-78-
Музейный дневник
1988
Важное:
Карл Рэнсом Роджерс
Акт об обыске у Ягоды
Врубель
Дми́трий Фёдорович Те́рехов
Валерий Волков о Шагале
Неверов О.Я. Геммы античного мира
Ницше
Виктор Михайлович Васнецов
Клее
Январь
1 Чтение историка Соловьева.
Великое княжество Литовское - восточноевропейское государство, существовавшее с середины XIII века по 1795 год на территории современной Белоруссии (полностью), Литвы (за исключением Клайпедского края), Украины (большая часть, до 1569 года), России (западные земли, включая Смоленск), Польши (Подляшье, до 1569 года), Латвии (частично; после 1561 года), Эстонии (частично; с 1561 по 1629 годы) и Молдавии (незначительная часть, до 1569 года).
С 1385 года находилось в личной унии с Королевством Польским, а с 1569 года - в сеймовой Люблинской унии в составе федеративной Речи Посполитой.
В XV-XVI веках Великое княжество Литовское - соперник Великого княжества Московского в борьбе за господство на русских землях.
Было ликвидировано Конституцией 3 мая 1791 года. Окончательно прекратило своё существование после третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году.
К 1815 году вся территория бывшего княжества вошла в состав Российской империи.
4 Альбер Камю погиб 4 января 1960
Из
Le mythe de Sisyphe:
“L'absurde, c'est la raison lucide qui constate ses limites.”
Япония выставила несколько импрессионистов из своей коллекции. Два Модильяни!
7 Гранаты в картинах Волковых.
Для человека, всей жизнью не связанного с гранатом, он необычайный, мистический фрукт.
Именно он, а не более «тривиальные» виноград или арбуз.
Русское гранат - от латинского «granatus зернистый».
Уже в древнем Риме у этого плода существовало два названия: «malum punicum пуническое яблоко» и «malum granatum зернистое яблоко».
Пунический – значит, североафриканский!
На этот регион большое влияние оказала именно французская культура.
Стоит указать именно на это, ведь в этих гранатах влияние французской культуры 20 века слишком очевидно.
Священнодействие: приготовление Валерием Волковым плова.
8 Ма́нты́ - традиционное мясное блюдо народов Центральной Азии, Турции, Монголии, Кореи, состоящее из мелко нарубленного мяса в тонко раскатанном тесте, приготовленное на пару
9 RITUAL VΑSES - RHYTA FROM ΤΗΕ GRAVE IV, GRAVE CIRCLE A’ OF MYCENAE.
16th century BC.
Ritual vases are characteristic grave offerings in the royal burials of Mycenae. These
same vases were probably used as rhyta (ritual funnels) during the funeral ceremonies.
The influence of Minoan Crete is obvious in the choice of the shapes, for example the bovine head and the stone vases were imported from specialized Cretan workshops.
The bull symbolizes vital power and fertility, and the lion could be an expression of natural strength and dominion. The figure-of-eight shield, a practical defensive device, evolved into a sacred symbol. The silver ‘Siege rhyton‘ bears a unique battle scene, eight centuries before the Homeric Εpics were written. The silver deer was a gift from the Hittite kings, who dominated Asia Minor, to their Mycenaean equivalents.
1. Silver rhyton in the shape of a bovine head whit gold horns and rosette on the forehead. The muzzle which has a pouring hole is gold-plated as were initially the eyes and the inside of the ears.
Grave IV.
2.Gold rhyton made of hammered metal in the shape of an impressive lion’s head with distinctive details such as the muzzle (wich haw a pouring hole) and mane.
Grave IV.
NATIONAL ARCΗAEOLOGICAL MUSEUM, ATHENS.
10 Крестили Олега. Ну, тут целая эпопея! Галина Зеленская приняла в ней самое живое и не совсем приличное участие.
Она работает в Даниловском монастыре письмоводителем, и я ездил к ней в эту цитадель православия.
Люда просила у неё работу (обработка карточек), но работа оказалась столь мало оплачиваемой, что жена от неё отказалась.
Именно жена попросила её стать крёстной матерью - и Зеленская согласилась, но скривившись. Она не хотела крестить, но и отказать «подруге» тоже не могла.
«В кои веки решилась младенца крестить!», - при мне сказала она своей сослуживице - и это было до конца неприлично.
Большее впечатление производит отец Игорь, священник в селе Спас Волоколамской области.
Вот они, судьбы!
А было время, когда Зеленская вместе с Людой собирала коллекцию светской живописи и даже увлекалась отдельными художниками.
Андрей Гросицкий и Слепышев её, было, пленили. Но очарования хватило ненадолго, она увлеклась верой - да так, что решила отмежеваться от своего прошлого, как от недостойного, светского. Крещение Олега - её последний кивок в сторону Люды, бывшей коллеги, ведь на самом деле здесь легко почувствовать противостояние.
Гросицкий – художник «новой вещественности» и поп-арта! И – он мне нравится.
Мир людей через мир предметов. Тут тебе и старая посуда, старая рухлядь, замки, ключи, старые тубы и тюбики от краски, ботинки, сумки.
Не просто вещь, но именно ее «биография».
Гросицкий:
Я люблю предметы долго держать в руках, осязая их шероховатую поверхность, с любовью их ощупывать. Иногда мне даже кажется, что я отношусь к ним как к живым существа.
12 Семьдесят лет назад Рильке написал стих:
Музыке
An die Musik
Musik: Atem der Statuen. Vielleicht:
Stille der Bilder. Du Sprache wo Sprachen
enden. Du Zeit,
die senkrecht steht auf der Richtung vergehender Herzen.
Gefühle zu wem? O du der Gefühle
Wandlung in was? -: in hörbare Landschaft.
Du Fremde: Musik. Du uns entwachsener
Herzraum. Innigstes unser,
das, uns übersteigend, hinausdrängt, -
heiliger Abschied:
da uns das Innre umsteht
als geübteste Ferne, als andre
Seite der Luft:
rein,
riesig,
nicht mehr bewohnbar.
Rainer Maria Rilke, 11. und 12.1.1918
15 Сергей Соловьев
История государства российского
Украина в 1765-м. Относительно Малороссии граф Румянцев в мае месяце подал доклад, что многие города розданы во владение частным людям большею частию последним гетманом - Разумовским, хотя в гетманских статьях нигде не сказано о праве раздавать города, а только деревни и мельницы. По мнению Румянцева, города, особенно обведенные валами, нужно было отобрать от частных владельцев; Екатерина написала: «Все города, не государевыми указами пожалованные, следует отобрать; а о тех городах, если государями пожалованы, о тех войтить с помещиками в негоцияции, дабы добровольно за удовлетворением оные пока уступили; а прежде всего нужно узнать, сколько таких городов и за кем и кем пожалованы». Городские жители, писал Румянцев, от разных притеснений разошлись, записались в козаки, продолжают торговать, но гражданской повинности не отбывают; города опустели, и некоторые только имя городов носят, а вид имеют пустырей; по мнению Румянцева, надобно было запретить торговлю и промыслы тем, кто не записан в городское общество, т. е. сделать то же самое, что в подобных обстоятельствах сделано было в Великой России в XVII веке. Екатерина написала: «Как из сего пункта усматривается, что города почти пусты, того ради сделать рассмотрение, не лучше ли в политическом и коммерческом виде заводить в пристойных и удобных местах новые города полезнее старых, а впрочем, я согласна с его (Румянцева) мнением». Императрица согласилась на просьбу Румянцева выписать искусных людей для улучшения земледелия и скотоводства и для сохранения лесов; устроить почты; но под статьею об улучшении местной артиллерии написала: «Оставляется до времени». В Малой России церковные имения еще не были отобраны, число в них дворов простиралось до 14.111; Румянцев жаловался на дурное управление этими имениями; писал о надобности завести первоначальные школы, также военную школу и госпитали. Относительно этих пунктов сохранилось отдельное письмо Екатерины к Румянцеву: «Желаю, чтоб вы тамошних несколько называемых панов склонили к подаче челобитной, в которой бы они просили о лучшем у них учреждении школ и семинарий, и, если можно, о положении духовенства в штатное состояние от духовных или светских такую же челобитну иметь; то б мы уже знали, как починать. Мне Николай Чичерин сказал, что митрополит киевский сам не прочь от сего учреждения будет, понеже он менее дохода с деревень имеет, нежели последний великороссийский архиерей, а мы б ему, преосвященному, если б склонился о штатном положении просить, сделали б весьма выгодные для него кондиции».
В одном из первых писем к Вольтеру Екатерина писала:
Правда, что мы многого не понимаем из того, что к нам приходит с юга. Мы изумляемся, читая произведения, делающие честь роду человеческому, и видя, с другой стороны, как мало пользуются ими. Мой девиз - пчела, которая, летая с растения на растение, собирает мед для своего улья, и надпись - полезное. У вас низшие научают, и легко высшим пользоваться этим наставлением; у нас наоборот». В другом письме читаем: «Я должна отдать справедливость своему народу: это превосходная почва, на которой хорошее семя быстро возрастает; но нам также нужны аксиомы, неоспоримо признанные за истинные; благодаря этим аксиомам правила, долженствующие служить основанием новым законам, получили одобрение тех, для кого они были составлены. Я думаю, вам бы понравилось сидеть за столом, где сидят вместе православный, еретик и мусульманин, спокойно слушают голос идолопоклонника и все четверо совещаются о том, чтоб их мнение могло быть принято всеми. Они так хорошо забыли обычай поджаривать друг друга, что если б кто-нибудь предложил депутату сжечь своего соседа в угоду высшему существу, то отвечаю, что не было бы ни одного, который бы не ответил: он человек, как и я, а по первому параграфу инструкции ее императорского величества мы должны делать друг другу как можно больше добра и никакого зла. Уверяю вас, что дела идут буквально так, как я вам говорю: если бы понадобилось подтверждение, у меня бы нашлось 640 подписей с подписью епископа впереди. На юге, быть может, скажут: какие времена, какие нравы! Но север поступит, как луна, которая идет своей дорогой». Вольтер в своем письме выражал удивление пред государынею, которая умела сделать духовенство полезным и послушным.
16 ДР Марджани
Шигабутдин Марджани (Шигабутдин бин Багаутдин аль-Казани аль-Марджани, тат. Шиһабетдин Мәрҗани; 1818-1889).
Татарский богослов, шейх суфийского братства Накшбанди, философ, историк, просветитель. Марджани также известен в качестве этнографа, археографа, востоковеда и педагога.
У Волковых слышал про него.
16 В этот день 16 января 1797 г. Times написала о той панике, какую вызвал первый цилиндр:
Джон Хетерингтон, торгующий по улице Странд, был привлечен лорд-мэром к ответственности за нарушение общественной тишины и порядка и подстрекательство к бунту; виновный приговорен к штрафу в 5,000 руб. C явным намерением испугать народ Хетерингтон появился на улице в странной высокой шляпе, покрытой лоснящимся щелком, резавшим своим блеском глаза. По свидетельству городовых, многие женщины при виде этой шляпы упали в обморок, дети испуганно кричали, публика, охваченная паникой, бросилась бежать, причем один мужчина пришел в такое возбуждение, что сломал себе руку.
19 Дневник Сомова
19 ЯНВАРЯ 1923 ГОДА:
Не работал. Приезжала Женя Сомова из Царского и, сидя в моей комнате, досаждала своими обычными разговорами. Немного играл «Русалку» Даргомыжского, потом, когда она уехала, писал длинное письмо Мифу. После обеда читал Philarète Chasles’я «Révolution d’Angleterre» ((«Английская революция» Филарета Шаля)). После 10-ти с Анютой и Димой пошли к Бенуа. Там нас нарядили в халаты, платки, Диме вымазали лицо жженой пробкой, все были в костюмах, и мы пошли в квартиру Коки. Начались танцы: сам Шура в смешных шароварах, цилиндре и в фантастических орденах танцевал польку. Тата Серебрякова - сочиненную Бушеном польку. Бушен сам тоже очень искусно танцевал. Русскую - Гагарины, брат и сестра. Потом общая кадриль. Я не танцевал, а смотрел. Потом чай в квартире Шуры. Всем примеряли листы с нарисованными небольшими фигурами (амур, Ева, Людовик XIV на лошади, сатир, Наполеон и т. д.) с прорезями для живых лиц. Было очень неожиданно и забавно. После чая молодой Гагарин пел, аккомпанируя себе на гитаре. Потом у Коки опять немного танцевали. Разошлись около 2-х часов ночи. Было очень много красивых: Гагарин, Юра, Кока, его жена, симпатичная Гагарина и другие. А я себя чувствовал таким старым, уродливым, и мне было чрезвычайно грустно весь вечер.
22 ДР Байрона
J. G. Byron, 1815:
My soul is dark
My soul is dark-Oh! quickly string
The harp I yet can brook to hear;
And let thy gentle fingers fling
Its melting murmurs o'er mine ear.-
If in this heart a hope be dear,
That sound shall charm it forth again-
If in these eyes there lurk a tear,
'Twill flow-and cease to burn my brain-
But bid the strain be wild and deep,
Nor let thy notes of joy be first-
I tell thee-Minstrel! I must weep,
Or else this heavy heart will burst-
For it hath been by sorrow nurst,
And ached in sleepless silence long-
And now 'tis doom'd to know the worst,
And break at once-or yield to song.
М. Ю. Лермонтов, 1836
Еврейская мелодия
(Из Байрона)
Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слез -
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика. - Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал - теперь она полна,
Как кубок смерти яда полный.
23 День памяти Дали.
Энрике Бернат назвал свою карамель «Чупсом», и сначала у неё было только семь вкусов: клубника, лимон, мята, апельсин, шоколад, кофе со сливками и клубника со сливками. Популярность «Чупса» росла, увеличивалось количество выпускаемой карамели, появлялись новые вкусы. Карамель уже не могла оставаться в изначальной скромной обертке, нужно было придумать нечто оригинальное, чтобы «Чупс» узнавали все.
В 1961 году Энрике Бернат обратился к своему земляку, знаменитому художнику Сальвадору Дали с просьбой нарисовать что-нибудь запоминающееся. Гениальный художник думал недолго и менее чем за час набросал ему картинку, где была изображена ромашка «Чупа Чупс», которая в несколько измененном виде сегодня узнаваема как логотип «Чупа Чупс» во всех уголках планеты. Отличием нового логотипа было и его местоположение: он находится не сбоку, а сверху конфетки
Февраль
1 Блуждания по культурам в альбомах Иностранки.
3 Пановский:
Il fenomeno artistico, se dev’essere compreso veramente nella sua compiutezza e nella sua peculiarità, affaccia di necessità una duplice pretesa: da un lato di venir compreso nella sua condizionatezza, ossia di essere inserito nel nesso storico di causa ed effetto; dall’altro di essere compreso nella sua assolutezza, ossia di essere sottratto al nesso storico di causa ed effetto e di venir inteso, al di là della relatività storica, come una soluzione, estranea al tempo e al luogo, di un problema che è estraneo al tempo e al luogo. In ciò consiste la peculiare problematica di qualsiasi indagine che rientri nelle scienze dello spirito, ma insieme la sua peculiare attrattiva: “due debolezze” dice una volta Leonardo parlando degli archi in architettura “insieme costituiscono una forza
Иностранцев для общения нет – и я от руки переписываю такой текст, чтоб приобрести навыки итальянского языка. Пановский не в оригинале – глупо, - но все же куда больше, чем ничего.
4 Памяти Роджерса
Карл Рэ́нсом Ро́джерс (англ. Carl Ransom Rogers; 8 января 1902 - 4 февраля 1987) - американский психолог, один из создателей и лидеров гуманистической психологии (наряду с Абрахамом Маслоу). Фундаментальным компонентом структуры личности Роджерс считал «я-концепцию», формирующуюся в процессе взаимодействия субъекта с окружающей социальной средой и являющуюся интегральным механизмом саморегуляции его (субъекта) поведения. Роджерс внёс большой вклад в создание недирективной психотерапии, которую он называл «личностно-ориентированной психотерапией» (англ. person-centered psychotherapy). Президент Американской психологической ассоциации в 1947 году.
Роджерс считал свой метод универсальным, то есть, применимым и эффективным в работе с самыми разными типами клиентов - как для групп (учебных классов, трудовых коллективов), так и для индивидуальной работы (школьников, родителей, ветеранов), для людей разных культур, видов деятельности, религиозных взглядов. В частности, метод применим для разрешения конфликтов - как внутриличностных, так и межличностных и межгрупповых. Клиент-центрированная терапия Роджерса способна решать широкий диапазон практических задач, с которыми сталкиваются клиенты: профессиональные проблемы, проблемы в супружеских отношениях, психосоматические расстройства и т. д. В течение последних лет терапевты наблюдали за тем, как успешно проходит с отдельными клиентами, с всё «более и более глубокой продолжительностью, всё глубже затрагивая и преобразуя саму организацию личности». Возвращаясь к статистике, можно добавить приведённые автором данные: «если десять лет назад консультант, использующий недирективный подход, в среднем проводил с каждым клиентом 5-6 обследований (очень редко 15), то сегодня, благодаря клиент-центрированному подходу - 15-20 собеседований (изредка цифра доходит до 100)». Произошло это, по мнению Роджерса, благодаря возросшему мастерству консультанта.
Карл Роджерс особо подчёркивал эффективность клиент-центрированной терапии в игровом взаимодействии с проблемными детьми. В работе по данной области, согласно позиции автора, вербальная коммуникация нередко сведена к минимуму, а в некоторых случаях, мы наблюдаем даже полное её отсутствие. Самым же важным моментом здесь является групповая терапия (кстати она даёт хороший эффект не только при работе с проблемными детьми, но и со взрослыми). Эффект её заключается в наблюдении за действиями партнёра как за наглядным близким примером.
Карл Рэнсом Роджерс (Carl Ransom Rogers) родился в Ок-парке (предместье Чикаго), штат Иллинойс, в 1902 году. Он был четвёртым из шести детей, пять из которых были мальчиками. Его отец был инженером и подрядчиком, добившимся определённого финансового успеха, потому в ранние годы жизни Роджерса в экономическом отношении семья была благополучной. Когда ему исполнилось 12 лет, семья переехала на ферму на западе от Чикаго, и в этой сельской местности он провёл юношеские годы. Члены семьи были уверенными в себе, хотя неявно зависели друг от друга, но не производили впечатления действительно радостных и довольных собой и друг другом людей. Роджерс вспоминал, что его отрочество проходило в строгой и бескомпромиссной религиозной и нравственной атмосфере (Rogers, 1973). Он описывал своих родителей как людей чувствительных и любящих, но, тем не менее, искренне и догматично приверженных фундаменталистским религиозным взглядам.
Не имея близких друзей вне семьи, Роджерс проводил много времени в одиночестве, с удовольствием читая книги о приключениях. Фактически он читал всё, что попадётся под руку, включая словарь и энциклопедию. В школьные годы Роджерс тоже жил в социальной изоляции и одиночестве. Он посещал три разные школы, каждую не более двух лет, тратя много времени на дорогу, так что ему никогда не удавалось участвовать вместе с другими школьниками во внеклассной деятельности. Однако Роджерс учился отлично. Почти по всем предметам у него были высшие оценки, особенно он отличался в английском языке и в естественных науках. Летние каникулы он проводил на ферме, работая там до изнеможения.
В юношестве Роджерс проявил страстный интерес к природе и занял научную позицию в занятиях сельским хозяйством, делая подробные записи своих наблюдений за растениями и животными. Он собирал и выращивал определённый вид ночных бабочек и прочитал о них всё, что мог найти. Он также читал книги по сельскому хозяйству, которые приносил отец, и о применяемых в этой области научных методах.
После окончания школы Роджерс намеревался стать фермером. В 1919 году он поступил в Висконсинский университет, семейную alma mater, и в качестве предмета изучения выбрал научное земледелие. Однако на втором курсе он активно занялся религиозной деятельностью и посещал студенческую религиозную конференцию, имевшую своим лозунгом: «Наставляйте в христианской вере мир нашего поколения». В результате он решил готовиться к пасторской деятельности. В следующем, 1922 году произошло событие, которое перевернуло его жизнь. В числе десяти американских студентов колледжа он был избран для поездки на конференцию Всемирной студенческой христианской федерации в Пекине. Он провёл более шести месяцев за рубежом, где наблюдал религиозные и культурные отношения, совершенно отличные от тех, к которым он привык. Жизнь на Востоке не только сделала его взгляды на жизнь более либеральными, но и заставила усомниться в божественности Иисуса. Эта поездка также сделала Роджерса независимым от интеллектуальных и религиозных уз родителей. После путешествия на Восток Роджерс возвратился в Висконсин и получил степень бакалавра по истории в 1924 г. Он прошёл только один курс по психологии - заочно!
После окончания университета Роджерс женился на Хелен Элиот, соученице по Висконсину, с которой он был знаком с детства. Тем же летом новобрачные отправились в Нью-Йорк на автомобиле «Форд-Т» в либеральную Объединённую теологическую семинарию. Роджерс нашёл жизнь в Нью-Йорке возбуждающей и волнующей: «Я приобрёл друзей, нашёл новые идеи и совершенно влюбился в жизнь» (Rogers, 1967, р. 353). В Объединённой семинарии Роджерс впервые осознал, что пастыри и профессионалы в области психического здоровья имеют общую цель - помогать обездоленным людям. Однако постепенно он освободился от чар академического курса по религии - разочарование, подкреплённое растущим скептицизмом по поводу схоластических установок религиозной работы. В конце второго года учёбы он сменил семинарию на Учительский колледж Колумбийского университета, чтобы получить образование в области клинической и педагогической психологии. Роджерс получил степень магистра в 1928 году и степень доктора клинической психологии в 1931 году.
В 1931 году Роджерс занял должность психолога в Отделении исследования детей Общества по предотвращению жестокости к детям в Рочестере, Нью-Йорк. В течение следующего десятилетия Роджерс активно занимался работой с делинквентными и неблагополучными детьми. Он также играл важную роль в создании Рочестерского центра направляющей помощи и был его директором, несмотря на уверенность, что организацию должен возглавлять психиатр. После опубликования очень успешной работы под названием «Клиническое лечение проблемного ребёнка» в 1939 году Роджерсу предложили работать на кафедре психологии Университета штата Огайо в качестве профессора. В 1940 году Роджерс вернулся в Колумбийский университет, чтобы начать новую карьеру. Переход в академическую среду принёс Роджерсу широкое признание в области зарождающейся клинической психологии. Он привлёк много талантливых аспирантов и начал публиковать многочисленные статьи, подробно излагая свои взгляды на психотерапию и её эмпирическое исследование. Эти идеи были выдвинуты в его книге «Консультирование и психотерапия», опубликованной в 1942 году.
В 1945 году Роджерс перешёл в Чикагский университет, где занял должность профессора психологии и директора университетского консультативного центра. Это положение давало ему возможность основать консультативный центр для студентов старших курсов, где профессиональный персонал и аспиранты работали на равных. Самыми продуктивными и творческими были для него 1945-1957 годы, проведённые в Чикаго. В этот период он завершил свою главную работу «Центрированная на клиенте терапия: её современная практика, значение и теория» (1951) - книгу, разрабатывающую теорию, лежащую в основе его подхода к межличностным отношениям и изменению личности. Он также провёл несколько исследований процесса и результатов психотерапии. Это был период личных неудач. Консультируя очень тяжёлую пациентку, Роджерс был поглощён её патологией. Будучи почти на грани срыва, он буквально бежал из консультативного центра, взял трёхмесячный отпуск и вернулся для терапии, которую проводил с ним один из его бывших студентов. Позже он вспоминал: «Я часто был благодарен, что к тому времени, когда мне нужна была помощь, я подготовил психотерапевтов, которые вели свои собственные дела, не зависели от меня и даже были способны предложить мне помощь, в которой я нуждался» (Rogers, 1967, р. 367).
В 1954 году Карл Роджерс совместно с Розалинд Даймонд публикуют разработанный ими опросник социально-психологической адаптации - инструмент, впоследствии названный в их честь и получивший широкое распространение.
В 1957 году Роджерс вернулся в Висконсинский университет, где вёл работу в отделениях психологии и психиатрии. Впоследствии он начал интенсивную программу исследований, используя психотерапию для лечения больных шизофренией в Государственном психиатрическом госпитале. К сожалению, эта исследовательская программа столкнулась с некоторыми проблемами и оказалась не столь успешной, как ожидал Роджерс. Некоторые члены коллектива были против терапевтического подхода Роджерса, данные таинственным образом исчезали, и оказалось, что у больных шизофренией, которых лечили по этой программе, были лишь самые незначительные улучшения по сравнению с пациентами, которых лечили привычным образом.
В 1964 году Роджерс уволился из университета и стал сотрудником Западного института бихевиоральных наук в Ла-Джолле, штат Калифорния - благотворительной организации, занимающейся гуманистически ориентированными исследованиями по межличностным отношениям. Четыре года спустя он оставил это место и занял пост в Центре по изучению человека, также расположенном в Ла-Джолле. Здесь он трудился до самой смерти, последовавшей от сердечного приступа во время операции на сломанном бедре (1987 год). В последние годы Роджерс ездил по всему миру с семинарами, на которых он демонстрировал психологам и другим работникам сферы психического здоровья, а также педагогам и политикам, как принципы клиент-центрированной терапии могут быть использованы для облегчения напряжения в мире и достижения мирного сосуществования. «Проблема предотвращения ядерной бойни - самая главная для моего ума, сердца и работы» (Rogers, 1984, р. 15).
Роджерс получил много наград за свой вклад в психологию и был активным членом многочисленных научных обществ. Его избирали президентом Американской психологической ассоциации в 1946-1947 годах, и в 1956 году он первым получил награду Американской психологической ассоциации за выдающийся вклад в науку. Он также получил награду Американской психологической ассоциации в 1972 году за выдающиеся профессиональные достижения. В обращении к съезду Американской психологической ассоциации в 1972 году он подытожил свой вклад в психологию, сказав: «Я выразил идею, для которой пришло время, как будто камень был брошен в воду и поднял рябь.
Ключевые понятия
Безусловное позитивное отношение (Unconditional positive regard).
Забота о человеке, не требующая никаких личных наград, не являющаяся собственнической. Такое отношение создаёт условия для того, чтобы человек был тем, кем он является в действительности, независимо от его характера. Безусловное позитивное отношение отличается от позитивной оценки, сдерживающей поведение человека, когда он наказывается за одни действия и вознаграждается за другие.
Значение личности (Personal power).
Широко распространённое название личностно-центрированного подхода. Оно включает фокус силы принятия решений и контроля.
Межличностное понимание (Interpersonal knowing).
В роджерсианской психотерапии под этим понятием подразумевается практика эмпатического понимания. Цель его - понять опыт другого человека так, как он его сам переживает, соблюдение объективной корректности при этом не требуется.
Неконгруэнтность(Incongruence).
Нежелание или неспособность к точной коммуникации, неспособность к адекватному восприятию или и то, и другое. Несоответствие имеет место при различиях между опытом, коммуникацией и пониманием.
Объективное понимание (Objective knowing). Понимание на социальном уровне. С его помощью в условиях объективной реальности проверяются гипотезы, спекуляции и предположения.
Поле опыта (Field of experience).
Уникальная для каждого человека субъективная реальность, содержащая события его жизни и доступная пониманию. Поле опыта может соответствовать или не соответствовать объективной реальности. Это личный отдельный внутренний мир человека, он субъективен, избирателен и несовершенен.
