиться?

2  ​​ ​​ ​​​​ Президентские выборы в США.

Победу одержал кандидат от Демократической партии Джимми Картер, опередив по числу голосов Джеральда Форда, действующего президента и кандидата от Республиканской партии.

ВК я не просто не помню, но она забылась, как кошмар.

Это была первая женщина, с которой я был близок, - но этой близости не было.

Почему я так чувствую, если на самом деле она была?

Неужели все физиологическое стирается так легко?

Очкастая, измученная, нелюбимая, она еще посматривает на меня из своей переполненной стенаниями бездны, - но мне это неинтересно; я даже не хочу смотреть в ее сторону.

Но не жесток ли я?

Или я жесток потому, что мне ничего и не остается, как безутешно и навсегда ее забыть, просто выбросить из памяти как ненужную вещь?!

3  ​​​​ Аристотель:

Женские ноги более приятны на вид, более миловидны ​​ и привлекательны; точно так же ​​ приятно, хотя и менее благородно, и все женское тело вообще

Потому что женщину – не структурировать! ​​ И я, ​​ как Аристотель, не прельщаюсь внешней красотой мира

7  ​​ ​​ ​​​​ В ​​ Никарагуа в ходе карательных операций Национальной гвардии убиты основатель и лидер Сандинистского фронта национального освобождения Карлос Фонсека и команданте Эдуардо Контрерас.

15  ​​ ​​ ​​​​ В своем обычном раздрае я гулял по центру Града – и меня поразила торжественная толкучка на Площади Искусств. ​​ Да что это? ​​ Лощеный актер Горбачев, лощеные, раззолоченные генералы, лощеный охранник у входа в филармонию... ​​ Да, есть и такой лощеный Питер власти.

Говорят, актер Горбачев лично покровительствует ​​ актеру Андрею Толубееву.

Так создается советский высший свет.

А что же я?

Я - один из вариантов Башмачкина.

Я вышел из «Шинели».

Я чувствую власть как огромную, давящую, нераличимую массу.

Мне только и остается, что быть ею раздавленным.

Такая власть, но и такая жена Галя, что просто вычеркнула меня из своей души.

Единственный способ вернуть ее внимание - пойти на завод, стать обычным, индустриальным, хозяйственным рабом.

Так мало дает жизнь!

И сколько б я заработал на заводе?

И в качестве кого я бы там работал?

А что бы изменилось, будь мама жива?

Наверно, ее подачки спасли бы брак.

17  ​​​​ Теракт Абу Нидаля.

Амман, Иордания:  ​​ ​​​​ четверо боевиков захватили заложников в отеле «Интерконтиненталь».

При ​​ операции освобождения погибло 2 солдата, 3 заложника.

Иорданцами ​​ убиты 3 террориста, четвертый казнён.

20  ​​​​ Лосев:

Аристотелевское творчество, то есть искусство как художественный вымысел, уже не есть чистая истина, а есть то действительное и допустимое, но «непостоянное» по своей природе познание.

22  ​​​​ Вступила в силу ​​ новая конституция Алжира, ​​ провозгласившая Алжир «социалистическим государством».

24 ​​ Иванов - Разумник.

Писательские судьбы.

За чайным столом любил он (Ф . Сологуб) поговорить о «пролетарской литературе» (он много читал) - и беспощадно приговаривал ее «к небытию». Писал ядовитые эпиграммы на деятелей этой литературы. Мечтал об отъезде заграницу, - но знал, что его туда не выпустят. Мечтал о том, что ему еще удастся напечатать новые рассказы, новые стихи, но в трезвые минуты сам понимал, что мечты эти - несбыточные и что печататься ему не дадут. Чтобы зарабатывать на жизнь (нельзя же было жить на восьмидесятирублевую пенсию, да и то пожалованную всего за три года до смерти) - пришлось обратиться к переводам французских романов и к редактированию других переводов. Конечно, хорошие переводы - дело полезное и почтенное; но заставить Сологуба заниматься ими, значило то же самое, как будто Менделеева засадили в гимназию преподавателем химии и физики. Хороший учитель гимназии - дело тоже почтенное, но экономно ли Менделеева делать педагогом, а Сологуба - переводчиком? Но советская власть об экономии не заботилась, ибо органическое понижение культуры входило в ее планы: поднять «пролетариат» до высшего уровня «интеллигенции» - дело долгое и трудное, проще и скорее - понизить этот уровень. В достижении этой цели большевики добились за четверть века больших успехов.

