ПРОШЕНИЕ ОТТО ФОН БИСМАРКА ОБ ОТСТАВКЕ
Ваше Величество, вместо обычной откровенности, вы в немилостивой форме
побуждаете меня к отставке: речь идёт о внезапном выселении из казённой квартиры, которое вынудило меня в однодневный срок ликвидировать домашнее хозяйство, создававшееся в течение целой человеческой жизни. Основания, которые побудили Ваше Величество уволить меня и приказать мне, несмотря на мой возраст, немедленно переменить квартиру и деятельность, никогда не были сообщены мне официально или из уст Вашего Величества. На нашей последней деловой встрече (обсуждении русских дел) я намекнул, что из донесения следует нежелательность визита императора для русского царя. Текст донесения, который вы взяли и прочли, как можно себе представить, глубоко вас оскорбил. Вы поднялись и сдержаннее обычного протянули мне руку.
Я не стремлюсь к праздной жизни, так как здоровье моё сейчас в хорошем состоянии, однако я чувствую, что стою на пути императора, и официально уведомлен кабинетом, что император желает моей отставки. Своё прошение об отставке я хочу составить так, чтобы я мог вскоре его опубликовать. Только с этим намерением я вообще решаюсь написать его. Я не намерен принимать на себя ответственность за отставку, я предоставляю её Его Величеству. В бессонные ночи у меня было достаточно времени взвесить этот вопрос на весах своей совести.
Доверие и авторитет, которые я приобрёл при иностранных и германских дворах, я не в состоянии передать другим. Этот капитал погибнет для страны и для династии. Я пришёл к убеждению, что для меня является долгом чести терпеть и что инициативу отставки и ответственность за неё я должен предоставить императору.
Ваше Величество не заподозрит меня в отсутствии такта. Несмотря на сорокалетнюю практику, я не стал придворным, политика занимала меня больше, чем вопрос моего личного положения, к которому меня приковывало лишь чувство долга.
Позвольте мне, как военному, прямо высказать своё мнение. Моя стариковская доля, наша внешняя политика, представляет собой тщательно продуманное целое. Политика сама по себе - ещё не поле битвы, а лишь правильное разрешение вопроса, необходима ли война, когда именно она необходима и как с честью её избежать. О европейских народах можно сказать, что самыми любимыми и популярными королями считались те, кто завоёвывал для своей страны самые окровавленные лавры, иногда вновь утрачивая приобретённое. Путь крови - не наш путь. Вспомните 1848 год с его сочинительством конституций, всю нашу конституционную жизнь, ведомственное соперничество во время войны 1866 года, мою тяжёлую борьбу в Версале с иностранными, женскими и военными влияниями. Германский вопрос может быть разрешён только путём тонкого содействия гегемонии Пруссии. Это и
должно стать нашей национальной политикой.
По отношению к иностранным государствам любезности зашли дальше, чем это совместимо с представлением, что мы чувствуем уверенность в собственной силе. С утратой гогенцоллерского духа потеряно что-то невесомое, но трудно возместимое, чувству политической чести наших советников короны достаточно подписи императора, независимо от результатов для империи.
Система чаевых в отношении Англии и Австрии не в духе современной международной психологии. Не приносите острова Гельголанд в жертву благосклонности Англии: политика любой великой державы всегда изменчива, английская же политика изменяется в среднем каждые пять - десять лет. Если изменятся декорации и Англии будет угрожать французский десант, помочь ей сможет только Германия. Основы всех политических отношений в Англии более изменчивы, чем в других государствах: они результат выборов и создаваемого ими большинства в парламенте.
Следует также дать указания воспрепятствовать займу русских в Париже. Не переоценивайте самостоятельность и твёрдость убеждений людей. Вы справитесь с задачей государственного управления только в том случае, если обладаете необходимой для этого подготовкой и работоспособностью и способны дискутировать со своими министрами по существу, а не как монарх.
Советую Вашему Величеству не налагать на себя оков, связывающих вас с какой бы то ни было политической и церковной организацией. Держите эту камарилью в руках. Государственное министерство не уступит, пока не почувствует вашу независимость. За сорок лет на моих глазах сменилось немало парламентов, и я считал их менее вредными для нашего общего развития, чем ошибки монархов. К созидательной деятельности и к сохранению жизнеспособных реформ путём законодательства у нас призван один монарх. Лучшее - враг хорошего! Против этой меткой поговорки немцы склонны грешить более, чем другие народы, и вполне правильна политика, которая
побуждает Ваше Величество обратиться прежде всего к господам родственникам.
Монарх не может обойтись без некоторой недоверчивости. Вашему Величеству надо пользоваться людьми и партиями с осторожностью, не допуская при этом внешней приверженности ни к одной из наших фракций. В таких ферейнах решающее значение для реального результата имеют не деловые цели, а руководящие лица, которые и определяют характер и направление ферейнов. Это бывают ораторы и духовные лица, а зачастую также и дамы; одним словом, такие элементы, которые могут быть использованы для политической деятельности лишь с большой осторожностью.