Полноценно функционирующая личность (Fully functioning person).
Человек, полностью осознающий своё реальное «я». Такой человек характеризуется следующими чертами: он открыт опыту, живёт настоящим, доверяет своим интуитивным суждениям и внутренним импульсам. Уверенность человека в способности принимать решения относится ко всей личности в целом, а не только к «интеллекту».
Группы встреч или Инкаунтер-группы (Process of encounter).
В группах, которыми Роджерс руководил или где он выступал наблюдателем, применялась следующая последовательность действий. Группа начинает с топтания на месте, проявляет начальное сопротивление исследованию личности и выражению чувств. Люди обмениваются своими чувствами относительно прошлого. Сначала чаще всего выражаются негативные чувства. Если группе удаётся сохранить единство, становится явной личностно-значимая информация. Непосредственно выражаются как позитивные, так и негативные чувства. По мере того как люди проявляют всё больше эмоций и реагируют на них, в группе развивается исцеляющая способность. В результате обратной связи с группой и её одобрения люди принимают и одобряют самих себя.
Конгруэнтность(Congruence).
Состояние гармонии между коммуникацией, опытом и пониманием. Если то, что человек выражает (коммуникация), то, что происходит (опыт), и то, на что человек обращает внимание (осознание), почти совпадают, следовательно, такой человек обладает высокой степенью соответствия.
Субъективное понимание (Subjective knowing). Понимание того, ненавидит ли человек, любит, получает удовольствие или презирает другого человека, событие или собственный опыт. Подобное понимание может быть усовершенствовано с помощью осознания своих внутренних физических ощущений. Это способность понимать происходящее в той мере, чтобы действовать, опираясь на намёки, следовать интуиции, не используя очевидных доказательств.
Тенденция к самоактуализации (Self-actualizing tendency).
Часть процесса, характерного для всех живых существ. У человека она выражается в стремлении активизировать и использовать все способности организма. Самоактуализация - единственный мотив, постулированный в системе Роджерса.
Требование признания заслуг (Condition of worth).
Тип поведения и аттитюдов, отрицающих какой-то аспект «я». Человек считает данное требование необходимым, чтобы завоевать любовь и приобрести ощущение собственной ценности. Такая ограниченность мешает свободному поведению человека, препятствует его зрелости и полноценному осознанию себя. Оно приводит к несоответствию и в конечном итоге к ригидности личности.
Эмпатическое понимание (Empathic understanding). Способность точно воспринимать чувства других людей. Необходимый элемент в цикле «я»-коррекции и «я»-развития, который помогает людям преодолеть внутренние барьеры и облегчить их психологический рост.
«Я»-идеальное (Ideal self). Оптимальная «я»-концепция человека. Как и само «я», она постоянно изменяется. Она может служить идеалом, к которому человек стремится, но в то же время может препятствовать развитию, если сильно отличается от актуальных ценностей и реального поведения.
Цитаты
«…Человек принадлежит к определённому виду и имеет видовые характеристики. Одна из них, я считаю, заключается в том, что он неизлечимо социален; он имеет глубокую потребность во взаимоотношениях».
«Многочисленные проблемы возникают, когда мы пытаемся оправдать ожидания других, вместо того, чтобы определить наши собственные».
«Каждый из нас состоит из двух отдельных частей, отчаянно пытающихся соединиться в одно интегрированное целое, в котором различия между душой и телом, чувствами и интеллектом были бы стёрты».
«Люди, не верящие в человеческую доброту, редко сталкиваются с её проявлениями».
«С чего Вы взяли, что Вас кто-то должен любить? Где это написано?!»
«Ошибки могут быть и в теориях авторитетов».
«Мне мало симпатична довольно распространённая концепция о том, что человек в основе своей иррационален, а следовательно, если его импульсы не контролировать, они могут привести к разрушению его внутреннего Я и причинить вред окружающим. Поведение человека отличается абсолютной рациональностью: он двигается к целям, которых старается достичь, по хитроумной и упорядоченной системе. Трагедия для большинства из нас заключается в том, что защиты, которые мы сами себе выстраиваем, не дают нам осознать эту рациональность, из-за чего мы думаем, будто двигаемся в одну сторону, а на самом деле двигаемся в другую».
4 Среди близких лучше, чем среди бывших сидевших. Такие мысли перед поездкой в Питер.
5 Иллюстрации Шагала к «Мёртвым душам». Его слова: «Искусство - это, прежде всего, состояние души».
Сказать так – значит, все замутить.
Чтоб уж никто ничего не понял.
Баломут, но и гений.
Можно гениалиться и более пристойно.
10 Сергей Соловьев
История государства российского
Еще прежде чем началась переписка с Вольтером, Екатерина обратилась к Даламберу с приглашением приехать в Россию для содействия воспитанию наследника престола цесаревича Павла Петровича. Даламбер отказался; Екатерина продолжала настаивать; она писала ему: «Я понимаю, что вам как философу не стоит ничего презреть величие и почести мира сего; вы рождены или призваны содействовать счастию и даже просвещению целого народа, и отказаться от этого, по моему мнению, - значит отказаться делать добро, которому вы так преданы; ваша философия основана на человеколюбии, так позвольте же мне вам сказать, что не отдать себя ему в служение, когда это возможно, - значит уклониться от своей цели. Я знаю вашу высокую честность и потому не могу приписать вашего отказа тщеславию: я знаю, что причина заключается в любви к спокойствию, в желании посвятить все свое время литературе и дружбе; но что же мешает? Приезжайте со всеми вашими друзьями, я обещаю вам и им все удовольствия и удобства, от меня зависящие, и, быть может, вы найдете здесь больше свободы и спокойствия, чем у вас». Но Даламбер решительно отказался. «Если бы дело шло о том только, чтоб сделать из великого князя хорошего геометра, - писал он, - порядочного литератора, быть может, посредственного философа, то я бы не отчаялся в этом успеть; но дело идет вовсе не о геометре, литераторе, философе, а о великом государе, а такого лучше вас, государыня, никто не может воспитать». Нет сомнения, что одна из главных причин отказа заключалась в том, что не было уверенности в прочности положения Екатерины. Отказ не повел к ссоре; переписка продолжалась; Даламбер жаловался на гонения, жаловался, что за сочинение его об «Уничтожении иезуитов», сочинение одинаково полезное религии и государству, у него отняли пенсию, которая следовала ему от Академии наук; при этом, писал Даламбер, утешением служило ему то, что король не знал об этой несправедливости. Екатерина отвечала: «У вас во Франции должно быть большое количество великих людей, если ваше правительство не считает себя обязанным покровительствовать тем, которых гению удивляются в странах самых отдаленных. Вы находите для себя утешение в том, что король французский не знает об оказанной вам несправедливости; я нахожу, что это вовсе не утешительно для него; вероятно, окружающие его по деликатности не дают ему знать об этом. На севере (без сомнения, климат тому причиною, здесь чувства не так утонченны), на севере государям не позволяют не знать об отличных умах, имеющих право на их милости. Они обязаны поощрять таланты, иначе заподозрят, что у них самих нет талантов».
Не забыт был и третий знаменитый философ, имя которого неразлучно с именем Вольтера и Даламбера, - Дидро. Екатерина купила у Дидро его библиотеку за 15000 ливров, оставила ее у него в пожизненное пользование и назначила ему еще 1000 франков как хранителю ее книг. Вольтер писал в восторге: «Кто бы мог вообразить 50 лет тому назад, что придет время, когда скифы будут так благородно вознаграждать в Париже добродетель, знание, философию, с которыми так недостойно поступают у нас?». «Вся литературная Европа рукоплещет отличному знаку уважения и милости, какой ваше императорское величество оказали Дидро; он достоин его во всех отношениях по своим добродетелям, талантам, сочинениям и положению», - писал Даламбер императрице. Екатерина отвечала: «Я не предвидела, что покупкою библиотеки Дидро приобрету себе столько похвал. Было бы жестоко разлучить ученого с его книгами; мне часто случалось бояться, чтоб меня не разлучили с моими книгами, поэтому в старину было у меня правило никогда не говорить о моих чтениях. Мой собственный опыт запретил мне доставлять это огорчение другому». Мы не знаем, во сколько справедливо, что Екатерина, будучи великою княгинею, могла опасаться, что ее разлучат с книгами, по крайней мере она не говорит об этом в своих мемуарах.
8 Письмо Бориса Пастернака Сергею Боброву
8 февраля 1913 года (75 лет назад)
«Надо, понимаешь ли, университет кончить. Сижу по целым дням в библиотеке за кандидатским. Осталось 3 недели сроку, а я и не начинал. Хожу инкогнито в рединготе, не кланяюсь знакомым, ухожу из дома к письменному столу, переменил голос, сморкаюсь, держа платок промеж обоих указательных, сердце у меня лопается, душа у меня трескается - тысяча перемен».
С. Бобров полвека спустя написал:
«... Боря начал поздно ((писать стихи)). Но и это еще не все! Мало того, что он взялся за стих без маленького опыта (в пустяках хотя бы!), но он тащил в стих такое огромное содержание, что оно в его полудетский (по форме) стих не то, что не лезло, а влезало, разрывало стих в куски, обращало стих в осколки стиха, он распадался просто под этим гигантским напором. А я, видя все это, не мог решаться тащить его к прописям стихотворства [...], ибо явственная трагедия Бори была не в трудностях со стихом, а в одиночестве непостижимого для окружающих содержания, за которое я только и хватался, умоляя его не слушать никаких злоречий, а давать свое во что бы то ни стало.»
Бобров Сергей Павлович (1889–1974) - писатель, стиховед, по образованию математик, автор нескольких научно-популярных книг по математике,
в том числе - «Волшебный двурог» (1949).
Литературную деятельность начинал как поэт в группе «Лирика», которая вскоре превратилась в «Центрифугу» - одно из ответвлений футуризма.
Пастернак летом 1912 года изучал философию в Марбургском университете в Германии у главы марбургской неокантианской школы проф. Германа Когена, который советовал Пастернаку продолжить карьеру философа в Германии.
19 ДР Бретона
André Breton:
Le portrait d'un être qu'on aime doit pouvoir être non seulement une image à laquelle on sourit mais encore un oracle qu'on interroge.
Март
2 Театральная выставка в ГМИИ: Лисицкий, Челищев, Малевич.
4 ДР Терехова
Дми́трий Фёдорович Те́рехов (р. 4 марта 1936) - советский и российский художник.
Семья
Прапрадед - Наркиз Антонович Обнинский (1796-1863), российский военный, общественный деятель.
Прадед - Пётр Наркизович Обнинский (1837-1904), российский юрист, публицист, общественный деятель.
Дед - Виктор Петрович Обнинский (1867-1916), российский политический и общественный деятель, литератор.
Бабушка - Клеопатра Александровна Обнинская (урождённая Салова; 1880-1927). В 1904 позировала Валентину Серову (портрет «Клеопатра Александровна Обнинская с зайчиком»). В 1923 году по приглашению сына эмигрировала в США. Умерла из-за тяжёлой болезни в Париже, после операции. Похоронена в Париже.
Родители:
Отец - Фёдор Дмитриевич Терехов (1902-1952), из мещан, был исключён из Московского университета за социальное происхождение. Устроился на завод разнорабочим и вырос до инженера.
Мать - Лия Викторовна Терехова (урождённая Обнинская; 1904-1960). Уже находясь в Риге в 1923 году, чтобы по приглашению брата эмигрировать вместе с матерью в США, отказалась от эмиграции и вернулась в Москву.
Дядя - Пётр Викторович Обнинский (англ. Peter Victor Obninsky; 1901-1997), американский архитектор.
Двоюродный брат - Виктор Петрович Обнинский (англ. Victor Peter Obninsky; р. 1944), американский юрист, доктор права, адвокат высшей категории.
5 Отец Клер.
Завадовский Юрий Николаевич (1909-1979).
Арабист, дипломат. Окончил Национальную школу живых восточных языков в Париже (1931).
Сотрудник МИД Франции (1933-1943).
Преподаватель Карлова университета в Праге (1949-1951).
В 1951 вернулся в СССР.
Научный сотрудник ИВ АН УзбССР (1951-1960),
ИВ АН СССР (1961-1979).
1954: К вопросу о восточных словах в «Хожении за три моря» Афанасия Никитина (1466-1472 гг.)
// Труды Института славяноведения Академии наук Узбекской ССР. Ташкент, 1954. Вып.3.
1963: Бируни А.-Р. Индия (Книга, содержащая разъяснение принадлежащих индийцам учений, приемлемых разумом или отвергаемых) / Перевод А. Б. Халидова (Введение и гл. 1-46) и Ю. Н. Завадовского (гл. 47-80); Предисл., коммент., библиогр. и указат. А. Б. Халидова и В. Г. Эрмана / Абу Рейхан Бируни (973-1048) - Ташкент: ФАН, 1963
Арабские диалекты Магриба. – М.: Наука. ГРВЛ, 1963.
1965: Зинджский субстрат в Северной Африке. - В кн.: Семитские языки. Вып. 2. Ч. I. M., 1965.
Материалы к дискуссии «Проблемы изучения языковой ситуации в странах Азии и Африки». – М.: ГРВЛ, 1965. – 40 с. (один из авторов)
1969: Внесистемная семиотика жеста и звука в арабских диалектах Магриба
// Труды по знаковым системам. Тарту, 1969, т. IV.
1967: Берберский язык. – М.: Наука. ГРВЛ, 1967. – 79 с.
Проблема языка в странах Магриба // Языковая ситуация в странах Азии и Африки / – М.: ГРВЛ, 1967.
1970: Марокканская литература на арабском языке // Фольклор и литература народов Африки. М., 1970.
Литература Туниса до второй мировой войны // Фольклор и литература народов Африки. М., 1970
Опыт анализа сложной языковой ситуации в Магрибе как некоей структуры
// Проблемы изучения языковой ситуации и языковой вопрос в странах Азии и Северной Африки / Отв. ред. Л.Б. Никольский. – М.: ГРВЛ, 1970.
1973: Десять вопросов Беруни относительно «Книги о небе» Аристотеля и ответы Ибн Сины. пер. Ю. Н. Завадовского (на сайте Восточная литература). (Текст воспроизведен по изданию: Беруни и Ибн Сина. Ташкент. Фан. 1973).
1974: Таос-Амруш Маргерит. Волшебное зерно. Сказки, легенды и песни берберов Кабилии. АН СССР. Институт Востоковедения. Ответ. ред. Ю.Н.Завадовский. М.: Наука, 1974
1977: Фонологическая система мероитского языка // Мероэ. (Выпуск 1). 1977.
Анализ «Тураевской стелы» Эрмитажа // Мероэ. (Выпуск 1). 1977.
1978: О дешифровке западноливийских надписей из Марокко // ВДИ № 4, 1978. (в Реконструкции Нового Геродота).
1979: Тунисский диалект арабского языка. // Языки народов Азии и Африки. М., Наука. 1979
1980: Абу Али Ибн Сина. Жизнь и творчество (по таджикским, персидским и арабским рукописным источникам). Душанбе, 1980
Мероитский язык. М., 1980 (соавтор - Кацнельсон И.С.)
1981: Проблема артикля в мероитском языке // Мероэ. Выпуск 2. 1981.
Мавританский диалект арабского языка. (Хассания). // Языки народов Азии и Африки. М., Наука. 1981г.
1982: Абу Али Ибн Сина. Канон врачебной науки, т.2, перевод с арабского Ю.Н. Завадовского и С. Мирзаева, Ташкент, ФАН, 1982, 832 с.
1986: Нубийский язык. М.: «Наука», 1986. (соавтор – Смагина Е.Б.)
7 МАРИНА ЦВЕТАЕВА - ВАСИЛИЮ РОЗАНОВУ
7 МАРТА 1914 ГОДА
…Марию Башкирцеву я люблю безумно, безумной любовью. Я целые два года жила тоской о ней. Она для меня так же жива, как я сама.
ВСТРЕЧА.
Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.
На веках тень. Подобием короны
Лежали кудри… Я сдержала крик:
Мне стало ясно в этот краткий миг,
Что пробуждают мертвых наших стоны.
С той девушкой у темного окна
- Виденьем рая в сутолке вокзальной -
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может ей - и в небе счастья нет?…
Башкирцева Мария Константиновна (1860-1884) - художница, автор «Дневника» (Париж, 1887; рус. пер. СПб., 1892), вызвавшего бурные противоречивые отзывы.
Н. Михайловский подверг книгу резкой критике, Л. Толстой отмечал искусственность дневника, А. П. Чехов называл его «чепухой». Однако многие, как, например, В. Брюсов, приняли книгу. Он записал в своем дневнике: «Это я сам, со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами» (Дневник. М., 1925. С. 5).
В «Дневнике» М. Башкирцева давала «не столько автопортрет, сколько анатомию своей натуры - очень отважной, извлекающей из глубины души все или почти все, что лежит на самом дне. Этим обнажением до дна она привлекает и отталкивает, может быть, отталкивая больше, чем привлекая, – лишь когда абсолютность смерти начинает явственно проступать за словами, а потом резко обрывает напряженную нить повествования, глубокая грусть овладевает нами, ставшими, по ее желанию, свидетелями некой счастливой и трагической судьбы»
Чиатать: Дневник Марии Башкирцевой. Избранные страницы / Сост., подгот. текста и вступ. статья А. Е. Басманова. С. 7
Видимо, эти качества дневника вызвали интерес М. Цветаевой, ее юношеское увлечение М. Башкирцевой было весьма продолжительным и глубоким. Кроме книги «Вечерний альбом» (1910), Цветаева посвятила ей стихотворение «Он приблизился, крылатый…» (1912), которым открыла книгу «Юношеские стихи», а также предполагала выпустить сборник «Мария Башкирцева» (см. об этом в статье).
Анемона – цветок семейства лютиковых.
10 Сергей Соловьев
История государства российского
«Наказ» ((свод законов Екатерины Второй)) освящен молитвою, предпосланною ему: «Господи Боже мой! вонми ми и вразуми мя, да сотворю суд людем твоим по закону святому твоему судити в правду». Законы должны соответствовать состоянию народа, твердил автор «Наказа»; но при этом, естественно, рождался вопрос: состояние русского народа таково ли, что выводы, сделанные европейскою наукою, могут быть полезным указанием при составлении Уложения для него? Решая этот вопрос утвердительно, Екатерина провозглашает, что русский народ есть народ европейский ((!!)); то, что придавало ему черты неевропейского народа, было временное и случайное, а то, что надобно было принять в расчет как существенное, было европейское и требовало для своего утверждения и развития помощи европейской науки. Это положение подтверждается историею: «Россия есть европейская держава. Доказательство сему следующее: перемены, которые в России предприял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали со климатом и принесены были к нам смешением разных народов и завоеваниями чуждых областей. Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал». Что касается правительственной формы, то первое условие страны, ее чрезвычайная обширность, требовало самодержавия: «Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать сходно с пространством толь великого государства. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностью мест причиняемое. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно. Но давно уже вошло в общее сознание, что европейские государства отличаются от азиатских свободою в отношении подданных к правительствам, и потому надобно было определить эту свободу в государстве самодержавном. Самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан, государства и государя. Но от сея славы происходит в народе, единоначалием управляемом, разум вольности, который в державах сих может произвести столько же великих дел и столько споспешествовати благополучию подданных, как и самая вольность. Надобно в уме себе точно и ясно представити: что есть вольность? Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют, и, ежели бы где какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было, ибо и другие имели бы равным образом сию власть. В государстве вольность не может состоять ни в чем ином, как в возможности делать то, что каждому надлежит хотеть, и чтоб не быть принужденным делать то, чего хотеть не должно. Государственная вольность в гражданине есть спокойствие духа, происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью, и, чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону такову, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов. Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам. Сие равенство требует хорошего установления, которое воспрещало бы богатым удручать меньшее их стяжание имеющих и обращать себе в собственную пользу чины и звания, порученные им только как правительствующим особам государства».
14 Марина Цветаева - Максу Волошину
14 МАРТА 1921 ГОДА
Москва
Дорогой Макс!
Только сегодня получила твое письмо, где ты мне пишешь о Соне. В настоящую минуту она уже должна быть на воле [В Крыму прошли аресты, в т.ч. Софьи Парнок и Аделаиды Герцык, которые находились в Судаке], ибо еще вчера (знала раньше из Асиных писем) Б. К. 3<айц>ев был у К<аме>нева, и тот обещал телеграфировать. Речь была также об А<делаиде> К<азимировне>. - Дело верное, Б<орис> К<онстантинович> поручился.
Обо мне ты уже наверное знаешь от Аси, повторяю вкратце: бешено пишу, это моя жизнь. За эти годы, кроме нескольких книг стихов, пьесы: “Червонный Валет” (из жизни карт), “Метель” (новогодняя харчевня в Богемии, 1830 г. - случайные), “Приключение” (Казанова и Генриэтта), “Фортуна” (Лозэн-младший и все женщины), “Конец Казановы” (Казанова 73 лет и дворня, Казанова 73 л<ет> - и знать, Казанова 73 лет - и девочка 13 лет. Последняя ночь Казановы и столетия). - Две поэмы: Царь-Девица - огромная - вся сказочная Русь и вся русская я, “На красном коне” (Всадник, конь красный как на иконах) и теперь “Егорушка” - русский Егорий Храбрый, крестьянский сын, моя последняя страсть. - Вся довременная Русь. - Эпопея.
Это моя главная жизнь. О людях - при встрече. Много низости. С<ережа> в моей жизни - как сон.
О тех, судьбы которых могут быть тебе дороги: А. Белый за городом, беспомощен, пишет, когда попадает в Москву, не знает с чего начать, вдохновенен, затеял огромную вещь - автобиографию - пока пишет детство. - Изумительно. - Слышала отрывки в Союзе Писателей. - Я познакомила с ним Ланна. Это было как паломничество, в тихий снежный день - куда-то в поля.
Из поэтов, кажется, не считая уехавшего Б<альмон>та, не служили только мы с ним. (Еще П<астер>нак.) Есть у нас лавка писателей: Б<ердяе>в, Ос<ор>гин, Гр<иф>цов, Дж<ивеле>гов [Бердяев Н. А., философ. Осоргин (Ильин) М. А., писатель, критик. Грифцов Б. А., литературовед, искусствовед, переводчик, Дживелегов А. К., театральный критик, искусствовед. Лавка писателей - книготорговое предприятие на паях], - всех дешевле продают, сочувственны, человечны. Сейчас в Москве миллиард поэтов, каждый день новое течение, последнее: ничевоки. Читаю в кафе, из поэтов особенно ни с кем не дружу, любила только Б<альмон>та и Вячеслава <Иванова>, оба уехали, эта Москва для меня осиротела. Ф. С<оло>губ в П<етербур>ге не служит, сильно бедствует, гордец. Видела его раз на эстраде - великолепен. Б<рю>сов - гад, - существо продажное (уж и покупать перестали, - должно быть дешево просит!) и жалкое, всюду лезет, все издеваются. У него и Адалис был ребенок, умер.
Сейчас в Москве М<андельшта>м, ко мне не идет, пишет, говорят, прекрасные стихи. На днях уехал за границу Э<ренбур>г, мы с ним дружили, он был добр ко мне, хотя в нем мало любви. Прощаю ему все за то, что его никто не любит. Скоро уезжают 3<ай>цевы. Какой она изумительный человек! [В. А. Зайцева, жена Б. К. Зайцева. Зайцевы много помогали Цветаевой в 20-е годы.] Только сейчас я ее увидела во весь рост.
- Москва пайковая, деловая, бытовая, заборы сняты, грязная, купола в Кремле черные, на них вороны, все ходят в защитном, на каждом шагу клуб - студия, - театр и танец пожирают всё. - Но - свободно, - можно жить, ничего не зная, если только не замечать бытовых бед.
Я, Макс, уже ничего больше не люблю, ни-че-го, кроме содержания человеческой грудной клетки. О С<ереже> думаю всечасно, любила многих, никого не любила.
Нежно целую тебя и Пра. Лиля и Вера в Москве, служат, здоровы, я с ними давно разошлась из-за их нечеловеческого отношения к детям, - дали Ирине умереть с голоду в приюте под предлогом ненависти ко мне. Это - достоверность. Слишком много свидетелей. Ася Ж<уков>ская вышла замуж за еврея - доктора [Серейский М. Я., врач-психиатр.]. С Ф<ельдштей>нами не вожусь, были в прошлом году в большой передряге.
Милый Макс, буду бесконечно рада, если напишешь мне через <sic>, тогда очень скоро получу письмо.
Передай Пра, что я ее помню и люблю и мечтаю о встрече с ней - Такой второй Пра нету!
М.
- Сейчас в М<оскве> Бялик [Бялик Хаим Нахман - еврейский поэт]. - Еврейский театр “Габима”, реж<иссер> - Станиславский. Играют на древнееврейском.
<Приписки на полях:>
Дружу еще со С<тепу>ном [Степун Ф. А. - писатель, философ, литературный критик.] и В<олкон>ским. Ст<еп>ун за городом, пишет роман, В<олкон>ский бедствует и пишет замечательную книгу: “Воспоминания”, другая Д<екабрис>ты уже готова.
Нежно-нежно поцелуй за меня А<делаиду> К<азимировну> и Е<вгению> К<азимировну> [Е. К. Герцык - переводчица и критик, сестра А. Герцык.].
Только что узнала, что Вера Э<фрон> через месяц ожидает ребенка. Эва с детьми за границей.
Посылаю тебе 10 экз<емпляров> Репина [Вероятно, книгу М. Волошина “О Репине”, вышедшую в домашнем издательстве С. Эфрона и М. Цветаевой “Оле-Лукойе” в 1913 г.] - может быть понадобятся?
16 Альбер Камю
Записные книжки
16 марта 1936 года
Долгая прогулка. Холмы на фоне моря. И ласковое солнце. Белые соцветия шиповника. Крупные, насыщенно-лиловые цветы. И возвращение, сладость женской дружбы. Серьезные и улыбающиеся лица молодых женщин. Улыбки, шутки, планы. Игра начинается вновь. И все делают вид, будто подчиняются ее правилам, с улыбкой принимая их на веру. Ни одной фальшивой ноты. Я связан с миром каждым моим движением, с людьми – всей моей благодарностью. С вершины холмов видно, как после недавних дождей под лучами солнца над землей поднимается туман. Даже спускаясь вниз по лесистому склону и погружаясь в это ватное марево, среди которого чернели деревья, я чувствовал, что этот чудесный день озарен солнцем. Доверие и дружба, солнце и белые домики, едва различимые оттенки. О, мгновения полного счастья, которые уже далеко и не могут рассеять меланхолию, одолевающую меня по вечерам; теперь они значат для меня не больше, чем улыбка молодой женщины или умный взгляд понимающего друга.
Время течет так быстро из-за отсутствия ориентиров. То же и с луной в зените и на горизонте. Годы юности тянутся так медленно потому, что они полны событий, годы старости бегут так стремительно оттого, что заранее предопределены. Отметить, например, что почти невозможно смотреть на стрелку часов в течение пяти минут – так это долго и безысходно.
17 ДР Врубеля
К. Коровин. “Моя жизнь”.