Так и умер Федор Сологуб. За последние месяцы жизни он знал, что умирает и что ему уже не дождаться освобождения. Последнее его стихо­творение (первую строфу которого я привел выше) говорит о том, что умирающий поэт примирился с тяжелой своей судьбой.

Декабрь

1  ​​​​ Невероятное впечатление ушедшего ноября – гастроли Таганки. ​​ Я не так потрясен, как от Эфроса: мне больше любопытно, чем интересно. ​​ Что видел? ​​ 

«Десять дней, которые потрясли мир» по Д. Риду. Художник А. Тарасов. ​​ Спектаклю всего 11 лет.

«Павшие и живые». Поэтическое представление. Художник Ю. Васильев

Спектакль 1967 года «Послушайте!» по Вл. Маяковскому. Художник Э. Стенберг

Меня спасло только то, что ​​ все три спектакля шли то ли очень поздно, то ли очень рано: иначе у меня не было бы шансов их посмотреть.

На «Гамлета» попасть было немыслимо: такая жуткая толкучка.

Прошла только элита.

Я смотрел с восторгом, но потом быстро охладел: такие режиссерские приемы мне кажутся слишком прямолинейными.

2 ​​ С ​​ какой благодарностью вспоминаешь танец Фреда Астера!

Рационально он бессмыслен, но так увлекает его стихия.

Аристотель:

Восприятие произведения искусства совершается посредством силлогизма, но такого силлогизма, который, будучи верен сам по себе, вызван в нас художественным вымыслом и реально на самом деле ничему не соответствует.

3  ​​ ​​ ​​​​ Прежде мама хоть что-то подбрасывала в наш скромный бюджет, а теперь нам предстоит ​​ откровенное выживание.

Её ​​ родителям платить ​​ за кооператив:  ​​​​ пятнадцать лет выбираться из этого долга.

​​ Всего ​​ три года назад перед свадьбой мы клялись заниматься искусством!

Всего три года.

Как же я не понял раньше: ей нужен не странный муж, не родители, которые её не понимают, - но хоть что-то своё.

Она хочет ходить по земле - и в этом она права.

Но главное, она не любит меня.

Не любит, потому что я приношу слишком мало денег.

Потому и рожает ребенка, что хочет любить его, именно его. Больше не верит в меня.

5  ​​​​ Неожиданно пошла игра на фано - и появилась возможность расти духовно. ​​ Играю с мыслями о Рихтере.

6  ​​​​ Актер Горбачев, ​​ прекрасный Хлестаков, правит мною вместе с генералами!

Именно он заставил меня почувствовать мою ​​ обреченность, а не эти сиятельные господа.

Есть художники, приближенные к власти, а есть нищие творцы – и тут уж ничего не поделаешь.

7  ​​ ​​​​ То, что предлагает жизнь, не кажется ни плохим, ни ужасным. Больше похоже, что ничего иного жизнь предложить и не может. Сцена жизни - и я играю, как могу. Если меня что-то и спасет в этой жизни, то именно жажда перемен и желание работать. Вот учу французский язык. Придумал себе такую работу.

9  ​​​​ Стал читать огромный белый том «Западная литература 20 века» - и с самого начала в восхищении: так хорошо написано Прусте. Почему же тогда Пруст не попал во Всемирку? ​​ И о Кафке, и о Джойсе – очень хорошо.

Почему же их нет во Всемирке?

Пруст, Кафка, Джойс – в списке запрещенной литературы. Надо же понимать, что живу в идеологическом государстве. В искусстве правят Горбачевы, в политике Брежнев – и столь многое запрещено! Мое счастье, что не запрещают Эрмитаж, университет и Иллюзион: без них моей жизни не представляю. Да, я был в Эрмитаже с десяток раз, в Иллюзионе – сотни раз, - но они слишком влияют на меня. Слишком.

Да, мое государство во многом против меня, но все же оно меня не убивает – и это решает все. Ходят слухи о необычайной жизни на Западе, - но я-то тут причем?