Я сердечно обрадован тем, что, в противоположность более резким высказываниям вашего светлейшего отца, Ваше Величество признаёт политическое значение добровольного сотрудничества союзных князей в интересах империи: против социал - и прочих демократов национальная идея сильнее, чем христианская, если, может быть, не в деревне, то в городах.
Очень сожалею об этом, но вижу вещи, какими они есть. Только военное руководство может в критические минуты возместить слабость штатских, но и оно одно не в силах оградить наше будущее от социалистической опасности. Верной остаётся поговорка 1848 года: против демократа помощь только у солдата. Добровольно я покинул лишь пост министра торговли, так как не хотел контрассигновать напрасные ухаживания за социал-демократией. Произойдёт ли бунт или кровопролитие, зависит не от Вашего Величества, а от революционеров; без крови мы вряд ли обойдёмся, если будем уступать больше, чем это безопасно. Христианская тенденция к примирению в делах этого мира не всегда успешна. Социал-демократия - ваш злейший враг.
Не связывайте себе рук благосклонностью к духовным лицам. Как только евангелический священник чувствует себя достаточно сильным, он так же склонен к теократии, как и католический священник, но справиться с ним труднее, так как над ним нет папы.
Ваше Величество! Ваши предки обладали в большей мере чувством верности
к своим подчинённым. Вы с лёгкостью расстаётесь с испытанными слугами. Меня беспокоит Ваша склонность любезностями привлекать врагов вместо
того, чтобы внушать мужество и доверие своим друзьям. Сомнительная привычка Фридриха Великого вторгаться в ведомства своих министров и учреждений, а также в частную жизнь своих подданных представляется Вашему Величеству образцом. Вас воспитывали в традиции, что основой современного искусства управления является стремление к популярности и учёт малейшего движения общественного мнения. Ваш идеал - абсолютизм, опирающийся на популярность.
Склонность Вашего Величества к самовластному управлению также внушает опасения. В наше время даже прусский ландрат не может хорошо управлять своим округом без толкового секретаря, а монархия уже давно переросла рамки кабинетного правления.
Я давно испытываю ощущение, что значительная часть моих коллег смотрит
на меня, как на бремя, тяжесть, давление которого мешает их собственному
продвижению вперёд. Тщеславие этих людей само по себе - это ипотека, которую надо вычесть из способностей обременённого ею человека, чтобы установить чистый доход, остающийся в качестве полезного продукта от его дарования. Ваше Величество, опасайтесь Ваших новых друзей.
Фон Беттихер. Он обладает большими способностями для роли помощника
статс-секретаря. Он умеет разменивать высокие духовные ценности на мелкую ходячую монету и, благодаря присущей ему манере добродушного простака, добиваться влияния. То, что он никогда не отличался достаточной стойкостью взглядов, не было чрезмерным недостатком для порученной ему работы. А если у него была болезненная слабость к чинам и орденам, то я с успехом старался считаться с нею и её удовлетворять. Этот чисто женский интерес к чинам и рангам ещё не вредит престижу короны.
Господин фон Гейден - ловкий и светский человек. В кругах горнопромышленников его считают художником, в кругах художников - горнопромышленником. Некий старый рабочий служит ему натурщиком при изображении нищих и пророков, из бесед с ним фон Гейден одновременно черпает материал для своей законодательной инициативы.
По отношению к моему преемнику Каприви я всегда руководствовался чисто
деловыми соображениями. Не могу отрицать, что моему доверию к характеру
моего преемника был нанесён удар после того, как я узнал, что он приказал вырубить вековые деревья, которые росли перед его, а ранее моей квартирой. В этом уничтожении деревьев сказывается не немецкая, а славянская черта. Славяне и кельты не принадлежат к любителям древесных насаждений, их сёла и города, лишённые деревьев, расположены среди полей, как нюрнбергские игрушки на столе. Я скорее простил бы господину фон Каприви некоторые политические разногласия, чем кощунственное уничтожение вековых деревьев.
Ваше Величество, меня подвергают строгому бойкоту. У меня создаётся впечатление, что все чиновники и офицеры, которые дорожат своим положением, обязаны бойкотировать меня не только при деловых сношениях, но и в обществе. Я не могу нести ответственности за свою должность, так как я лишён авторитета, которым наделяет меня приказ 1852 года. На основании приказа регулировалось соотношение между государственным министерством, его отдельными членами и моей должностью министра-президента. С отменой приказа моя должность лишилась авторитета.
Я прошу Ваше Величество милостиво освободить меня от должности имперского канцлера, министра-президента и прусского министра иностранных дел с предоставлением законной пенсии.
По Вашему распоряжению мне будут оказаны на вокзале прощальные воинские почести, которые я с полным правом смогу назвать погребением по первому разряду. Чувства юмора я никогда не терял, даже в самые серьёзные моменты моей жизни.
Ваше Величество, пришлите мне синие письма об отставке, но не возводите меня в достоинство графа Лауенбургского, не приказывайте прислать Ваш портрет в натуральную величину: я остаюсь жить и после моей отставки.
Отто фон Бисмарк
18 марта 1890 года
1981