Я немало страдал в жизни, так сказать, от непонимания, а еще больше от клеветы, от зависти, выражаемой часто под видом дружбы от людей, которые ко мне приближались. Я чувствовал ее от многих, с которыми в жизни сталкивался. Мне казалось, что это какой-то страшный дьявол у людей, дьявол в человеческой душе, более страшный, чем непонимание. Я его испытал от многих притворных моих друзей. По большей части эти люди подражали мне, подражали моей живописи, моей инициативе, моей радости в жизни, моей манере говорить и жить. Среди друзей моих, которые были лишены этих низких чувств и зависти, были В. А Серов и M. A Врубель. Почти все другие были ревнивы и завистливы.
Среди художников и артистов я видел какую-то одну особенную черту ловкачества. Когда кого-либо хвалили или восторгались его созданием, то всегда находились люди, которые тут же говорили: «Жаль, пьет». Или: «Он мот» или вообще: «Знаете, ведет себя невозможно». Огромную зависть вызывал M. A Врубель своим настоящим гениальным талантом. Он был злобно гоним. Его великий талант травили и поносили и звали темные силы непонимания его растоптать, уничтожить и не дать ему жить. Пресса отличалась в первых рядах этого странного гонения совершенно неповинного ни в чем человека. M. A Врубель, чистейший из людей, кротко сносил все удары судьбы и терпел от злобы и невежества всю свою жизнь. Врубель был беден и голодал, голодал среди окружающего богатства. В моей жизни великое счастье - встреча и жизнь с этим замечательным человеком возвышенной души и чистого сердцем, с человеком просвещенным, светлого ума. Это был один из самых просвещенных людей, которых я знал. Врубель ни разу не сказал о том, что не так, что не интересно. Он видел то, что только значительно и высоко. Я никогда не чувствовал себя с ним в одиночестве.
Савва Иванович Мамонтов только в конце жизни понял талант Врубеля. В. И. Суриков был поражен работами Врубеля. Прочие долго не понимали его. П. М. Третьяков приехал ко мне, в мою мастерскую, уже во время болезни Врубеля и спросил меня об эскизе Врубеля «Хождение по водам Христа». Я вынул этот эскиз, который когда-то приобрел у Врубеля и раньше показывал его Павлу Михайловичу в своей мастерской на Долгоруковской улице, где мы жили вместе с Врубелем. Павел Михайлович тогда не обратил на него никакого внимания и сказал мне, что не понимает таких работ.
Помню, когда вернулся Врубель, то я сказал ему:
- Как странно... Я показал твои эскизы, вот этот - «Хождение по водам», а также иллюстрации к «Демону», он сказал, что не понимает.
Врубель засмеялся.
Я говорю:
- Чему ж ты рад?
- А знаешь ли, я бы огорчился, если бы он сказал, что он его понимает.
Я был удивлен таким взглядом.
Теперь снова достал эскиз Врубеля и поставил его на мольберт перед Третьяковым.
- Да, - сказал он, - я не понял раньше. Уж очень это как-то по-другому.
На другой стороне этого картона, где был эскиз Врубеля, имелся тоже его акварельный эскиз театральной занавеси, на котором на фоне ночи в Италии были изображены музыканты, играющие на инструментах, и женщины, слушающие их. Костюмы этих фигур говорили об эпохе чинквеченто [Cinquecento - XVI век (ит.)]. Павел Михайлович хотел разрезать этот картон, эскиз занавеса возвратить мне, а за эскиз «Хождение по водам» заплатить мне деньги. Я просил Павла Михайловича принять эскиз этот как дар.
Умер Врубель. Умер и Павел Михайлович Третьяков. Эскиз «Хождение по водам» был выставлен им при жизни в галерее. И когда после смерти его заведовали галереей Остроухов, Серов и Щербатов, то я написал письмо им, что нет ли сзади картона «Хождения по водам» другого чудесного эскиза Врубеля. Они посмотрели, вынули из рамы и увидели на той стороне картона эскиз занавеса. Как странно, что Павел Михайлович на всю жизнь заклеил в раму и обернул к стене замечательный эскиз Врубеля. Остроухов разрезал картон, и эскиз занавеса хотел отдать мне, но я и его пожертвовал галерее. Закупочная комиссия Третьяковской галереи не приобрела у Врубеля его картины «Демон», находившейся на выставке «Мир искусства» в Петербурге, при жизни Врубеля. Но после смерти та же комиссия перекупила его в Третьяковскую галерею от фон Мекка и заплатила в пять раз дороже, чем просил за свою картину Врубель.
Странно, что Врубель относился к театру С. И. Мамонтова без особого увлечения. Говорил, что певцы поют как бы на каком-то особенном языке - непонятно, и предпочитал итальянцев. Про Шаляпина сказал Савве Ивановичу, что он скучный человек и ему очень тяжелы его разговоры: «Он все что-то говорит - так похоже, как говорит плохая прислуга, всегда обиженная на своих господ».
Это оригинальное мнение удивляло меня и Савву Ивановича. Врубель никогда не смотрел ничьих картин. Раз он как-то немножко похвалил меня, сказав:
- Ты видишь краски, цветно, и начинаешь понимать декоративную концепцию...
Репину сказал как-то у Мамонтова в Абрамцеве, что он не умеет рисовать. Савва Иванович обиделся за Репина и говорил мне:
- Ну и странный человек этот Врубель.
Бывая в Абрамцеве, Врубель подружился с гувернером-французом стариком Таньоном, и они целый день разговаривали.
- Вы думаете, о чем они говорят? - сказал мне Савва Иванович. - О лошадях, о парижских модах, о том, как повязывается теперь галстук и какие лучше марки шампанского. А странный этот артист, а какой он элегантный и как беспокоится о том, как он одет.
Когда я спросил Врубеля о Репине, он ответил, что это тоска - и живопись, и мышление. «Что же он любит, - подумал я. - Кажется, только старую Италию. Из русских - Иванова и Академию художеств».
- Любишь ли ты деревню? - спросил я его.
- Конечно, - ответил Врубель, - как же не любить природу, я не люблю людей деревни, они постоянно ругают мать: «мать», «мать твою». Это отвратительно, - сказал он. - Потом они жестоки с животными и с собаками...
И я подумал: «Все же Врубель особенный человек».
Врубель окружал себя странными людьми, какими-то снобами, кутилами, цирковыми артистами, итальянцами, бедняками, алкоголиками. Врубель никогда не говорил о политике, любил скачки, не играл в тотализатор, совершенно презирал игру в карты и игроков. Будучи в Монте-Карло с Сергеем Мамонтовым, ушел из казино, сказав: «Какая скука». Но любил загородные трактиры и убогую харчевню, любил смотреть ярлыки бутылок, особенно шампанского разных марок. И однажды сказал мне, показав бутылку:
- Смотри - ярлык, какая красота. Попробуй-ка сделать - это трудно. Французы умеют, а тебе не сделать.
Врубель поразительно рисовал орнамент, ниоткуда никогда не заимствуя, всегда свой. Когда он брал бумагу, то, отметив размер, держа карандаш, или перо, или кисть как-то в руке боком, в разных местах бумаги наносил твердо черты, постоянно соединяя в разных местах, потом вырисовывалась вся картина. Меня и Серова поражало это.
- Ты знаешь костюм и убор лошади? - спросил я, увидев средневековую сцену, которую он поразительно нарисовал.
- Как сказать, - ответил Врубель, - конечно, знаю в общем. Но я ее вижу перед собой и вижу такую, каких не было...
Врубель рисовал женщин, их лица, их красоту с поразительным сходством, увидав их только раз в обществе. Он нарисовал в полчаса портрет поэта Брюсова, только два раза посмотрев на него. Это был поразительный рисунок. Он мог рисовать пейзаж от себя, только увидав его одну минуту. Притом всегда он твердо строил форму. Врубель поразительно писал с натуры, но совершенно особенно, как-то превращая ее, раскладывая, не стремясь никогда найти протокол. Особенно он оживлял глаза. Врубель превосходно рисовал и видел характер форм. Он как бы был предшественником всего грядущего течения, исканий художников Запада. Из русского искусства он был восхищен иконами новгородцев. Фарфоры Попова и Гарднера восторгали его так же, как в литературе Пушкин и Лермонтов - он считал, что после них в литературе русской был упадок.
- Нет возвышенности, - говорил Врубель <...>
Ценил Левицкого, Боровиковского, Тропинина, Иванова, Брюллова и старых академиков... Как-то его спросил мой приятель Павел Тучков о крепостном праве.
- Да, недоразумения были везде, и на Западе. Чем лучше узаконенное право первой ночи? А раньше - инквизиция? Этого, кажется, как-то мало было в России. Но жаль, что народ оставил без понимания своих творцов красоты. Ведь у нас не знают Пушкина, а если и читают, то это такое малое количество. А жаль...
Раз кто-то сказал при Врубеле, что в России - повальное пьянство.
- Неправда, - ответил Врубель, - за границей пьют больше. Но там на это не обращают внимания, и пьяных сейчас же убирает отлично поставленная полиция.
Как-то летом у Врубеля, который жил со мною в мастерской на Долгоруковской улице, не было денег. Он взял у меня 25 рублей и уехал. Приехав вскоре обратно, он взял большой таз и ведро воды, и в воду вылил из пузырька духи, из красивого флакончика от Коти. Разделся и встал в таз, поливая себя из ведра. Потом затопил железную печь в мастерской и положил туда четыре яйца и ел их с хлебом печеные. За флакон духов он заплатил 20 рублей...
- А чудно, - говорю я ему. - Что же это ты, Миша...
Он не понял. Словно это так необходимо. Раз он продал дивный рисунок из «Каменного гостя» - Дон Жуан за 3 рубля. Так просто кому-то. И купил себе белые лайковые перчатки. Надев их раз, бросил, сказав: «Как вульгарно».
Врубель мог жить месяц на 3 рубля, ел один хлеб с водой, но никогда ни у кого, кроме меня, не брал взаймы. Врубель много рисовал, делал акварели-фантазии, портреты и бросал их там, где рисовал. Я никогда не видал более бескорыстного человека. Когда он за панно, написанные Морозову, получил 5000 рублей, то он дал обед в гостинице «Париж», где жил. На этот обед он позвал всех там живущих. Когда я пришел поздно из театра, то увидел столы, покрытые бутылками вин, шампанского, массу народа, среди гостей - цыганки, гитаристы, оркестр, какие-то военные, актеры, и Миша Врубель угощал всех, как метрдотель он носил завернутое в салфетку шампанское и наливал всем.
- Как я счастлив, - сказал он мне. - Я испытываю чувство богатого человека. Посмотри, как хорошо все настроены и как рады.
Все пять тысяч ушли, и еще не хватило. И Врубель работал усиленно два месяца, чтобы покрыть долг.
Метрдотель-иностранец из ресторана «Эрмитаж» в Москве однажды сказал про Врубеля, что ему приятно служить, так как он «понимает»: «Это господин настоящий, и с ним я говорю по-английски».
Врубель говорил на восьми языках он окончил Петербургский университет - два факультета: юридический и историко-филологический, оба с золотыми медалями, и Академию художеств, где в оригиналах, рядом с Васиным, Егоровым, Бруни, Брюлловым, висели его замечательные рисунки с нагой натуры. Будучи славянином, Врубель был в отдаленности поляк по происхождению. Многое время жил за границей. Любил ли он заграницу? Я его спросил об этом.
- Да, - ответил он, - мне нравится: там как-то больше равенства, понимания. Но я не люблю одного: там презирают бедность. Это несправедливо, и неверно, и нехорошо. А в России есть доброта и нет меркантильной скупости. Там неплохо жить - я люблю, так как там о тебе никто не заботится. Здесь как-то все хотят тобой владеть и учить взглядам, убеждениям. Это так скучно, надоело. Подумай, как трудно угодить, например, Льву Николаевичу Толстому. Просто невозможно. А сколько всех, которые убеждены в своей истине и требуют покорности именно там и в том, где нужна свобода. Императрица Екатерина женщина была умная и на проекте Академии начертала: «Свободным художествам»...
18 В этот день 18 марта 1902 года мать Врубеля пишет художнику:
Ужасно были рады твоему письму, дорогой Миша. Слава богу, ты благополучно вернулся в Москву и дорогой не скучал. Мы же так избаловались твоими посещениями, что без тебя скучаем, когда-то бог приведет видеться. Тотчас по получении дорогого письма твоего решила отвечать, но прежде хотела видеть твоего Демона: сегодня, хотя все еще не совсем здоровится н несмотря на отчаянную погоду, поехали мы с Лилей (она уже была), и я ужасно рада, что видела. Что сказать тебе, впечатление такое, что твоя картина у меня все время перед глазами, что-то в ней есть особенного, чудные краски и такое удивительное выражение глаз, что все вспоминаю его и все вижу перед собою этого Демона.
Как я рада, что все у тебя устроилось и что в мае ты будешь богат, т. е. будешь иметь некоторый запас денег ((«Демон поверженный» был приобретен крупным коллекционером, почитателем таланта Н. К. фон Мекком за 3.000 рублей)) и затем снова начнешь творить к Парижскому Салону. Надя тоже обеспечена на будущий сезон, так отрадно знать, что ее талант и труд оценены. Теперь надо серьезно думать о здоровье, которое у тебя несколько расстроилось. Сошлись ли предписания московского невропатолога со здешним Бехтеревым, и если сошлись, то я думаю, что ты должен непременно следовать им, а главное, быть спокойнее, ведь хотя и много тяжелого в твоей артистической жизни, но все же есть у тебя и радости, есть ценители твоего огромного таланта, есть, конечно, завистники, но зато и поклонники, и, главное, у тебя милая артистка жена и чудесный Саввочка.
Побольше смотри на своего сынишку и при этом забывай все невзгоды. Значит, ты уже хорошо спал, как только вернулся домой, и я надеюсь, что будешь исполнять предписанное тебе лечение и нездоровье твое пройдет бесследно. У нас все ужасная погода, которая не дает мне поправиться, но надеюсь, что как только настанет весна, то я опять верну свое здоровье. Лиля и Володя шлют тебе их приветствия и обнимают вместе со мною маленького Саввочку и приветствуем Надю.
Твоя старая мать Е. Врубель
Апрель
1 Burial chamber in the tomb of Nebenmaat at Deir El Medina.
XIX Dynasty, reigns of Ramesses II and Merenptah.
Nebenmaat held the title of «Servant in the Place of Truth». He was one of the artists who worked in the construction and decoration of the royal tombs in the Valley of the Kings.
On the end wall we see Anubis (actually a priest wearing an Anubis mask), performing the «opening of the mouth» ceremony on the mummy of Nebenmaat, placed on a funerary bed. Under the bed are five alabaster jars containing perfumes and scented oils, two plants of lettuce, and a mirror.
This ceremony is placed under the protection of the goddess Nebhet (Nephthis), depicted kneeling, with outstretched winged arms.
3 Sant’Agostino:
Ti propongo un breve precetto: ama, e fa ciò che vuoi.
Se tu taci, taci per amore.
Se tu parli, parla per amore.
Se tu correggi, correggi per amore.
Se tu perdoni, perdona per amore.
Sia in te la radice dell’amore; e da questa radice non può derivare se non il bene.
4 ДР Быстрицкой
Эли́на Авраа́мовна Быстри́цкая.
Родилась 4 апреля 1928, Киев, Украинская ССР, СССР.
Советская и российская актриса театра и кино, театральный педагог.
Народная артистка СССР (1978).
Ветеран Великой Отечественной войны.
Родилась в еврейской семье.
Родители: военный врач-инфекционист Абрам (Авраам) Петрович Быстрицкий и больничный повар Эсфирь Исааковна Быстрицкая.
В детстве жила с родителями на Украине. Перед самой войной отец получил новое назначение - на Черниговщину, в Нежин.
Во время Великой Отечественной войны эвакуировались в Астрахань, где училась на курсах медсестёр, работала (с 13 лет) во фронтовом передвижном эвакогоспитале в Сталино (ныне Донецк) санитаркой.
В 1945 году поступила в Нежинскую акушерско-фельдшерскую школу (ныне Нежинский медицинский колледж), которую окончила в 1947 году.
В конце 1940-х начала заниматься в художественной самодеятельности.
По настоянию отца в 1947 году поступила на филологический факультет в Нежинский государственный педагогический институт имени Н. В. Гоголя. Через год оставила учёбу и поступила на актёрский факультет в Киевский институт театрального искусства имени И. К. Карпенко-Карого на курс Л. А. Олейника, который окончила в 1953 году.
В 1953-1956 годах - актриса Вильнюсского русского драматического театра, в 1956-1958 - Московского драматического театра имени А. С. Пушкина.
Начала сниматься в кино в 1950 году. Исполняла роли Лены Алексеенко в фильме «В мирные дни», (1950), Елизаветы Максимовны («Неоконченная повесть», 1955), Аксиньи («Тихий Дон», 1957-1958), Лёли («Добровольцы», 1958), Ксении Румянцевой («Всё остаётся людям», 1963) и другие. По опросу читателей газеты «Советская культура» была названа лучшей актрисой 1955 года.
Большую известность принесла роль Аксиньи («Тихий Дон», 1957-1958). Элина Быстрицкая вспоминает: «Была огромная зрительская почта. Но одно письмо, помню, было совершенно особенное - послание от тридцати старейшин донских казаков. Они писали, что просят называться Аксиньей Донской».
5 Мишель де Монтень:
- Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа.
- Признаваться в незнании - одно из лучших и вернейших доказательств наличия разума.
- Вспомните того человека, которого спросили, зачем он так усердствует в своем искусстве, которое никто не может понять. «С меня достаточно немногих, - ответил он. - С меня довольно и меня одного».
- Наша жизнь – только приготовление к смерти
- То, что мы видим так мало удачных браков, как раз и свидетельствует о ценности и важности брака.
8 Это было 51 год назад:
В конце марта 1937 года был арестован Генрих Ягода, ранее бывший одним из ближайших соратников Сталина. Вскоре после этого у наркома был проведен обыск, все его имущество описали и конфисковали.
Акт об обыске у Ягоды
1937 года, апреля 8 дня. Мы, нижеподписавшиеся, комбриг Ульмер, капитан госуд. безопасности Деноткин, капитан госуд. безопасности Бриль, ст. лейтенант госуд. безопасности Березовский и ст. лейтенант госуд. безопасности Петров, на основании ордеров НКВД СССР за №№ 2, 3 и 4 от 28 и 29 марта 1937 года в течение времени с 28 марта по 5 апреля 1937 года производили обыск у Г. Г. Ягода в его квартире, кладовых по Милютинскому переулку, дом 9, в Кремле, на его даче в Озерках, в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР.
В результате произведенных обысков обнаружено:
1. Денег советских 22 997 руб. 59 коп., в том числе сберегательная книжка на 6180 руб. 59 коп.
2. Вин разных 1229 бут., большинство из них заграничные и изготовления 1897, 1900 и 1902 годов.
3. Коллекция порнографических снимков 3904 шт.
4. Порнографических фильмов 11 шт.
5. Сигарет заграничных разных, египетских и турецких 11 075 шт.
6. Табак заграничный 9 короб.
7. Пальто мужск. разных, большинство из них заграничных 21 шт.
8. Шуб и бекеш на беличьем меху 4 шт.
9. Пальто дамских разных заграничных 9 шт.
10. Манто беличьего меха 1 шт.
11. Котиковых манто 2 шт.
12. Каракулевых дамских пальто 2 шт.
13. Кожаных пальто 4 шт.
14. Кожаных и замшевых курток заграничных 11 шт.
15. Костюмов мужских разных заграничных 22 шт.
16. Брюк разных 29 пар
17. Пиджаков заграничных 5 шт.
18. Гимнастерок коверкотовых из заграничного материала, защитного цвета и др. 32 шт.
19. Шинелей драповых 5 шт.
20. Сапог шевровых, хромовых и др. 19 пар
21. Обуви мужской разной (ботинки и полуботинки), преимущественно заграничной 23 пары
22. Обуви дамской заграничной 31 пара
23. Бот заграничных 5 пар
24. Пьекс 11 пар
25. Шапок меховых 10 шт.
26. Кепи (заграничных) 19 шт.
27. Дамских беретов заграничных 91 шт.
28. Шляп дамских заграничных 22 шт.
29. Чулок шелковых и фильдеперсовых заграничных 130 пар
30. Носков заграничных, преимущественно шелковых 112 пар
31. Разного заграничного материала, шелковой и др. тканей 24 отреза
32. Материала советского производства 27 отрезов
33. Полотна и разных тканей 35 кусков
34. Заграничного сукна 23 куска
35. Отрезов сукна 4 куска
36. Коверкот 4 куска
37. Шерстяного заграничного материала 17 кусков
38. Подкладочного материала 58 кусков
39. Кож разных цветов 23
40. Кож замшевых 14
41. Беличьих шкурок 50
42. Больших наборных куска беличьих шкурок 4
43. Каракулевых шкурок 43
44. Мех - выдра 5 шкурок
45. Чернобурых лис 2
46. Мехов лисьих 3
47. Мехов разных 5 кусков
48. Горжеток и меховых муфт 3
49. Лебединых шкурок 3
50. Мех - песец 2
51. Ковров больших 17
52. Ковров средних 7
53. Ковров разных - шкуры леопарда, белого медведя, волчьи 5
54. Рубах мужских шелковых заграничных 50
55. Мужских кальсон шелковых заграничных 43
56. Мужских верхних рубах шелкового полотна заграничных 29
57. Рубах заграничных «Егер» 23
58. Кальсон заграничных «Егер» 26
59. Патефонов (заграничных) 2
60. Радиол заграничных 3
61. Пластинок заграничных 399 шт.
62. Четыре коробки заграничных пластинок ненаигранных
63. Поясов заграничных 42
64. Поясов дамских для подвязок заграничных 10
65. Поясов кавказских 3
66. Носовых платков заграничных 46
67. Перчаток заграничных 37 пар
68. Сумок дамских заграничных 16
69. Юбок 13
70. Костюмов дамских заграничных 11
71. Пижам разных заграничных 17
72. Шарфов разных, кашне и шарфиков заграничных 53
73. Блузок шелковых дамских заграничных 57
74. Галстуков заграничных 34
75. Платьев заграничных 27
76. Сорочек дамских шелковых, преимущественно заграничных 68
77. Кофточек шерстяных вязаных, преимущественно заграничных 31
78. Трико дамских шелковых заграничных 70
79. Несессеров заграничных в кожаных чемоданах 6
80. Игрушек детских заграничных 101 комплект
81. Больших платков дамских шелковых 4
82. Халатов заграничных шелковых, мохнатых и др. 16
83. Скатертей ковровых, японской вышивки заграничных, столовых - больших 22
84. Свитеров шерстяных, купальных костюмов шерстяных заграничных 10
85. Пуговиц и кнопок заграничных 74 дюж.
86. Пряжек и брошек заграничных 21
87. Рыболовных принадлежностей заграничных 73 пред.
88. Биноклей полевых 7
89. Фотоаппаратов заграничных 9
90. Подзорных труб 1
91. Увеличительных заграничных аппаратов 2
92. Револьверов разных 19
93. Охотничьих ружей и мелкокалиберных винтовок 12
94. Винтовок боевых 2
95. Кинжалов старинных 10
96. Шашек 3
97. Часов золотых 5
98. Часов разных 9
99. Автомобиль 1
100. Мотоцикл с коляской 1
101. Велосипедов 3
102. Коллекция трубок курительных и мундштуков (слоновой кости, янтарь и др.),
большая часть из них порнографических 165
103. Коллекция музейных монет
104. Монет иностранных желтого и белого металла 26
105. Резиновый искусственный половой член 1
106. Фотообъективы 7
107. Чемодан-кино «Цейс» 1
108. Фонари для туманных картин 2
109. Киноаппарат 1
110. Приборов для фото 3
111. Складной заграничный экран 1
112. Пленок с кассетами 120
113. Химических принадлежностей 30
114. Фотобумаги заграничной - больших коробок 7
115. Ложки, ножи и вилки 200
116. Посуда антикварная разная 1008 пред.
117. Шахматы слоновой кости 8
118. Чемодан с разными патронами для револьверов 1
119. Патрон 360
120. Спортивных принадлежностей (коньки, лыжи, ракеты) 28
121. Антикварных изделий разных 270
122. Художественных покрывал и сюзане 11
123. Разных заграничных предметов (печи, ледники, пылесосы, лампы) 71
124. Изделия Палех 21
125. Заграничная парфюмерия 95 пред.
126. Заграничные предметы санитарии и гигиены (лекарства, презервативы) 115
127. Рояль, пианино 3
128. Пишущая машинка 1
129. К.-р. троцкистская, фашистская литература 542
130. Чемоданов заграничных и сундуков 24
Примечание: Помимо перечисленных вещей, в настоящий акт не вошли разные предметы домашнего обихода, как-то: туалетные приборы, зеркала, мебель, подушки, одеяла, перочинные заграничные ножи, чернильные приборы и др.
Комбриг Ульмер
Капитан ГБ Деноткин
Капитан ГБ Бриль
Ст. лейтенант ГБ Березовский
Ст. лейтенант ГБ Петров
ЦА ФСБ. Ф. Я-13614. Т. 2. Л. 15 - 20.
9 ДР Эрнста Неизвестного
Эрнст Ио́сифович Неизве́стный.
Родился 9 апреля 1925, Свердловск, Уральская область, СССР.
Дед, Моисей-Лейб Иосифович Неизвестный (Неизвестнов, 1874-1945) происходил из семьи кантониста Йоселя Неизвестного (1840-?).
В 1900 году он перевёз семью из Оренбурга в Белорецк, где открыл типографию на Белорецком заводе.
В 1905 году семья (жена Эсфирь Ароновна и трое детей) перебралась в Верхнеуральск. Здесь М. И. Неизвестный основал самую большую в городе типографию в доме наследников Трофимовых на улице Коммерческой, а после революционных событий 1917 года работал наборщиком.
Отец - врач-оториноларинголог Иосиф Моисеевич Неизвестный (1898, Оренбург - 1979, Свердловск). Мать Эрнста Неизвестного - Белла Абрамовна Дижур (1903-2006).
Биография
Неизвестный учился в школе № 16 Свердловска. С 1939 по 1942 год участвовал во Всесоюзных конкурсах детского творчества. С 1942 года учился в Средней художественной школе при В. А. Х. в Ленинграде (в 1941-1944 годах школа со всем коллективом находилась в эвакуации в Самарканде).
В августе 1942 года был призван в Красную армию и направлен на обучение курсантом в 1-е Туркестанское пулемётное военное училище (город Кушка, Марыйская область, Туркменистан). После окончания училища в октябре 1943 года младший лейтенант Неизвестный направлен в действующую армию в подразделения воздушно-десантных войск на только что сформированный 4-й Украинский фронт. 14 марта 1944 года назначен командиром стрелкового взвода 260-го гвардейского стрелкового полка 86-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й ударной армии. В дальнейшем в составе дивизии принимал участие во многих боевых операциях 2-го и 3-го Украинских фронтов, в том числе в штурме Будапешта. В конце Великой Отечественной войны 22 апреля 1945 года в Австрии был тяжело ранен (три межпозвоночных диска выбито, семь ушиваний диафрагмы, полное ушивание лёгких, открытый пневмоторакс).
Объявлен мёртвым и посмертно награждён орденом Красной Звезды, который был ему вручён через 25 лет, и медалью «За отвагу».
После ранения три года ходил на костылях, с перебитым позвоночником, кололся морфием, борясь со страшными болями, даже стал заикаться.