10  ​​ ​​​​ На выборах в Алжире президентом страны сроком на 6 лет избран председатель Революционного совета полковник Хуари Бумедьен.

От слабости и неуверенности в себе Галя способна на все.

Рождение дочери сделало ее бесконечно слабой. ​​ Ее слабость – от неверия в меня: она не видит больше во мне не то, что мужа, но даже друга. ​​ Она проклинает и ненавидит меня.

До такой степени не соответствую ее идеалу.

Но и еще хуже: Галя не чувствует себя матерью. От этого ей больнее всего. Да, она не может целиком отдаться воспитанию дочери – и это определяет всё.

12  ​​ ​​​​ Сальвадор ​​ Дали: подробность кошмаров. ​​ Ты можешь все посмотреть. ​​ Они представлены в развитии и постоянно повторяются.

Как эти странные образы залетают в мою жизнь? Да потому, что их выставляют для их критики! То ли в фильме, то ли в книге, критикующей буржуазный образ жизни, они показаны – и тут мне только остается разинуть рот от удивления.

15  ​​ ​​ ​​​​ Запоем читаю родную литературу.

Что еще делать в пути?

Шолохов, Михаил Александрович «Тихий Дон».

Твардовский, Александр Трифонович. Стихотворения. Поэмы

Толстой А. Н. «Хождение по мукам»

Леонов Л. М. «Русский лес»

Маяковский, Владимир Владимирович Стихотворения. Поэмы. Пьесы

Бунин И. А. Стихотворения. Рассказы. Повести

Некрасов Н. А. Стихотворения. Поэмы.

Чернышевский, Николай Гаврилович «Что делать?»

Чехов, Антон Павлович Рассказы. Повести. Пьесы.

Просто обезумел от чтения.

16 ​​ Лосев:

Трактат «Топика» посвящен вовсе не эстетике, но, скорее, логике вероятностного рассуждения, то есть тому, что Аристотель и называет в данном случае диалектикой

И сама наука, и все в мире открыто признают, что она не в состоянии обосновать самих себя!

20  ​​ ​​​​ Лев Толстой:

Прошедшая история жизни Ивана Ильича ​​ была самая простая и обыкновенная ​​ и самая ужасная

Принять его смерть, как обыденность, как несущийся за окном пейзаж? Я вспоминаю папу – и он умирает вместе ​​ с Иваном Ильичом. ​​ Так ужас литературится, так словесность, выраженность ужаса растворяется в красках дня.

Мне надо было стать взрослее моих родителей: тогда бы их не потерял.

21 В этот день ​​ 21 декабря  ​​​​ 1917 года Михаил Гершензон пишет Андрею Белому:

Милый Борис Николаевич,

У меня к Вам дело. Владислав Фелицианович Ходасевич находится в крайне стесненном положении; необходимо ему помочь. Мы с А. Н. Толстым придумали литературный вечер, и одна богатая дама предоставила для этого залу в своем доме возле Арбата. Можно собрать тысячу рублей. Помогите - не откажитесь участвовать; прочтите что-нибудь, стихи новые, или отрывок из 2-й части Котика Летаева. Будут участвовать еще: Вячеслав Иванович, Бальмонт, А. Н. Толстой. Вечер предположено устроить 28-го или 29-го декабря. Будьте так добры, ответьте мне или сейчас, или завтра до 12 час., и в случае согласия сообщите, какой из этих двух дней Вы предпочитаете.

Знаю, что Вы заходили ко мне, и жалею, что не застали. Приходите посидеть вечерком, — после 8-ми я всегда дома и всегда буду Вам рад.

Ваш М.Гершензон.

Наткнулся на это письмо.

Для меня писать - это проговаривать.

Я не знаю, с кем я говорю, когда пишу, но явно не с самим собой.

22  ​​​​ Событие года: Муслим Магомаев ​​ спел песню Пахмутовой «Мелодия».

Пока я даже не могу сформулировать, как она меня поразила.

Так много нежности!

Но, кажется, он это поет не меньше трех лет!

25  ​​ ​​​​ Аристотель:

Ясно, что существует по природе некая иная, отличная от имеющихся вокруг нас образований телесная сущность, более божественная и первичная, чем все они.