Некоторое время преподавал черчение в Свердловском пехотном училище. В 1946-1947 годах обучался в Академии художеств в Риге, а затем, в 1947-1954 годах - в Московском художественном институте им. В. И. Сурикова, и был слушателем курсов на философском факультете Московского государственного университета.
В 1955 году Эрнст Неизвестный становится членом секции скульпторов Московского отделения Союза художников СССР (исключён в 1962 году) и до 1976 года занимается художественной деятельностью в СССР.
17 июня 1973 года Неизвестный подал документы на выезд в Израиль. 10 марта 1976 года, после трёх лет пребывания в отказниках, скульптор покинул Советский Союз и через Швейцарию (Цюрих) эмигрировал в США.
С 1977 года Эрнст Неизвестный проживает в Нью-Йорке и работает в Колумбийском университете.
Андрей Вознесенский:
Лейтенант Неизвестный Эрнст
На тысячи верст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом.
В атаку взвод не поднять,
но сверху в радиосеть:
«В атаку, – зовут – …твою мать!»
И Эрнст отвечает: «Есть».
Но взводик твой землю ест.
Он доблестно недвижим.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
идет
наступать
один!
И смерть говорит: «Прочь!
Ты же один, как перст.
Против кого ты прешь?
Против громады, Эрнст!
Против -
четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь-
сотдвадцатитрехквадратнокилометрового чудища
против, -
против армии, флота,
и угарного сброда,
против -
культургервышибал,
против национал-социализма,
- против!
Против глобальных зверств.
Ты уже мертв, сопляк?..
«Еще бы», - решает Эрнст
И делает
Первый шаг!
И Жизнь говорит: «Эрик,
живые нужны живым.
Качнется сирень по скверам
уж не тебе – им
не будет –
1945, 1949, 196, 1963 – не будет,
и только формула убитого человечества станет -
3 823 568 004 + 1,
и ты не поступишь в Университет,
и не перейдешь на скульптурный,
и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет
как парное молоко,
не будет мастерской на Сретенке, которая запирается
на проволочку,
не будет выставки в Манеже,
и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на
гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром,
и она не вырвется, не убежит
и не прибежит назавтра утром, и опять не убежит,
и совсем не прибежит,
не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не
для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не
вылез тогда из окопа),
а для тебя никогда, ничего -
нет!
нет!
нет!..
Лишь мама сползет у двери
с конвертом, в котором смерть,
ты понимаешь, Эрик?!
«Еще бы», – думает Эрнст.
Но выше Жизни и Смерти,
пронзающее, как свет,
нас требует что-то третье, -
чем выделен человек.
Животные жизнь берут.
Лишь люди жизнь отдают.
Тревожаще и прожекторно,
в отличие от зверей, –
способность к самопожертвованию
единственна у людей.
Единственная Россия,
единственная моя,
единственное спасибо,
что ты избрала меня.
Лейтенант Неизвестный Эрнст,
когда окружён бабьем,
как ихтиозавр нетрезв,
ты спишь за моим столом,
когда пижоны и паиньки
пищат, что ты слаб в гульбе,
я чувствую,
как памятник
ворочается в тебе.
Я голову обнажу
и вежливо им скажу:
«Конечно, вы свежевыбриты
и вкус вам не изменял.
Но были ли вы убиты
за родину наповал?»
(1964)
10 Дневник Кафки
10 АПРЕЛЯ 1922 ГОДА
Пять ведущих принципов для ада (в генетической последовательности).
1. «За окном самое страшное». Все остальное - ангелоподобно, с этим прямо или, при несогласии (что случается чаще), молчаливо соглашаются.
2. «Ты должен обладать каждой девушкой!» - не по-донжуански, а, по слову черта, согласно «сексуальному этикету».
3. «Этой девушкой ты не смеешь обладать!» - и потому и не можешь. Небесная fata morgana в аду.
4. «Все это - лишь естественная потребность»; так как у тебя она есть, будь доволен.
5. «Естественная потребность - это все». Как можешь ты иметь все? Потому у тебя нет даже естественной потребности.
Юношей я был так неискушен и равнодушен в сексуальном плане (и очень долго оставался бы таким, если бы меня насильно не толкнули в область сексуального), как сегодня, скажем, в плане теории относительности. Меня удивляли только мелочи (и то лишь после должного обучения), например, что именно те женщины, которые на улице казались мне самыми красивыми и самыми нарядными, непременно должны быть дурными.
Вечная молодость невозможна; не будь даже другого препятствия, самонаблюдение сделало бы ее невозможной.
12 Сомов пишет Михаилу Лукьянову
12 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА
Beaulieu-sur-Mer
Сегодня опишу тебе мои впечатления от балета. Он мне доставляет громадное наслаждение. Ничего подобного тому, что дается здесь, мы не видели в Петербурге даже на самых лучших фокинских спектаклях. Жизнь, полная горения во всем: тайцы, сюжет, декорации, костюмы и музыка - все превосходно. Первый номер по силе впечатления для меня - “Клеопатра”, измененная по сравнению с петербургской постановкой. Из партитуры Аренского выброшено все слабое и банальное и заменено великолепными номерами Римского-Корсакова (из “Млады”), Глазунова (“Вакханалия”), Мусоргского (танец персидок) и другими номерами.
Постановка Бакста в смысле костюмов и бутафории изумительна. Необыкновенно красиво появление Клеопатры в голубом с золотом ящике вроде гроба; ее оттуда вытаскивают, закутанную в десяток тканей, ставят на маленькую скамеечку и развертывают. Конечно, жаль, что это не Ида Рубинштейн, но Астафьева1 очень красива и пластична в этой роли. Кто совершенно восхитителен - это Нижинская в роли отвергнутой девушки, она прямо поразительна своими и гримом, и танцем, и удивительной трогательной драматической игрой, которые подстать очень большой артистке. Тут и наружность ее очень подходит. В этой роли она в десять раз, по крайней мере, лучше Павловой, игра которой теперь показалась бы слишком слащавой и по-старинному балетной. И Больм в роли юноши необычайно хорош. Вообще оба они сделали такие успехи, что их можно считать за самых первых.
Сюжет переделан: Антоний не приходит, а юноша умирает по-настоящему, и отчаяние Нижинской на трупе Больма может извлекать слезы. Из морсо d’ensemble ((от morceaux d’ensemble = массовых сцен)) чудно поставлен танец Вакханалия под Глазуновскую музыку. Главную вакханку танцует очень красивая и сильно оголенная Пильц.
Второй номер - это “Шехеразада”, тоже заставляющая биться сильнее сердце и пробегать мороз по коже. Очень интересно придуман сюжет: зверская расправа с провинившимися неграми и султаншами, когда вернувшийся незаметно султан их застает в дикой оргии. Их смерть поставлена великолепно под восхитительную музыку Римского-Корсакова! Тут великолепен Нижинский негром с кошачьими ужимками и тигровыми прыжками. Султанша Астафьева - в “Клеопатре” она лучше. Костюмы и декорации очень хороши, сочетание ярко-изумрудного с ярко-синим, и на этом фоне чудесная пестрота костюмов.
Третий номер - это “Карнавал”. Костюмы стильны, а танцы поставлены так же, как в Петербурге, но происходит это на фоне занавеса, а не пейзажа, и так как сцена в Монте-Карло маленькая, то этот интимный балет на ней кажется приятным. Все великолепно: Нижинский удивителен в прелестном костюме Арлекина в полумаске и с черным бантом на груди. Он напоминает прелестную манерную фигурку из фарфора вроде тех, что у меня в шкафу, но гораздо лучше! Больм - Пьеро грустный и нелепый. Чекетти - забавный старичок в сером цилиндре, Нижинская - Бабочка, как везде, великолепна и с совершенно новой грацией прыгает и вертится. Пильц и два очень уморительных женома ((jeune homme = молодой человек)) Семенов и Сергеев - премилые фигуры. Даже Малечка М. Ф. Кшесинская ничего себе Коломбина.
Четвертый номер - танцы из “Князя Игоря”. Ты их знаешь по Мариинскому театру, но здесь постановка более древняя, более грубые костюмы (и это очень нехорошо), и в танцах много новых, диких деталей. Нижинская вертится, как волчок, а Больм - как дикий черт.
Пятый номер слабоватый, слащавый и банальный - это “Спектр розы” (“Видение розы”), а Дягилев, с которым я говорил, сказал мне, что везде это наивысшая точка их успеха и что “успех почти патологический”.
Обстановка мне не понравилась. Нижинский, как всегда, искусно танцует, но танцы его поставлены не очень оригинально и скорее слащаво. А Малечка ужасна, прямо невозможна в девушке, засыпающей с розой в руках. Может> быть, будь тут Карсавина, я бы иначе говорил об этом крошечном (7-минутном) балетике. Видел я его три раза, три раза также “Половецкий стан” и по два раза “Клеопатру” и “Шехеразаду”. Завтра дадут балет “Лебединое озеро”, отмененный прошлый раз из-за Малечки…
Успех, как это ни странно, очень средний. Публика здесь слишком глупа и груба, чтобы понимать всю эту красоту.
Русских не много. Дягилев у себя самого служит шефом клаки, постоянно в театре и страшно аплодирует…
22 Immanuel Kant
22. April 1724 in Königsberg, Preußen
Der bejahrte Murrkopf, welcher fest glaubt, dass in seiner Jugend die Welt viel ordentlicher und die Menschen besser gewesen wären, ist ein Phantast in Ansehung der Erinnerung.
264 года назад в этот день!!
23 В этот день 23 апреля 1925 года Родченко пишет Варваре Степановой
Париж
Был сегодня вечером в одном из цирков, всего их четыре. Смотрел знаменитых Фрателлини, особенного ничего нет, но, конечно, мастера. Особенно меня поразило другое, это особая любовь к ним публики и, самое главное, их уборная, которая с одной стороны - открытая дверь, сквозь которую все смотрят внутрь, и окно, сквозь которое можно видеть, а у них пять комнат и это целый музей вещей, фото, рисунков и т. д.
Был на выставке «Салон Независимых» - такая ерунда и бездарность. Французы, действительно, совершенно выдохлись. Тысяча холстов - и все чепуха, прямо провинция, я даже не ожидал. Действительно, после Пикассо, Брака и Леже пусто, ничего нет. Пыхтят, беспредметность, наши русские, привезя из Москвы, и они лучше других, но постепенно опускаются под розовый вкус, и им приходит конец.
Меня познакомил Рабинович с Дусбургом - левый архитектор. Но ничего нет толку, так как он не не знает по-русски, а я по-французски, посмотрели друг на друга и разошлись. Все почему-то страшно рассматривают особенно нес, то есть людей в павильоне; их, вероятно интересует, какие такие большевики.
Ну, пока, целую всех. Анти.
Май
1 Иностранка (Иностранная библиотека):
«История китайского танца».
5 Коппен.
6 Такие альбомы!!
ARCHAELOLOGICAL MUSEUM OF ATHENS
THE VAPHEIO THOLOS TOMB, LAKONIA (15th cent. BC)
Christos Tsountas discovered two remarkable gold cups (1758, 1759) in the tholos tomb at Vapheio, near Sparta, Lakonia, in 1888. He found these masterpieces of Creto-Mycenaean metallurgy inside an undisturbed burial pit situated beneath the tomb’s floor. Created by one or two artisans in the 15th century BC, when Minoan influence on Aegean art was predominant, these cups have repoussé external decoration and gold leaf inside. Their characteristic shape gave the conventional name ‘Vapheio-type cup’ to all similar shaped metal or ceramic vessels.
The narrative decoration on these cups depicts the capture of bulls. The bull was a favoured motif in Minoan and Mycenaean iconography. It symbolized nature’s power and fertility, and the wild bull hunt was an arduous and dangerous affair.
1753. In a landscape of olive and palm trees, a raging bull attacks and repels two hunters as a third hunter flees and another bull is caught in a net.
1759. In a landscape of olive trees a bull is captured by peaceful means: a man ties a thick rope around the bull’s leg while the beas flirts with a cow.
7 «Литература и фотография».
8 Графика Дали и Тулуз-Лотрека.
Тёрнер.
9 День Победы
Кодекс чести русского офицера. Составлен в 1804 году, актуален навсегда.
1. Не обещай, если ты не уверен, что исполнишь обещание.
2. Держи себя просто, с достоинством, без фатовства.
3. Необходимо помнить ту границу, где кончается полная достоинства вежливость и начинается низкопоклонство.
4. Не пиши необдуманных писем и рапортов сгоряча.
5. Меньше откровенничай - пожалеешь. Помни: язык мой - враг мой.
6. Не кути - лихость не докажешь, а себя скомпрометируешь.
7. Не спеши сходиться на короткую ногу с человеком, которого недостаточно узнал.
8. Избегай денежных счетов с товарищами. Деньги всегда портят отношения.
9. Не принимай на свой счет обидных замечаний, острот, насмешек, сказанных вслед. Что часто бывает на улицах и в общественных местах.
10. Если о ком-то не можешь сказать ничего хорошего, то воздержись говорить и плохое...
11. Ни чьим советом не пренебрегай - выслушай. Право же, последовать ему или нет, остается за тобой.
12. Сила офицера не в порывах, а в нерушимом спокойствии.
13. Береги репутацию доверившейся тебе женщины, кто бы она ни была.
14. В жизни бывают положения, когда надо заставить молчать свое сердце и жить рассудком.
15. Тайна, сообщенная тобой хотя бы одному человеку, перестает быть тайной.
16. Будь всегда начеку и не распускайся.
17. На публичных маскарадах офицерам не принято танцевать.
18. Старайся, чтобы в споре слова твои были мягки, а аргументы тверды.
19. Разговаривая, избегай жестикуляции и не повышай голос.
20. Если вошел в общество, в среде которого находится человек, с которым ты в ссоре, то здороваясь со всеми, принято подать руку и ему, конечно, в том случае, если этого нельзя избежать. Не обратив внимания присутствующих или хозяев. Подача руки не подает повода к излишним разговорам, а тебя ни к чему не обязывает.
21. Ничто так не научает, как осознание своей ошибки. Это одно из главных средств самовоспитания.
22. Когда два человека ссорятся, всегда оба виноваты.
23. Авторитет приобретается знанием дела и службы. Важно, чтобы подчиненные не боялись тебя, а уважали.
24. Нет ничего хуже нерешительности. Лучше худшее решение, чем колебание или бездействие.
25. Тот, кто ничего не боится, более могуществен, чем тот, кого боятся все.
26. Душа - Богу, сердце - женщине, долг - Отечеству, честь - никому!
10 Рассказ Валерия Волкова в моем пересказе:
На открытии выставки Кандинского в честь его столетия в 1966 году в городе Сан-Поль-де-Вансе в современном здании музея я впервые увидел такого разного Кандинского. Естественно, пришел в восторг и решил написать об этом в книге отзывов.
Не зная французского, я не обратил внимания на предыдущие записи.
Начеркал по-русски свою фамилию и свой восторг.
«Magnifique! Восхитительно!» - единственное слово, которое я мог сказать.
И приписал к фамилии «художник из СССР».
И вдруг слышу голос:
- А вы видели Шагала?
Поворачиваю голову - стоит Надя Леже, которую я узнал по фотографии.
Я опустил глаза в книгу.
Батюшки, передо мной роспись Шагала, но без текста.
Я подошел к Наде, представился.
Она спросила:
- Хотите увидеть Шагала?
Я смутился:
- Это было бы слишком нахально с моей стороны.
Она засмеялась:
- Не будете нахалом, ничего во Франции не увидите!
- Тогда - да!
На другой день Надя Леже, жена знаменитого художника Фернана Леже, позвонила мне и сказала:
- Я договорилась с Шагалом - он вас примет.
И мы с женой поехали в его новую мастерскую, что находилась рядом с Сан-Поль-де-Вансом.
Нам пришлось немного подождать выхода Шагала.
Когда он вышел, я смотрел на него, не зная, что сказать.
Он понял мое состояние и первый заговорил:
- Я - самый обыкновенный человек.
И, видимо, мое остолбенение прошло, - и мы свободно заговорили об искусстве.
Я увидел человека, который светился. Маленького роста, глаза косо поставлены, внешне незаметный, а ведь гений.
Перед нами стоял букет флоксов.
Шагал взял коробочку и приложил к букету:
- Смотрите - это не живет.
А потом приблизил руку к цветам:
- А это живет.
И я почувствовал: из этих цветов могут вылететь и женщины, как у него бывало, и какие-то живые существа. Его рука рождала одухотворенную материю.
Мое наваждение продолжилось на московской выставке произведений Шагала уже после его смерти ((в 1985 году)). Я увидел много работ, написанных после нашей встречи. Они были поразительны по молодости и свежести.
Я не согласен с многими искусствоведами, которые доказывали, что лучший Шагал был до 14-го года - в России, а после он уже был, дескать, не тем.
Ничего подобного!
Это был бесконечно живой человек.
На выставке в Москве увидел я букет, похожий на тот, что когда- то видел в его мастерской. Стал рассматривать его вблизи и вдруг чувствую запах флоксов.
И подумал:
- Боже, что со мной?
Отхожу - запах исчезает.
Подхожу ближе к натюрморту - вновь знакомый запах. Я решил, что у меня наступило явление галлюцинации.
Тут я опустил глаза и увидел внизу живой букет флоксов.
После парижской встречи с Марком Шагалом я написал его портрет. Мне советовали подарить его Шагалу, но я постеснялся. Сейчас портрет висит в Архангельском музее.
Я был и в музее Шагала в Ницце.
Это громадное здание появилось в конце 60-х годов. Оно было придумано самим художником. Там его мозаика, живописные композиции, витражи - Шагал писал их прямо по стеклу. Французское правительство дало музею статус национального. Этот уникальный памятник называется «библейское послание».
С 30-х годов шагал размышлял над строками священного писания и создал свою бессмертную серию на эту тему».
Так хорошо один художник рассказ о другом.
11 Дневник Леонида Мясина
11 мая 1917 года
Много проблем возникло вокруг вопроса о том, как быть с лошадью королевича. Дягилев поручил художнику-футуристу Фортунато Деперо изобрести что-нибудь подходящее, и однажды тот пригласил нас в свою студию на окраину Рима. Когда мы вошли в комнату, художник гордо указал на созданную им конструкцию - слона гигантского размера! Мы некоторое время стояли, тихо и изумленно уставившись на него, пока Дягилев в порыве гнева не разбил тростью животное, сделанное из папье-маше.
Я старался успокоить потрясенного и изумленного Деперо, объяснив ему, что, хотя его конструкция, без сомнения, очень занятна, она не соответствует нашим представлениям о лошади. Но бедный Деперо все же был в недоумении и объяснил, что старался как мог - он действительно именно так ее представлял. Проблема была окончательно решена, когда Ларионов придумал примитивное, но изящное животное, вырезанное из тонкого дерева и раскрашенное белым.
Ровно 71 год назад
11 Дневник Георгия Адамовича
11 мая 1917 года
В петербургском «Привале комедиантов», на Марсовом поле. Бунин стоял у стены, против входной двери, рассеянно и хмуро глядя по сторонам, всем своим видом показывая, что ничто ему тут не по душе. Да и могло ли быть иначе? «Привал комедиантов» был последним прибежищем русского модернизма, возникшего в конце прошлого столетия, модернизма, Бунину чуждого и даже враждебного.
Ярко размалеванные стены с какими-то птицами и мифологическими чудовищами, в полутьме казавшимися еще причудливее, высокие, будто церковные, подсвечники, черные длинные скамьи вместо стульев или кресел - нет, Бунину нравиться это не могло, и, несомненно, он чувствовал родство этой обстановки с тем, что было ему ненавистно в литературе. Он демонстративно молчал. Усмешка изредка кривила его губы. На маленькой низкой сцене в глубине зала шла пантомима по шницлеровскому «Шарфу Коломбины». Потом появились хористы, принялись петь незатейливые новейшие частушки:
Ты, Кшесинская, пляши,
Вензеля ногой пиши…
Частушки, по-видимому, окончательно испортили Бунину настроение. Он поспешно вышел. Никто его не провожал. У меня и в мыслях не было подойти к нему, представиться, познакомиться. Будь вместо него кто-нибудь из столпов символизма или даже другого литературного течения, чувства возникли бы другие. Будь это, например, Андрей Белый я побежал бы за ним, с волнением задал бы ему какие-нибудь наспех придуманные вопросы. Или даже будь это Пастернак, первые стихи которого, помещенные в московском альманахе «Весеннее контрагентство муз», нас, петербургских акмеистов и полуакмеистов, ошеломили и очаровали. Но Бунин?
Ровно 71 год назад
12 Дневник Корнея Чуковского
12 мая 1935 года
Вчера были у меня Харджиев и Ахматова. Анна Андреевна рассказывает, что она продала в «Советскую литературу» избранные свои стихи, причем у нее потребовали, чтобы: 1. Не было мистицизма. 2. Не было пессимизма. 3. Не было политики. «Остался один блуд», - говорит она.
Ровно 53 года назад
12 Дневник Николая Путина
12 мая 1924 года
Ан. ((Ахматова)) была недавно на «Орфее» Глюка. Сегодня сказала, глядя на один старый дом: «Когда я думаю или вижу XVIII век, я всегда чувствую, что вся эта беспечность, легкомыслие и жизнерадостность - только кажущиеся; им хотелось быть жизнерадостными и веселыми, но такими они не были; для меня эти барашки и пастушки неотделимы от революции, а парики всегда и тотчас напоминают мне головы в париках и пиках, такими мы их и знаем».
Все это, сказанное Ан., очень для нее характерно и вовсе не мрачностью ее мироощущения, а ее чувством морали. <...> Она уже никогда, ни в каком кажущемся благополучии не может забыть о том, что страдания мира неустранимы, ничем не могут быть уменьшены. Из этого строится ее система отношений к людям и к «политике». Меня всегда удивляет, до какой степени ее искусство, родившееся в кругу густого эстетизма (Гумилев, Вяч. Иванов и пр.) - насквозь морально, нравственно в смысле внутреннего оправдания жизни. Смутно где-то и что-то заставляет вспомнить Достоевского...
Ровно 64 года назад
15 ДР Васнецова
Сборник «Виктор Михайлович Васнецов: Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников, 1987
Сергей Дягилев. «К выставке В. М. Васнецова», 1899:
Как со временем будут выделять и сопоставлять типичные для настоящего времени имена Левитана, Нестерова и Серова, так и теперь в нашем представлении тесно объединились крупные имена Сурикова, Репина и Васнецова. Это та группа, которая определила течение всей современной русской живописи. В нашем искусстве так мало мощных дарований, крупных индивидуальностей, живопись русская так молода, что следует особенно оценить всю важность сделанного почти на наших глазах тремя талантливыми и убежденными русскими художниками. Никогда в русском искусстве национальное самосознание не проявлялось так сильно, как в творчестве названных мастеров. И начиная с прелестного Левицкого до скучного Крамского все наше искусство затуманено влиянием Запада и большей частью вредно онемечено. Покуда Запад казался далеким обольстительным краем, где развивалось неизведанное и гигантское искусство, о котором доносились лишь отрывочные голоса, русские художники ловили каждую крупицу и стремились делать, «как там». Им совершенно некогда было думать о самих себе, когда они мнили, что знают, где истина, и только тянулись, чтобы достать ее. Гордости не было в них и в этом было их несчастье.
Первая и наибольшая заслуга Сурикова, Репина и, главное, Васнецова в том, что они не убоялись быть сами собой. Их отношение к Западу было вызывающее, и они первые заметили весь вред огульного восторга перед ним. Как смелые русские натуры, они вызвали Запад на бой и, благодаря силе своего духа, сломали прежнее оцепенение. Но они дерзнули и смогли это сделать только с помощью одного и неизбежного условия - близкого и осязательного знакомства с тем же враждебным Западом. Когда Васнецов гулял по Ватикану или в Париже всматривался с интересом в творения Берн-Джонса, он не хотел покоряться, и, наоборот, именно тут в момент преклонения перед чарами чужеземного творчества он понял всю свою силу и ощутил с любовью прелесть своей девственной национальности.
С тех пор как спала с глаз завеса, мы начали осматриваться вокруг себя, и в этом - главная заслуга трех наших учителей. Они - примитивы возрождения нашего искусства в национально-русском духе. Путь указан, и разносторонний, намечены суровый образ Морозовой и милый облик Снегурочки.
Мы поздно начали сознавать себя, и Запад, помощью горького опыта своего, помог нам понять, что ценного и отличительного в нас. Васнецов, особенно чутко схвативший это, всей проповедью своей хотел разбудить нас и призвать к «самобытности», столь опошленной заботами вредных для нашего искусства людей. Нельзя сказать, что Васнецов не любит Запада, но он боится его, не за себя боится, а за тех слабых, которых, по его убеждению, «загубит Запад». Да это и понятно. Слишком тяжелый труд вынес сам он на своих плечах, и именно через Запад и из-за ложного понимания русского духа. Слишком долго был он принижаем псевдорусскими проповедниками (поклоняющимися теперь знаменитому Васнецову), чтоб не бояться за свою голубку Снегурочку.
В России долго не знали Запада, а теперь, последние года, он лезет к нам и много непрошенного и продажного мутит наш взор. Но что же хуже, что опаснее? Не знать, или знать слишком много? Васнецов не задумается ответить: «не знать». Сколько раз высказывал он боязнь за молодежь, которая слишком безразборно смотрит теперь все: и обольстительное, и прекрасное, и низкое.
Но этот страх за русскую самобытность мне кажется недостойным ни ее самой, ни непоколебимого творчества Васнецова. Васнецов признан, вполне признан. Владимирский собор и Третьяковская галерея сослужили незабвенную услугу. Выставка Васнецова в Академии художеств упрочила то уважение, которое каждый нес туда. Она апофеоз значения Васнецова, я не хочу сказать - творчества, потому что верю, что Васнецов еще будет творить. Все 38 картин Васнецова иллюстрируют его убежденные мысли, он всегда остается самим собой. И когда сделано то, что мы видим, когда у нас так смело и звонко начато, когда в Европе уже стали нетерпеливо ждать «русского искусства», что же бояться нам за нашу самобытность? Одно надо не забывать и всегда сознавать, что все это только начало, одно лишь начало, верный, но далекий путь. Пока это сознание не иссякнет, нам нечего бояться».
17 Константи́н VII Багряноро́дный (Порфироро́дный, Порфироге́нет, греч. Κωνσταντίνος Ζ' ο Πορφυρογέννητος.
17/18 мая 905, Константинополь - 9 ноября 959, Константинополь.
Византийский император из Македонской династии, номинально царствовал с 913, фактически - с 945 года.
Этот император оставил важное свидетельство о нашей истории! Ольга упомянута в этой книге:
О церемониях (др.-греч. Περί τῆς Βασιλείου Τάξεως - «О царском устройстве») - сборник описаний церемониального протокола византийского императорского двора. Книгу часто обозначают её сокращённым латинским названием De Ceremoniis.
Её латинское название: лат. De Ceremoniis Aulæ Byzantinæ - «О церемониях византийского двора».
Книга была составлена для императора Константина VII Багрянородного (913 - 959), и частично обновлена или дополнена при Никифоре II Фоке (963 - 969), возможно под надзором Василия Лекапена, императорского паракимомена.
Книга полностью описывает придворные ритуалы, часто с поминутной детализацией, с точки зрения распорядителей двора, описывая, как они должны проводить их, излагая остальные вопросы постольку поскольку они имеют отношение к повседневным делам дворца. Таким образом, это было учебное пособие, содержащее консультации и указания для высших византийских чиновников и придворных.
В главе 15-й описан приём Княгини Ольги, названной «архонтиссой России»
Книга включает ряд приложений, имеющих самостоятельную ценность. Одно из них - «Три трактата об императорских военных экспедициях»: учебник военного искусства, написанный Константином VII для своего сына и наследника Романа II.
27 Paul Valéry:
J’ai, quelque jour, dans l’Océan,
(mais je ne sais plus sous quels cieux),
Jeté, comme offrande au néant,
Tout un peu de vin précieux…
Qui voulut ta perte, ô liqueur?
J’obéis peut-être au devin?
Peut-être au souci de mon coeur,
Songeant au sang, versant le vin?
Sa transparence accoutumée
Après une rose fumée
Reprit aussi pure la mer…
Perdu ce vin, ivres les ondes!…
J’ai vu bondir dans l’air amer
Les figures les plus profondes…
30 В этот день 30 мая 1877 года Винсент Ван Гог написал брату Тео в Амстердам:
Если только мы постараемся жить честно и праведно, нам будет хорошо даже при неизбежных и глубоких горестях и разочарованиях; мы, вероятно, не избегнем тяжких заблуждений и дурных поступков, но, несомненно, лучше обладать горячим сердцем, даже если это стоит нам лишних ошибок, чем быть ограниченным и чрезмерно осторожным. Нужно любить – любить как можно больше, ибо в любви и заключается подлинная сила, и кто много любит, тот делает много и способен на многое, и что делается с любовью, то делается хорошо
Июнь
5 В Иностранке: альбомы по наивному искусству и по Ла Скала.
6 Две выставки: Шедевры иконописи и Античный портрет.
7 В этот день 7 июня 1889 года Михаил Нестеров пишет родным:
Флоренция
Во Флоренции я многое видел, но если бы узнать и изучить все, то на это понадобился бы год, а не неделя. Галерея Питти и Уффици полны необыкновенных художественных богатств. Прерафаэлисты тут лучшие в мире. Алессандро Боттичелли, Фра Беато Анжелико, Филиппе Липпи и другие полны высокой поэзии. Вот откуда берут свое начало Пюви де Шаванны и Васнецовы. Но понимание этого мира требует известной подготовки, и сила их - есть сила внутренняя... Внешний же вид настолько первобытен и прост, что разве и поражает чем - это необыкновенной наивностью. Завтра в последний раз пойду в эти галереи, с тем чтобы надолго оставить их в своем представлении. В Рим мы едем вдвоем с Алексеевым, Бруни же приедет туда недели через две, и тогда уже вместе двинемся на юг, в Сорренто и, вероятно, на остров Капри, где останемся работать. Я пока здоров, загорел, много спорю и ругаюсь, по-итальянски говорю слово «грация» - значит «благодарю»... Словом - жить можно, особенно, когда забудешь, что на свете есть зло и несчастье.
9 Издание
ГАЗЕТНЫЕ СТАРОСТИ
За 9 ИЮНЯ 1913 ГОДА
На днях в Лондоне должен состояться любопытный процесс-иск известного русского художника Л. Бакста к дирекции Ковентгарденовской оперы, т.е. к оперному синдикату.
Иск вчинен на том основании, что директора лондонской оперы нашли, что некоторые декорация Бакста для русского балета „не подходят по стилю” к сцене Ковентгарденовскаго театра, т.е. что они написаны в слишком „модернизованном духе“, и поэтому дирекция воспротивилась их применению на своей сцене.
Процесс обещает быть очень любопытным, так как в качестве экспертов будет вызван ряд выдающихся английских художественных и театральных критиков.
То же издание
За 9 ИЮНЯ 1912 ГОДА
В театральных кругах возникли принципиальные споры по поводу последней дягилевской хореографической новинки «Фавн», где г. Нижинский изображал сладострастного сатира.
Как отличить приличное от неприличного в искусстве?
- Я думаю, что в искусстве не может быть приличного и неприличного, - высказал свое мнение бар. Н. В. Дризен. - Все зависит от взгляда, от того, как человек относится к данному вопросу. Известен пример с Венерой Милосской, которая в обнаженном виде, конечно, является вполне эстетическим зрелищем. Но подойдите к ней с другим чувством, наденьте ей только ленточку на шею, или на ногу и она моментально станет раздетой, неприличной. Я не видел Нижинского в балете «Фавн», но мне кажется, что здесь было только отступление от дозволенного в обыкновенной жизни. Обыкновенная жизнь устанавливает известные границы. Этика и эстетика отличаются только несколькими буквами. Прибавлю, что я не поклонник Нижинского, вернее не поклонник этих прыжков. Я признаю мужчин в балете только в характерных танцах.
10 Издание
ГАЗЕТНЫЕ СТАРОСТИ
10 ИЮНЯ 1911 ГОДА
В ГОРОДЕ.
По средам у И.Е. Репина, в Куоккале, постоянно собираются знакомые. В этот день они желанные гости нашего знаменитого художника. Последний раз обедали Ясинский, Гальперин-Каменский с женой, Чуковский и др.
Один из присутствовавших рассказывает мне об обеде.
Была ботвинья из трав, огурцов и пр., грибы, картофель жареный, ризотто с томатами, спаржа и пр.
Обедая без прислуги, опускали тарелки, на которых ели, в особые ящики, устроенные под вертящимся столом.
После обеда – фрукты. За обедом было вино.
Очень вкусно приготовлена была спаржа на ореховом молоке. Вообще вегетарианский стол так понравился одному из невегетарианцев, что он сказал:
- Если бы семья согласилась, я бы перешел на эту пищу.
Входят к Илье Ефимовичу без доклада, давая о себе знать ударом в «там-там». Двери не заперты и гостям предлагается их за собой аккуратно притворить.
23 ДР Ахматовой
12 мая 1914 года Николай Недоброво пишет Борису Анрепу:
Через неделю нам предстоит трехмесячная, по крайней мере, разлука. Очень это мне грустно. … Мне хочется не иметь никаких обязанностей, даже лечебных, не иметь новых впечатлений, а, отдыхая телом на старых местах, писать побольше для того, чтобы развлекать Ахматову в ее «тверском уединении» присылкой ей идиллий, поэм и отрывков из романа под заглавием «Дух дышит, где хочет» и с эпиграфом:
И вот на памяти моей
Одной улыбкой светлой боле.
Одной звездой любви светлей.
Этот же Недоброво адресует Ахматовой такой стих:
С тобой в разлуке от твоих стихов
Я не могу душою оторваться.
Как мочь? В них пеньем не твоих ли слов
С тобой в разлуке можно упиваться?
Но лучше б мне и не слыхать о них!
Твоей душою словно птицей бьётся
В моей груди у сердца каждый стих,
И голос твой у горла, ластясь, вьётся.
Беспечной откровенности со мной
И близости - какое наважденье!
Но бреда этого вбирая зной,
Перекипает в ревность наслажденье.
Как ты звучишь в ответ на все сердца,
Ты душами, раскрывши губы, дышишь,
Ты, в приближеньи каждого лица
В своей крови свирелей пенье слышишь!
И скольких жизней голосом твоим
Искуплены ничтожество и мука…
Теперь ты знаешь, чем я так томим?
Ты, для меня не спевшая ни звука.
(1916)
Ахматова написала:
- Н. В. Недоброво знал только первые мои две книжки, а понял меня насквозь, ответил заранее всем моим критикам, до Жданова включительно. Его статья, напечатанная в одной из книжек «Русской мысли» за 1915 год, лучшее, что обо мне было написано...
Июль
2 «Ван Гог» Хаскера.
4 Альбомище по «Волшебной флейте» Бежара. Фото врезаются в сознание. Тут чувствуется спор с европейской культурой. Оппозиция к ней.
7 Успех Анаталия Слепышева на Сотсбисе, устроенном в Москве.
8 Пикассо в огромных томах. Одних «Любовников» - сотни.
Его мучало видение полового акта, но тут нет аномалии: так оно мучает многих мужчин. Вот особенность профессии художника: профессия позволяет ему выражать себя.
9 «Живопись эпохи Сун».
14 Французские журналы у Клер - тоже предмет пристального рассмотрения.
Но сколько же событий! Дело в том, что после смерти сына Клер поселяет у себя своих учениц - и это предмет насмешек всей её родни.
Но светский человек может себе позволить куда больше, чем обычный: он умеет обойти вещи, которые кажутся чудовищными другим.
И эта Алёна Денисова поселилась у неё: выгуливает собаку, печатает её работы на французском, по ночам пьёт коньяк.
Алена подрабатывает пением на Арбате.
Именно потому, что Клер требует, чтоб я сходил послушать её пение, - именно поэтому я и не ищу эту девушку, хоть она не только вызывает моё сочувствие, но и нравится.
15 Опыт двух браков подсказывает, что надо делать как раз наоборот тому, что хочется, если не хочешь быть оплёванным сразу многими.
Она на жутком распутье, но я - не тот человек, кто ей может помочь. В ней уже видна авантюристка, способная на всё.
Эти чёрные волосы, глаза, горящие больше не любовью, но злостью, всё её желание вырваться из грязи (на самом деле ей просто негде жить, почему она и оказалась в квартире Клер) - всё это можно понять, но это совсем не то, что может обольстить.
Мои первые две жены были такими захватчицами, и они просто вытрясли из меня ребёнка, брак, а Валя ещё и прописку.
18 ДР Балла
Giacomo Balla était un peintre italien futuriste né le 18 juillet 1871 et décédé le 1er mars 1958. Né à Turin, dans la région du Piémont, en Italie, il était le fils d'un chimiste industriel. Giacomo Balla a étudié la musique dans sa jeunesse. À neuf ans, quand son père décéda, il renonça à la musique et commença à travailler dans un magasin de lithographie. À vingt ans, son intérêt pour l'art était tel qu'il décida d'étudier la peinture dans les académies locales et exposa plusieurs de ses œuvres de jeunesse. Après des études universitaires à l'Université de Turin, Balla s'installa à Rome en 1895 où il rencontra et épousa Elisa Marcucci. Pendant plusieurs années, il travailla à Rome comme illustrateur et caricaturiste ainsi que portraitiste.
31 Сорок лет назад:
31 июля 1948 года в СССР началась Августовская сессия ВАСХНИЛ, ставшая кульминацией в разгроме советской генетики, в физическом уничтожении многих выдающихся учёных, в клеветническом опозорении их имён, в запрете ценных научных исследований, в отставании нашей страны от достижений мировой биологии.
Доклад Лысенко на этой сессии был одобрен Сталиным.
Постановление, принятое на сессии, имело крайне негативные последствия для нормального развития сельскохозяйственных наук, биологических и медицинских исследований в СССР.
Август
2 «Иностранка»: «Китайские сады» и «Японские сады».
5 Выставка барона Баромиссе: Танги, Эрнст, Миро - живьём. Видел в альбомах, но «живые» картины поражают своей «живостью».
Меня особенно поразили ботинки Миро в его натюрморте, натюрморт совершенно живой, словно б и не альбомный. Иные образы легко перешагивают страницы, легко впархивают в душу.
Миро: 1893-1983.
Пропахал много течений: фовизм, кубизм, сюрреализм.
Нашел себя в игре с подсознанием.
6 АДОРНО.
Теодо́р Лю́двиг Визенгрунд Адо́рно Theodor Ludwig Wiesengrund Adorno.
Родился 11 сентября 1903, Франкфурт-на-Майне, Германская империя.
Умер: Висп, Швейцария.
Немецкий философ, социолог, композитор и теоретик музыки. Представитель Франкфуртской критической школы. Учился и впоследствии преподавал во Франкфуртском университете имени Иоганна Вольфганга Гёте. С 1934 года был в эмиграции в Великобритании, с 1938 года в США. С 1949 года вновь во Франкфурте-на Майне.
Он давно умер! Почему-то мелькнуло имя этого человека.
15 Неверов О.Я.
Геммы античного мира
Глава III.
Геммы загадочных этрусков
Не только в сочинениях публицистов и популяризаторов науки можно встретить эпитет «загадочные» или «таинственные» в приложении к племени этрусков, создателей одной из интереснейших культур античного мира I тысячелетия до н.э. Действительно, наши сведения об этрусской цивилизации остаются отрывочными и неопределенными, язык не разгадан, хотя чтением и интерпретацией этрусских надписей занимаются специалисты многих стран мира. Не решена и проблема происхождения этрусков. Уже древних греческих и рямских историков волновали многие из этих проблем. Так, Геродот (историк V в. до н.э.) может быть поставлен во главу сегодняшних сторонников «восточной» или «миграционной» теории происхождения этрусков, а Дионисий Галикарнасский, писавший в I в. до н.э., когда этрусского народа уже не существовало, был первым «автохтонистом». Его современник, латинский поэт Проперций, писал об одном из цветущих городов этрусской федеративной державы:
Древние Вейи, когда-то и вы называлися царством,
Гордо на форуме здесь трон золоченый стоял,
Нынче поет среди стен лишь унылая дудка пастушья,
Зреют на ваших костях в поле широком хлеба.
Этруски оставили великолепные и очень своеобразные памятники искусства, в них отразился духовный мир этого загадочного народа. Однако для понимания изобразительного искусства необходимо знать философские, этические и религиозные воззрения народа. Отсутствие этрусской литературной традиции лишает нас этой возможности. Видимо, в силу этого обстоятельства долгое время отрицалось само существование самостоятельного этрусского искусства. Это мнение было порождено формальной точкой зрения и своеобразным «эллиноцентризмом» историков искусства, которые в качестве высшего эталона предполагали шедевры греческого искусства эпохи классики. Наличие параллелей между греческими и этрусскими памятниками было сочтено доказательством того, что этруски просто копировали недосягаемые греческие образцы. Установилось мнение, что искусство этрусков является лишь несовершенной тенью греческого. Так нормативная эстетика XVIII и XIX вв. мешала увидеть своеобразие богатейшего художественного мира этрусков, во многом непохожего на греческий художественный опыт, а кое в чем - и прямо ему противоположного. Только в XX в. была оценена яркая самобытность творчества этрусков, а одной из самых притягательных его черт объявлен «дух антиклассики».
Об этрусской глиптике уже на пороге XX в. А. Фуртвентлер писал: «Теперь выявляется ее двойная высокая значимость, во-первых, потому, что многие находки греков дошли до нас только в ее переработках, а затем-потому, что это - самое лучшее и совершенное, чего вообще смог достичь художественный дух этрусков». Как ни высока здесь оценка этрусского искусства маститым ученым, в ней все же звучит, пусть и скрытое, утверждение абсолютного приоритета греческого художественного опыта. А между тем многие виды памятников, которые со времен А. Фуртвенглера приписывались эллинам и специально-грекам-ионийцам, отнесены теперь к творчеству этрусских мастеров, Достаточно упомянуть «понтийские, церетанские, халкидские» вазы или так называемые «ионийские» золотые перстни в труде Фуртвенглера, которые теперь считаются изделиями этрусских ювелиров.
Экспрессивная атектоничиость этрусских статуй, «иллюзионизм» погребальных портретов, эмоциональная мажорность фресковой живописи - все это было оценено лишь нашими современниками, сумевшими оценить не только своеобразие искусства Этрурии, но и творческий опыт народов Африки, Востока, доколумбовой Америки.
Начало этрусской глиптики относится к концу VI в. до н.э., и следует признать, что оно связано с деятельностью греков-эмигрантов, глухие сведения о которых содержит историческое предание, сохраненное Страбоном и Плинием. Греческие резчики были первыми учителями этрусков в резьбе на камне. Вот почему этрусская глиптика не знала первоначального периода поисков, срывов, неудач, она начинается сразу с шедевров, родилась вооруженная богатым опытом, как, по легенде, Афина, родившаяся в полном вооружении из головы Зевса. Высокий художественный уровень самых ранних работ, подлинных шедевров микротехники, их стилистическая и техническая близость говорят о деятельности одной-двух первых мастерских. В этих мастерских, по-видимому находившихся в богатейших городах этрусского двенадцатиградия - Тарквиниях и Вульчи, и прошло свою школу поколение местных мастеров глиптики эпохи архаики и строгого стиля. Как и свойственно послушным ученикам, этрусские резчики очень долго оставались под обаянием архаического искусства Эллады, хотя все этапы «строгого, переходного и свободного» стилей классического периода можно увидеть в их изделиях. Нельзя не отметить своеобразного консерватизма, долго царившего в локальных мастерских; верные ученики словно не решаются отказаться ни от материала (это почти исключительно сердолик), ни от формы гемм (это всегда скарабеи), ни от усвоенных однажды приемов и полюбившегося стиля своих учителей.
Свою самостоятельность этрусские резчики обнаруживают в украшении спинки геммы жука-скарабея. Помимо подробнейшей правдивой передачи всех деталей строения насекомого, они покрывают узорочьем наружную базу, крылья, голову насекомого, что никогда не встречается на греческих скарабеях. Это дало повод Фуртвенглеру несправедливо сравнить поведение этрусских резчиков с обыкновением ремесленника-копииста «больше внимания придавать раме, чем картине». Но, справедливость требует признать, что в лучших этрусских скарабеях, являющихся подлинными шедеврами микротехники, равных которым нелегко найти в глиптике Греции, местные резчики обнаруживают не только виртуозное мастерство хорошо обученных ремесленников, но и тончайшее чувство ритма, изощренное декоративное чутье художников-творцов.
Этруски использовали произведения глиптики на свой лад. Если для греков геммы служили печатью, то в Этрурии они употреблялись, по-видимому, исключительно как украшения. Ранний скарабей из раскопок в Спине, входивший в состав янтарного ожерелья; так называемое «колье князя Канино» в Лондоне, состоящее из 21 скарабея; ожерелье из скарабеев в Копенгагене - доказывают это. Особенность этрусских гемм V-IV вв. до н.э. - надписи на них, ценные следы загадочного языка этрусков. Но если на греческих геммах этой эпохи мы обычно встречаем подписи мастеров или имена владельцев печати, то на этрусских скарабеях - это исключительно имена изображенных персонажей. Часто это имена героев греческих легенд, переданные в их этрусских вариантах, иногда - наименования местных богов Туран (Афродита), Тиния (Зевс) и т.п. Характерно, что эти надписи читаются лишь на самой гемме, а не рассчитаны на чтение в оттиске. Это подтверждает заключение о том, что в качестве печатей этрусские скарабеи не употреблялись. Точно так же архаические перстни Этрурии обычно имеют тонкие, изящные щитки, легкую, неглубокую, линеарную резьбу, что делает мало вероятным их употребление в качестве печатей. Большинство золотых перстней V-IV вв. до н.э. имеет к тому же рельефные изображения. Часто на этрусских саркофагах мы видим по пять и больше перстней на руке одного персонажа. Видимо, как и в варварском мире Северного Причерноморья, перстни здесь употреблены для репрезентативных или чисто декоративных целей.
Богатое и разнообразное собранно этрусских гемм хранится в ленинградском Эрмитаже. Основное ядро его сложилось уже к концу XVIII в. Некоторые из этрусских скарабеев, в 80-е и 90-е годы XVIII в. поступивших в приватный музей Екатерины II, в начало XVIII в. входили в собрание венецианского коллекционера А. Капелло и наряду с гностическими амулетами считались талисманами. Верное объяснение италийского происхождения их сюжетов и надписей дают в XVIII в. И. Винкельман и аббат Ланци. Однако первую строгую систематизацию этрусских гемм, опираясь на петербургское собрание, дал лишь академик Г. Келер в самом начале XIX в. Работа Келера «О скарабеях и этрусском искусстве» получила высокую оценку у современников-специалистов, и еще на пороге XX в. А. Фуртвенглер отметил верность метода петербургского академика. Поправляя Винкельмана, Келер заложил основы строго научной периодизации развития этрусской глиптики, отнеся «самые грубые и примитивные» из. этрусских гемм не к началу камнерезного искусства в Италии, а к эпохе его упадка у этрусков.
К начальному периоду этрусской глиптики - концу VI в. до н.э. - в собрании Эрмитажа можно отнести, пожалуй, лишь две геммы. Первая из них - отпиленная от первоначального агатового скарабея - как все ранние этрусские резные камни, очень небольших размеров (1,1 на 0,8 см). Она, видимо, вышла из рук первого выдающегося местного резчика, чья мастерская находилась в Вульчи. Все поле геммы, обрамленное штриховыми ободками, занимает приземистая большеголовая фигура в богатых одеждах и в полном вооружении. Первый владелец - римский антиквар П. Веттори - и ученые XVIII в. видели здесь изображение воина, а Г. Келер - Агамемнона., вождя греков под Троей. Однако это, несомненно, изображение Афины, а то, что Келер принимал за украшенный парадный плащ военачальника, является эгидой, окруженной змеями. Точно такое же изображение эгиды мы встречаем на «халкидских вазах» из Вульчи.
Сходный скарабей из некрополя Популонии и там же найденные расписные вазы позволяют установить точную дату изготовления эрмитажной геммы - 520-500 гг. до н.э. Репликой ее является более крупный, агатовый скарабей в Женеве, несомненно, вышедший из той. же самой мастерской.
Красота крошечного эрмитажного шедевра - этрусской микротехники состоит в богатой линейной орнаментации плоскостного, не объемного, а словно графического изображения Афины. Богатство орнаментики строится на декоративно прочувствованном и сознательно подчеркнутом чередовании горизонталей, округлых линий и диагоналей, повторяющихся в заштрихованном сегменте под ногами богини, на внутренней поверхности ее эгиды и в оперении шлема.
Любопытно отметить, что в отличие от поздних греческих изображений Афины, где эгида покрывает лишь плечи богини, здесь, в раннем этрусском памятнике, она спускается ниже колен и помимо змей по краю имеет шарики, вырезанные мастером с помощью тончайшего сверла. По-видимому, следуя древнейшей иконографической традиции, восходящей к Гомеру, резчик хотел изобразить золотые кисти, свисающие с эгиды. Вот как описывает появление богини в стане греков под Троей певец «Илиады»:
...Меж них появилась Афина
В светлой эгиде, - бессмертной, бесстаростной, ценной безмерно:
Сотия искусно сплетенных кистей на эгиде висела,
Чистого золота: каждая кисть - в гекатомбу ценою!
На втором архаическом скарабее из эрмитажной коллекции вырезано изображение гиппалектриона, фантастического соединения коня и петуха. Эта гемма еще миниатюрнее, чем предыдущая, но в обоих случаях мастер избегает свободного пространства. С виртуозным мастерством заполнив изображением все овальное поле скарабея, обрамленное штриховым ободком, на оставшиеся участки он наносит еще сверлом «заполнительные» шарики. Прелесть геммы -в чередовании объемных, скульптурных частей тела и графического оперения на хвосте и на загнутых вперед «ионийских» крыльях фантастического животного.
Всего пятью геммами ограничена вторая группа эрмитажных скарабеев - эпохи «строгого стиля» начала V в. до н.э. Однако здесь сосредоточены лучшие памятники этого рода, дошедшие до нас. Таков сердоликовый скарабей с изображением борьбы Геракла с крылатым демоническим существом-женщиной. Геракл изображен безбородым, он занес палицу над головой змееногого крылатого существа, по-видимому, порождённого мрачными легендами местной мифотворческой традиции. Келер видел здесь сцену из гигантомахии. Возможно, мы имеем здесь случай этрусской интерпретации иных греческих мифов - о борьбе Геракла с Ехидной или же со скифской змееногой богиней, о которой повествует Геродот.
В мастерски скомпонованной, четко уравновешенной двухфигурной композиции еще не разрушена статичность архаической схемы, хотя в деталях утрированно подчеркнута объемность и угловатые движения. Можно отметить частое употребление резчиком одного вида сверла («рундперла»), оставляющего шарики («глоболо»). Этому приему впоследствии суждена в этрусской глиптике особая роль. С его помощью мастер подчеркивает словно вздувшиеся мышцы на животе и коленях. Из шариков скомпонована палица Геракла.
Замечателен ленинградский псевдоскарабей с изображением Аякса и Ахилла. На линии почвы, словно в момент перехода из одного состояния в другое, изображен преклонивший колено бородатый воин в панцире, шлеме и кнемидах. Через плечо он перекинул безжизненно обмякшее обнаженное тело своего поверженного товарища по оружию. Рядом с каждым начертаны этрусские надписи, называющие имена изображенных - Аякса и Ахилла. Надписи, вырезанные на ленинградской гемме, позволяют идентифицировать подобные группы на близких скарабеях из собраний Лондона и Флоренции. У ног Аякса изображена небольшая крылатая фигурка. Келер счел, что мастер добавил ее для масштаба, чтобы, подчеркнуть якобы огромный, «как у колоссов на Монте Кавалло», рост героев. По-видимому, эта крылатая фигурка должна изображать «ейдолон» - душу Ахилла, символизируя его недавнюю гибель.
Богато украшенная рельефной резьбой обратная сторона геммы связана со сценой на лицевой стороне. На месте спинки жука, где должно быть, казалось бы, типичное для этого периода детальное изображение крыльев скарабея, блистательно выполнена фигура - виртуозный образец выпуклой резьбы в технике камеи. Крылатая женщина-птица, печально склонившая голову и бьющая в грудь кулаками - конечно, не Фетида, мать Ахилла, как считал Келер, а сирена - обычный стаффаж древних погребальных памятников. Любопытно, что этот трагический образ сочетается с остатками натуралистически-детально трактованного жука, его головы и членистых лапок. Возможно, здесь мы имеем дело со своеобразным глиптическим «палимпсестом», с первоначальным, архаичным и традиционным исполнением спинки скарабея к более развитым, индивидуальным и лирически-выразительным новым. Так же как крылатый змееногий демон-женщина на предыдущей гемме, Сирена здесь может считаться мотивом, принадлежащим этрусскому резчику, ибо в греческой глиптике мы не находим подобного украшения на спинке псевдоскарабеев. Да и самим символом носителя души умершего, в качестве которого предстает здесь Сирена, в греческих архаических геммах обычно является сфинкс. Эрмитажная гемма с Аяксом и Ахиллом относится к первой четверти V в. до н.э. и, должно быть, исполнена местным резчиком в Вульчи или Цере, так как ближайшие аналогии в торевтике указывают на близость именно к этим цветущим центрам этрусского ремесла эпохи «строгого стиля».
На берлинском скарабее этого же времени, на который первым обратил внимание Винкельман, вырезана сложная многофигурная композиция из пяти воинов, каждый из которых обозначен именем. Это герои фиванского цикла греческих сказаний: Адраст, Тидей, Полиник, Партенопей и Амфиарай. Трое из них сидят, укутавшись в плащи, с жестами, обозначающими раздумье и глубокое отчаянье, двое в полном вооружении стоят за ними. Амфиарай, опирающийся на копье и опустивший голову в мистическом трансе, восседает в центре и явно представляет центральное лицо сцены, он предсказывает гибельный исход фиванского похода. Ученые считают, что источником вдохновения для этрусского резчика могла быть греческая монументальная фреска, в берлинском скарабее виден отзвук высокого «этоса» живописи Полигнота. Упоминаемая Павсанием картина Онасия «Семеро у Фив» известна лишь по названию, но центральный персонаж, сидящий в раздумье, окруженный своими товарищами, восходит к изображению Ахилла в «Гибели Трои» Полигнота. На лондонском скарабее изображение скорбящего героя, напоминающего Полиника берлинской геммы, сопровождается именем Ахилла.