26 ​​ «Чайка» Чехова: МХААТ.

Прошли всего какие-то ​​ месяцы, ​​ а я уже забываю эту постановку.

Как бы все правильно, а не вспомнить.

«Женитьбу Фигаро» с Мироновым помню каждое мгновение, а тут памяти не за что уцепиться.

И в целом, рядом с фильмами Антониони наш театр откровенно скучен.

Если б не Эфрос, я бы просто его забыл.

Более того, мне стало обидно за Чехова.

В спектакле не передан нерв, трагический надрыв, тут нет остроты.

Просто скучно.

Хоть иных актеров видишь в фильмах.

И что?

Целого не получается.

27 ​​ Событие уходящего года – ​​ концерт Рихтера.

Конечно, я не могу и мечтать бывать на столь элитных мероприятиях.

Почему я лишен этого?

28  ​​ ​​​​ «Исповедь сына века» Мюссе – первая книга, что мне понравилась в оригинале: на французском.

Но разве не удивительно, что я с упоением ее прочел? ​​ 

За год изучения французского языка.

29  ​​ ​​​​ Воспоминания Нины Берберовой о праздновании нового 1922 года:

После трехлетнего голода, холода, пещерной жизни вдруг зароились фантастические планы - вечеров, балов, новых платьев (у кого еще были занавески или мамины сундуки); в полумертвом городе зазвучали слова: одна бутылка вина на четырех, запись на ужин, пригласить тапера. Всеволод Рождественский, с которым я дружила, предложил мне вместе с ним пойти в Дом Литераторов вечером 31 декабря. Я ответила согласием. Ходасевич спросил меня, где я встречаю Новый год. Я поняла, что ждала этого вопроса, и сказала, что Рождественский пригласил меня на ужин. Он не то огорчился, не то обрадовался и сказал, что тоже будет там.

За столиком в столовой Дома Литераторов сидели в тот вечер: Замятин с женой, ​​ М.Слонимский, Федин со своей подругой, Ходасевич, Рождественский и я.

Честно, весело и пьяно

Ходим в мире и поем

И втроем из двух стаканов

Вечерами долго пьем.

Спросит робкая подруга:

Делят как тебя одну?

...................................

Только стала я косая:

На двоих зараз смотрю.

Жизнь моя береговая,

И за то благодарю!

Потом Рождественский куда-то исчез - не нарочно ли? - и мы пошли вдвоем по Бассейной в Дом Искусств. Невский был празднично освещен, был час ночи. На углу Садовой, над входом в большое недавно открытое «Международное кафе», трепалась вывеска:

Все граждане свободные

В кафе Международное,

Местечко очень модное,

Спешат, спешат, спешат!

И пьяный хор пел на весь околоток:

Мама, мама, что мы будем делать,

Когда настанут зимни холода?

У тебя нет теплого платочка-точка,

У меня нет зимнего пальта!

Нам было смешно. Смеясь, скользя, цепляясь друг за друга, мы по легкой гололедице дошли до Конюшенной.

Мама, мама, что мы будем делать, -

горланили из бывшей Европейской гостиницы под залихватский оркестр.

У меня нет зимнего пальта! –

вырвалось из подвала дома на углу Мойки, где помещалось «польское» кафе. Положительно эту модную песенку пели тогда во всех кабаре Петербурга! Три года ждали и теперь изливали душу под гармонь, под скрипку, под рояль, под оркестр.