Третий вариант героя, изображенного точно так же, мы встречаем на эрмитажной гемме. Это древняя паста - стеклянная отливка утраченного скарабея. Юный герой в грустной позе сидит на стуле, подперев рукой склоненную голову. Рядом начертано имя - Тезей. Эти три одинаковые фигуры, сопровождаемые каждый раз новым именем, позволяют нам словно заглянуть в самую «кухню» работы этрусского резчика гемм: мотив сидящего в печали героя, заимствованный из прославленной фрески Полигнота, затем без всяких трансформаций, одним изменением имени превращался в любого подходящего персонажа - Тезея, Ахилла или Полиника.
Фрагментировэнный скарабей эрмитажного собрания с изображением юноши, моющего волосы в лутерии, помещается на границе «строгого» и «свободного» стилей этрусской глиптики, где-то около 470-460 гг. до н.э. Судя по надписи «Пелей», сопровождающей подобное изображение на утраченной гемме из бывшего собрания С. Понятовского, здесь изображен Пелей, отец Ахилла. Уместно отметить особую любовь этрусских резчиков к репертуару греческих мифов в данный период развития глиптики Этрурии. Ахилл, Пелей, Тезей, Тидей, Капаней, Амфиарай, Язон - таковы имена, пользующиеся наибольшей популярностью. Порой они добавлены без особой, на наш взгляд, мотивировки к фигуркам атлетов, моющих волосы, подобно эрмитажному «Пелею», или очищающих тело стригилем, подобно берлинскому «Тидею». Ученые XIX в. с большим трудом подбирали соответствующие места из греческих мифографов, чтобы дать хоть какое-либо объяснение этим странным сочетаниям. Так, пытаясь объяснить занятие «Пелея» на эрмитажном скарабее, Г. Келер, вступив в спор с Винкельманом, утверждал, что древний герой изображен здесь не в момент, предшествующий посвящению шевелюры богам за возвращение его сына из-под Трои, а в момент ритуального очищения после убийства брата Фока.
По-видимому, точно так же, как в случае с берлинским Полиником - лондонским Ахиллом - ленинградским Тезеем, мы имеем дело с особым этрусским пониманием греческого художественного и нарративного предания, интерпретировать которое за отсутствием письменных свидетельств самих этрусков мы считаем слишком смелым предприятием.
Прекрасный образец анималистического жанра в этрусских скарабеях строгого стиля являет собой лев на эрмитажной сердоликовой гемме начала V в. до н.э. Виртуозная орнаментальная схема, восходящая к архаическим трактовкам хищника, типа льва ионийского мастера Аристотейха, воспроизведена здесь с блеском этрусским резчиком-миниатюристом.
Постепенно в эпоху. классики в этрусскую глиптику, словно находившуюся под гипнозом архаического искусства Греции, проникают местные мифологические образы. Попытка исследователей интерпретировать их с традиционных «эллиноцентрических» позиций приводила подчас к совершенным курьезам. Таков крупный сердоликовый скарабей с изображением крылатой женщины на троне, держащей, в руке крошечного крылатого человечка. Основываясь на жезле Меркурия, лежащем у ног женщины, и опираясь на греческую художественную традицию, Г. Келер предложил имена Меркурия (!) и маленького Вакха. Современный немецкий исследователь И. Цацов, не пытаясь конкретизировать изображенные здесь персонажи, называет их «крылатая женщина и крылатый демон». Нам думается, все же, что круг изображений следует связать с этрусскими загробными верованиями. Керикей явно указывает нам на функцию хтонического Меркурия-психопомпа, проводника душ в Аид. Сидящая женщина может быть этрусской Прозерпиной или, возможно, - Лазой, а крылатая фигурка, по аналогии с упоминавшимся выше эрмитажным псевдоскарабеем, - душой умершего. Итак, душа, вручаемая Лазой Меркурию, или врученная им царице подземного мира Прозерпине, - таково наиболее близкое объяснение сюжета эрмитажного скарабея второй половины V в. до н.э.
Возможно, свое, связанное с италийской мифологией содержание вкладывал этрусский мастер и в фигурку спутника Одиссея, превращенного в животное волшебным напитком Цирцеи. Скарабей с этим изображением, наверное, должен быть связан со сходной сценой на одной из кьюзинских урн. По-видимому, оба изображения входят в круг специфически этрусских представлений о посмертном воздаянии.
В многочисленной серии этрусских гемм раннего «свободного стиля» в эрмитажном собрании особого внимания заслуживают две. Первая - агатовый скарабей, из собрания гр. Л.А. Перовского - поступил в Эрмитаж в 1873 г. Фигура коленопреклоненного скифа со стрелой изображена этрусским резчиком с поразительно точным знанием этнографических особенностей и костюма далекого восточного народа, сопровождается надписью: «скиф». Гемма относится к середине V в. до н.э. Соблазнительно предположить, что в собрание графа Перовского она могла попасть из раскопок на территории России.
Вторая гемма поступила в Эрмитаж в 1893 г. из коллекции одесского собирателя Ю.X. Лемме. Изображенные на ней два персонажа много раз подвергались обсуждению археологами. Один из них, с посохом и полностью обнаженный, изображен в фас, другой, в плаще и остроконечной шапке, поддерживающий первого под руки, предстает в традиционном профильном изображении. Одиссей с Филоктетом, Тиресием или Телефом? Имена вызывали оживленные споры, пока, наконец, Прометей и Гефест, предложенные Фуртвенглером, не положили конец ревизии сюжета. Драматический эпизод наказания гиганта Прометея Зевсом, повелевшим Гефесту приковать его к Кавказской скале, по мнению Фуртвенглера, заимствован здесь с картины афинского живописца Паррасия.
Действительно, тот факт, что фон изображения не нейтрален, как обычно в геммах, а мыслится скалою, к которой прикована цепь, редкое в глиптике фасовое изображение лица страдающего героя, эмоциональная связь, соединяющая двух антагонистов - Прометея и Гефеста, - все это говорит о монументальном источнике, использованном этрусским резчиком, может быть не прямо. Известно, что в античном мире были широко распространены своеобразные «альбомы Паррасия», на которых учились поколения художников. Во всяком случае, здесь во второй раз в этрусской гемме мы можем более или менее точно указать источник вдохновения резчика, и он опять оказывается греческим.
Видимо, также к живописному оригиналу восходит изображение женщины с детьми на эрмитажном скарабее позднего свободного стиля начала IV в. до н.э. Женщина, держащая на руках двух детей, сочтена была Келером за изображение Латоны с Аполлоном и Артемидой, или, поскольку богиня не имеет здесь крыльев, возможно, - это кормилица их, Ортигия. Ссылаясь на Страбона, петербургский академик упоминал живописный образец, находившийся в Эфесе. Кроме того, Келер считал возможным предложить и другой сюжет - изображение Ночи с ее детьми Сном и Смертью, подобное тому, которое украшало знаменитый ларец Кипсела. Можно предположить еще одну тему: Медея с детьми, готовящая страшную месть Язону. Это вполне согласуется с возникающей в это время в Этрурии тягой к жестоким, кровавым сюжетам.
К эсхатологическим представлениям этрусков о загробном воздаянии восходит изображение Немезиды на другом эрмитажном скарабее. Богиня предстает в виде крылатой женщины со скипетром в руке и колесом у ног. Этот образ, впервые появляющийся на этрусской гемме начала IV в. до н.э., в дальнейшем будет популярен и в римской глиптике, он доживет до конца античного мира. К кругу локальных религиозных представлений должны быть отнесены изображения крылатой Лазы с венком, стоящей у алтаря, на котором лежит голова, или женщины с животным, склонившейся над головой, также помещенной на алтарь. Почти не поддается истолкованию сюжет третьего агатового скарабея из этой группы гемм IV в. до н.э. Мастер изобразил женщину в стремительном движении с развевающимися по ветру волосами в облегающем тело хитоне.. В руках ее - палица Геракла и жезл или лук. Это - Омфала (?) или, скорее, - Лаза, несущая своему подопечному оружие легендарного героя. Характерна для этрусских гемм одна тема, к которой резчики Италии обращаются на каждом этапе развития глиптики, в то время как в греческом мире она неизвестна вовсе. Здесь изображается Геракл, возлежащий на плоту-корабле оригинальной конструкции: под настил прикреплены пустые амфоры, обеспечивающие плавучесть плота. К числу самых дерзновенных подвигов Геракла относится поход на запад, к океану, к легендарному острову Эритее, на который герой, по преданию, приплыл в золотом корабле-кубке, дарованном ему Гелиосом. Это океанское плавание, по другим источникам, Геракл совершил в бронзовой лодке, а в стихах поэта Мимнерма говорится о том, что герой плыл на золотом ложе Гелиоса:
Быстро летит по волнам на вогнутом ложе крылатом,
Сделано дивно оно ловкой Гефеста рукой.
Именно с этим западным циклом мифов можно связать изображения возлежащего на плоту Геракла на этрусских скарабеях. Легендарный корабль героя у мастеров Этрурии претерпевает своеобразную метаморфозу: из золотого кубка или ложа Гелиоса, порожденных поэтической фантазией эллинов, он превращается в довольно прозаическую, вполне реальную плавучую конструкцию на полых сосудах. Возможно, в основе этих плотов лежало смутное воспоминание о реальных древнейших судах, которые предание связывало с греческим Гераклом, италийским Геркулесом и финикийским героем Мелькартом. Историк Арриаи упоминает «священный корабль Геракла», стоявший в храме Мелькарта в Тира. А путешественник Павсаний, описавший святилище героя на Малоазийском побережье, уточняет конструкцию корабля: «Есть там деревянный плот, и на нем бог приплыл из Тира». Любопытно отметить, что тема океанского плавания Геракла на плоту встречается лишь в глиптике Этрурии и на двух ранних эгейских печатях III-II тысячелетия до н.э.
В этих памятниках, разделенных гигантским отрезком времени, отразились слившиеся в один цикл сказаний воспоминания о реальных морских и океанских экспедициях, предпринимавшихся эгейскими, финикийскими, греческими и этрусскими мореплавателями.
Необычайно интересны находки этрусских скарабеев вдали от Италии. Зафиксированы случаи подобных находок в материковой Греции и на островах Эгеиды и Адриатики: Корфу, Мелосе, Кипре, Сардинии и Сицилии, в Югославии и Турции. Некогда Фуртвенглер обратил внимание на несколько этрусских скарабеев из Северного Причерноморья. Сегодня мы в состоянии увеличить эту группу северопойтийских находок.
Самым ранним в ней является обесцвеченный скарабей из Анапы с изображением Геракла. Академик Л. Стефани ошибочно отнес его к числу «тех александрийских или финикийских имитаций, которые во множестве расходились по всему греко-римскому миру». Геракл, популярнейший герой Эллады, предстает здесь в специфически италийском варианте: юный безбородый герой сидит у источника, украшенного маской льва. В этрусских верованиях Геракл выступал как покровитель вод, владыка элементов и стихий мироздания. Целебные источники в Италии носили название «Геракловы купания», а пещеры, где они располагались, считались входами в подземный мир. В Италии культ Геракла, спускающегося в Аид и победившего таинственные загробные силы, носил хтонический. характер. Анапская гемма, по стилю и тематике, очень близкая памятникам этрусской торевтики IV в. до н.э., должна быть отнесена еще к первой половине этого столетия.
В гробнице близ Керчи был найден второй этрусский скарабей. На нем вырезано очень суммарное изображение женщины, моющей волосы в лутерии с высокой подставкой. Эта тема чрезвычайно распространена в этрусской торевтике и глиптике. В Эрмитаже среди гемм, составляющих основное ядро музейного собрания, хранится скарабей, поступивший в 1928 г. из собрания А.И. Нелидова. Он имеет еще более обобщенное изображение и являет собой как бы следующую ступень в развитии той же темы в Этрусской глиптике. Мастер предпочитает здесь пользоваться лишь одним видом сверла - рундперл, - оставляющим полированные шарики, в то время как в керченском скарабее этот прием сочетается с глубокими линейными штрихами-врезами. Скарабей из Керчи относится к концу IV - началу III в. до н.э.
В окрестностях Керчи были найдены два скарабея этого же времени, на которые в свое время указал Фуртвенглер. На одном из них изображен кентавр, на другом - бык. К этой же группе гемм IV-III вв. до н.э. относится скарабей с собачкой из собрания Мерль де Массоно, найденный в некрополе Нимфея и хранящийся ныне в Берлине.
Итак, помимо Греции, островов Эгеиды и Малоазийского побережья, в ареал распространения этрусских скарабеев мы можем добавить Северное Причерноморье. Конечно, едва ли на этом основании может ставиться вопрос о непосредственной торговле этрусских центров с северопонтийскими колониями греков, особенно с конца V в. до н.э., в эпоху упадка «тирренской талассократии». Можно говорить лишь о посреднической торговле, доставлявшей в Северное Причерноморье изделия этрусских резчиков IV-III вв. до н.э.
Однако есть основание полагать, что на далеком западе античной ойкумены учитывались вкусы и запросы восточного рынка. Здесь можно еще раз обратить внимание на этрусский скарабей из собрания Л.А. Перовского с изображением скифа и надписью. Эта гемма - красноречивое свидетельство живого интереса этрусков к культуре далекого восточного народа и несомненного знакомства мастеров Этрурии с особенностями культурной жизни Скифии и Северного Причерноморья.
Еще Келер отметил преобладание в коллекциях этрусских скарабеев поздних, как он считал «деградированных» гемм. Наблюдение в принципе верное, но оценочная сторона его требует уточнения. Исследователями новейшего времени обращалось внимание на своеобразный консерватизм, царивший в этрусских мастерских, на эффект явного запоздания в Этрурии тех художественных явлений, которые в Греции уже отнюдь не являлись новшествами. Можно говорить и о задержке архаической фазы развития глиптики, обязанной влиянию первых учителей этрусских резчиков. Как известно, в результате поражений в войнах, после 480 г. до н.э. Этрурия лишается прямых контактов с Элладой, что может объяснить ориентацию локальных мастерских на прежние достижения, а также некоторый налет провинциализма и ремесленной рутины в сравнении с блеском первых серий скарабеев.
Однако в этот же период, около первой половины - середины IV в. до н.э., словно очнувшись от «греческого гипноза», может быть не без влияния соседей - италиков и кельтов, этрусские мастера переходят к чрезвычайно самобытному, эффектному и чисто декоративному стилю гемм «а глоболо» (от итал. «глоболо» - шарик). В изображениях, условно построенных из комбинаций шариков, предельно обобщенных и последовательно стилизованных, этрусские мастера словно заново открывают для себя радость не стесненного традицией творчества.
Этот самобытный стиль как нельзя лучше подходил к специфическому в Этрурии отношению к геммам, - мы уже упоминали, что здесь они не были печатями и не нуждались для этого в миниатюрной детализации. Сильная полировка шариков - «глоболо» - отныне уничтожала всякий намек на детали. Этрусские скарабеи стали тем, чем должны были стать давно - эффектными, не рассчитанными на близкое рассмотрение украшениями, сверкающими контрастными бликами красных камней - сердоликов - и их роскошных золотых обрамлений. Вспомним, что хранящееся в Лондоне «колье князя Канино», входившее в собрание Люсьена Бонапарта, включало 21 скарабей именно такого рода.
Развитие такого стиля было последовательным и долгим, оно шло в направлении большего стилистического единства и изживания привычных пережитков старой манеры. Его фазы могут быть названы ранней, развитой и поздней. Возможно, смелая стилизация форм в скарабеях «а глоболо» объясняется не столько влиянием кельтов, соседей этрусков, сколько внутренними тенденциями их собственного искусства, всегда отличавшегося той особенностью, которая у итальянских исследователей получила характерное наименование «дух антиклассики».
Образцом ранней фазы нового стиля может служить эрмитажный скарабей первой половины IV в. до н.э., который отличается необычно крупными размерами и виртуозно вписанной в овал композицией. Несмотря на почти полное торжество новой условной манеры, мы с первого взгляда узнаем сцену динамичной схватки героя Беллерофонта с Химерой. Мастер еще не отказывается от штрихового обрамления, острием резца он отмечает гриву коня, ребра на теле чудовища, различные мелкие детали. Точно так же решено изображение воина в схватке со львом на другом эрмитажном скарабее этого стиля. Химера на третьей гемме в том же собрании воспроизводит схему знаменитой бронзовой статуи из Ареццо (Флоренция), но полностью лишена каких-либо деталей оригинала.
В развитом декоративном стиле этрусские мастера IV-III вв. до н.э. очень скоро отказываются от архаичного штрихового обрамления и замыкают композиции круглящейся чертой. Фигуры у лучших резчиков этого периода не сухи и схематичны, а отличаются, несмотря на всю их стилизованность, полнокровностыо и убедительностью. Лишенные деталировки, эти, отнюдь не ставшие силуэтными, изображения, при всей простоте художественных средств, имеют неуловимо точные градации рельефа. Любопытны появляющиеся в конце периода смелые «аббревиатуры», вроде слитно изображенных в фас двух коней или словно зеркально отраженные повторения одинаковых животных, порой сливающихся, как фигуры на игральных картах, образуя фантастическое единое двуглавое изображение-перевертыш.
При всей условности нового языка мастера отваживаются порой на многофигурные повествовательные композиции. Такова эрмитажная гемма с изображением женщины, правящей колесницу на распростертого на земле мужчину. Келер видел здесь иллюстрацию к греческому мифу о гибели Эномая. Нам же представляется, что резчик мог гораздо естественнее взять за основу италийскую легенду о смерти одного из этрусских царей Рима - Сервия Туллия.
Особенным изяществом отличаются незатейливые анималистические сюжеты мастеров III в. до н.э., подобные двум играющим собачкам или трехглавому стражу Аида Церберу, производящему отнюдь не страшное, а скорее комичное впечатление.
Образец, пожалуй, самого последовательного применения новых приемов резьбы - эрмитажный скарабей III в. до н.э. с изображением трех персонажей, плывущих в лодке, где, по-видимому, резчик по традиции стремился изобразить «похищение прекрасной Елены». Фигуры людей, построенные из простейших комбинаций шариков, становятся похожи то на муравьев, то на водолазов в скафандрах. Некоторые сюжеты поздних этрусских скарабеев стиля «а глоболо» могут быть определены лишь при сопоставлении нескольких промежуточных вариантов. Таково изображение «самоубийства Аякса», на первый взгляд скорее похожего на танцующего неповоротливого водолаза. Обыкновенная собачка под резцом мастера позднего декоративного стиля вдруг превращается в какую-то немыслимо-вытянутую таксу на колесиках, а орел становится похож на комичного птенца из фильмов Уолта Диснея.
Этот неузнаваемо преображенный мастерами-формалистами мир вызвал неожиданно интерес не историков искусства, а писателей-фантастов. Люди в скафандрах с антеннами в шлемах (так истолковывались острые смелые штрихи, подчеркивающие нос и бороду), космические корабли с выхлопами реактивного топлива (за них были приняты украшения кормы - «аплуструмы») казались долгожданным подтверждением догадок о пришельцах из других миров, посетивших нашу планету. Если бы писатели этого толка были последовательны, им следовало бы признать, что птицы, собаки, львы, решенные в абсолютно тождественной манере, что и «пришельцы в скафандрах», тоже являются представителями фауны неземной.
Так неожиданно подшутил над псевдонаучными претензиями маленький мир в себе, мир этрусских скарабеев, где царили свои законы развития стиля. На этапе этого позднего декоративного класса гемм, где-то в конце III - начале II в. до н.э. развитие этрусских скарабеев прекращается. К III в. резчики всех центров античного мира переходят от гемм, крепившихся на вращающейся дужке, к изготовлению вставок-печатей в неподвижных перстневых оправах. Не без влияния своих соседей латинян и греков-кампанцев этрусские мастера также начинают вырезать эти вставки, какое-то время сочетая их с традиционным видом гемм-скарабеев, даже тогда, когда повсюду, кроме Этрурии, старая техника была оставлена.
Традиции этрусских камнерезов продолжают жить и позже, в многочисленных сериях «италийских гемм» II-I вв. до н.э. Многие из них, возможно, вырезались еще и этрусскими мастерами, чье искусство было ассимилировано, а их изделия поглощены художественной культурой республиканского Рима.
Адольф Фуртвенглер Adolf Furtwängler.
30 июня 1853, Фрайбург-им-Брайсгау - 11 октября 1907, Афины.
Немецкий археолог и историк античного искусства, специалист на скульптуре и вазописи Древней Греции. Отец дирижёра Вильгельма Фуртвенглера.
23 В этот день 23 августа 1896 года Алексей Морозов пишет Врубелю:
Москва
Многоуважаемый Михаил Александрович!
Посылаю Вам 400 р. франками в уплату за посланное панно, а остальную сумму я буду иметь удовольствие вручить Вам после того, как Вы уставите все панно и окончательно пройдете их ((=закончите, доработаете)).
Желаю Вам всего лучшего.
Искренне вас уважающий А. Морозов
Алексе́й Вику́лович Моро́зов (1857-1934) - русский промышленник, коллекционер, представитель династии промышленников Морозовых.
В 1897 году возглавил «Товарищество Викулы Морозова сыновей», в 1900 отошёл от дел, полностью посвятив себя коллекционированию. Собирал фарфор, гравюры и иконы. Отцовский особняк во Введенском переулке Москвы был переделан для хранения и демонстрирования коллекций. Собрание икон Алексея Морозова считалось одним из лучших в России (наряду с коллекциями Ильи Остроухова и Степана Рябушинского).
После русской революции 1917 года в доме Алексея Викуловича был основан Музей фарфора, а он сам назначен хранителем своих коллекций. Похоронен на Преображенском кладбище.
Сентябрь
5 Иностранка: «Гольбейн Старший» Бурхарта
«Фламандская миниатюра 15 - 16 веков».
7 Валерий об отце Александре Волкове:
Мне не хватает артистизма, я не вношу его в жизнь. Отец мой чувствовал это не менее остро, но он перед выходом на улицу мог подрисовать себе брови, потому что он чувствовал себя именно таким. В его жизни было торжественное, он нёс его в жизнь. Он ходил смотреть на закат так, что в этом была философия, было общение с природой, с мирозданием.
10 А есть и высокая творческая дружба: выставка Френсиса Бэкона в ЦДХ.
Вся эта живопись - на взрывах, неимоверном напряжении, ужасе. Всё это - моё. Кажется, он не скрывает своей «нетрадиционной» ориентации, но здесь мне это всё равно.
Я ведь этого ждал от Неверова! Как он не понял, что мне нужна дистанция, нужно искусство, а не пристроиться к нему и жить с ним на его содержании!
Странно, что ни Неверов, ни Гаврилов при всем их уме не навели меня на эту известную фразу Ницше, а ведь в ней кратко сказано самое важное.
Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое
Номер 259
Культура мужчин. Греческая культура классической эпохи есть культура мужчин. Что касается женщин, то Перикл в своей надгробной речи высказал все в словах: с ними обстоит наилучшим образом, когда среди мужчин о них говорят возможно меньше. - Эротическое отношение мужчин к юношам было в недоступной нашему пониманию степени необходимой, единственной предпосылкой всего мужского воспитания (приблизительно так же, как долгое время у нас высшее воспитание женщин приобреталось лишь через любовную связь и брак); весь идеализм силы греческой натуры был направлен на это отношение, и, вероятно, никогда уже молодые люди не получали столько внимания и любви, такого культивирования их лучших качеств, как в шестом и пятом веках - в согласии с прекрасным изречением Гёльдерлина: «ибо, любя, смертный дает лучшее». Чем выше ставилось это отношение, тем ниже падало общение с женщиной: здесь было существенно только деторождение и сладострастие - и больше ничего; не существовало никакого духовного общения, не было даже настоящей любовной связи. Если, далее, принять во внимание, что женщины были исключены даже из участия в состязаниях и всякого рода зрелищах, то в качестве духовного занятия им оставался только религиозный культ. - Если, однако, выводили в трагедии Электру и Антигону, то это выносили именно в искусстве, не терпя того же в жизни - как мы теперь не выносим все патетическое в жизни, но охотно терпим его в искусстве. - Женщины имели одну только задачу - производить могучие прекрасные тела, в которых характер отца продолжал бы жить по возможности неослабленным, и тем противодействовать распространяющемуся нервному переутомлению столь высоко развитой культуры. Это сохранило греческую культуру юной столь долгое сравнительно время: ибо в греческих матерях греческий гений постоянно возвращался к природе.
Конечно, я признаю эту огромную культуру, я многим ей обязан, но, дорогой Олег Яковлевич, я в тоже время принадлежу совсем другой культуре: российской. В моей культуре нет такого трепетного отношения к мужчинам. Более того, в конце двадцатого века вернее будет сказать о крахе мужского первенства.
19 В этот день 19 сентября 1908 года Елизавета Дмитриева написала Максу Волошину:
Петербург
Я недавно была у Каменской (1) - Вы ее знаете; какое у нее странное лицо и странный взгляд - помните их? Я была у нее и думала тоже об Иуде - я много о нем думаю; все, что Вы узнаете о нем - Вы напишите мне - хорошо? Ту легенду, связанную с Notre-Dame, кот<орую> Вы говорили мне весной, я нашла недавно в «<Le> Jardin d'Epicure» - France'a (2) - Вы ее прочли там? Рассказывали мне Вы ее несколько иначе - лучше, ближе. Но Вы не сказали, что аббат Oegger пошел потом проповедовать религию любви во имя отверженного Иуды! Передо мной лежат мемуары Казановы (3) - я теперь буду их читать. Последнее время читала так мало, все время не смотрела в будущее, а опускала глаза в настоящее; от этого у меня сильно все время болела голова. И все-таки настоящее не устраивается. Теперь я буду много читать, особенно стихи, без них грустно; недавно прочла «Oeuvres posthumes» Baudelaire'a (4), читали ли Вы это; так хорошо, много неизданных до сих пор стихотворений и потом его дневник - я больше всего люблю читать записки и дневники - это так сближает. Этот цветок нехороший на вид, желтый, но он принесен из церкви, был в венке около Креста, который выносят 14 Сент<ября>. «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим».
Оттого и посылаю. Вы теперь сами видите Марго, и знаете какая она.
Если можно, напишите мне поскорее; все время так грустно и пусто на душе, хочется, чтобы Вы говорили. У Вас тихий и ласковый голос. Вам хорошо? Иногда думаю, что в январе Вы приедете - и я Вас увижу, но до этого еще много месяцев, и я не знаю, что они мне скажут. На столе у меня белые астры, точно звезды.
Примечания
1. Визит Дмитриевой к Каменской был связан с готовящейся в журнале публикацией ее перевода стихотворения «Октава» Св. Терезы, помещенного в № 3 за 1909 год.
2.»Le Jardin d'Epicure» («Сад Эпикура», 1894) - книга эссе и афоризмов Анатоля Франса. В ней изложена легенда о викарии собора Нотр-Дам де Пари Эжже, последователе шведского мистика Сведенборга. В своей книге «Подлинный мессия» (1829) Эжже предпринял попытку реабилитировать Иуду Искариота - идея, проповедовавшаяся древней сектой манихеев и заключавшаяся в том, что предательство Иуды было необходимо для совершения Христом подвига самопожертвования, и потому его «безымянная жертва» тоже является подвигом; ее разделяли также А. М. Ремизов и Волошин. Об отношении последнего к Иуде см.: Купченко В. Подвиг высшего смирения//Наука и религия. 1992. №2. С. 16-19.
3.Видимо, Казанову рекомендовал прочесть Дмитриевой Волошин: это же он позднее, в 1910 году, предложил Цветаевой.
4.Имеется в виду издание «Oeuvres posthumes» ((Посмертно изданное)) Шарля Бодлера, вышедшее в 1887 году. В 1907 году в Москве был издан дневник Бодлера «Мое обнаженное сердце» (пер. Эллиса).
Октябрь
3 В этот день 3 октября 1226 года скончался св. Франци́ск Асси́зский (Джованни Франческо ди Пьетро Бернардоне, род. в 1181 или 1182 году), учредитель названного его именем нищенствующего ордена - ордена францисканцев (1209). Знаменует собой перелом в истории аскетического идеала, а потому и новую эпоху в истории западного монашества. Его евангельское рвение, освящение нищеты, милосердия и личная харизма привлекли тысячи последователей. Франциск из Ассизы является одним из самых почитаемых религиозных деятелей в истории римско-католической церкви, а он и Екатерина Сиенская считаются святыми покровителями Италии. В 1979 году папа Иоанн Павел II признал его святым покровителем экологии.
Ramon Casas est né à Barcelone en 1866 dans une famille aisée de la bourgeoisie catalane. Tout jeune, il abandonne les études pour intégrer l’atelier de Joan Vicens en tant que disciple; il y acquiert une solide formation artistique. En 1881, il se rend à Paris pour poursuivre sa formation à l’académie Durand. À son retour, il participe activement à la vie sociale et culturelle de la ville. Il s’y distingue comme excellent portraitiste de personnalités importantes de l’époque comme Unamuno, Azorín ou Joaquín Sorolla. Une facette toute aussi importante de son activité est celle de créateur d’affiches publicitaires, pour Codorniu ou Anís del Mono entre autres. Son style évolue du post-impressionisme, influencé par des peintres comme Manet ou Degas, vers un style résolument réaliste. Il meurt à Barcelone en 1932.
А сколько таких хороших средних художников!
5 Спиноза:
Люди лишь по той причине считают себя свободными,
что свои поступки они сознают, а причин, их вызвавших, не знают.
7 Гюнтер Юккерт - концептуализм в чистом виде. Ücker. Гвозди конструируют ясный ответ на ужасы 20 века. Разве не эти гвозди – в наших душах?
Ücker = (река) Иккер, нижнее течение Уккера.
Поэтика Кафки столь же жестка.
Black Mesa (столовая гора).
Aschenmensch. Человек-пепел.
Aktion Pfeilschiessen (стрелы в полотно).
Aggressive Reihung (рядообразование гвоздей).
Агрессивный характер рядов.
Гвоздение, гвоздевание, гвоздеобразование.
Гвозди создают мир и обустраивают его.
Metaphysische Vision. Метафизическое видение.
Aschenkreis. Пепельный круг.
Aschengarten. Пепельные сады.
Поэтика пепла.
10 «Усталую смерть» Ланга показывают прямо на выставке.
12 Огромная выставка Филонова.
Когда в 70ые ходил в Русский Музей, его «Весна» сразила.
Филонов копает плоть, как землю, и куски отваливаются, сверкают - и в этом своя жестокость, и своя жестокая радость.
Тут очень много жизни, это формула праужаса.
13 Иностранка:
«Века английской книжной иллюстрации» Ходнета,
«Энциклопедия иллюстраторов» Квика,
«Классическая китайская живопись» (Будапешт, 1975).
15 ДР Ницше.
Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое
235
Противоречие между гением и идеальным государством. Социалисты стремятся создать благополучную жизнь для возможно большего числа людей. Если бы постоянная родина такой благополучной жизни - совершенное государство - действительно была достигнута, то этим благополучием была бы разрушена почва, из котором произрастает великий интеллект и вообще
могущественная личность: я разумею сильную энергию. Когда это государство было бы достигнуто, человечество стало бы слишком вялым, чтобы ещё быть в состоянии созидать гения. Не следует ли поэтому желать, чтобы жизнь сохранила свой насильственный характер и чтобы постоянно сызнова возбуждались дикие силы и энергии? Однако тёплое, сострадательное сердце хочет именно устранения этого насильственного и дикого характера, и самое горячее сердце, какое только можно себе представить, страстно требовало бы этого - тогда как сама его страсть заимствовала своё пламя и жар и даже всё своё бытие именно из этого дикого и насильственного характера жизни; итак, самое горячее сердце хочет устранения своего фундамента, уничтожения самого себя, - а это значит ведь: оно хочет чего-то нелогичного, оно неразумно.
Высочайшая разумность и самое горячее сердце не могут совмещаться в одной личности, и мудрец, высказывающий приговор над жизнью, возвышается и над добротой и рассматривает её лишь как нечто, что также должно быть оценено в общем итоге жизни. Мудрец должен противодействовать этим распущенным желаниям неразумной доброты, ибо ему важно сохранение его типа и конечное
возникновение высшего интеллекта; по меньшей мере он не будет содействовать учреждению «совершенного государства», поскольку в последнем будут ютиться только вялые личности. Напротив, Христос, которого мы можем мыслить как самое горячее сердце, содействовал оглуплению людей, стал на сторону нищих духом и задержал возникновение высочайшего интеллекта; и это было последовательно. Его противообраз, совершенный мудрец, - это можно, я думаю, предсказать наперёд - будет столь же необходимо помехой для возникновения Христа. - Государство есть мудрая организация для взаимной защиты личностей; если чрезмерно усовершенствовать его, то в конце концов личность будет им ослаблена и даже уничтожена - т. е. будет в корне разрушена первоначальная цель государства.
15 Сунулся в Интурист: вытурили. Я пришёл в сие здание в Столешниковом переулке и - посмел в него войти.
Именно осмелился! Это мне очень быстро дали понять. Мол, это только для избранных. Вот это поражает в Москве: провозглашённое равенство тут очень часто не существует.
Вхожу.
Всюду лощёная публика.
- Работать у нас? Да вы что, с ума сошли? Знаете языки?! Ну и что?
Смысл один: «Катись отседа». Я и ушёл восвояси. На прощание зашёл в туалет, и каково же было моё удивление, когда свет неожиданно погас!
Это товарищ из соседней кабинки, которому я не понравился, погасил свет.
Это у Вени Ерофеева так где-то сказано:
- Да я с ним рядом срать не сяду!
Знакомые часто в шутку называли меня «аристократом духа». Я-то теперь думаю, нет родства по духу, которое видел только в искусстве (фильм Ренуара «Великая иллюзия»), а мир жёстко разделён на своих и чужих.
Это не только в учреждениях, но даже и в семьях. Неужели я ни на что не могу надеяться в этом обществе? Неужели всё, чем я бы мог в нём стать, - это чьим-то любовником?
Так много людей мне дало понять, что моё призвание - постель, и всё, на что я способен, - это кого-то услаждать. Тогда понятно, почему миллионы людей становятся проститутками или проституируют себя в браках: им внушили, что они больше ни на что не способны.
15 ДР Ницше
Человеческое, слишком человеческое.
Номер 244.
«В соседстве с безумием. Совокупность ощущений, знаний, опытов - словом, вся тяжесть культуры настолько возросла, что чрезмерное раздражение нервных и умственных сил является всеобщей опасностью; более того, культурные классы европейских стран сплошь неврастеничны, и почти каждая более многочисленная семья в них в лице одного из своих членов приблизилась к безумию. Правда, теперь всякими способами идут навстречу здоровью, но все же нам насущно необходимо уменьшение этого напряжения чувства, этого подавляющего бремени культуры - уменьшение, которое, даже если оно должно быть искуплено тяжелыми утратами, открывает возможность великой надежды на новое возрождение. Христианству, философам, поэтам, музыкантам мы обязаны обилием глубоко страстных чувств; чтобы последние нас не подавили, мы должны призвать дух науки, который в общем делает людей несколько более холодными и скептичными и в особенности охлаждает горячность веры в последние, окончательные истины; эта горячность обусловлена главным образом христианством».
19 ДР Галича
Александр Галич
Петербургский романс
…Быть бы мне поспокойней,
Не казаться, а быть.
Здесь мосты, словно кони -
По ночам - на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
Здесь, над винною стойкой,
Над пожаром зари
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Что пойди - повтори!
Все земные печали -
Были в этом краю…
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!..
27 ДР Репина
Фрагмент из книги Корнея Ивановича Чуковского «Современники», глава «Репин», 1967
...Отношение Репина к вещам и людям было чрезвычайно изменчиво: об одном и том же предмете он мог на протяжении самого короткого времени высказывать с полной искренностью два диаметрально противоположных мнения.
Художник М. Ф. Шемякин вспоминает о нем: «Глядя на какое-нибудь вычурное произведение, он возмущался: «Зачем это? Зачем? Это сумасшествие!» И вдруг, совершенно неожиданно: «Нет, нет, я беру слова обратно, глаза живые, живые, нет, нет, хорошо, хорошо, замечательно».
Иногда для такой перемены бывало достаточно двух-трех минут. Бродский рассказывает в своих мемуарах, как, приехав к Репину в неурочное время, он был на первых порах встречен с самым сердечным радушием.
- Очень рад, подождите, я скоро спущусь! - крикнул ему Репин из глубины мастерской.
Но едва Репин спустился в прихожую, он с гневом обрушился на ошеломленного гостя:
«- Как вы смели сегодня приехать, вы ведь знаете, что я принимаю только по средам!.. Как вы смели приехать не в среду!».
Спал он всегда на воздухе у себя на балконе, под высоким стеклянным навесом, даже в январе и в феврале.
С благодарностью он всегда вспоминал знакомого студента-москвича, который посоветовал ему еще в конце семидесятых годов спать при открытых окнах. Студент был медик и проповедовал сон на морозе как могучее целебное средство чуть не от всех болезней. А так как у Ильи Ефимовича всегда была тяга к нарушению многолетних закостенелых житейских традиций, он тотчас же пылко уверовал в проповедь юного медика и решил обратить в свою новую веру возможно большее количество людей, чтобы спасти их от ядовитого воздуха удушливой спальни.
Его дети и через тридцать лет не могли удержаться от дрожи, вспоминая, как в жестокую стужу Илья Ефимович заставлял всю семью спать вместе с ним на морозе. Для них сшили длинные - заячьего меха - мешки, и они должны были каждый вечер отправляться на ночь в «холодную»: так называлась комната с раскрытыми окнами.
«В «холодной», - вспоминала его дочь, - спали и папа, и мама, и наутро у папы замерзали усы, и снежок сыпался в окно прямо на лицо».
Зато когда Репину приходилось ночевать в помещении с закрытыми окнами, он чувствовал себя истинным мучеником. В натопленном вагоне, в купе, он не мог заснуть ни на минуту. В московской гостинице «Княжий двор» он, к ужасу ее администрации, распахнул в одну холодную осеннюю ночь в своем номере замазанные на зиму окна. И Василия Ивановича Сурикова, жившего в этой же гостинице, подговаривал к такому же поступку.
Спанье на морозе приносило ему несомненную пользу. Он так приучил себя к холоду, что почти не знал ни бронхитов, ни гриппов, и до семидесяти лет у него на щеках все еще сохранялся румянец.
Вообще в те годы он производил впечатление очень здорового. У него была отличная наследственность (отец дожил до девяностолетнего возраста), и, кроме того, труженическая, спартанская жизнь смолоду закалила его.
А если и случалось ему заболеть, он (даже в семьдесят лет) отказывался ложиться в постель. Заметив однажды, что его бьет лихорадка, я сбегал через дорогу домой и принес ему в мастерскую термометр.
Он с раздражением отвел мою руку. Оказалось, что «все эти градусники» в его глазах «баловство, придуманное для оправдания бездельников».
- И откуда вы знаете, - сказал он сердито, - может, при градусах мне работается лучше всего!
И покуда не одряхлел окончательно, все болезни переносил на ногах, не желая ни на один день расставаться с холстами и красками.
Как уже сказано выше, в его Пенатах каждую среду ворота были широко раскрыты для всех. Каждый желающий мог прийти в этот день к нему в гости после трех часов, и почти каждого угощал он обедом.
Обеды в Пенатах были особенные, и о них одно время желтая петербургская пресса кричала гораздо больше, чем о репинских картинах: то были пресловутые «обеды из сена».
Жена Репина, Наталья Борисовна Нордман-Северова, ярая пропагандистка вегетарианской еды, угощала не только его, но и всех его гостей каким-то наваром из трав. Эти-то супы из сена приобрели большую популярность в обывательских массах. Многие приезжали к Репину не столько для того, чтобы побывать у него в мастерской, сколько для того, чтобы отведать его знаменитое «сено». Помню, как Дорошевич, князь Барятинский и артистка Яворская привезли с собой в Пенаты ветчину и тайно от Репина ели ее тотчас же после обеда, хотя репинские обеды были и обильны, и сытны.
Такой же газетной сенсацией был и репинский «круглый стол». Стол был демократический: его средняя часть вращалась на железном винте, и таким образом каждый без помощи слуг мог достать себе любое блюдо - моченые яблоки, соленые огурцы, помидоры, баклажаны, вареную картошку, «куропатку из репы» и тому подобную снедь.
Так как к Репину каждую среду могли приезжать и князья, и рабочие, и миллионеры, и нищие, он, чтобы не было местничества, предлагал гостям жребий, где кому сидеть за этим круглым столом, и часто бывало, что рядом с Репиным сидел землекоп-белорус, а вдали - какой-нибудь знаменитый ученый. Домашняя работница обедала вместе с хозяевами.
В одном из своих писем ко мне он с добрым чувством вспоминает те публичные лекции, те праздники, елки и танцы, которые устраивались одно время в Пенатах для местных дворников, садовников, кухарок, прачек, маляров, а также для их детворы.
В зимние вечера все эти люди собирались в Пенатах, и я часто по предложению Репина читал им вслух «Старосветских помещиков» или «Кому на Руси жить хорошо», а Репин усаживался где-нибудь сбоку с альбомом и зарисовывал слушателей…»
Я столько раз слышал это на экскурсиях в Репино!
Вот удалось вербализировать и сюда.
Мой дневник – мой разговор с миром.
Так-то я замкнут.
Ноябрь
2 «История функций искусства» Буша.
3 Фрагменты из «Заметок живописца» Анри Матисса, 1908:
Для меня важнее всего - выразительность. Иногда признают, что у меня есть известное мастерство, но прибавляют, что мое честолюбие ограничено и что я хочу дать своей картиной лишь приятное зрительное ощущение. Но ведь мысль художника нельзя рассматривать независимо от того, как она выражена; она имеет цену только тогда, когда показана живописными средствами, и тем более совершенными средствами, чем глубже мысль (совершенными не означает сложными). Я не отделяю свое чувство жизни от способа, каким я его передаю.
Выразительность для меня заключается не в страсти, которая вдруг озарит лицо или проявится в бурном движении. Она во всем строе моей картины; место, занимаемое предметами, промежутки между ними, их соотношения - вот что имеет значение. Композиция - это умение декоративно распределить различные элементы картины, чтобы выразить свои чувства.
Каждая часть картины играет свою роль, главную или второстепенную. Все то, что не нужно в картине, вредит ей. В произведении должна быть гармония всех частей; лишняя подробность может занять в уме зрителя место чего-либо существенного.
Используя родственность или контрасты цветов, можно добиться весьма гармоничных эффектов. Часто, начиная работу, я фиксирую на первом сеансе свежие, поверхностные ощущения. Несколько лет тому назад я иногда удовлетворялся таким результатом. Если бы я удовольствовался им и сейчас, когда, как мне кажется, я вижу дальше, в моей картине кое-что осталось бы для меня неясным, недоговоренным; я отметил бы лишь мимолетные ощущения, которые не выразил бы там полностью, и на следующий день я не признал бы их за свои.
Мне надо написать женское тело: сперва я передаю его изящество, очарование, но надо дать что-то большее. Отыскивая основные линии тела, я повышаю его значительность. На первый взгляд очарование будет менее явственным, но все равно оно останется в этом новом образе, более общечеловеческом по значению; и, не будучи его главной характеристикой, очарование останется все же существенным содержанием в общей концепции моего образа.
Очарование, легкость, свежесть - это все мимолетные ощущения. Я беру холст, написанный в ярких тонах, и переписываю его. Тон, конечно, станет тяжелее. Я заменяю первоначальный тон на более плотный, более верный, пусть даже и менее привлекательный. У художников-импрессионистов, у Моне и в особенности у Сислея, тонкие ощущения были близкими друг другу, поэтому их полотна похожи одно на другое. Слово «импрессионизм» прекрасно определяет их манеру, потому что они передавали мимолетные впечатления. Этим названием уже нельзя определить некоторых современных живописцев, избегающих первого впечатления, которое они даже считают ложным. Ведь быстрая фиксация пейзажа передает только один момент жизни. Я предпочитаю, рискуя лишить пейзаж очарования, подчеркнуть в нем характерное и добиться большего постоянства.
Есть два способа показывать вещи: один - показать их в лоб, другой - искусно вызвать их в памяти. Удаляясь от буквальной передачи движения, достигаешь большей красоты и величия. Посмотрите на египетскую статую: она кажется нам застылой, однако мы чувствуем в ней тело, способное к движению, и, несмотря на свою неподвижность, оно живое. Скульптура греков тоже спокойна: дискобол изображен в момент наибольшей собранности; а если даже показан самый напряженный момент, самый преходящий миг движения, то фигура дана в ракурсе, восстанавливающем равновесие и дающем представление о движении во времени. Само по себе движение неустойчиво, и его изображение не очень подходит к такой стабильной вещи, как статуя, разве только если художник, запечатлев один миг движения, не вызовет представления о движении в целом.
Самое важное для меня - это замысел. С самого начала необходимо иметь четкое представление о целом. Я мог бы указать на очень крупного Скульптора, у которого есть отдельные прекрасные куски, но для него композиция - это только соединение частей, и в итоге получается неясность выражения. А возьмите картину Сезанна: в ней все так скомпоновано, что, сколько бы ни было в ней персонажей и с какого бы расстояния вы на нее ни смотрели, фигуры различаются совершенно четко и не спутаешь, к какому именно телу относится та или другая рука и нога. Если картина так упорядочена и ясна, значит, с самого начала в голове художника были порядок и ясность или же он сознавал их необходимость. Руки и ноги могут перекрещиваться, соединяться, но зритель всегда понимает, к какой фигуре они относятся и составляют с ней одно целое: нет ни малейшей неясности.
Основная задача цвета - служить выразительности. Я кладу краску на холст, не имея никакой предвзятой идеи. Если с самого начала какой-нибудь тон меня прельстил или поразил (быть может, я не отдал себе даже в этом отчета), то я чаще всего замечаю, когда картина окончена, что я его сохранил, каким он был, а переделал и изменил все другие. Я воспринимаю экспрессивную сторону цвета чисто интуитивно. Передавая осенний пейзаж, я не стану припоминать, какие оттенки цвета подходят к этому времени года, меня будут вдохновлять только ощущения осени; ледяная чистота неба резкого синего цвета выразит осень так же хорошо, как и расцветка листвы. Мое ощущение тоже может меняться; осень может быть мягкой и теплой, как бы продолжением лета, или, наоборот, прохладной, с холодным небом и лимонно-желтыми деревьями, которые создают впечатление холода и предвещают зиму.
Я выбираю цвета не по какой-нибудь научной теории, но по чувству, наблюдению и опыту...
Человеческое лицо интересует меня больше, чем натюрморты или пейзажи. Оно позволяет мне лучше выразить мое почти что религиозное отношение к жизни. Я не стремлюсь подробно разбирать все черты лица и передавать их одну за другой с анатомической точностью. Если моя модель - итальянка - производит сперва впечатление только чисто физического существования, то постепенно я открываю в ее лице черты, передающие значительность, присущую каждому человеку. Произведение искусства должно иметь значение само по себе, и зритель должен его почувствовать даже прежде, чем поймет сюжет. Когда я увидел в Падуе фрески Джотто, я не старался понять, какой именно эпизод из жизни Христа у меня перед глазами, но я сразу понял чувство, которым была наполнена эта сцена, потому что оно было в линиях, в композиции, в цвете, а название только подтвердило мое впечатление.
Я мечтаю об уравновешенном искусстве, полном чистоты и спокойствия, искусстве без суетных и беспокойных сюжетов, искусстве, которое могло бы дать отдых уму интеллектуального работника, делового человека, литератора, подобно тому как удобное кресло дает отдых физически усталому человеку…
Мне, может быть, скажут, что от художника ожидали других взглядов, что все это только общепринятые мысли. Я отвечу, что нет новых истин. Художник, как и ученый, улавливает общеизвестные, тысячу раз повторенные мысли и, освоив и поняв их глубокий смысл, воспринимает их как новые. Если бы воздухоплаватели должны были объяснять свои открытия, объяснять, как они покинули землю и устремились в высоту, они просто изложили бы элементарные законы физики, которыми пренебрегли менее удачливые изобретатели…
5 Фрагонар подаёт чувственность слегка, порыв сдержан и точно очерчен. Знаю это хорошо по Эрмитажу.
6 День рождения грозного Сулеймана!
Сулейма́н I Великоле́пный. Кануни́; османское سليمان اول - Süleymân-ı evvel, тур. Birinci Süleyman, Kanuni Sultan Süleyman.
6 ноября 1494 - 5/6 сентября 1566.
Десятый султан Османской империи, правивший с 22 сентября 1520 года, халиф с 1538 года.
Сулейман считается величайшим султаном из династии Османов; при нём Оттоманская Порта достигла апогея своего развития. В Европе Сулеймана чаще всего называют Сулейманом Великолепным, тогда как в мусульманском мире Сулейманом Кануни. Иногда ошибочно переводят турецкое слово «Kanuni» (араб. القانونى) как «Законодатель».
Сулейман I родился в 1494 году в Трабзоне в семье султана Селима I Явуза и Айше Хафсы, дочери крымского хана Менгли I Гирея. До 1512 был бейлербеем в Каффе. На момент смерти отца, султана Селима I, в 1520 году, Сулейман был наместником в Манисе (Магнесия). Возглавил османское государство в возрасте 26 лет. Кардинал Уолси сказал о нём послу Венеции при дворе короля Генриха VIII Тюдора: «Этому султану Сулейману двадцать шесть лет, он не лишён и здравого смысла; следует опасаться, что он будет действовать так же, как его отец».
Своё правление Сулейман I начал с того, что отпустил на свободу несколько сотен египетских пленников из знатных семей, содержавшихся Селимом в цепях. Европейцы радовались его воцарению, но они не учли, что, хотя Сулейман не был так кровожаден, как Селим I, он не меньше отца любил завоевания. Первоначально он дружил с венецианцами, и Венеция без страха смотрела на его приготовления к войнам с Венгрией и Родосом.
Сулейман I послал к королю Венгрии и Чехии Лайошу (Людовику) II посла с требованием дани. Король был молод и бессилен против собственных магнатов, которые заносчиво отвергли переговоры с турками и бросили в темницу посла (по другим сведениям - убили), что стало формальным предлогом для султана к войне.
В 1521 году войска Сулеймана взяли сильную крепость Шабац на Дунае и осадили Белград; в Европе не желали помогать венграм, повсюду холодно встречали венгерских послов. Белград сопротивлялся до последнего; когда от гарнизона осталось 400 человек, крепость сдалась, защитники были вероломно перебиты. В 1522 году Сулейман высадил большое войско на Родос, 25 декабря главная цитадель рыцарей-иоаннитов капитулировала. Хотя турки понесли огромные потери, Родос и близлежащие острова стали владениями Порты. В 1524 году турецкий флот, вышедший из Джидды, разгромил португальцев в Красном море, которое было таким образом временно очищено от европейцев. В 1525 году корсар Хайреддин Барбаросса, ставший вассалом турок ещё шесть лет назад, окончательно утвердился в Алжире; с этого времени алжирский флот становится ударной силой Османской империи в морских войнах.
В 1526 году Сулейман отправил 100-тысячную армию в поход против Венгрии; 29 августа 1526 года в битве при Мохаче турки наголову разбили и почти полностью уничтожили армию Лайоша II, сам король утонул в болоте во время бегства. Венгрия была опустошена, турки вывели из неё десятки тысяч жителей в рабство. Чехию от такой же участи спасло только подчинение австрийской династии Габсбургов: с этого времени начинаются долгие войны между Австрией и Турцией, а полем битвы почти всё время остается Венгрия. В 1527-1528 годах турки завоевали Боснию, Герцеговину и Славонию, в 1528 году вассалом Сулеймана признал себя правитель Трансильвании - Янош I Запольяи, претендент на венгерский трон. Под лозунгом защиты его прав Сулейман в августе 1529 года взял столицу Венгрии Буду, изгнав отсюда австрийцев, а в сентябре того же года во главе 120-тысячной армии осадил Вену, передовые турецкие отряды вторглись в Баварию. Ожесточённое сопротивление имперских войск, а также эпидемии среди осаждавших и нехватка продовольствия вынудили султана снять осаду и отойти на Балканы. На обратном пути Сулейман разорил множество городов и крепостей, уведя тысячи пленных. Новая австро-турецкая война 1532-1533 годов ограничилась осадой турками пограничной крепости Кёсег, её героическая оборона сорвала планы Сулеймана, намеревавшегося снова осадить Вену. По миру Австрия признала господство Турции над восточной и центральной Венгрией и обязалась платить ежегодную дань в 30 тысяч дукатов. Сулейман больше не предпринимал походов на Вену, тем более что в этой войне ему противостояли не только австрийцы, но и испанцы: братом короля Австрии - Фердинанда I Австрийского - был король Испании и император Священной Римской империи Карл V Габсбург. Однако могущество Сулеймана было так велико, что он с успехом вёл наступательную войну против коалиции самых сильных стран христианской Европы.
В 1533 году Сулейман развязал грандиозную войну с Сефевидским государством (1533-55 гг.), которым правил слабый шах Тахмасп I. Воспользовавшись походом сефевидских войск против узбеков Шейбани-хана, захвативших хорасанские владения Сефевидов, султан в 1533 году вторгся в Иранский Азербайджан, где на его сторону перешел эмир племени текелу Улама, который сдал туркам столицу Сефевидов Тебриз. В сентябре 1534 года Сулейман с главными силами турок вступил в Тебриз, затем соединился с войсками великого визиря Ибрагима-паши Паргалы, и в октябре их объединённые силы двинулись на юг к Багдаду. В ноябре 1534 года Сулейман I вступил в Багдад. Ему подчинились правители Басры, Хузистана, Луристана, Бахрейна и других княжеств на южном берегу Персидского залива (окончательно Басра была завоёвана турками в 1546 году). В 1535 году шах Тахмасп перешёл в наступление и отвоевал Тебриз, но Сулейман в том же году снова взял город, затем ушёл через Диярбакыр в Халеб и в 1536 году вернулся в Стамбул.