В Доме Искусств, в зеркальном зале, в двух гостиных и огромной обшитой деревом столовой было человек шестьдесят. Ужин только что кончился. Все были здесь - от Акима Волынского до Иды и от Лунца до Ахматовой. Артур Лурье сидел на диване, как идол, между нею и А. Н. Гумилевой, вдовой Николая Степановича. (Она была дочерью жены Бальмонта от ее второго брака с Энгельгардтом.) Живая, как огонь, жена Николая Радлова, Эльза, была в красном маскарадном костюме («Там живет красотка Эдди/ Я красавицу люблю», - писал о ней позже Н. Оцуп) - все были одеты кто в чем: одни - в сохранившемся дореволюционном платье (собственном), другие - в таком же, одолженном, третьи - в театральном или маскарадном костюме, добытом по знакомству из театральной кладовой, четвертые - в заново перешитом, пятые в смастеренном из куска шелка, лежавшего лет тридцать на дне сундука. В зале Н. Радлов с прелестной Шведе и Оцуп с Эльзой танцевали фокстрот, уан-степ ((one step)), танго, в лакированных ботинках и выутюженных брюках (в воздухе чувствовалась цепь романов, сломанных браков, новых соединений, шницлеровский «Хоровод» всех подхватил в своем кружении). «Серапионы» поили вином жену актера Миклашевского, поэтесса Анна Радлова (жена Сергея), считавшаяся красавицей, с неподвижным лицом сидела в простенке между двумя окнами.

- Это женщина? Или это драпировка упала в кресло? - спросил испуганный Ходасевич. Действительно, широкое и длинное платье Радловой из золотого броката было под стать елисеевским гардинам, висевшим по бокам.

Я вижу столовую, гостиные и зал в непрерывном движении знакомых лиц, молодых и старых, близких и далеких. В столовой все еще едят и пьют, в зале танцуют - четыре пары, которые чудом успели где-то перехватить модные танцы далекой, как сон, Европы. Ими откровенно любуются, стоят в дверях, жадно впитывают до сих пор не слышанные синкопы фокстрота, смотрят на качающиеся, слитые вместе фигуры. От кого-то пахнуло Убиганом, кто-то что-то сказал по-французски, кому-то предлагают бокал шампанского - не спрашивайте, откуда оно: может быть, из елисеевского погреба (завалилась бутылка в дальний угол), может быть, из Зиновьевского распределителя, может быть, из бабушкиной кладовой. Мы сидим на диване в гостиной, мимо нас ходят люди, не смотрят на нас, не говорят с нами, они давно поняли, что нам не до них.

30  ​​​​ Теракт Абу Нидаля.

Дамаск, Сирия:  ​​​​ неудачное покушение на министра иностранных дел Сирии Хаддама.

Страшно жить, ничего о себе не зная, а себе ужасаться не страшно. ​​ Вот чем я занят: ужасаюсь. ​​ Хотя бы в строчках задумался о себе.

Прежде почему-то казалось, математические формулы объясняют меня себе самому.

Почему меня учит только моя работа, а не живые люди?

Пусть пишу из элементарного неумения жить иначе, но всё ж пишу искренне, искренен и страстен даже в моей глупости.

31  ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​ ​​​​ Аристотель:

Боги ​​ названы людьми богами только по недоразумению, на самом же деле это совсем не боги, а некое тело, обладающее всеми свойствами физического тела, но только очень тонкое, прекрасное, обладающее совершенным движением, вечное и не подверженное разрушению.

Я встречаю новый год на каком-то невероятном разломе семейных отношений. Смерть мамы ​​ только слегка ​​ обозначила ​​ нашу чуждость, но дальше – больше: наша чуждость все больше: ​​ она уже ненужно, жестко, жирно подчёркнута ​​ самой жизнью. Рождение ребенка ​​ выводит наше отчуждение на новую, совсем уж отвратительную грань. ​​ Все рассыпалось.

Мама, я тебя люблю, но уже никто не разделит эту любовь.

Люблю тебя, папу и искусство.

А мой брак?

Когда-то думал, каждая моя ночь будет страстной, но любовь к жене ушла до того незаметно, что даже тебе, мама, не могу ​​ пожаловаться на Галю.

Зачем же ты умерла? Ты б любила внучку.

Я знаю, где сейчас Галя: ​​ она у ​​ мамы с ребенком - и мне не доехать до Веселого Поселка, где они живут.

Меня там не ждут.

Читаю «Капитал».

И это ради мамы.

После войны она была секретарём райкома комсомола в Ташкенте ​​ и, наверно, молилась на эту книгу.

И Ленина, и Маркса, и Энгельса меня заставляли конспектировать и в Академии, и на матмехе, - ​​ так что могу тебя понять, мама.

Но кто прав: ты или папа, любимой темой которого были «воронки’»? ​​ Он говорил, по ночам эти машины-вороны просыпались и увозили людей в бездну.