В 1533 году Хайреддин Барбаросса был назначен капудан-пашой - командующим османским флотом. В 1534 году он завоевал Тунис, но в 1535 году сам Тунис был оккупирован испанцами, которые таким образом вбили клин между турецкими владениями в Африке. Зато в 1536 году Сулейман I заключил тайный союз с французским королём Франциском I Валуа, уже много лет боровшимся с Карлом V за господство над Италией. Алжирские корсары получили возможность базироваться в портах на юге Франции. В 1537 году алжирцы развернули войну против христиан на Средиземном море, Хайреддин ограбил остров Корфу, атаковал побережье Апулии, угрожал Неаполю.
В 1538 году Венеция напала на Турцию в союзе с испанцами и папой римским, но Хайреддин опустошил принадлежавшие Венеции острова Эгейского моря, покорил Занте, Эгину, Чериго, Андрос, Парос, Наксос. 28 сентября 1538 года лучший адмирал императора - Андреа Дориа - был разгромлен османским флотом у Превезе. В том же году Сулейман I вторгся в Молдавское княжество и подчинил его, присоединив непосредственно к турецким владениям низовья Днестра и Прута.
В 1538 году турки предприняли большой морской поход в Южную Аравию и Индию. 13 июня османский флот вышел из Суэца, 3 августа турки прибыли в Аден, местный правитель Амир устроил им торжественный приём, но был повешен на мачте, город взят и разграблен. Захватив Аден, турки приплыли к берегам Гуджарата, осадили португальский город Диу, который безуспешно пытались взять. Индийские мусульмане помогали осаждающим, крепость уже была готова сдаться, когда разнёсся слух о приближении португальской эскадры; гуджаратцы заключили мир с португальцами и вероломно перебили осаждавших город турок. Таким образом, попытка султана изгнать европейцев из Индийского океана потерпела неудачу, но в сухопутной войне его полководцы и вассалы одерживали победу за победой. По миру с Венецией 20 октября 1540 года султан заставил её уступить все острова, уже захваченные Хайраддином, а также два города в Морее, ещё оставшиеся у неё - Наполи ди Романо и Мальвазию; Венеция также уплатила контрибуцию в 30 тысяч дукатов. Господство на Средиземном море закрепилось за турками вплоть до сражения при Лепанто, где они потерпели сокрушительное поражение.
Затем Сулейман возобновил войну с Австрией (1540-1547). В 1541 году турки взяли Буду, в 1543 году - Эстергом, старую столицу Венгрии, в 1544 году - Вишеград, Ноград, Хатван. По Адрианопольскому миру 19 июня 1547 года Австрия продолжала платить дань Турции; в центральных районах Венгрии был создан отдельный пашалык, а Трансильвания стала вассалом Османской империи, подобно Валахии и Молдавии.
Заключив мир на западе, Сулейман вновь развернул наступление на востоке: в 1548 году турки в четвёртый раз взяли Тебриз (неспособность удержать свою столицу заставила шаха Тахмаспа перенести резиденцию в Казвин), проникли до Кашана и Кума, захватили Исфахан. В 1552 году они взяли Ереван. В 1554 году султан Сулейман I овладел Нахичеванью. В мае 1555 года Сефевидское государство было вынуждено заключить мир в Амасье, по которому признало переход к Турции Ирака и Юго-Восточной Анатолии (бывшие северо-западные владения государства Ак-Коюнлу); взамен турки уступили Сефевидам большую часть Закавказья, но Западная Грузия (Имерети) также вошла в состав Османской империи.
Франция под давлением общественного мнения христианской Европы вынуждена была разорвать союз с Османами, однако фактически в правление Сулеймана I Франция и Турция по-прежнему блокировались против Испании и Австрии. В 1541 году Хайраддин Барбаросса отразил большой поход испанцев против Алжира, в 1543 году турецкий флот помогал французам во взятии Ниццы, а в 1553 году - в завоевании Корсики.
Отношения Турции с Россией при Сулеймане были напряжёнными. Главной причиной была постоянная вражда Московского государства и Крымского ханства, входящего в состав Османской империи. Вассальную зависимость от Сулеймана в разное время признавали казанские (Сафа-Гирей в 1524 году) и даже сибирские ханы. Казанское и Сибирское ханства надеялись получить от турок дипломатическую и даже военную помощь, но ввиду большой удалённости от Стамбула эти надежды были беспочвенны. Турки эпизодически принимали участие в походах крымцев на Московское царство (в 1541 году - на Москву, в 1552 и 1555 годах - на Тулу, в 1556 году - на Астрахань). В свою очередь в 1556-1561 годах литовский князь Дмитрий Вишневецкий вместе с Данилой Адашевым совершал набеги на Очаков, Перекоп и побережье Крыма, в 1559-60 годах неудачно пытался взять крепость Азов.
В 1550 году турки отвоевали аль-Катиф, захваченный португальцами; в 1547-1554 годах турецкий флот в Индийском океане не раз вступал в бой с португальцами, громил их фактории. В 1552 году турецкая эскадра отняла у португальцев сильную крепость Маскат, но в 1553 году турки были ими разбиты в Ормузском проливе, а в 1554 году - у Маската.
Две новые войны с Австрией в конце правления Сулеймана (1551-1562 и 1566-1568) не привели к сколько-нибудь значительным изменениям границ. В августе 1551 года турецкий флот овладел Триполи, вскоре вся Триполитания (совр. Ливия) подчинилась Сулейману. В 1553 году турки вторглись в Марокко, пытаясь восстановить на престоле свергнутую династию Ваттасидов и таким образом утвердить своё влияние в этой стране, однако потерпели неудачу. Поход турок в Судан (1555-1557) привёл к его подчинению Османам; в 1557 году турки захватили Массауа, главный порт Эфиопии, а к 1559 году завоевали Эритрею и полностью взяли под контроль Красное море. Таким образом, к концу своего правления султан Сулейман I, который ещё в 1538 году принял также и титул халифа, правил величайшей и сильнейшей империей в истории мусульманского мира.
18 мая 1565 года огромный турецкий флот из 180 кораблей высадил на Мальте 30-тысячную армию, однако рыцари-иоанниты, владевшие этим островом с 1530 года, отразили все штурмы. Турки потеряли до четверти армии и в сентябре вынуждены были эвакуироваться с острова.
1 мая 1566 года Сулейман I выступил в последний - тринадцатый военный поход. Войско султана 7 августа приступило к осаде Сигетвара в Восточной Венгрии. Сулейман I Великолепный скончался ночью 5 сентября в своём шатре во время осады крепости.
Тело султана было привезено в Стамбул и погребено в тюрбе на кладбище мечети Сулеймание рядом с мавзолеем любимой жены Роксоланы. По мнению историков, сердце и внутренние органы Сулеймана I были захоронены на том самом месте, где стоял его шатер. В 1573-1577 годах по приказу Селима II здесь была воздвигнута гробница, полностью разрушенная во время войны 1692-1693 годов.
Сулейман I покровительствовал поэтам (Бакы и др.), художникам, архитекторам, сам писал стихи, считался умелым кузнецом и лично принимал участие в отливе пушек, а также увлекался ювелирным делом. Грандиозные постройки, созданные в его правление - мосты, дворцы, мечети (самая знаменитая - мечеть «Сулеймание», вторая по величине в Стамбуле) стали образцом османского стиля на столетия вперед. Бескомпромиссный борец со взяточничеством, Сулейман сурово наказывал чиновников за злоупотребления; он завоевал расположение народа добрыми делами, отпускал насильно вывезенных ремесленников, строил школы, «но он был безжалостный тиран: ни заслуги, ни родство не спасали от его подозрительности и жестокости».
Первая наложница, родившая Сулейману сына, - Фюлане. Эта наложница родила в 1512 году сына Махмуда, который умер во время эпидемии оспы 29 ноября 1521 года. В жизни султана она не сыграла практически никакой роли, и в 1550 году умерла.
Вторую наложницу звали Гюльфем-хатун. В 1513 году она родила султану сына Мурада, который также умер от оспы в 1521 году1415. Гюльфем была отлучена от султана и больше детей не рожала, однако долгое время оставалась султану верным другом. Гюльфем задушили по приказу Сулеймана в 1562 году.
Третьей наложницей султана была Махидевран-султан, также известна как Гюльбахар («Весенняя роза»), предположительно черкешенка161718. Махидевран была матерью нескольких шехзаде, включая Мустафу (1515-1553). Он был весьма популярен в народе. В 1553 году в ходе войны против персов Мустафа был казнён по обвинению в заговоре. Махидевран была выслана в Бурсу, где и умерла в 1580/1581 году. Она была похоронена рядом с сыном в мавзолее шехзаде Мустафы в Бурсе.
Четвёртой фавориткой и единственной законной женой Сулеймана, с которой в 1534 году он заключил официальный брак, стала Хюррем-султан. В Европе она стала известна как Роксолана. Достоверных данных об имени девушки до попадания в гарем и точном происхождение нет, однако известно, что она была захвачена татарами при набеге на территории, находящиеся сейчас на Западной Украине, а в то время относившиеся к польско-литовскому государству
В 1521 году у Хюррем и Сулеймана родился сын Мехмед, в 1522 году - дочь Михримах, в 1523 - сын Абдулла, а в 1524 г. - Селим. В 1525 году у них родился сын Баязид, но в том же году скончался Абдулла. В 1531 году Роксолана родила султану сына Джихангира. Ставленником Роксоланы на посту великого визиря был Рустем-паша (1544-1553 и 1555-1561), за которого она выдала замуж свою 17-летнюю дочь Михримах. Слухи и спекуляции того времени гласили, что к концу правления Сулеймана I борьба за трон между его сыновьями стала очевидной. Мустафа был казнён; несколько дней спустя был также казнён семилетний сын Мустафы, Мехмед. Неизвестно, действительно ли Мустафа собирался свергнуть султана или же его оговорили.
Наследником престола стал Селим, сын Роксоланы; однако после её смерти (1558 год) поднял мятеж другой сын Сулеймана от Роксоланы - Баязид (1559 год) Он был разбит своим братом Селимом в сражении при Конье в мае 1559 года и попытался укрыться в сефевидском Иране, но шах Тахмасп I выдал его отцу за 400 тыс. золотых, и Баязид был казнён (1561 год). Были убиты также пятеро сыновей Баязида (младшему из них было три года).
Существует версия о том, что у Сулеймана была ещё одна дочь, пережившая младенчество, - Разие-султан. Была ли она кровной дочерью султана Сулеймана и кто её мать - доподлинно неизвестно; историк Чагатай Улучай предполагает, что её матерью была Махидевран. Косвенным подтверждением существования Разие может служить то, что есть захоронение в тюрбе Яхьи-эфенди с надписью «Беззаботная Разие Султан, кровная дочь Кануни Султана Сулеймана и духовная дочь Яхьи Эфенди».
7 Гилберт Кит Честертон:
- Христианство всегда немодно, ибо оно всегда здраво, а любая мода в лучшем случае - легкая форма безумия.
- Кто не верит в Бога, тот начинает верить во всё прочее.
- Провозглашая объединение народов, вы на самом деле хотите, чтобы они все, как один, переняли бы ваши обыкновения и утратили свои. Если, положим, араб-бедуин не умеет читать, то вы пошлете в Аравию миссионера или преподавателя; надо, мол, научить его грамоте; кто из вас, однако же, скажет: «А учитель-то наш не умеет ездить на верблюде; наймем-ка бедуина, пусть он его поучит?». Вы говорите, цивилизация ваша откроет простор всем дарованиям. Так ли это? Вы действительно полагаете, будто эскимосы научатся избирать местные советы, а вы тем временем научитесь гарпунить моржей?
10 Посвящение Марины Цветаевой Наталье Гончаровой:
Счастие или грусть -
Ничего не знать наизусть,
В пышной тальме катать бобровой,
Сердце Пушкина теребить в руках,
И прослыть в веках -
Длиннобровой,
Ни к кому не суровой -
Гончаровой.
Сон или смертный грех -
Быть как шелк, как пух, как мех,
И, не слыша стиха литого,
Процветать себе без морщин на лбу.
Если грустно - кусать губу
И потом, в гробу,
Вспоминать - Ланского.
1916
15 Особняк на Остоженке А.И. Кекушевой, супруги известнейшего московского архитектора Льва Николаевича Кекушева, напоминает средневековый замок с ассиметричной композицией и высокой «рыцарской» башенкой. Для создания сложной композиции архитектор использовал объемы разной величины, украсив их затейливой лепниной с растительным мотивом, тщательно проработанной мастером. Сочетание розового и белого цветов в отделке дома, шатровая башенка, скругляющая угол дома, изящные оконные переплеты придают зданию особую романтичность. Некогда высокий фронтон главного уличного фасада украшала трехметровая скульптура льва, выполненная австрийским архитектором Отто Вагнером. К сожалению, фигура льва не сохранилась.
Для этого особняка Л. Кекушев использовал свой собственный проект, выполненный по заказу Саввы Мамонтова и «Северного домостроительного общества», которые планировали возвести дом на продажу в районе Тверского бульвара и Большой Никитской улицы. Однако планам помешало банкротство Мамонтова, и Кекушев решил использовать проект для постройки собственного дома на Остоженке. Там как раз пустовал участок, где в 1900 году началось строительство дома по проекту архитектора В. Кузнецова, но по каким-то причинам было остановлено. Л. Кекушев частично использовал этот план для собственного жилья, которое было построено уже к 1903 году.
16 ДР: Николай Николаевич Пунин
Из воспоминаний профессора-искусствоведа В.М. Василенко о своём старшем товарище и наставнике Н.Н. Пунине:
«А знаете, чем различаются Владимирская Божья Матерь и Сикстинская Мадонна? - спросил однажды Николай Николаевич». Я немного смутился, понимая, что на такие вопросы должен отвечать тот, кто спрашивает. Он сказал: «Так вот, милостивый государь, (он так иногда обращался ко мне, младшему, и эти слова очень странно звучали, наверное, в бараке, где слышались крики, бормотанье какое-то, мат, кто-то просто бубнил) - разница в том, что когда Сикстинская Мадонна смотрит на вас, то она видит вас таким, каким я вас вижу - в вашем бушлате, с вашими голубыми глазами, видит физически. А Владимирская Божья Матерь не видит вас совсем такого, как вы есть, то есть смотрит на вас и вас не видит, она видит только душу без вашей плоти, сущность, а не физическую оболочку. Вот почему эта икона приписывается святому Луке: не за её внешние достоинства, а за сверхчеловеческое прозрение».
18 ДР Льюиса
Уиндем Льюис, английский художник и писатель (он отбросил своё первое имя Перси, которое ему не нравилось; 18 ноября 1882 – 7 марта 1957) основал художественное движение «вортицизм», которое ставило целью соотнести живопись и литературу с новой индустриальной эпохой. У. Льюис пропагандировал теорию «вортицизма» на страницах издаваемого им журнала «Blast» (Мировой пожар).
Уиндем Льюис был прекрасным портретистом и написал 40 книг – романов, сатир, трактатов о молодёжной культуре, об экстремизме в пластических искусствах и др.
В последние годы наблюдается возобновление интереса к Льюису и его работе критиков и биографов, и он в настоящее время считается главным британским художником и писателем ХХ века.
Декабрь
5 ДАЛИ’
Почему-то значение Дали в моей жизни резко растет – и мне только остается констатировать этот факт.
Он так много сказал о моих кошмарах!
Великий мастурбатор (1929)
Горячо любимая исследователями, картина подобно «Просвещённым удовольствиям» является полем исследования личности художника.
Мне картина кажется слишком прямолинейной, но зато я восхищаюсь Дали-человеком, столь ярко открывающем свою физиологию.
Постоянство памяти (1931)
Пожалуй, самое известное и обсуждаемое в художественных кругах произведение Сальвадора Дали. Как и многие другие, оно использует идеи из прежних работ. В частности, это автопортрет и муравьи, мягкие часы и берег Кадакеса, родины Сальвадора.
Параноические превращения лица Гала (1932)
Как бы картина-инструкция параноико-критического метода Дали.
Ретроспективный бюст женщины (1933)
Сюрреалистический предмет. Несмотря на огромный хлеб и початки - символы плодородия, Сальвадор как бы подчёркивает цену, которой всё это даётся: на лице женщины полно изъедающих её муравьёв.
Загадка Вильгельма Телля (1933)
Одно из откровенных издевательств Дали над коммунистической любовью Андре Бретона и его левыми взглядами. Главный герой по словам самого Дали - это Ленин в кепке с огромным козырьком.
В «Дневнике гения» Сальвадор пишет, что младенец - это он сам, орущий «Он хочет меня съесть!». Здесь же имеются и костыли - непременный атрибут творчества Дали, сохранивший свою актуальность на протяжении всей жизни художника. Этими двумя костылями художник подпирает козырёк и одну из ляжек вождя. Это не единственная известная работа на данную тему. Ещё в 1931 году Дали написал «Частичная галлюцинация. Шесть явлений Ленина на рояле».
Лицо Мэй Уэст (использованное в качестве сюрреалистической комнаты) (1934-1935)
Работа была реализована как на бумаге, так и в виде реальной комнаты с мебелью в виде губ-дивана и прочего.
Прекрасное растворение образа!
Женщина с головой из роз (1935)
Голова из роз - это скорее дань Арчимбольдо, художнику, горячо любимому сюрреалистами. Арчимбольдо задолго до появления авангарда как такового писал портреты придворных мужей, используя овощи и фрукты для их составления (нос-баклажан, волосы из пшеницы и тому подобное). Он (как и Босх) был нечто вроде сюрреалиста до сюрреализма.
Податливое сооружение с варёными бобами: предчувствие гражданской войны (1936)
Как и написанный в том же году «Осенний каннибализм», это картина - ужас испанца, понимающего, что происходит с его страной и куда она движется. Это полотно сродни «Гернике» испанца Пабло Пикассо.
Венера Милосская с ящиками (1936)
Наиболее известный далианский предмет. Идея ящиков присутствует и в его живописи. Подтверждением тому могут служить «Жираф в огне» (1936-1937), «Антропоморфный шкафчик» (1936) и другие картины.
Ящики – это гениально!
Разъем человека.
Возможное обвинение пластической хирургии.
Телефон - омар (1936)
Так называемый, сюрреалистический предмет - предмет, потерявший свою сущность и традиционную функцию. Чаще всего призван был вызывать резонанс и новые ассоциации. Дали и Джакометти были первыми, кто создал то, что сам Сальвадор называл «предметами с символической функцией».
Солнечный столик (1936) и Поэзия Америки (1943)
Когда реклама плотно вошла в жизнь всех и каждого, Дали прибегает к ней для создания специального эффекта, этакого ненавязчивого культурного шока. В первой картине он как бы случайно роняет на песок пачку сигарет «CAMEL», а во второй - использует бутылку «Кока-Колы».
Метаморфозы Нарцисса (1936-1937)
Или «Превращение Нарцисса». Глубоко психологичная работа. Мотивы использовалась в качестве обложки одного из дисков Pink Floyd
Загадка Гитлера (1937)
Сам Дали о Гитлере отзывался по-разному. Он писал, что его притягивает мягкая, пухлая спина фюрера. Его мания не вызывала особых восторгов среди сюрреалистов, питавших симпатии к левым. С другой стороны, Сальвадор впоследствии говорил о Гитлере как о законченном мазохисте, который начал войну с одной лишь целью - её проиграть. По словам художника, как-то у него попросили автограф для Гитлера и он поставил прямой крест - «полную противоположность ломаной фашистской свастике».
Невольничий рынок с явлением незримого бюста Вольтера (1938).
Одна из наиболее известных «оптических» картин Дали, в которых он умело играет с цветовыми ассоциациями и углом зрения. Другой крайне известной работой подобного рода является «Гала, глядящая на средиземное море, на расстоянии двадцати метров превращается в портрет Авраама Линкольна» (1976).
Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения (1944)
Этой яркой картине присуще ощущение лёгкости и неустойчивости происходящего. На заднем плане - длинноногий слон. Это персонаж есть и в других работах, вроде «Искушение святого Антония» (1946).
Обнажённый Дали, созерцающий пять упорядоченных тел, превращающихся в корпускулы, из которых неожиданно сотворяется Леда Леонардо, оплодотворённая лицом Гала (1950)
Одна из многих картин, относящихся к периоду увлечения Сальвадора физикой. Он разбивает образы, предметы и лица на шаровидные корпускулы или некие подобия носорожьих рогов (ещё одна навязчивая идея, продемонстрированная в дневниковых записях).
И если примером первого приёма служит «Галатея со сферами» (1952) или данная картина, то на втором построен
«Взрыв головы Рафаэля» (1951).
Распятие или Гиперкубическое тело (1954)
Corpus hypercubus - полотно, изображающее распятие Христа. Дали обращается к религии (а также мифологии, примером чему служит «Колосс Родосский» (1954)) и пишет библейские сюжеты по-своему, привнося в картины немалую долю мистики. Непременным персонажем теперь и «религиозных» картин становится жена Гала. Тем не менее, Дали не ограничивает себя и позволяет писать довольно провокационные вещи.
Такие, как «Содомское удовлетворение невинной девы» (1954).
Тайная вечеря (1955)
Известнейшее полотно, демонстрирующее одну из библейских сцен. Многие исследователи до сих пор спорят о ценности так называемого «религиозного» периода в творчестве Дали. Картины «Гвадалупская Богоматерь» (1959), «Открытие Америки усилием сна Христофора Колумба» (1958-1959) и «Вселенский собор» (1960) (на которой Дали запечатлел и себя самого) - яркие представители полотен того времени.
«Тайная вечеря» - одно из самых удивительных полотен мастера. На нём представлены в своей совокупности сцены Библии (собственно вечеря, хождение Христа по воде, распятие, моление перед предательством Иуды), которые удивительно сочетаются, переплетаясь друг с другом. Стоит сказать, что библейская тема в творчестве Сальвадора Дали занимает весомую позицию. Художник пытался найти Бога в окружающем мире, в себе, представляя Христа центром первозданной Вселенной («Христос Сан-Хуана де ла Крус», 1951).
16 В этот день 45 лет назад 16 декабря 1943 года в берлинской тюрьме была казнена (гильотинирована) 43-летняя портниха Эльфрида Шольц /Mrs.Elfriede Scholz/.
Ее казнили «за возмутительно фанатическую пропагаду в пользу врага».
Одна из клиенток донесла: Эльфрида говорила, что немецкие солдаты - пушечное мясо, Германия обречена на поражение, и что она охотно влепила бы Гитлеру пулю в лоб. На суде и перед казнью Эльфрида держалась мужественно.
Существуют свидетельства, что судья ей объявил: «Ваш брат, к несчастью, скрылся от нас, но вам не уйти».
Власти прислали ее сестре счет за содержание Элфриды в тюрьме, суд и казнь - 495 марок 80 пфеннигов.
Через 25 лет именем Эльфриды Шольц назовут улицу в ее родном городе Оснабрюке.
Старшим и единственным братом погибшей был писатель Эрих Мария Ремарк.
Ей Ремарк посвятил свой роман «Искра жизни», вышедший в 1952 году.
18 В этот день 18 декабря 1911 года Кустодиев пишет Нотгафту:
Leуsin.
...Очень Вас благодарю за книги. Куприн чудесен. Он мне напоминает Мопассана по силе и - знаете, после этой дребедени и пустоши так называемых молодых он кажется даже глубоким. По крайней мере, поставлены для разрешения глубокие вопросы. И, как это ни курьезно, в его вещах много чистоты! Правда, странно: Куприн - скандалист и пьяница, и вдруг - невинные рассказы. Но вот, как это ни странно, в них, рассказах, этой чистоты и искания ее очень много. И чувствуется, что вот это искание чистоты и святого в жизни не слова для него, а перечувствованное, пережитое и даже выстраданное.
Хорошо здесь очень теперь - чудесная природа зимой, этот снег серебряный, ясное холодное небо на закатах, четкий рисунок далеких гор, тихие дни - но тянет домой, страшно тянет к большой работе, к работе, которой можно было бы отдать весь свой день, приятно утомившись к вечеру, а не лежать в расслабляющей праздности весь день, как вот теперь!
Меня только и поддерживают эти мои мечты на будущее: много, много работать. - Как жалко милого, чудесного Серова!* Как он сорван в самый лучший, пышный расцвет. Как чувствовалось, что в своих последних вещах он пишет большое, вечное. Зато как завидна такая смерть сразу - без изнурительной медленной болезни... Застану ли я выставку его, если она будет в Петербурге?..
5 декабря 1911 года Валентин Серов спешил на портретный сеанс, но внезапно упал и умер от стенокардии.
25 Какие бывают посвящения!! Вот чудесный образ: Sandro Botticelli, Primavera (dettaglio), 1482 ca. Firenze, Uffizi
А вот стихи Неруды в честь него:
Сонет 17-ый
На испанском:
No te amo como si fueras rosa de sal, topacio
o flecha de claveles que propagan el fuego:
te amo como se aman ciertas cosas oscuras,
secretamente, entre la sombra y el alma.
Te amo como la planta que no florece y lleva
dentro de sí, escondida, la luz de aquellas flores,
y gracias a tu amor vive oscuro en mi cuerpo
el apretado aroma que ascendió de la tierra.
Te amo sin saber cómo, ni cuándo, ni de dónde,
te amo directamente sin problemas ni orgullo:
así te amo porque no sé amar de otra manera,
sino así de este modo en que no soy ni eres,
tan cerca que tu mano sobre mi pecho es mía,
tan cerca que se cierran tus ojos con mi sueño.
Вот и на итальянском:
Non t'amo come se fossi rosa di sale, topazio
o freccia di garofani che propagano il fuoco:
t'amo come si amano certe cose oscure,
segretamente, entro l'ombra e l'anima.
T'amo come la pianta che non fiorisce e reca
dentro di sè, nascosta, la luce di quei fiori;
grazie al tuo amore vive oscuro nel mio corpo
il concentrato aroma che ascese dalla terra.
T'amo senza sapere come, nè quando nè da dove,
t'amo direttamente senza problemi nè orgoglio:
così ti amo perchè non so amare altrimenti
che così, in questo modo in cui non sono e non sei,
così vicino che la tua mano sul mio petto è mia,
così vicino che si chiudono i tuoi occhi col mio sonno.
28 Константин Сомов - один из художников прошлого века, кто в своем творчестве много внимания уделял воскрешению в живописи мира балов и маскарадов. Современный взгляд сочетается с картинками прошлого, романтически-причудливыми... В своем творчестве К. Сомов испытал большое влияние графики западного модерна (О. Бёрдсли), а также живописи французского рококо. Сомов проявлял интерес к миру вещей, любованию стариной, отсюда его элегическое мироощущение и скептическое восприятие современной жизни. Для достижения совершенства формы Сомов намеренно ограничивал свое творчество узкими рамками одной темы, эпохи. Он стремился в точности следовать однажды выбранному стилю, манере, относительно небольшому количеству технических приемов, хотя его творческий потенциал был очень широк. Эстетизм и западнические настроения формировались патриархальным укладом дворянской семьи, ранними занятиями музыкой и живописью, поездками в Италию, Францию, Германию, Англию. Сомов «жил» в XVIII веке, в вымышленном им самим мире Рококо, регулярных парков, галантных сцен, хрупкости фарфоровых статуэток, шелка, фижм и пудры. Отсюда и техника большинства его работ: прозрачность акварели, матовость гуаши и пастели. Основные черты индивидуального стиля Сомова: ретроспективность и стилизация, насмешливость, иногда переходящая в язвительность и сарказм, нежность, доходящая до жеманности.
Даже и не знаю, чей текст, но знаю, что Сомов очень нравится тонкостью стилизаций.